Новгородская республика и Крайний Север
Великий Новгород (норв. Hólmgarðr — Хольмгард), один из древнейших и именитых средневековых городов на севере Руси, известен как место призвания летописного Рюрика (862 г.) и зарождения российской государственности и впервые упоминается в Никоновской летописи под 859 годом1.
Иконописное изображение древнего Новгорода («Знаменское»)
В первое время своего существования Новгород по сравнению с южными русскими княжествами не представлял собой привлекательного и «достойного» места княжения. Так, например, в IX веке князь Владимир, сын князя Святослава и рабыни Малуши (ключницы княгини Ольги), имел весьма слабые шансы на княжескую власть. Тем не менее, малолетний бастард2 был отправлен княжить; правда, в далекий Новгород — туда, куда никто из «законных» сыновей Святослава ехать не хотел.
Однако именно с окраинным Новгородским княжеством связано начало реального доминирования Руси на крайнем севере Европы. Освоение территорий Кольского полуострова и прилегающего к нему Финмарка напрямую связано с Новгородской Русью и, особенно, с расцветом Новгородской республики (1136—1478).
Новгородская республика. Господин Великий Новгород на реке Волхов
К этому времени в полной мере раскрылась уникальность российских северных земель и стали очевидными преимущества географического положения Новгорода (то есть Новгородского государства и его колоний). Эти преимущества состояли прежде всего в широкой сети водных артерий, владение которыми позволяло Новгороду широко простирать свое влияние. Реки северной Руси открывали новгородцам возможность продвигать свои интересы далеко на Крайний Север: на северо-восток по реке Сухоне, на север по рекам Волхову, Онеге и Северной Двине с их многочисленными притоками, из которых крупнейшими являлись Вага и Юг.
«В условиях лесистой, болотистой, бездорожной, непроходимой и непроезжей для конницы местности, реки как транспортные артерии имели колоссальное стратегическое и хозяйственное значение. Кто владел рекой, тот владел и страной, лежащей в ее бассейне. Теснее всего Новгород был связан с западом и севером, куда шли от него полноводные и относительно короткие водные пути»3.
Еще одной важной особенностью, обуславливавшей устремленность Новгородской Руси на север, была исторически сложившаяся тесная связь Новгорода со Скандинавией, откуда, собственно, на Русь и пришли первые князья4. Родственные связи русских князей и норвежских конунгов были давними и прочными. Именно потому все новгородские князья в случае своего изгнания или иных властных проблем удалялись в скандинавские страны. Скандинавы также непрерывным потоком приезжали из Норвегии и Швеции в Новгород, где при княжеских дворах воспитывались сыновья скандинавских конунгов. Да и сами конунги, по тем или иным причинам вынужденные покинуть Скандинавию, дружески принимались русскими князьями и неизменно были окружены почетом и уважением5. Сложилось так, что для всех норвежских князей (конунгов) целью возвращения из Руси назад в свою страну были захват или возвращение себе утраченной власти в Норвегии.
Торговая площадь в Новгороде
Это был довольно интересный период формирования российской государственности. Например, в 1253 году «Российский Князь Андрей Ярославич купно с супругой, изгнанный татарами и своим братом Александром Невским, по древнему Голмгордскому обычаю [Новгородскому, и. М.] убежал в Швецию и находился в стане Биргера»6. Напомним, что ярл Биргер — это тот самый непримиримый противник Александра Невского, предводитель шведского войска в сражении на Неве и во многих последующих вторжениях на российские территории.
Даже в случае масштабных военных конфликтов интенсивность визитов многочисленных скандинавских гостей в Новгород вовсе не уменьшалась. Заморские князья приезжали со своими слугами, часто с купцами-торговцами, привозя товары для продажи. Из Новгорода увозили с собой в Скандинавию легкие для транспортировки, но дорогие и весьма ценимые в Европе новгородские меха. С этого времени понятия «гость» и «купец» стали синонимами7.
Если в период с IX и до середины XI веков в Новгороде доминировали «нурманские гости», то в дальнейшем появились и «немцы» — датские, «балтийские», затем вообще «барабанские, галанские и амбарские немцы»8. Таким образом, формировался уникальный новгородский государственный менталитет, имевший принципиальные отличия от менталитета иных русских княжеств. Жесткий диктат торгового интереса порой превалировал над национальными и общегосударственными приоритетами. Выбранный раз и навсегда внешнеэкономический вектор устремлений Новгородского государства формировал и прозападную (проганзейскую) политическую ориентацию Новгорода. Не далеко от него в этом плане отстоял и Псков, порой с излишней легкостью шедший на заключения договоров с Западом.
Надо сказать, что Новгород, собственно, и не скрывал своего особого государственного статуса, позиционируя некую «иностранность», что было очевидно и современникам. Еще в XII веке русские князья воспринимали Новгород как некое самостоятельное государство, а не Русь: «1178 г. Прислаша новгородцы мужей своих ко Мьстиславу Ростиславичу, зовучи его к Новгороду Великому. Он же нехотяше ити из Русской земли... Хотя страдати за отчину, хотя исполнити отечествие свое. Мужи свои рекуче ему: брате, аще зовут тя с честью, иди. Он же рекучи: Атамо ци не наша отцина»9.
Новгородские ушкуйники, будучи христианами, тем не менее, в полной мере следовали кровавым методам язычников-викингов и занимались открытым грабежом и насилием
Такое положение вещей сохранялось вплоть до конца XV века, до того момента, когда экономический и идеологический космополитизм Новгорода окончательно вступил в противоречие с государственными интересами московских князей, собиравших воедино Российскую державу. Все сказанное выше нисколько не умаляет мужества и стойкости новгородцев в противостоянии шведской экспансии на Севере и Балтике. Нескончаемые сражения со шведами за земли Ингерманландии (Ингрии, Ижоры) преследовали жизненно важные для Новгорода цели — сохранить за новгородцами главные выходы к морю, не позволить шведам взять под свой контроль новгородскую торговлю и экономическую жизнь.
Еще одной специфической чертой экономики Новгорода было явно выраженное экстенсивное использование природных богатств страны, осуществлявшееся как в энергичном собирательстве, охоте, рыболовстве, так и в открытом грабеже подвластных даннических народов Севера: карелы, чуди, пермяков, манси, ненцев, лопарей, югры, коми. Знаменитые новгородские ушкуйники10, повольники, холопы-сбои в полной мере восприняли варяжско-норманские методы взаимоотношений с соседними народами и не стесняли себя скромностью и дружелюбием.
Примечания
1. В.Л. Янин, М.Х. Алешковский. Происхождение Новгорода // «История СССР», № 2, М.—Л., 1971. С. 32; ПСРЛ, т. IX. СПб., 1862. С. 8.
2. Бастарды — в Западной Европе в Средние века — внебрачные дети владетельной особы (короля, герцога и т. д.). На Руси в Средние века внебрачные дети назывались байстрюками. В дореволюционной России также употреблялось понятие «незаконнорожденный».
3. Похлебкин В.В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет. М., 1992. С. 51.
4. Археология свидетельствует о скандинавском присутствии в Старой Ладоге (Альдейгьюборге) с 760 года, на первом этапе истории города. В «Повести временных лет» редакции Ипатьевского списка говорится, что именно ладожане в 862 году пригласили на княжение варяга Рюрика.
5. Скальдические стихи и королевские саги донесли до нас уникальную информацию о пребывании на Руси четырех норвежских конунгов: Олава Трюггвасона в 977—986 гг., Олава Харальдссона в 1029 г., Магнуса Олавссона с 1029 по 1035 г. и Харальда Сигурдарсона в начале 1030-х и в начале 1040-х гг. Джаксон Т.Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе. М., 2012. С. 221.
6. Олоф Далин. История Шведского государства. СПб., 1805. С. 281.
7. «Гость — купец, иностранец, гость». Дьяченко Григорий, протоиерей. Полный церковнославянский словарь. М., 1993. С. 130.
8. Смирнов П.П. Новое челобитье московских торговых людей о высылке иноземцев, 1627 года. // Чтения в Ист. о-ве Нестора летописца. Киев, 1912. Кн. 23. В. 1. С. 32. Прил.
9. Русские юридические древности. СПб., 1896. Т. II. С. 345.
10. Ушкуй — используемое на Руси в XI—XV вв. парусно-гребное судно. Изготавливались в двух вариантах: для сплава по реке и для моря. Длина — 12—14 метров, ширина 2,5 метра. Вместимость до 30 человек. В морском варианте использовался косой парус.
Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |