3.5. Торговая и таможенная политика России в конце XVI — начале XVII в.
После взятия шведами Ругодива (Нарвы) в 1581 г. царь Иван IV повелел поставить у Холмогор город и всяким торговым иноземцам приходить к «Двинскому городу и пристанищу морскому». По окончании Ливонской войны к Архангельскому порту зачастили фламандцы, голландцы, немцы и англичане, не принадлежавшие к компании.1 Развернулась их конкуренция с англичанами и между собой, что было к немалой выгоде русских.2
Препятствуя доставке в Москву западного оружия, военного снаряжения и опытных мастеров, поляки, ганзейцы, датчане и шведы нападали на английские, голландские, французские и другие суда, направлявшиеся к северным берегам России. Путь вдоль побережья Норвегии не был безопасным, поскольку датский король Фредерик II направил в Баренцево море эскадру военных кораблей для перехвата торговых судов, не имевших разрешения на проезд от датского правительства. Он добивался, чтобы все корабли, направлявшиеся в гавани Белого моря, платили ему за проход между Исландией и Норвегией пошлину, подобную той, которая взималась за проход через пролив Зунд. Пиратские действия со стороны датчан вызвали гневную реакцию русского царя. В 1582 г. Иван IV направил Фредерику II грамоту, содержавшую ряд упреков: «А дорога к нашей вотчине, х Колмогорам, и х Коле волости, и к иным пристанищам морским, не ново почалася <...> А дорога морем болшим окияном к нашей вотчине х Колмогорам за много лет была, с тех мест лет за сорок. А приезжали из Аглинские земли немцы и из ыных государств по нашему жалованью; а подаваны им наши грамоты жаловалные и дворы нашем государстве». Далее царь ставил в вину датчанам их морской разбой вблизи его «вотчины на море у Колы и у Колмогор», давая понять, что эти «новые дела» к добру не приведут.3
Очевидно, что главная причина пиратства заключалась в соперничестве Англии, Нидерландов, Франции, Швеции, Дании и некоторых других стран, активно выступавших в то время на арене мировой торговли и стремившихся выбить конкурентов из различных стран посредством насильственных действий.4 Обороняясь от морских разбойников, купечество вооружалось. Так, отправляя в 1582 г. девять кораблей к гавани св. Николая, Московская компания обеспечила их сильной артиллерией и военными людьми под командованием вице-адмирала, которые получили подробные инструкции, как действовать в случае встречи на пути с неприятелем.5 Голландцы тоже отбивались от пиратов всеми силами. В отличие от них, французы вступили в переговоры с датским королем и обеспечили свою безопасность ценой серьезных уступок: согласились платить пошлину за право проезда, обязались не провозить меди, свинца, пушек, ядер, боевых припасов, не брать с собой товаров, принадлежавших купцам других наций, и т. д. В 1583 г. было положено начало политическим сношениям Франции и России. В том же году французы с разрешения Ивана IV впервые побывали в Коле.6
Русское правительство приветствовало появление в устьях Северной Двины фламандцев, голландцев, ганзейских немцев и французов, которые в 60—70-е гг. XVI в. ходили к Нарве. Стремясь привлечь их к участию в беломорской торговле, оно решительно отвергало притязания английской королевы на то, чтобы исключительными торговыми правами в России обладала Московская компания, призывало Елизавету не препятствовать приходу «некомпанейских» англичан и других торговых иноземцев к русским северным пристаням.7
Наряду с пятью северными пристанями, предоставленными англичанам в 1584 г. (в устьях рек Печенга, Варгуза, Мезень, Шума и у «Корельского пристанища»), две пристани — в Пудожемском устье (в 15 верстах от Ягорного острова) и на Коле — были отданы голландцам, которые незадолго до того водворились в Пудожемской гавани, поставив на берегу двор и амбар. На Коле также было разрешено приставать французам.8 Помимо контролируемых правительством северных портов, въезд иностранцам в Россию был воспрещен. В 1586 г. торговля из Колы была перенесена в Архангельск. С этого времени в Коле разрешалось торговать лишь треской, палтусом, рыбьим жиром и ворванью.9 В связи с этим русский царь извещал датского короля, что «в Коле волости торгу есмя быти не велели, зан[е] же в том месте торгу быти непригоже: то место убогое».10
В октябре 1585 г. Федор Иванович направил французскому королю Генриху III грамоту, по которой всем французским купцам разрешалось приходить к Холмогорской пристани (Архангельску), другим порубежным и внутренним городам страны с правом торговать и беспрепятственно выезжать из России. Затем, в марте 1587 г., Федор Иванович подписал жалованную грамоту товариществу французских купцов в Париже, возглавляемому Жаком Параном. Она была обращена к воеводам и другим должностным лицам Архангельска, Холмогор, Ярославля, Москвы, Новгорода и Пскова, которым вменялось в обязанность предоставлять приезжавшим от имени компании Парана французам «по-вольную торговлю», взимая с них лишь половину тех пошлин, которые вынуждены были платить другие торговые иноземцы.11 На другую французскую компанию, резидентом которой в России был Мельхиор де Мушерон, и на отдельных французских купцов указанные льготы не распространялись.12
Отдельные компании нидерландских купцов также «пользовались правом вести оптовую торговлю и уплачивать половину пошлины».13 Первой из их числа, вероятно, была компания, возглавляемая Марком Фогеларом и Адрианом Зебрехтсеном, деятельность которой в России началась еще при Иване IV. «Может быть, — допускал В.А. Кордт, — уже при царях Федоре Ивановиче и Борисе Годунове, а во всяком случае при Василии Шуйском нидерландцы Марк Юстуссон де Фогелар и Адриан Лукассон Зебрехтсен платили лишь половину пошлин».14 А.В. Демкин в этом вопросе более категоричен, полагая, что уже Федор Иванович предоставил этим иностранцам «право уплачивать половину таможенных пошлин. Грамота подтверждалась его преемниками».15 Как бы то ни было, И.М. Кулишер допускал неточность, полагая, что с середины 1580-х гг. все голландцы «получили право торговать в различных городах с уплатой половинной пошлины».16
Нидерландским купцам в России, составлявшим торговые компании, также предоставлялось право иметь дворы в Москве, Архангельске, Вологде, Холмогорах и Усть-Коле, благодаря чему они освобождались от обязанности «ставиться» на общих гостиных дворах.17 При этом некоторые из них освобождались частично или полностью от таможенных пошлин, но делалось это с целью поощрения за их «службу» или в виде компенсации за понесенные убытки.18
В 1584 г. (при Федоре Ивановиче) Московской компании была предоставлена новая жалованная грамота, в которой фактически подтверждались привилегии и запреты 1574 г. Компанейские англичане по-прежнему могли приезжать в Москву и внутренние русские города, являя таможенным головам свои товары для отбора в казну (оплата таких товаров предусматривалась, но делалось это не всегда), и торговать, уплачивая половину положенных пошлин: «А пошлин с них всяких с их товаров емлют тамги и проезжего половину во всем государстве нашем где коли приехав учнут торговати по нашему уложенью где как в таможне наши уставные грамоты а другой половины тамги с них не емлют нигде ни в котором городе».19
Одновременно англичанам запрещалось привозить в Россию чужие товары, бывать в Казани и Астрахани без царского разрешения, торговать в розницу в своих дворах, привлекать подданных московского царя для закупки по городам русских товаров или для реализации на русском рынке товаров компании, кабалить русских людей, превращая в «закладней», держать на московском дворе больше одного русского работника, высылать в Англию людей компании без царского разрешения, «оставлять или хранить имущество» русских людей «или путем залогов скрывать его». В Москве право суда и расправы над англичанами переходило к государственному казначею и дьяку Посольского приказа, а в городах — наместникам и воеводам. Таким образом, англичанам не удалось вернуть себе ранее утраченную привилегию на «беспошлинную» чеканку монеты.20
Благодаря участию англичанина Джерома Горсея, сумевшего добиться расположения Бориса Годунова, в 1586 или 1587 г. компании была пожалована новая грамота, освободившая ее от уплаты пошлин. Однако ни один из запретов 1584 г. не был устранен. Не были восстановлены и привилегии 1569 г.: «1) что английские товары не будут обыскиваться царскими чиновниками, 2) что никто кроме компании не будет иметь право торговать северным путем, 3) что ни один англичанин, не принадлежащий к компании, не может торговать через Нарву без особого разрешения королевы под страхом конфискации своих кораблей и 4) что агент может с помощью русских властей высылать всякого англичанина, который явится в Россию без особого разрешения королевы».21 Особое недовольство компании возбуждало новое распоряжение русских властей о записи в Холмогорах всех привозимых из Англии товаров, впрочем, без права местной администрации раскрывать тюки.22
Из английского источника известно, что в 1589 г. компании было вновь отказано в исключительных торговых привилегиях, и лишь по настоянию английского посла Джайлса Флетчера (1588—1589) ей было вновь разрешено торговать с уплатой половинной пошлины, хотя в действительности благодаря ходатайству Годунова компания не платила ничего.23 Из письма Федора Ивановича королеве Елизавете также следует, что в 1589 г. англичанам удалось вернуть себе прежнюю льготу приезжать в Казань и в Астрахань «и во все государства за Хвалимское (Каспийское. — М.Ш.) море, в Перситцкую землю, тож и Кизылбажсая земля, и в Бухары и в Шемаху и во все тамошние государства ездити торговати».24
Во время переговоров с Дж. Флетчером русское правительство вновь отвергло монополистические притязания Московской компании. При этом оно стремилось внушить английскому дипломату мысль, что с потерей «Ругодивского пристанища» (Нарвы) в 1581 г. проведение прежней политики, ведущей к ограничению международной торговли в Архангельске, стало невозможно.25 В 1597 г. англичанам удалось незначительно продвинуться вперед в утверждении своей торговой монополии в России. В том году в Архангельск был послан царский указ с предписанием не выпускать из города во внутренние области голландцев и других иноземцев, включая англичан, не принадлежавших к компании. Однако этот указ оставался в силе недолго.26 Уже в 1598 г. царь Борис (1598—1605) выдал Московской компании новую жалованную грамоту, которая повторяла привилегии 1586 г. и не давала компанейским англичанам никаких новых преимуществ и никак не ограничивала торговлю других иноземцев из других стран. Таким образом, каждый желающий мог участвовать в торговле с Россией.27 В 1599 г. некоторые нидерландские купцы уже имели на руках новые жалованные грамоты, дозволявшие приезжать во внутренние города страны. Другие ходатайствовали о выдаче или возобновлении проезжих и жалованных грамот.28 Если в 1570-х гг. XVI в. к устьям Северной Двины ежегодно прибывало от 6 до 10 английских торговых судов, то в 1580-х гг. — до 14 английских, голландских, датских, а в 1590-х — до 25 английских и голландских.29
В исторической литературе существуют различные мнения относительно хозяйственной ситуации в России в конце XVI в. Так, одни авторы полагают, что в 1590-е гг. стала проявляться тенденция к улучшению экономического положения. В связи с этим высказывается предположение, что внутренний рынок вступил в процесс стабилизации, успешно поднималось хлебопашество, снижались цены на предметы первой необходимости, прежде всего на сельскохозяйственную продукцию, а в конце XVI — начале XVII в. наметилось оживление торговли со странами Северной и Западной Европы.30 Согласно же другой точке зрения, кризис в России, начавшийся в 1570-е, продолжался и в 1590-х гг. Причем он не только охватил всю территорию страны, но и продолжал расширяться и обостряться. По-прежнему значительные массивы площадей не возделывались или разрабатывались «наездом», без соблюдения основных принципов агрикультуры. Заброшенные земли все чаще зарастали лесом. Численность населения центральных районов к концу XVI в. не достигла предкризисного уровня. Сокращение посевных площадей вызывало повышение хлебных цен и полуголодное существование широких слоев населения.31
Как бы то ни было, в конце XVI — начале XVII в. укрепились связи России с городами Прибалтики. Некоторые купцы из Нарвы, Риги и Ревеля даже добивались перехода под власть России. Вопреки условиям Тявзинского мира произошло упрочение торговых отношений с Данией: купцам — подданным датского короля — было пожаловано право свободного приезда в Россию и разрешено учреждение торговых дворов в Новгороде, Пскове и Ивангороде.
В самом конце XVI — начале XVII в. наметилось сближение с северогерманскими городами, экономические интересы которых также оказались ущемлены Тявзинским миром. Между 1598 и 1600 гг. были выданы жалованные грамоты любекским купцам Е. Мейеру и Б. Тунеману, которым разрешалось приезжать в Архангельск, на Двину, в Усть-Колу, Новгород, Псков, Смоленск и Москву с уплатой полных пошлин. В 1603 г. купечеству Любека было пожаловано право свободного приезда в пограничные и внутренние русские города с платежом лишь весовых пошлин.32 Кроме того, по жалованной грамоте 1603 г. любекские немцы избавлялись в порубежных таможнях от осмотра и оценки привозных товаров. Им разрешалось: устраивать дворы в Архангельске, Пскове, Новгороде и Ивангороде; нанимать приказчиков и дворников; держать и варить «про себя» «питье»; переделывать привозные ефимки и серебро в русские деньги; судиться в Москве и т. д.33 Однако, поскольку «любекские немцы» стали под видом своих сограждан привозить с собой в Россию нидерландских, гамбургских и других иноземных купцов, избегавших таким способом пошлинного обложения, правительство Бориса Годунова в 1604 г. отменило эту привилегию и вновь ввело полное взимание пошлин с любекских товаров.34
Еще в конце XVI в. англичане преобладали в торговле с Россией. В 1582 г. в Архангельск пришло 9 английских кораблей и 6 голландских, в 1600 г. — 12 английских и 9 голландских.35 Однако в начале XVII в. голландцам удалось серьезно потеснить своих торговых конкурентов. Не помешало этому и распоряжение Бориса Годунова от 8 июня 1601 г. о запрещении пропускать дальше Архангельска нидерландских, брабантских и датских гостей (кроме представителей Московской компании) без царского указа даже при наличии у них государевых жалованных грамот, поскольку многие нидерландские купцы тут же выхлопотали у русского царя новые грамоты, «снова разрешавшие им торговлю внутри Московского государства». Несмотря на то что распоряжение царя от 8 июня формально отменено не было, оно фактически утратило свое значение «ввиду тех исключений, которые делались для отдельных нидерландцев».36 В начале XVII в. нидерландцы направляли к Архангельску до 30—40 кораблей, каждый из которых, по сообщению английского современника, вдвое превосходил английский. В 1604 г. в Архангельск пришло всего 29 кораблей, в том числе 17 голландских и 9 английских. Всего в том году было доставлено в Архангельск из-за границы товаров на сумму 148 849 р., в том числе тканей на 40 240 р. (38.21%), драгоценностей — 29 927 (28.4%), металлов и металлоизделий — 16 088 (15.28%), бумаги — 6381 (6.07%) и т. д.37
Согласно сохранившейся торговой книге конца XVI — начала XVII в., в Россию широко ввозились: сукна «брюкиш», «полубрюкиш», «аглинское» (английские), «свицкое» (шведское), «лимбарское» (лимбургское), «брабантское», «настрафиль», «новоесское», «рословское», «четцкое», «колтырь», «утрофим», «влосское», «еренга», «муравское», «лятчина», «багрец», «шарлот» (французское) и др.; гарус, бархат, камки, тафты, кружева; «пряденое золото»; драгоценные камни: яхонты, бирюза, шпинели (лалы), красно-фиолетовые аметисты (вареники), гранаты (венисы) и др.; жемчуг; специи (анис, ревень, гвоздика, кардамон, перец, шафран, ладан, тмин, фимиам, мускат и т. д.); «соли и краски» (купорос, квасцы, мышьяк, нашатырь, сулема, камфора, ртуть, бура, киноварь); металлы (серебро, медь, олово, железо, свинец); золото листовое и сусальное; хлопчатая и писчая бумага, нитки, иглы, масло деревянное; вина «мушкатель» (десертное вино из мускатных сортов винограда), «романея» (от названия бургонской деревни Романэ), «ренское», «конарское», «бастр», «алкат», «шпанское» (испанское) и другие, винный уксус, сахар, лимоны, чернослив, грецкие орехи, миндальные ядра, лекарственные травы и т. д. Как можно заметить, основная часть импорта (всего в торговой книге было перечислено 170 видов товаров) состояла из предметов роскоши. В их число не входили лишь соли, краски и металлы.38
В 1604 г. доля голландцев в русском импорте через Архангельск составляла 54.66%, англичан — 40,25% и французов — 5.09%.39
Русский экспорт на рубеже XVI—XVII вв. в основном состоял из кож, говяжьего сала, поташа и мехов (эти товары составляли 61% экспорта). В числе отпускных товаров также значились: хлеб (пшеница, греча), льняное семя, масло коровье и растительное, мясо, черная икра, рыба (треска и семга), рыбий жир, ворвань, лен, пенька, конопля, смола, вар, деготь, свиная щетина, воск, слюда, зола, рыбий клей и т. д. Таким образом, в структуре экспорта преобладало сырье. Готовые изделия: гвозди сапожные, сошное железо, мыло, канаты и рукавицы — составляли его незначительную часть. К примеру, Московская компания англичан закупала в России лен, пеньку, смолу, готовые снасти и крупные канаты, мачты, все сорта мехов, воск, войлок для шляп, кожи, поташ, льняное и конопляное масло, икру и т. д. Канаты и другие корабельные снасти продавались английской казне для удовлетворения нужд королевского военного флота. В конце XVI в. за один год компания вывезла из России на 15 500 фунтов канатов, отвечавших самому высокому критерию качества.40 Французы вывозили меха, семгу, икру, рыбий жир, воск, сало, кожи, в том числе лосиные и козловые, свиную щетину, лен, пеньку, лес, смолу, деготь и т. д.41
Обложение торговых иноземцев было сравнительно невысоким. Тамга с иностранных товаров во второй половине XVI в. обычно составляла 4 деньги с рубля или 2% с цены; также взималось осмничее, весчее, рукознобное, судовое и пр.42
В Смутное время произошли определенные изменения в ассортименте привозных товаров. В связи с колоссальной потребностью России в сырье для чеканки собственной монеты увеличился ввоз западноевропейских серебряных талеров. Так, в 1604 г. нидерландские купцы привезли 75 564, английские — 30 554, французские — 14 986 талеров. Всего в том году было ввезено 121 104 талера — 43 495 р., что составило 29.2% стоимости русского импорта через Архангельск.43
Европейские талеры — ефимки,44 известные в России с середины XVI в., — за редким исключением во внутреннем денежном обращении участия не принимали. Вместе с привозным серебром в слитках они служили лишь сырьем для чеканки русской «ходячей монеты». При этом любой русский или иноземный собственник серебра имел право обмена (продажи) его на копейки, деньги и полушки.45 Русские купцы также могли привозить серебро на денежные дворы для передела в русскую монету.46 Поскольку копейки, деньги и полушки чеканились на проволоке, их исходное сырье было высокой пробы (низкопробное серебро плохо вытягивается). Однако при оплате крупных сделок русская «ходячая монета», отличаясь неровностью формы и малой покупательной способностью, сильно уступала европейской валюте.47
Торговля серебром была предметом особого внимания русского правительства, которое было постоянно озабочено привлечением в страну благородных металлов и стремилось не допустить их вывоза за рубеж.48 К концу XVI в. были выработаны система закупочных цен на талеры, порядок приемки их на денежных дворах и нормы выхода готовой продукции (копеек) из иностранного сырья.
Русское правительство ежегодно устанавливало обменный курс талера на копейки. Эта «указная» цена талера и становилась «предельной рыночной ценой для русских покупателей», и возможное отступление от нее могло быть только в сторону уменьшения. Монетный двор в Москве оставался совершенно недоступным для иностранцев. «Поэтому в каждый перешедший в руки русского купца или казны талер автоматически закладывалась прибыль, реализуемая только на Монетном дворе».49 Талеры принимались в зависимости от массы и пробы. В XVI — начале XVII в. «рыночная» цена одной высокопробной монеты массой 28.438 г соответствовала 36—36.5, а реальная — 42 коп. Заказчик при переделе серебра получал из монетного двора по 38 или 38.5 коп. за каждый сданный талер.50
Иностранцы, посещавшие Россию, отмечали эту особенность русского денежного обращения. Так, капитан Жак Маржерет, находившийся здесь с 1590 по 1606 г., сообщал, что русские платили за талер двенадцать алтын (36 коп.), затем перепродавали на монетный двор. Как можно заметить, прибыль владельца ефимков от их перечеканки после сдачи на денежный двор составляла около 5—7%. Немецкий путешественник Адам Олеарий тоже отмечал, что русские охотно принимали привозные талеры и тотчас же отправлялись с ними на монетный двор.51 Следовательно, несмотря на ограниченное поступление европейской монеты на рынки северных городов, талеры были знакомы различным категориям населения Московского государства. Они выменивались у иностранных купцов на русские товары, отличаясь от других привозных товаров лишь тем, что котировались по официальному курсу.
Установленная государством цена продажи талеров в казну в большинстве случаев или превышала рыночную, или совпадала с ней. Поэтому купцу было выгоднее сдать талеры на денежный двор или продать в казну, чем использовать во внутренней торговле. По предположению И.Г. Спасского, до начала XVII в. «выпуск новой монеты и обновление ее запаса в обращении в значительной мере, если не в основном, находились в руках купечества, которое доставляло на денежные дворы огромные массы западного серебра для переделки в русскую монету в порядке индивидуальных заказов».52
Несмотря на то что торговля на ефимки не возбранялась, их ограниченное обращение в качестве монеты в середине—второй половине XVI в. имело место лишь в «порубежных» русских городах.53 Для широчайших масс населения России ефимок до 1655 г. оставался «невидимкою».54
Примечания
1. Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений... Ч. 1. С. 93. Первое голландское судно (капитан — Ян ван Валле) вошло в Пудожемское устье Северной Двины в 1577 г.
2. Русская история... Т. 3. С. 333.
3. Жордания Г. Очерки из истории... С. 21—22. Грамота Ивана IV не вразумила Фредерика II. Датские пираты продолжали нападать на торговые суда голландцев (Кордт В.А. Очерк сношений... С. 263).
4. Кордт В.А. Очерк сношений... С. 52—54; Любименко И.И. История торговых отношений... С. 113—119; Кулишер И.М. История... С. 122; Флоря Б.Н. Торговля России... С. 121—151. В конце XVI в. обострились отношения Англии и Испании, вступивших в ожесточенную борьбу за гегемонию в Европе и за преобладание в морской колониальной торговле. Испания ревниво следила за успехами северной английской торговли. Стремясь вовлечь Россию в антитурецкую коалицию, испанские агенты внушали царю мысль о захвате английских судов с товарами. Они же скрупулезно подсчитывали число английских судов, возвращавшихся к английским берегам с русскими товарами (Россия и Италия; Сб. исторических материалов и исследований, касающихся сношений России с Италией. Пг., 1915. Т. 3, вып. 2. С. 313, 314, 318—320; Прончатов Н.Ф. Англо-русские отношения... С. 13—16).
5. Кулишер И.М. История... С. 122; Ключевский В.О. Сказания иностранцев... С. 210.
6. Жордания Г. Очерки из истории... С. 30—35, 43—49, 93, 124.
7. Сб. РИО. Т. 38. С. 179—185, 199—202; Кордт В.А. Очерк сношений... С. 67—70. «И ты б, сестра наша любная, Елисавет королевна, — говорилось в грамоте Федора Ивановича 1587 г., — нам свою братцкую любовь показала: гостем своим заказывати не велела и из своей земли опричь тех своих гостей, которые в нашей жалованной грамоте написаны имяны, иных своих гостей англичан с товары и иных г[осу]д[а]рств гостей с товары пропусти велела к нашему к морскому пристанищу, к Двинскому городу...» (Сб. РИО. Т. 38. С. 183).
8. Сб. РИО. Т. 38. С. 95. Пудожемское устье постепенно мелело. В XVII в. англичане неоднократно ходатайствовали о разрешении приходить в Архангельск Березовским устьем, которое было глубже и безопаснее Пудожемского. В 1629 г. Карл I мотивировал эту просьбу тем, что английские суда к тому времени стали значительно крупнее и были вынуждены останавливаться на открытом месте, где их приходилось с большой опасностью, расходами и потерей времени разгружать и вновь нагружать. В 1645 г. с аналогичной просьбой обращались к вступившему на русский престол Алексею Михайловичу власти Нидерландов. Лишь в 1656 г., когда очевидным стало полное обмеление Пудожемского устья, приказано было всем ходить новым путем — Березовским устьем (Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений... Ч. 1. С. 181; Любименко И.И. Торговые сношения России с Англией... С. 19—20).
9. Кордт В.А. Очерк сношений... С. 56. Можно согласиться с Э.Д. Рухмановой в том, что тот двухсторонний товарный поток, который до 1586 г. шел через Колу, в дальнейшем переместился в Архангельск. Однако ее утверждение, что «с 1586 г. через Архангельск шла торговля теми же товарами и в тех же пропорциях, в каких она шла до этого времени через Колу», содержит некоторое преувеличение, поскольку к тому времени у России уже существовали многолетние торговые связи с Англией через устья Северной Двины, Холмогоры и Вологду (см.: Рухманова Э.Д. Архангельская торговля... С. 140).
10. Мулюкин А. С. Приезд иностранцев... С. 49.
11. Любименко И.И. История торговых отношений... С. 52; Жордания Г. Очерки из истории... С. 56—58, 68, 86. Первый французский корабль (капитан Жан Соваж) вошел в устье Северной Двины в 1586 г.
12. Жордания Г. Очерки из истории... С. 108—109.
13. Демкин А.В. Западноевропейское купечество... Вып. 1. С. 35.
14. Кордт В.А. Очерк сношений... С. 268.
15. Там же. С. 47.
16. Кулишер И.М. История... С. 122.
17. Любименко И.И. История торговых отношений... С. 114.
18. Кордт В.А. Очерк сношений... С. 268. Федор Иванович неоднократно уверял королеву Елизавету в том, что нидерландские и другие купцы не были освобождены от пошлин. Так, в сентябре 1585 г. он писал в Англию: «Которые гости и торговые люди приезжают в наше государство <...> и с тех со всех с торговых людей емлют пошлину всю сполна по нашему указанию, а с твоих гостей мимо всех емлют половину пошлины». В июне 1587 г. царь Федор снова обращал внимание Елизаветы на то, что при Иване IV с компанейских англичан взималась половинная пошлина, а с французских, испанских, нидерландских и иных торговых иноземцев «с их товаров пошлину емлют с полна по прежнему». В 1588 г. в царской грамоте двинским таможенным целовальникам поручалось собирать таможенные пошлины с русских и иностранных купцов, кроме англичан (Сб. РИО. Т. 38. С. 165, 183; ААЭ. Т. 1. № 338).
19. СГГиД. Ч. 5. № 141. С. 188.
20. Там же. С. 187—189; Сб. РИО. Т. 38. С. 141—144; Бантыш-Каменский И.Н. Обзор внешних сношений... Ч. 1. С. 94; Ладыженский К. История... С. 9; Любименко И.И. История торговых отношений... С. 49—50, 122.
21. Сб. РИО. Т. 38. С. 176—179; Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений... Ч. 1. С. 95; Горсей Дж. Записки о России. XVI — начало XVII в. М., 1990. С. 150—155; Любименко И.И. История торговых отношений... С. 50—51. Освобождение Московской компании от уплаты пошлин позволило ей экономить ежегодно 2000 фунтов стерлингов (Ключевский В.О. Сказания иностранцев... С. 219).
22. Любименко И.И. История торговых отношений... С. 51.
23. Там же; Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений... Ч. 1. С. 97.
24. См.: Толстой Ю. Первые сорок лет... Приложение № 68. С. 347—349.
25. Статейный список приезда и пребывания в России английского посла, Елизара Флетчера // Временник МОИДР. 1850. Кн. 8. Материалы. С. 16; Флоря Б.Н. Торговля России... С. 136—137. В ответе московского правительства английскому представителю (1589) говорилось: «Всяким торговым людем изо всее земли из Аглинские и всяким иных земель торговым людем ходить торговать на Холмогоры и в Новгород и во Псков повольно по прежнему» (Мулюкин А.С. Приезд иностранцев... С. 35).
26. Кордт В.А. Очерк сношений... С. 74.
27. Любименко И.И. История торговых отношений... С. 53; Русская история... Т. 3. С. 334; Кулишер И.М. История... С. 118, 123. И все же положение Московской компании в России было более привилегированным, чем в Англии. В своей стране она не была избавлена от необходимости уплачивать ввозные и вывозные пошлины. Лишь иногда ей давались разрешения на беспошлинный вывоз в Россию некоторых английских товаров (в основном оружия) и на временный беспошлинный ввоз в Англию некоторых русских товаров (Любименко И.И. Торговые сношения России с Англией... С. 26—27).
28. Кордт В.А. Очерк сношений... С. 75—76. Так, из челобитной грамоты архангельского воеводы Осипко Супонева и подьячего Рохмашки Воронова на имя царя Бориса Годунова следует, что четыре нидерландских купца просили о разрешении совершить торговую поездку в Москву, а в случае невозможности по крайней мере зазимовать в 1600—1601 гг. в Холмогорах с товарами, не проданными «у корабельной пристани», т. е. у Архангельска (Сб. РИО. Т. 38. С. 381).
29. Флоря Б.Н. Торговля России... С. 130—134.
30. Маньков А.Г. Цены и их движение в Русском государстве XVI века. М.; Л., 1951. С. 99, 101; Бахрушин С.В. Научные труды. Т. 1. С. 150; Мельникова А.С. Русские монеты... С. 50.
31. См.: Колычева Е.И. Аграрный строй России XVI века. М., 1987. С. 178—201.
32. Согласно Н.Н. Бантыш-Каменскому, по грамоте 1603 г. любчане получили привилегию платить таможенные пошлины «в полы» по сравнению с другими торговыми иноземцами (Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений... Ч. 2. С. 192).
33. Шаскольский И.П. Жалованная грамота... С. 359; Флоря Б.Н. 1) Русско-польские отношения и балтийский вопрос. М.; Л., 1964. С. 73—76, 91, 170—185; 2) Прибалтийские города и внешняя политика русского правительства в конце XVI — начале XVII вв. // Международные отношения в Центральной и Восточной Европе М., 1966. С. 10—25; Хорошкевич А.Л. Из истории... С. 37; Демкин А.В. Западноевропейское купечество... Вып. 1. С. 54—55. В сочинении В. Покровского ошибочно говорится о том, что грамота 1603 г. была предоставлена Ганзейскому союзу в целом. Неточность допускает и А.В. Демкин, утверждая, что привилегия была пожалована Любеку «и ряду ганзейских городов» (Покровский В. История... С. 568; Демкин А.В. Западноевропейское купечество... Вып. 1. С. 35).
34. Шаскольский И.П. Жалованная грамота... С. 361; Демкин А.В. Западноевропейское купечество... Вып. 1. С. 35, 54.
35. Кулишер И.М. История... С. 128. По-видимому, Н.Ф. Прончатов допускал преувеличение, полагая, что в XVI в. Московская компания англичан ежегодно отправляла в Россию от 10 до 15 кораблей (Прончатов Н.Ф. Англо-русские отношения... С. 11).
36. Сб. РИО. Т. 38. С. 422—423; Кордт В.А. Очерк сношений... С. 77—78; Мулюкин А.С. Приезд иностранцев... С. 37.
37. Кордт В.А. Очерк сношений... С. 285; Флоря Б.Н. Торговля России... С. 144—146. Голландцы продолжали торговать и при Лжедмитрии I (1605—1606), получив от него жалованную грамоту. Не подвергались они притеснениям и при царе Василии Шуйском (1606—1610), продолжая привозить в Москву военные припасы (Кордт В.А. Очерк сношений... С. 79—81, 105).
38. Торговые книги. Кн. 8. Материалы. С. 7—22; Торговая книга. Т. 1. Отд. III. С. 118—129; Сборник Муханова. № 202. С. 353—364; Огородников С.Ф. Очерк истории... № 10. С. 114—115; Кулишер И.М. История... С. 135—136. Называя Торговую книгу справочником по внешней торговле России, который использовался в торговой практике на протяжении длительного промежутка времени, М.М. Громыко датирует ее периодом 1575—1585 гг., когда главными пунктами русской внешней торговли являлись Нарва и Мурманский берег (Громыко М.М. Русско-нидерландская торговля... С. 234—235).
39. Флоря Б.Н. Торговля России... С. 142—144. И в конце XVI в., и в годы Смуты, и при первых Романовых торговля с Францией не прекращалась, хотя и не носила регулярного характера. В отличие от голландцев и англичан, приезжие французы не имели в Архангельске ни собственной пристани, ни дворов, ни амбаров и ставились на Немецком гостином дворе, используя царские амбары (Жордания Г. Очерки из истории... С. 97—100, 116—117, 120, 372).
40. Торговые книги. Кн. 8; Огородников С.Ф. Очерк истории... № 10. С. 114; Кулишер И.М. История... 139—140; Любименко И.И. 1) История торговых отношений... С. 85—88; 2) Торговые сношения России с Англией... С. 158. По данным английского дипломата Джайлса Флетчера, меха, которых в 1589 г. было отпущено на сумму 400—500 тыс. р., оставались главным предметом русского вывоза. На втором месте стоял воск — 10 000 пудов, на третьем — кожи — 30 000 штук. Кроме того, вывозили ворвань, икру, лен, пеньку, соль, деготь, слюду и некоторые другие товары. Лен и пенька вывозились в незначительном количестве по причине «больших и невыносимых налогов» (см.: Флетчер Дж. О государстве Русском. С. 30).
41. Жордания Г. Очерки из истории... С. 140—153.
42. Лодыженский К. История... С. 10.
43. Флоря Б.Н. Торговля России... С. 145. Этим автором была допущена неточность в подсчете, приведшая к занижению доли привозных талеров в русском импорте. «Всего, — писал он, — в сумме было ввезено 111 104 талера — 39 997 р., что составляет несколько более ¼ стоимости всего имущества иностранных купцов» (Там же).
44. Ефимок (польск. Joachymik, от названия города в Чехии Joachimsthal — Иоахим-сталь, ныне Jachymov — Яхимов; нем. Joachimthaler) — с середины XVI в. русское название однотипной европейской серебряной монеты — талера массой около 29 г.
45. В годы правления Елены Глинской (1535—1538) в стране была проведена денежная реформа, в результате которой на смену разрушенной кризисом монетной стопе в 2.6 р. пришла новая — 3 р., просуществовавшая до начала XVII в. Монетные дворы перешли к чеканке из гривенки серебра массой 204.75 г не 260 денег-новгородок, а 300 копеек. Это позволило за короткий срок покончить с монетами периода удельной раздробленности, оформить и закрепить национальную денежную систему. После проведения реформы чеканка монеты сосредоточилась на казенных денежных дворах в Москве, Новгороде, Пскове, Твери, а право откупа, которое частично бытовало на рубеже XV—XVI вв., было окончательно упразднено. С образованием в середине 90-х гг. XVI в. в Москве Денежного приказа были окончательно преодолены пережитки удельной раздробленности в денежном хозяйстве страны и сделан следующий шаг в оформлении национальной денежной системы. Копейка — серебряная монета с изображением всадника с копьем, = 1/100 рубля, с весовой нормой 0.68 г — сделалась основой единой монетной системы Русского государства. После Ивана IV (до петровского времени их называли новгородками) выпуск копеек не останавливался ни при одном правительстве. Создание копейки-новгородки окончательно определило десятичный строй московской счетно-денежной системы: 1 рубль = 2 полтины = 100 Новгородок (копеек) = 200 денег = 400 полуденег (полушек). Монета с весовой нормой 0.34 г стала называться повой московкой. Русская денежная система была по преимуществу счетной: денежные единицы — рубль, полтина, гривна, алтын — реально не существовали и были только счетными понятиями, которые выражались определенным количеством мелких серебряных монет — копеек, денег и полушек. При этом вплоть до начала XVIII в. народ и государственные учреждения России признавали только старинный московский счет на деньгу, никогда не упоминая копейку-новгородку. За деньгой по-прежнему следовал счетный алтын (от татарского «алты» — шесть), равный шести деньгам или трем копейкам (см.: Шумилов М.М. История торговли и таможенного дела в России IX—XVII вв. СПб, 1999. С. 189—191).
46. Е. Глинская оставила в силе и узаконила «право свободной чеканки», т. е. право любого владельца «сырого» серебра доставить его на денежный двор и потребовать передела в русскую монету (Спасский И.Г. Денежное хозяйство... С. 14).
47. Мельникова А.С. Русские монеты... С. 33, 154—155.
48. «А золото б и серебро всякое купцы (иностранные. — М.Ш.) меняли на псковские товары или б продавали псковичам на деньги, да на те б деньги товар же во Пскове покупали. А денег бы русских и золота и серебра явленого однолично изо Пскова не возили»; «Да таможником же беречи накрепко, чтоб московские гости и торговые люди всех городов Московского государьства <...> и иноземцы, денег, и серебра, и золотых, и судов, и пуговиц серебряных и золотых, в сундукех и в коробьях и в ящикех, из Новагорода в Литву, и в немцы, и в иные городы, не возили однолично никуды <...> и у которого человека нибуди выймут таможники заповедного товару, денги, или серебро, и золотые, и суды серебряные, и пуговицы золотые и серебряные, а будет товар повезут из Новагорода, а кого в том уличат, и таможником тех людей приводить к диаком» (цит. по: Чистякова Е.В. Новоторговый устав 1667 года // АЕ за 1957 г. М., 1958. С. 110; ААЭ. Т. 1. № 282. С. 324—325).
49. Спасский И.Г. Русские ефимки. С. 10.
50. Кауфман И.И. Серебряный рубль в России от его возникновения до конца XIX века // ЗНО РАО. СПб., 1910. Т. 2. С. 100; Мельникова А.С. Русские монеты... С. 33—35, 197; Быков А.В. Ефимки на русском Севере в первой половине XVII в. // Международный нумизматический альманах «Монета». Вологда, 1995. Вып. 1. С. 4. Масса талера уравновешивалась 43.5—44.5 коп., но при его перечеканке выходило не более 42 монет копеечного достоинства 960-й пробы.
51. Маржерет Ж. Состояние Российской империи и Великого княжества Московии // Россия XV—XVII вв. глазами иностранцев / Подгот. текстов, вступит. статья и коммент. Ю.А. Лимонова. Л., 1986. С. 249; Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. СПб., 1906. С. 228.
52. Спасский И.Г. Денежное хозяйство... С. 11. По оценке И.Г. Спасского, до конца XVI в. за ефимок не платили больше 36 коп., а выходило из него 40—42 коп. (Спасский И.Г. Русская монетная система. 4-е изд., доп. Л., 1970. С. 121).
53. Спасский И.Г. Денежное хозяйство... С. 11. В 1600 г. нидерландский купец Ульян Ульянов добивался у царя Бориса Годунова разрешения на поездку в Псков для покупки местных товаров на те свои ефимки, которые он привез в Москву из Архангельска (Кордт В.А. Очерк сношений... Приложение № 6).
54. Спасский И.Г. Русские ефимки. С. 7, 11.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |