Ю. Селезнев. «Князь Александр Ярославич (Невский) при дворе ордынского хана»1
Период монголо-татарского «ига»2 принято считать временем, когда в государственную модель Руси/России была внедрена система восточного деспотизма. В научных исследованиях и общественном сознании сформирован устойчивый стереотип: русские князья под тяжестью ханского гнета, «выходного» серебра и даров на подкуп покорно едут на поклон к восточному владыке. В обмен на взятки, дань и демонстративное подчинение они получают инструменты и технологии управления в своих княжествах. Вполне закономерно, что в сознании возникает логический вывод: используя и внедряя эти технологии, русский князь становится подобен ордынскому хану — восточному тирану, а его княжество усваивает модель и принципы управления кочевого государства. По всем имеющимся признакам система ордынской государственности должна была оказать существенное влияние на развитие русских княжеств.
Немаловажную роль в оформлении системы подчинения Руси Орде отводится исследователями3 князю Александру Ярославичу (Невскому). Причем, оценки данной роли оказываются диаметрально противоположными. Если В.Л. Егоров подчеркивает: «История возложила на плечи Александра Ярославича ответственнейшую задачу выбора направления политического развития Русского государства в его отношениях с Западом и с Востоком. И именно Александра можно и должно считать первым русским политиком, заложившим основы совершенно особого пути, который в полной мере начал осмысляться лишь в XX в. и получил наименование евразийства»4. В след за В.Л. Егоровым в новейших работах отмечается: «Действительно, с позиций сурового ригоризма восточная политика Александра Невского не так впечатляет, как гибель Михаила Черниговского, но направление было выбрано верно»5.
Однако английский исследователь Дж. Феннел предлагает иную оценку: «Можно задать вопрос: привела ли проводимая Александром политика уступок (каковой она, несомненно, являлась) хоть к какому-нибудь улучшению положения русских при татарском господстве? <...> вмешательство Александра в 1252 году, его роль в разгроме татарами двух его братьев фактически положили конец действенному сопротивлению русских князей Золотой орде на многие годы вперед».6 И.Н. Данилевский предлагает оценивать восточную политику князя Александра как инструмент усиления собственной власти: «опираясь на помощь монгольских ханов, Александр Невский закрепил деспотические традиции управления Северо-Западными землями Руси, заложенные его предшественниками»7.
Однако сложившийся стереотип требует всесторонней проверки. Для решения этой проблемы необходимо, на наш взгляд, ввести показатели, которые исключат возможность для противоречивых трактовок, и предлагаемая статья — представляет первый шаг: статистическую обработку свидетельств источников о количестве времени, проведенного Александром Ярославичем при дворе ордынского хана.
Итак, на завоеванных монголо-татарами территориях южнорусских и казахских степей Чингиз-ханом было организовано удельное владение его старшего сына, в восточных источниках называвшееся Улус Джучи, а в русских синхронных источниках получившая наименование «Орда». На сегодняшний день Орда определяется как военно-административная организация у тюркских и монгольских народов. Другими словами перед нами не просто наименование страны: перед нами — форма организации кочевого или полукочевого государства.
Военное поражение, понесённое русскими княжествами во время вторжения монголо-татар в 1237—1241 году, привело к необходимости оформления отношений с каанами Монгольской империи, а затем — ханами Джучиева Улуса. Большинство исследователей отмечают, что русские княжества оказались непосредственно вовлечены в сферу политического влияния Орды. Как подчеркнул А.Н. Насонов, после покорения русских земель «непосредственная организация татарского владычества на Руси была в руках монгольской степной аристократии»8. А.Н. Никитин в своём исследовании, посвященном улусной системе Монгольской империи пришел к немаловажному выводу о том, что «русские земли не пользовались особым положением среди стран, завоеванных монголами. <...> Наличие неесугеидских династий было нормой жизни и в имперских центрах Чингизидских ханств. Некоторые потомки подданных рода Чингиз-хана постепенно обретали всю полноту верховной власти»9.
Первую поездку князя Александра источники фиксируют под 6754 (1246). Новгородская I летопись, в целом равнодушная к делам в Орде10, особенно выделяет поездку собственного князя в ставку Батыя11. Именно тогда, в 1245—1246 годах большинство русских князей было вызвано в ханскую резиденцию для оформления вассальной зависимости и вероятного проведения переписи населения12. Вероятно, именно тогда впервые был поднят вопрос о форме зависимости Новгорода от Орды. Ведь Новгородская земля завоевана не была и имела право на сохранения независимости. Однако отец Александра, владимирский князь Ярослав Всеволодович, получил ярлык от Батыя на Киев и всю Русскую землю, включая Новгород — республика становилась неотъемлемой частью великого княжения Владимирского13. Тем не менее, данную поездку Александра Ярославича необходимо рассматривать в русле политики его отца, которого Батый отправил на курултай в Каракорум. На обратном пути князь Ярослав Всеволодович скончался: Плано Карпини свидетельствует, что он был отравлен матерью нового каана Гуюка Туракиной14.
Как отметил В.В. Каргалов, «гибель великого князя Ярослава значительно усложнила обстановку в Северо-Восточной Руси»15.
Первоначально владимирский стол занял следующий по старшинству Всеволодович — Святослав, «а Сыновци свои посади по городом, якож бе имъ отець оурядилъ Ярославъ»16. Однако в 1247 году «поеха Андрей князь Ярославич в Татары к Батыеви и Александр князь поеха по брате же к Батыеви»17. Ордынский хан «почтивъ ею и послы я г Каневичем»18. Таким образом, Бату переложил груз ответственности за решение дальнейшей судьбы русских княжеств на общеимперское правительство.
В конце 1249 года (зимой 1249/1250 года) князья Ярославичи вернулись на Русь. Решение имперского правительства было следующим: «приказаша Александрови Кыевъ и всю Русьскую землю, а Андреи седе в Володимери на столе»19. В историографии сложилось мнение, которое емко и четко обозначил В.В. Каргалов: «Решение великого хана отдать владимирский стол Андрею Ярославичу в обход его старшего брата послужило в дальнейшем источником больших осложнений»20. Как отметил В.Л. Егоров, «возник конфликт о соподчиненности Киевского и Владимирского князей»21.
По мнению В.В. Каргалова, сконцентрировавшему представления исследователей22 о русской политике в отношении Орды на рубеже 1240—1250-х годов, к этому времени на Руси сложилась антитатарская коалиция. Ее составили сильнейшие князья того времени Андрей Владимирский и его тесть Даниил Галицкий. При этом, «готовясь к открытой борьбе с татарами, великий князь Андрей Ярославич мог опереться, прежде всего, на северо-западные русские земли, которые не подверглись татарскому погрому и не попали еще в орбиту ордынской политики». Кроме того, на «стороне Андрея активно выступил тверской князь Ярослав Ярославич (его "княгиня" и дети находились под Переяславлем)»23. Однако А.А. Горский полагает, что основой для выводов о противоречии между князьями — старшими Ярославичами, стало некритично воспринятая догадка В.Н. Татищева о жалобе Александра на брата. В соответствии с этим суждением события 1252 году следует рассматривать не как инициативу Александра Невского, а как запланированную акцию «хана в рамках действий против не подчинившихся ему князей»24.
Как известно, летом 1252 года великий князь владимирский Андрей Ярославич был смещен со своего престола волей хана Орды Батыя. Могущественный сарайский правитель для осуществления этой цели направил на Северо-Восточную Русь карательный отряд во главе с эмиром Неврюем. Место владимирского князя занял его старший брат Александр, получивший в книжной традиции прозвище «Невский».
Поездку в Орду Александра и решение хана о смещении Андрея исследователи объясняют разными причинами25. Н.М. Карамзин полагал, что Андрей Ярославич не смог справиться с обязанностями великого князя, чем вызвал гнев Батыя. Александр отправился в Орду с целью смягчить гнев великого хана26.
В советской историографии установилось мнение, что в начале 50-х годов XIII столетия сложился антитатарский союз. Данное предположение было сформулировано А.Н. Насоновым. Исследователь указывает, что перед событиями 1252 года Андрей Владимирский «сделал как будто попытку войти в соглашение с Даниилом Галицким, рассчитывая очевидно, на военную помощь от папы»27.
Данное суждение во многом определялось высказыванием К. Маркса, который в своих «Хронологических выписках» писал, что «Андрей пытался противиться монголам»28.
Как отмечено выше, наиболее концентрировано данное суждение оформлено в работе В.В. Каргалова «Внешнеполитичекие факторы развития феодальной Руси». Напомню: ученый отмечает, что решение центрального монгольского правительства о передачи Владимирского стола младшему Андрею «в обход его старшего брата послужило в дальнейшем источником политических осложнений»29. Во-первых, таким решением был недоволен Александр. Во-вторых, «Андрей Ярославич, получивший владимирский великокняжеский стол непосредственно от великого монгольского хана, вел себя довольно независимо по отношению к Орде»30. Кроме того, «в начале 50-х годов, когда Андрей Ярославич укрепился на великокняжеском столе, им была сделана попытка оказать открытое сопротивление Орде». С этой целью он «старался заключить союз с Южной Русью, с сильнейшим южнорусским князем Даниилом Романовичем Галицким» (в прямой зависимости здесь стоит «заключение брака между великим владимирским князем Андреем Ярославичем и дочерью Даниила Галицкого»)31. Кроме того, «на стороне Андрея активно выступил тверской князь Ярослав Ярославич (его "княгиня" и дети находились в войске князя Андрея во время битвы с татарами под Переяславлем)». «В целом в начале 50-х годов XIII века на Руси сложилась довольно сильная антитатарская группировка, готовая оказать сопротивление завоевателям» — подводит итог В.В. Каргалов32.
В связи с данными обстоятельствами, по мнению В.В. Каргалова, «В борьбе против Андрея Ярославича, которого легко можно было обвинить в "измене" хану, для Александра открывалась единственная возможность вернуть принадлежавший ему по старшинству великокняжеский стол. Если Андрей Ярославич опирался на антитатарские силы, то Александр, естественно, мог отнять у него великокняжеский стол только при помощи Орды»33.
В результате, «когда Александр Ярославич в 1252 году приехал в Орду "искать" великое княжение, ему был оказан самый благосклонный прием». А «Против великого князя Андрея была направлена сильная монголо-татарская "рать" царевича Неврюя»34.
Однако приведённое довольно категоричное суждение В.В. Каргалова оставляет в стороне другие возможности разрешения конфликта (если таковой был) между Александром и Андреем. В частности, вполне вероятна возможность переговоров между братьями-Ярославичами о перераспределении столов в их «отчине»35.
Во многом приведённые суждения основываются на сведениях В.Н. Татищева, которому следует С.М. Соловьев. В частности в своей «Истории Российской» В.Н. Татищев сообщает, что в 1252 году «иде князь великий Александр Ярославич во Орду к хану Сартаку, Батыеву сыну, и прият его хан с честию. И жаловася Александр на брата своего великого князя Андрея, яко сольстив хана, взя великое княжение над ним, яко старейшим, и грады отческие ему поймал, и выходы и тамги хану платит не сполна. Хан же разгневася на Андрея и повеле Неврюи салтану итти на Андрея»36.
В то же время, Ф.Б. Шенк в своём обширном исследовании о месте Александра Невского в культурной памяти России более осторожно пишет о поездке князя в ставку хана «предположительно чтобы интриговать против своего брата»37.
В свою очередь, В.А. Кучкин, не подвергая сомнению наличие мятежа князя Андрея, считает, что целью поездки в Орду Александра, «судя по всему, было получение Владимирского великого княжения», а его младший брат «по-видимому, и выступил против ханов, надеясь удержать за собой великое княжение Владимирское, но просчитался»38. Исследователь вполне справедливо подвергает критике концепцию, основанную на данных В.Н. Татищева39, по которой инициатором «Неврюевой рати» выступает князь Александр Ярославич.
Действительно, источники упомянутого уникального сообщения В.Н. Татищева нам не известны. Большинство летописных упоминаний о событиях 1252 году осторожно отмечают предварительную перед «Неврюевой ратью» поездку Александра в Орду и его возвращение оттуда с «честию великою», получив «стареишенство во всей братьи его»40. Причем, данное обстоятельство летописец подчеркивает до описания похода татар на русские княжества. Тогда как после «Неврюевой рати» «Приде Александръ князь великии ис Татаръ в град Володимерь <...> и посадиша и на столе отца его Ярослава <...> и бысть радость велика в градѣ Володимери и во всеи земли Суждальскои»41. Таким образом, Лаврентьевская летопись никак не связывает поездку князя Александра в Орду и «Неврюеву рать»42.
Данные обстоятельства позволили А.А. Горскому привести очередной аргумент в пользу недостоверности известия В.Н. Татищева. Поход ордынского воеводы Неврюя не являлся результатом усилий Александра. Он был «запланированной акцией хана в рамках действий против не подчинявшихся ему князей». Бату-хан, выйдя фактически победителем во внутриполитической борьбе в Монгольской империи, вызвал к себе братьев-Ярославичей для перераспределения княжеских столов, осуществлённых враждебным правительством Гуюк-хана43.
Надо полагать, что А.А. Горский верно подметил связь и последовательность событий. Братья Александр и Андрей в 1249 году получили свои владения (старший — Киев и всю Русскую землю; младший — Владимирское княжество) из рук центрального монгольского правительства в Каракоруме44. Тогда делами государства управляла вдова монгольского каана Гуюка Огул-Каймиш45, которая и выдала ярлыки на княжества. Однако в результате политической борьбы на престоле Монгольской империи оказывается Менгу, которого активно, в том числе военной силой, поддерживал глава Джучиева улуса Бату-хан. Официальная интронизация была осуществлена в месяц зу-ль-када 648 года хиджры, который соответствует 25 января — 23 февраля 1251 года46.
Для традиционной монгольской политической практики было характерна необходимость при смене главы государства подтверждение существующих владетельных прав47. Причем эти права должны были быть обеспечены личной явкой владетеля в ставку правителя. И действительно, армянские источники фиксируют вызов в степь армянских правителей в связи со сменой главы Монгольской империи. В частности, Киракос Гандзакеци описывает данные обстоятельства следующими словами: «когда воцарился Мангу-хан, великий военачальник Батый <...> послал [людей] к царю Хетуму с [приглашением] приехать повидать его и Манту-хана»48. Смбат Спарапет относит начало поездки царя Хетума к 1253 году49.
Русскими князьями, получившими инвеституру в Каракоруме, являлись на тот момент Александр и Андрей Ярославичи, а также Олег Ингваривич Рязанский. Именно они обязаны были явиться в ставку правителя, который занимался делами «Русского улуса». С большой долей вероятности можно предполагать, что функции управления русскими землями были переданы Менгу-кааном своему надежному союзнику и завоевателю Руси Батыю.
Именно к нему в 1252 году и отправляется Александр Невский. Вероятно, его поездка была напрямую связана с необходимостью подтверждения своих владетельных прав, хотя источники этого не фиксируют. Бату-хан подтвердил ярлык 1249 года «давшее ему старейшинство во всеи братьи его». Летописные памятники фиксируют возвращение в 1252 году50 из степи Олега Ингваривича Рязанского, что косвенно подтверждает цели поездки Александра Ярославича за возобновлением инвеституры.
Андрей Ярославич не предстал перед ордынским троном. Как отмечено в Лаврентьевской летописи, «здума <...> с своими бояры бэгати нежели цесарем служите»51. Именно после этого Батый, не дождавшись приезда Андрея, посылает на Русь военную экспедицию, результатом которой становиться изгнание князя в «неведому землю». Александр же после этих событий получает ярлык и на Владимирское княжество, объединяя тем самым общерусский киевский стол с владимирским52.
Таким образом, князь Александр Невский действовал в полном соответствии с ордынской политической практикой. Смена каана Монгольской империи требовала подтверждения инвеституры от принявших ранее власть в Каракоруме. Сообщение В.Н. Татищева о жалобе и «лести» Александра в отношении своего брата Андрея можно считать умозаключением самого исследователя.
Так или иначе, летом 1252 года ордынские войска во главе с эмиром Неврюем вторглись в пределы Северо-Восточной Руси. Минуя Владимир, они направились к Переяславлю, где «постигоша» Андрея с его войсками. В результате столкновения, князь потерпел поражения и бежал, сначала в Новгород, а затем в Швецию. «Неврюева рать» разорила Переяславль и Переяславское княжество и вернулась в степь. А чуть позже на Русь вернулся уехавший в ставку Батыя перед походом татар Александр Невский. Князь «церкви въдвиже, град исполни, люди разбегшая собра в домы свояя»53 и «бысть радость велика в граде Володимери и во всеи земли Суждольскои»54.
Составитель Лаврентьевской летописи отмечает поездки уже великого владимирского князя Александра Ярославича в 1257 году («поехаша князи в Татары, Александр, Андрей, Борис, чтивше Улавчия»55) и в 1258 году («поидоша князи в Татары, Александр, Андрей, Борис, Ярослав Тферский, чтивше Улавчия и вся воеводы»56). Если первая поездка была явно связано с восшествием на престол нового хана, то причины посещения ставки хана в следующие годы остаются не известными. Возможно, это было связано с необходимостью участия подчиненных правителей в ежегодных курултаях57.
С деятельностью великого князя Александра Ярославича традиционно связывается следующий этап вовлечения Руси в орбиту монгольской государственности. Это перепись населения, осуществленная в 1257—1259 годах, при непосредственном участии Владимирского князя. Проходила она в рамках общеимперских мероприятий по упорядочиванию налоговой системы. В частности, в 1252 году была проведена перепись завоеванных монголами земель Китая, а в 1254 году — в Армении. Наибольшего противодействия намерения ордынских чиновников встретили в Новгороде, который не был завоеван монголами. Тем не менее, волнения в новгородской земле были подавлены и в 1259 году перепись русского населения была завершена. Как подчеркнул В.В. Каргалов, «в событиях переписи 1257—1259 гг. в Новгороде наблюдается картина тесного сотрудничества великокняжеской администрации и лично великого князя Александра Ярославича с татарскими "послами" и "численцами"»58.
С проведением переписных мероприятий тесно связано введение на Руси баскаческой организации. В частности, А.Н. Насонов видит подтверждение наличия данной организации, как военно-политической, в «десятниках», «сотниках», «тысячниках» и «темниках», которые вместе с численниками пришли на Русь, и являлись лицами командного состава из «собственно монголов и татар»59. Однако В.В. Каргалов привел доводы в пользу того, что «аргументы А.Н. Насонова в лучшем случае допускают двойственное толкование и не обосновывают в достаточной степени тезис о существовании в Северо-Восточной Руси "военно-политической организации" монгольских феодалов»60.
Тем не менее, сами баскаки на Руси присутствуют. Их функции В.В. Каргалов определяет, как представителей хана, «которые только контролировали деятельность русских князей и доносили хану в случае неповиновения»61. Этот вывод исследователя перекликается со словами Б.Д. Грекова о том, что контроль над русскими князьями «осуществляли баскаки»62.
Система сбора дани в пользу ордынского хана основывалась на откупной системе, которая всегда является основой для многочисленных злоупотреблений. Именно против данных нарушений («велику пагубу людемъ творяху, работяще резы многы, души крыстьянскыя раздно ведоша»; «творяше христьяном велику досаду»63) и было вызвано восстание в русских городах (Ростов, Владимир, Суздаль, Ярославль64) в 1262 году Сборщики дани были вырезаны. Эти события традиционно считаются одним из первых антиордынских народных восстаний65.
Тогда же, в 1262 году, в Орду оправляется и великий князь Александр. По мнению Дж. Феннела, ему «ничего не оставалось, как отправиться в Золотую Орду». Однако удалось ли избавить Русь от карательной экспедиции не известно из-за молчания источников66. Здесь необходимо согласится со словами Р.А. Романова, подчеркнувшего, что представляется «уместным отметить, что, в данном случае, молчание красноречивей любых слов. Ибо вряд ли летописи могли не сообщить о карательной экспедиции»67.
Большинство же исследователей, вслед за А.Н. Насоновым и В.А. Кучкиным, полагают, что восставшим удалось сыграть на противоречиях между Сараем и Каракорумом: в Орде смотрели «сквозь пальцы» на восстание против имперских откупщиков дани68.
Поэтому поездка Александра Невского в Орду в 1262 году связывается с намерением князя избавить, или как отмечает «Житие Александра Невского», «отмолить»69 русских людей от рекрутского набора (так полагают, например, Ю.К. Бегунов, В.Л. Егоров, А.Н. Кирпичников, Ю.В. Кривошеев, В.А. Кучкин70).
Соответственно, мы видим, что источники фиксируют еще один признак зависимости — участие русских войск в военных мероприятиях Орды. Причем именно Александру Невскому удается смягчить данную повинность: после его поездки 1262—1263 годов в войнах сарайских ханов участвуют не мобилизованные в русских княжествах рекруты, а княжеские дружины.
По дороге из Орды князь Александр Ярославич умирает.
Таким образом, он побывал в Орде шесть раз, проведя в степи четыре с половиной года, это составило около 41,7% (самый большой результат для XIII века) от времени его удельного правления (6 лет — 3 поездки), 18,2% от великого княжения (11 лет — 3 поездки) и около 10,5% от лет его жизни (43).
Для времени 1230—1300 годов учтено 109 князей (91 для XIII столетия и 18, живших и действовавших в XIII и XIV веках)71. Теоретически все они или, во всяком случае, большинство из них, хотя бы один раз должны были предстать перед лицом ордынского хана. Однако за время 1240—1300 годов зафиксировано в источниках пребывание в Орде только 37 князей и трёх княгинь: жена князя Андрея Мстиславича, Мария Ярославна (дочь Ярослава Святославича Муромского) жена Бориса Васильковича Ростовского и Василиса Дмитриевна (дочь ростовского князя Дмитрия Борисовича) и жена Андрея Александровича Городецкого. То есть, 34% от учтенного количества.
По свидетельствам источников в общей сложности выявляется 81 поездка князей.
Своеобразным рекордсменами для данного периода по двум показателям — количество поездок и время проведённое при ордынском дворе — являются Борис Василькович Ростовский и Андрей Александрович Городецкий. Они ездили за свою жизнь и правление в Орду по 8 раз; первый провел в степи 4 года, второй — чуть более 4-х лет (около 4,3).
Кроме него, длительное пребывание в степи для данного периода — 4 года — зафиксировано у Глеба Васильковича Белозерского (брата Бориса Васильковича Ростовского).
Александр Ярославич (Невский) провел в Орде больше всего от лет жизни — 10,5%. По времени пребывания в ставке хана он также занимает первое место: он был в степи четыре с половиной года. В степь князь Александр Ярославич ездил шесть раз и провел там 41,7% от лет правления на уделе и 18,2% от времени княжения на великом княжестве владимирском. Таким образом, для XIII столетия по показателю доли от лет княжения на уделе именно Александр Невский является рекордсменом.
Однако указанные показатели дают основание говорить о том, что пребывание при дворе ордынского хана представляло собой важный элемент политической жизни русских князей в XIII веке. Однако оно не занимало большую часть жизни князей и времени их правления, в частности, князя Александра Ярославича. Соответственно, основы политической культуры усваивались русскими князьями на Родине. Именно в силу этого ордынское влияние на внутриполитические процессы на Руси в данное время нельзя считать определяющим.
Сложившаяся необходимость посещать ордынского правителя воспринималась именно как жестокая повинность. Князья задерживались в ставке хана ровно столько, сколько этого требовал придворный церемониал, и тут же стремились на Родину. Они старались никогда не оставаться в Орде по своей воле, а только находясь в плену, в изгнании, или решая задачи своего княжества или княжения. Такая традиция, возможно, сформировала особое отношение к правлению «с оглядкой на хана», но никоим образом не изменила самих основ российской государственности, заложенных до пришествия монголо-татар на русскую землю. Правда, данный вывод пока основан только на одном показателе — количестве времени, потраченном на пребывание в ставке хана. Иные показатели могут кардинально изменить картину.
Примечания
1. Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ по проекту № 12-01-12004в.
2. О правомочности термина «иго» см.: Селезнев Ю.В. Происхождение понятия «монголо-татарское иго» (терминологическая заметка) // Российская история. 2012, № 4. С. 107—110.
3. См. например: Данилевский И.Н. Александр Невский: Парадоксы исторической памяти // «Цепь времен»: Проблемы исторического сознания. М., 2005. С. 119—132.
4. Подробнее см.: Егоров В.Л. Александр Невский и Чингизиды // Отечественная история, 1997, № 2. С. 48—58.
5. Долгов В.В., Котляров Д.А., Кривошеев Ю.В., Пузанов В.В. Формирование российской государственности: Разнообразие взаимодействий «центр — периферия» (этнокультурный и социально-политический аспекты). Екатеринбург, 2003. С. 413.
6. Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. 1200—1304. М., 1989. С. 162—163.
7. Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII—XIV вв.): Курс лекций. М.: Аспект Пресс, 2001. С. 228.
8. Насонов А.Н. Монголы и Русь: (история татарской политики на Руси). М.; Л., 1940. С. 7.
9. Никитин А.Н. Улусная система Монгольской империи в памятниках письменности имперских центров чингизидских ханств и Древней Руси. Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. М., 2006. С. 18.
10. Подробнее см.: Жданова Т.В., Селезнёв Ю.В. Особенности и характер сообщений о смерти ордынских правителей на страницах русских летописей // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. № 3 (37). Сентябрь 2009. С. 39—40.
11. Н1Л. С. 79.
12. Подробнее см.: Селезнёв Ю.В. Процесс включения русских князей в состав элиты Орды в 1240—1260-х гг. // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: история, политология, социология. 2011, № 1. С. 174—181.
13. Подробнее см.: Селезнёв Ю.В. Новгородская земля в системе ордынской государственности // Вестник Новгородского государственного университета. Гуманитарные науки. № 63, 2011. С. 58—61.
14. Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957. С. 77.
15. Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси: феодальная Русь и кочевники. М., 1967. С. 139.
16. ПСРЛ. Т. 1. М., 1997. Стб. 471.
17. Там же. Стб. 471.
18. Там же. Стб. 471.
19. Там же. Стб. 472.
20. Каргалов В. Я. Внешнеполитические факторы... С. 140; см. также: Егоров В.Л. Александр Невский и Золотая Орда // Александр Невский и история России. Новгород, 1996. С. 48.
21. Егоров В.Л. Александр Невский и Золотая Орда. С. 50; он же. Александр Невский и Чингизиды // Отечественная история. 1997, № 2. С. 52.
22. Подробный обзор мнений см.: Соколов Р.А. Александр Невский: панорама новейших мнений // Клепинин Н.А. Святой благоверный и великий князь Александр Невский. СПб.: Алетейя, 2004. С. 267—269.
23. Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы. С. 141—142.
24. Горский А.А. Два «неудобных» факта из биографии Александра Невского // Александр Невский и история России. Новгород, 1996. С. 71—72.
25. Более подробно мнения исследователей см.: Соколов Р.А. Александр Невский: панорама новейших мнений // Клепинин Н.А. Святой благоверный и великий князь Александр Невский. СПб.: Алетейя, 2004. С. 267—269.
26. Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 3/4. М., 1993. С. 195.
27. Насонов А.Н. Монголы и Русь // «Арабески» истории. Вып. 3—4. Русский разлив. Т. 1. М., 1994. С. 97.
28. Архив Маркса и Энгельса. Т. VIII. М., 1946. С. 145.
29. Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы. С. 140.
30. Там же. С. 140.
31. Там же. С. 140.
32. Там же. С. 142.
33. Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы. С. 145.
34. Там же. С. 145.
35. Кучкин В.А. Александр Невский — государственный деятель и полководец средневековой Руси // Отечественная история. 1996, № 5. С. 28.
36. Татищев В.Н. История Российская. Т. 5. М., 1965. С. 40; С.М. Соловьев. История России. М., 1960. Т. 3. с. 157.
37. Шенк Ф.Б. Александр Невский в русской культурной памяти: святой, правитель, национальный герой (1263—2000). М.: Новое литературное обозрение, 2007. С. 46.
38. Кучкин В.А. Александр Невский — государственный деятель и полководец средневековой Руси. С. 28.
39. Там же. С. 28, 33.
40. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 473.
41. Там же. Стб. 473.
42. Кучкин В.А. Александр Невский — государственный деятель и полководец средневековой Руси. С. 28.
43. Горский А.А. Два «неудобных» факта из биографии Александра Невского // Александр Невский и история России. Новгород, 1996. С. 71—72; он же «Всего еси исполнена земля русская»: Личности и ментальность русского средневековья: Очерки. М., 2001. С. 59—60.
44. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 472.
45. Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т. II. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1952. С. 128; Р.Ю. Почекаев полагает, что ярлыки на владения братьям-Ярославичам выдал ещё Гуюк (Почекаев Р.Ю. Батый. Хан, который не был ханом. М; СПб., 2007. С. 226). Однако великий каан скончался в 1248 г., возглавляя империю «около года» (Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т. II.). Андрей и Александр ездили в Каракорум, когда делами государства управляла вдова Гуюка Огул-Каймиш.
46. Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т. II. С. 132.
47. Подробнее см.: Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М.: Изд-во МГУ, 1973. С. 54.
48. Киракос Гандакеци. История Армении. М., 1976. С. 222.
49. Галстян А.Г. Армянские источники о монголах. Извлечения из рукописей XIII—XIV вв. М., 1962. С. 47.
50. ПСРЛ. Т. I. Вып. 2. Стб. 473.
51. ПСРЛ. Т. I. Стб. 473.
52. Горский А.А. Русские земли в XIII—XIV вв. Пути политического развития. М., 1996. С. 29; Ставиский В.И. «Киевское княжение» в политике Золотой Орды (первая четверть XIV в.) // Внешняя политика Древней Руси (тезисы докладов). М., 1988. С. 95; Толочко А.П. Князь в Древней Руси: власть, собственность, идеология. Киев, 1991. С. 190—191.
53. Н1Л. С. 305.
54. ПСРЛ. Т. I. Стб. 473.
55. ПСРЛ. Т. I. Стб. 474.
56. ПСРЛ. Т. I. Стб. 475.
57. Подробнее см.: Юрченко А.Г. Хан Узбек: Между империей и исламом (структуры повседневности). Книга-конспект. СПб.: Евразия, 2012. С. 93.
58. Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы. С. 153.
59. Насонов А.Н. Указ. соч. С. 87.
60. Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы. С. 157.
61. Там же. С. 159.
62. Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. М.; Л., 1950. С. 220.
63. ПСРЛ. Т. I. Стб. 476.
64. Там же.
65. См. например: Насонов А.Н. Монголы и Русь // Арабески истории. М., 1994. Вып. 3—4. Русский разлив. Т. 1. С. 107—109; Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы развития. С. 157; он же. Русь и кочевники. М., 2004. С. 162.
66. Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. 1200—1304. М., 1989. С. 161.
67. Соколов Р.А. Александр Невский: панорама новейших мнений // Клепинин Н.А. Святой благоверный и великий князь Александр Невский. СПб.: Алетейя, 2004. С. 273.
68. Насонов А.Н. Монголы и Русь // Арабески истории. М., 1994. Вып. 3—4. Русский разлив. Т. 1. С. 107—108: Кучкин В.А. Александр Невский — государственный деятель и полководец средневековой Руси // Отечественная история. 1996, № 5. С. 29.
69. Житие Александра Невского // Библиотека литературы Древней Руси. СПб.: Наука, 2000. С. 368.
70. Бегунов Ю.К. Александр Невский и современность // Князь Александр Невский. СПб., 1995. С. 44; Егоров В.Л. Александр Невский и Золотая Орда. С. 59; он же. Александр Невский и Чингизиды. С. 55—56; Кирпичников А.Н. Александр Невский: между Западом и Востоком // Вопросы истории. 1996, № 11—12. С. 118; он же. Две великих битвы Александра Невского // Александр Невский и история России. Новгород, 1996. С. 30; Кривошеев Ю.В. Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII—XIV вв. СПб., 1999. С. 198; Кучкин В.А. Александр Невский — государственный деятель и полководец средневековой Руси // Отечественная история. 1996, № 5. С. 29.
71. Выборка сделана по: Коган В.М., Домбровский-Шагалин В.И. Князь Рюрик и его потомки. Историко-генеалогический свод. СПб., 2004. Рюриковичи. Алфавитно-справочный перечень. С. 193—671.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |