А.Л. Короткевич. «"Конные печати" Александра Невского в традиции средневековой сфрагистики»
Основой для восстановления истории княжения Александра Ярославича, прозванного новгородцами в конце XV в. «Храбрым»,1 а в XVI в. «Невским»,2 служат скупые сведения его Жития да немногочисленные и краткие летописные заметки, возможности анализа которых еще не исчерпаны. Для пополнения сведений о политике князя, международной обстановке, в которой она протекала, новгородско-княжеских отношениях 30—50-х годов XIII в. могут быть привлечены и печати этого князя, атрибутированные ему В.Л. Яниным.3 В настоящей статье автор преследует лишь одну цель — поставить эти печати в ряд современных им европейских печатей и установить источники их иконографии. Путь к этому — формально-типологический анализ, схожий с тем, что лежит в основе современной дипломатики. Подобная методика в сфрагистических исследованиях русских печатей еще не заняла того места, на которое по праву могла бы рассчитывать.4
Закономерности оформления печатей диктовались общими представлениями о системе ценностей в мире привилегий и светских, и духовных феодалов. Важнейшую смысловую нагрузку несло изображение и сопровождавшая его надпись. Существовала особая система соподчинения надписи и изображения: чем выше было положение лица, владевшего печатью, тем большая роль отводилась изображению, которому и надлежало характеризовать владельца печати.5 Так, печати византийских и в подражание им «римских» (западноримских) императоров6 несли изображения государя с многочисленными и в зависимости от времени различными регалиями — мечом, щитом, скипетром, державой, троном и т. д.7 Печати министериалов, как и городские печати, возникшие в позднее Средневековье, на обратной стороне часто имели строчные надписи.8 Если печати были лишены надписей, то их функцию брало на себя изображение. Поскольку большинство русских княжеских печатей именно таково, то особое значение приобретает изучение иконографии этих изображений. Изучение их может ввести исследователя в мир политических идей и реальностей того или иного времени.
Среди «ископаемых» новгородских княжеских печатей, т. е. найденных в земле при археологических раскопках или случайно, В.Л. Янин выделил две группы (№ 372—378 по его же каталогу), которые он приписал Александру Ярославичу. При этом он руководствовался предложенной Н.П. Лихачевым методикой, полагая, что святые на печатях тезоимениты владельцу печати и его отцу,9 а «смысл изображения... сводится к указанию христианского имени и отчества князя, утверждающего своей печатью акт».10 На первой группе печатей изображены фронтально стоящие святые воины: в одной разновидности — с мечами, в другой — с копьями и надписями, воспроизводящими имена «Александр» и «Федор»; последнее имя — это христианское имя его отца. Традиция подобных изображений восходит к Византии: святые в рост в XI—XIII вв. преобладали на родовых печатях аристократии, а также различных дворцовых чинов — протовестиария, великого хартулярия государственной казны, севаста, куропалата.11 На Руси печати такого типа появляются в 30-е годы XII в. при Святославе Ольговиче, пришедшем к власти в результате восстания 1136 г. и утвердившего принцип «вольности в князьях».12 Изображение на печати подчеркивает идею божественного освящения княжеской власти, с одной стороны, и преемственности власти от отца к сыну — с другой, что в целом было направлено против республиканских устремлений новгородцев.
Уступку последним был вынужден сделать Ярослав Всеволодович, отказавшийся от помещения на обороте печати изображения отцовского патрона. Вместо него там появился Вседержитель, восседающий на троне с поднятой в жесте благословения правой рукой и с кодексом (на печатях № 368 и 369) в левой. Вседержитель — патрон Новгорода (по единодушному мнению В.Л. Янина и С.М. Каштанова) — на печатях Ярослава Всеволодовича, княжившего в Новгороде в 1215—1216, 1223—1224, 1226—1229, 1230—1236 гг., выступает в качестве общегородского символа и свидетельствует об ограничении власти князя, упорядочении прав города, прежде всего в отношениях с князем. Летопись сообщает о заключении новгородцев с Ярославом ряда лишь под 1228 и 1230 гг.,13 печати заставляют предполагать, что какие-то соглашения имели место и в предшествующие его правления в Новгороде. Четыре серии его печатей отличаются и лицевыми сторонами: на двух из них поколенное изображение святого Феодора (на № 370 — с копьем в правой и щитом в левой руке, на № 371 — наоборот), на двух других — тот же Феодор Стратилат в сцене «чуда о змие», правой рукой поражающий дракона в пасть, а левой держащий меч за рукоятку (№ 368 и 369). Поскольку именно на этих двух разновидностях Вседержитель имеет в руках кодекс, считаем возможным отнести их ко времени третьего и четвертого княжения Ярослава в Новгороде. Отказ от статуарного изображения святого патрона князя и замена его более сложной композицией должны была, вероятно, поднять престиж князя в противовес городу.
Казалось бы, юный князь, побывавший в Новгороде еще при жизни отца в качестве его наместника, должен был воспользоваться отцовской эмблематикой. Однако на его печатях Вседержителя — ни с кодексом, ни без оного — нет. На печатях первого, по мнению В.Л. Янина, типа (№ 372—373) — снова два патрональных святых, снабженных соответствующими надписями и на лицевой, и на оборотной сторонах. Таким образом, иконография их воспроизводила старую традицию начала XIII в., времени княжения Святослава и Константина Всеволодовичей (соответственно 1200—1205, 1208—1210 и 1205—1208 гг.), а также рубежа 10-х и 20-х годов XIII в., Святослава и Всеволода Мстиславичей (1218—1219 и 1219—1221 гг.). Нет изображения Вседержителя и на других типах печатей Александра Невского. Очевидно, он отказался от крестоцелования на «Ярославлих» грамотах, круто повернув от отцовской политики соглашения с городом к политике упрочения княжеской власти в Новгороде. Примечательно при этом, что Александр Ярославич на большей части своих печатей (№ 374—378) воспользовался более поздней традицией изображения святого патрона отца: на обороте этих типов его печати Феодор Стратилат в той же сцене «чуда о змие», однако вместо меча левой рукой он ведет под уздцы лошадь. Новое пополнение композиции за счет включения коня соответствовало и лицевой стороне печати — изображению конного всадника. К 1970 г. печати второго типа численно преобладали — их было 35 из обнаруженных к тому времени 43 экземпляров. Можно полагать, что на протяжении большей части своих двух княжений в Новгороде (1236—1240, 1240—1263) Александр пользовался печатями второго типа, а печати первого типа, обычные для XII в., № 372—373, относятся ко времени после фактического подчинения Новгорода монголами, т. е. последним годам княжения Невского героя (1259—1263).
На лицевой стороне печатей под № 374—378 вырезан всадник с поднятым правой рукой мечом, двигающийся вправо, на № 374 и № 376, представленных наибольшим количеством экземпляров (10 и 15), — всадник в короне, как и на № 378 (1 экз.). На разновидностях № 375 и, возможно, № 377 — это святой. Настойчивое повторение темы коня на лицевой и оборотной сторонах печатей Александра Невского — светского или святого всадника на лицевой стороне и святого, спешившегося с коня для битвы с драконом, — на оборотной — заставляет внимательнее присмотреться к символике этого изображения. Исследователи давно уже усмотрели западноевропейское влияние в конных печатях Александра Невского,14 при этом В.Л. Янин полагает, что фигура коронованного всадника на этих печатях носит светский характер, поскольку является символическим изображением. В этом же убеждает сравнение конных печатей Александра Невского с печатями других европейских государей Средневековья.
Начиная с XI в. по всей Европе на печатях широко распространяется изображение всадника. Государи новых политических образований, возникавших в процессе феодального дробления, для оформления своей власти широко пользовались инсигниями императорской и королевской власти (меч, щит, скипетр, держава, трон и, конечно, короны разного образца). Однако все они были недостаточны для демонстрации особенностей власти глав новых государств и укрепления их престижа. Поэтому независимые или вассально зависимые от верховной власти в лице императора и короля графы и пфальцграфы,; князья и герцоги в XI—XIII вв. стремительно обзаводились символами собственной государственности. Одним из них стало изображение всадника, олицетворявшего и воинскую доблесть, и воинскую честь, и верную службу своему сюзерену, и некоторую свободу владельцев печати.
Наиболее ранние конные печати принадлежат герцогу Адальберту Лотарингскому (1037 г.), графу Ламберту фон Левену (1047 г.), маркграфу Эрнсту Австрийскому (1056—1076 гг.), графу Балдуину фландрскому (1065 г.).15
Позднее аналогичные печати стали употребляться и в других местах Центральной и Восточной Европы: конные печати имели герцог Баварский в 1125 г.,16 сын императора Фридриха II герцог Генрих Швабский в 1216—1220 гг.,17 великопольский князь Мешко III Старый в 1145 г., среднепоморский князь Богуслав I в 1170 и 1193 гг., граф Альтены Арнольд в 1173—1204 гг., граф Маркий Адольф I в 1213, 1226 гг., граф Гольштейн в 1233 г.18 В Польше XIII в. конные печати князей стали обычными: всадник влево изображен на печати поморского князя Богуслава 1в 1214 г. и его преемника Казимира II, Барнима I Поморского в 1235 г., восточнопоморского Святополка Гданьского в 1228 и 1236—1242 гг.,19 Болеслава V Стыдливого Куявского и Сандомирского в 1235—1250 гг. и Владислава Одонича Великопольского в 1223—1239 гг. и позже, в 1236 г., у Казимира, князя Куявского.20
Символика конного изображения на печати особенно ясна на английских королевских печатях, тип которых сложился при Вильгельме Завоевателе (1066—1087). На лицевой стороне помещалось тронное изображение короля со всеми аксессуарами власти — державой и скипетром, на обороте — всадник. Легенда на лицевой стороне, варьировавшаяся у Вильгельма I и его преемников XII—XIII вв., обязательно включала термин «король» («гех»), будь то «англов» или «Англии»; первый вариант встречаем на печати Вильгельма II (1087—1100), Генриха I (1100—1135), Стефена (1135—1154), Генриха II (1154—1189), Ричарда I (1189—1199), второй — начиная с Иоанна I (1199—1216). На обороте всех печатей, кроме Вильгельма II (он всюду назван «королем англов»), был выбит титул «норманнского князя»; правда, у самого Вильгельма I это «hoc normanorum Wilhemum nosce patronum s(igillus)», a начиная с Генриха I — «князь норманнов», с Иоанна I и Генриха III (1216—1272) — «князь Нормандии».21 Таким образом, двусторонняя печать отражала и фиксировала положение английских государей — и как королей (тронная печать), и как нормандских князей (конная печать). Такая же картина и в Чехии XIII в., и в Латинской империи, после того как там утвердилась фландрская династия.22 У Балдуина I (1204—1205), Генриха I д'Ангре (1206—1216), Балдуина II (1240—1261) императорская тронная печать пополнилась оборотной стороной с изображением всадника с поднятым в правой руке мечом. Подобно тому как в X—XI вв. западные императоры широко использовали византийский опыт в оформлении своих печатей (сначала стоящую фигуру, затем, при Оттоне III в 997 г., трон),23 так в начале XIII в. западный мир познакомил Византию с опытом младших по чину государей — глав мелких феодальных образований, которого Византия не знала.
Именно из Латинской империи и пришла на Русь, по-видимому, иконография конных печатей.24 Использование ее Мстиславом Мстиславичем Удалым Галицким и Торопецким, княжившим в Новгороде в 1210—1215, 1216—1218 гг., а затем Всеволодом Юрьевичем, новгородским князем, в 1222 и 1224 гг. и, наконец, Александром Невским облегчалось контактами со странами Восточной и Центральной Европы, давно использовавшими конные печати. По-видимому, можно наметить цепочку — фландрские графы, латинские императоры из Фландрии и новгородские князья, — по которой распространялось отличное от остальных стран Европы изображение всадника с поднятым мечом.
Употребление конной печати Александром Невским подчеркивало его «ранговое» равенство с государями Западной, Центральной и Северной Европы, вводило в многочисленную семью независимых глав небольших государственных образований. Предстоит еще раз осмыслить причины появления светского всадника на его печатях, равно как и смены светского всадника святым. Может быть, первое связано с тем, что Александр был одним из первых русских князей, получивших при крещении христианское имя, причем имя, для каждого человека Средневековья тесно связанное со знаменитым Александром Македонским.
Примечания
1. НПЛ. С. 471.
2. Написанное по поручению митрополита Макария после 1547 г. Житие Александра Невского уже содержало это определение. См. подробнее: Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1988. С. 238.
3. Янин В.Л. Актовые печати Древней Руси X—XV вв. Т. 2: Новгородские печати XIII—XV вв. М., 1970. С. 7—8.
4. Каштанов С.М. Древнерусские печати (размышления по поводу книги В.Л. Янина) // История СССР. М., 1974. № 3. С. 180.
5. Gumowski M., Haisig M., Mikucki S. Sfragistyka. Warszawa, 1960. S. 62.
6. Schlumberger G. Mélanges d'archéologie byzantine. Paris, 1895. P. 91—97.
7. Ohnsorge W. Abendland und Byzanz: Gesammelte Aufsätze zur Geschichte der byzantinisch-abendländischen Beziehungen und des Kaisertums. Weimar, 1958. S. 288—299; Maisel W. Archeologia prawna Polski. Warszawa; Poznań, 1982. S. 218; Schramm P.E. Herrschaftszeichen und Staatssymbolik. Stuttgart, 1954—1956. Bd 1—3.
8. См. № 11.
9. Лихачев Н.П. Материалы для истории византийской и русской сфрагистики. Л., 1930. Вып. 2. С. 90; Янин В.Л. Актовые печати... Т. 2. С. 23. Ср.: Вилинбахов Г.В. Всадник русского герба // Труды Государственного Эрмитажа. Л., 1981. Т. 31. С. 117.
10. Янин В.Л. Актовые печати... Т. 2. С. 88.
11. Schlumberger G. Sigillographie de l'Empire Byzantin, Paris, 1884. P. 490, 531, 584, 594, 605—606, 612, 642, 665, 672, 689, 691, 692, 695, 708, 709.
12. Янин В.Л. Новгородские посадники. М., 1962. С. 70—72.
13. НПЛ. С. 273, 274, 278.
14. Янин В.Л. Актовые печати... Т. 2. С. 7—8, 22—23; Лихачев Н.П. Материалы... Вып. 2. С. 90.
15. Spiess Ph. E. Von Reutern-Siegel. Halle, 1784. S. 5—14.
16. Seyler G.A. Geschichte der Siegel. Leipzig, 1894. S. 258—259.
17. Ibid. S. 192—193; Ganz P. Geschichte der heraldischen Kunst in der Schweiz im XII. und XIII. Jahrhunderts. Frauenfeld, 1899. S. 137.
18. Gumowski M. Handbuch der polnischen Siegelkunde. Graz, 1966. N 208; Gumowski M., Haisig M., Mikucki S. Sfragistyka. S. 190, 206; Philippi F. Die westfälischen Siegel des Mittelalters. Münster, 1882. Taf. I, N 1—3; Taf. XII; Taf. XIX, N 7.
19. Gumowski M. Handbuch... S. 303, 304, 319; Gumowski M., Haisig M., Mikucki S. Sfragistyka. S. 206, 189; Gumowski M. Pieczięcie książat pomorskich // Zapiski Towarzystwa Naukowego. Toruń, 1950. T. 16.
20. Gumowski M. Handbuch... S. 202, 18, 15.
21. Birch W. de Gray. Catalogue of Seals in the Department of Manuscripts in the British Museum. London, 1887. Vot 1. P. 3, 5, 16.
22. Spiess Ph. E. Von Reutem-Siegel. S. 7—8; Schlumberger G. Mélanges... P. 91—94, 97.
23. Ohnsorge W. Abendland und Byzanz...
24. Schlumberger G. Sceaux et bulles des Empereurs latins de Constantinople // Schlumberger G. Mélanges... P. 91—97; Хорошкевич А.Л. 1) Печать князя всея Руси: сфрагистические и генеалогические традиции // Генеалогия. Источники. Проблемы. Методы исследования. М., 1989. С. 77—80; 2) Конные печати Мстислава Мстиславича Удалого — источник по истории международных отношений Руси начала XIII в. // Славяне и их соседи: Международные отношения в эпоху феодализма. М., 1989. С. 24—27.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |