10.3. Великая Отечественная война

Так же неожиданно, как летом 1939 г. Александр Невский исчез из исторического дискурса советского патриотизма, он вернулся в поле зрения советской общественности после нападения немцев на Советский Союз 22 июня 1941 г. Уже 23 июня ежедневная газета «Вечерняя Москва» сообщала, что в кинотеатрах страны можно увидеть целый ряд «патриотических и антифашистских фильмов», и среди них — «Александр Невский» Сергея Эйзенштейна¹. В течение короткого времени Александр Невский выдвинулся как одна из важнейших фигур советской пропаганды в Великой Отечественной войне. Это было связано прежде всего с тем, что уже готовый, сформировавшийся советский патриотический образ Александра Невского 1937—1939 гг. как нельзя лучше подходил для русскоцентричной и антифашистской военной пропаганды 1941—1945 гг. Александр Невский уже закрепился в советской культурной памяти как антинемецкий символ.

7 ноября 1941 г. князь был официально «призван к оружию» высшим должностным лицом государства. Сталин лично поставил Александра Невского на первое место среди тех исторических личностей, чей пример должен был вдохновлять советское население в борьбе против немецких агрессоров. В своем известном обращении по поводу 24-й годовщины Октябрьской революции, произнесенном на Красной площади в Москве, Сталин призвал солдат Красной армии:

Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!²

Ни одна другая фаза долгой истории памяти об Александре Невском не была так богата работами о нем, как период между 1941 и 1945 гг. Во время Великой Отечественной войны на советском книжном рынке появилось по меньшей мере двадцать две самостоятельных публикации о битве на льду Чудского озера и ее прославленном военачальнике. Это были почти исключительно брошюры небольшого формата (их объем редко превышал 30 страниц), которые, несомненно, предназначались специально для фронтовых солдат³. По подсчетам Ханса-Хайнриха Нольте, количество экземпляров этой «окопной литературы» составило приблизительно полтора миллиона⁴. Волна публикаций об Александре Невском поддерживалась статьями в газетах и журналах, а также главами в книгах о традициях русского военного искусства или о длившейся якобы веками борьбе между немцами и русскими⁵. Приняв во внимание также и многочисленные пропагандистские плакаты, листовки и почтовые открытки времен Великой Отечественной войны⁶, а также театральную постановку под названием «Александр Невский»⁷ и ставшие знаменитыми произведения исторической живописи⁸, где изображен исторический полководец и вождь, период между 1941 и 1945 гг. можно обозначить как одну из вершин культа Александра Невского в русской и советской истории.

Сформировавшийся в 1937—1939 гг. в рамках антифашистской пропаганды советский патриотический образ Александра Невского должен был поощрять военный менталитет советского народа и его готовность к обороне. После 1941 г. он мог быть интегрирован в советскую военную пропаганду в практически неизмененном виде⁹. Память о князе и полководце времен Великой Отечественной войны отличается тем не менее от довоенного периода четырьмя моментами. Во-первых, в дискурсе об этом князе и военачальнике оставили свои следы изменившееся политическое положение СССР и актуальные события на фронте. Во-вторых, после 1941 г. инструментализация образа Александра Невского способствовала тому, что лозунги и заявления всеобъемлющей советской военной пропаганды отложились в текстах и образах, принадлежащих этому дискурсу. В-третьих, на дискурс об Александре Невском военного времени со всей очевидностью наложил отпечаток фильм Эйзенштейна. В-четвертых, официальное прочтение деяний героя после 1941 г. отличается прогрессирующими националистическими и милитаристскими чертами, а также новой формой сакрализации.

Александр Невский на войне

Как и в 1937—1939 гг., дискурс об Александре Невском во время Великой Отечественной войны находился в русле рамочного повествования о немецком «натиске на Восток» или о длившейся якобы столетия борьбе славянских и балтийских народов против германской агрессии. В обеих фазах (1937—1939 и 1941—1945) победа 1242 г. отмечалась как звездный час русской истории, и уроки этого исторического события давали повод упомянуть самозваных потомков рыцарей ордена. Война с Германией, о которой тексты тридцатых годов говорили только гипотетически, в 1941 г. стала жестокой реальностью. Прозвучавшее в фильме Эйзенштейна предостережение в адрес современных врагов СССР о том, что каждый, кто отважится напасть на «Русскую землю» с мечом, сам мечом будет поражен, оказалось бессильным. Из лозунгов, принадлежавших дискурсу об Александре Невском, исчезло теперь условное наклонение. Сейчас девиз звучал так: «Били, бьем и будем бить!»¹⁰

В то время как Козаченко, Павленко, Эйзенштейн и другие авторы довоенного дискурса об Александре Невском находились под впечатлением высказанной в «Mein Kampf» угрозы по адресу Советского Союза, немецкой аннексии Судет, жестокости национал-социалистского режима в Германии и неистовств легиона «Кондор» в Гернике, после 1941 г. именно военный опыт собственной страны создал память о событиях XIII столетия. Едва ли в каком-либо произведении «окопной литературы» об Александре Невском, изданном между 1941 и 1945 гг., отсутствуют указания на военные события настоящего времени. Так, свой текст о битве на льду Чудского озера, который должен был появиться уже летом — осенью 1941 г., В. Мавродин открывает словами негодования о нарушении фашистской Германией пакта о ненападении¹¹. Годом позже, когда западная часть СССР была занята вермахтом, А. Новиков в заключительной главе своей книги о 1242 г. дал выход своей боли в связи с оккупацией Новгорода в то время:

Еще сидят фашисты в древнем Пскове, еще цепляются они за Новгород Великий. Они еще тешатся тем, что зовут Новгород на немецкий лад: «Нейгарден»... Палачи культуры, они разрушили сокровища мирового искусства, созданные в Новгороде древними русскими мастерами... Час возмездия близок. Гитлер вспомнил о том, «что кончилось шесть веков назад». Гитлеровцы кончат тем же. Они пройдут тот же путь, который прошли псы-рыцари, до бесславной могилы, ожидающей на советской земле каждого захватчика¹².

Наряду с эксплицитными ссылками на современные военные события, в текстах об Александре Невском и битве на льду Чудского озера находится значительное число имплицитных намеков на план «Барбаросса». Повествование об Александре Невском развивалось в годы Великой Отечественной войны в аллегорический нарратив о войне на уничтожение, которую вел вермахт в СССР. Прошлое служило не только резервуаром исторических примеров, но было одновременно и важным фоном для восприятия и описания современности. В апреле 1942 г., например, во многих газетах и журналах наряду с отчетами о кровавой оккупационной политике фашистов были опубликованы статьи, посвященные 700-летней годовщине Ледового побоища¹³. Рыцари Тевтонского ордена, вытеснившие на задний план все другие группы врагов в пропагандистских сочинениях об Александре Невском — также и «внутреннего врага»¹⁴, — все больше походили на солдат нацистской Германии. Несомненно имея перед глазами мировоззренчески мотивированный военный поход вермахта против «еврейского большевизма» и «славянских недочеловеков [Untermenschentum]», авторы дискурса об Александре Невском характеризовали военные цели рыцарей ордена XIII в. помимо прочего как расистские. Рыцари, на которых Новиков возлагает ответственность еще и за нападение шведов в 1240 г.¹⁵, были полны ненавистью «к русской земле, ко всему русскому»¹⁶. «Унизим словенский язык! Все люди словенские обратим себе в работу!»¹⁷ — призывали «мастера убийства и грабежа»¹⁸ в сочинениях об Александре Невском начала сороковых годов. Согласно Пичете, немецкие рыцари «не скрывали своих планов порабощения и уничтожения русского народа как отдельного национально-культурного целого»¹⁹. Также описание ведения войны Тевтонским орденом однозначно отмечено восприятием оккупационной политики вермахта. В.В. Данилевский, чья работа об Александре Невском получила, пожалуй, наибольшее распространение в годы Великой Отечественной войны, характеризует рыцарей ордена как варварских грабителей, убийц и насильников²⁰:

Стон стоял по всей истерзанной немецкими хищниками Псковской земле. Огни пожаров озаряли руины сел и деревень. Немцы грабили и истребляли население, не щадя детей и стариков. В лесных дебрях прятались псковские женщины от немецких насильников. Немцы захватывали и вывозили все, что попадало им под руку: утварь, одежду, продукты. Враги шарили по закромам... обыскивали погреба, грабили церкви и монастыри. Опьянев от крови, все более и более наглел немецкий зверь. Протянулась разбойничья рука к землям новгородским, сея смерть и разрушение²¹.

Это описание немецкой оккупационной политики полностью находится под влиянием советской ежедневной прессы. Полгода спустя после немецкого нападения газета «Правда» в подобном же духе осуждала «фашистских варваров» за их изуверские преступления по отношению к людям и культурным ценностям СССР:

Так всюду, где проходят немцы по нашей стране, за ними стелется зловонный дым пожарищ, в которых гибнут культурные сокровища... Гитлер и его банда поставили своей задачей прекратить культурное развитие русского народа, как и других советских народов, как и всех славянских народов... Фашистские погромы культуры входят составной частью в общую разбойничью программу Гитлера и его банды... Фашистские погромы сопровождаются всюду массовым изнасилованием советских женщин, потому что понятия женской чести и человеческого достоинства так же чужды и враждебны Гитлеру и его банде, как чужды и враждебны понятия культуры²².

Александр Невский и советская военная пропаганда

В соответствии с требованием Сталина, чья речь 7 ноября 1941 г. цитировалась в многочисленных «окопных» изданиях²³, солдаты Красной армии должны были «воодушевляться» образами великих предков. Тексты, предназначенные для того, чтобы сообщить красноармейцам соответствующую картину истории, были насквозь проникнуты лозунгами и словами злободневной пропаганды. Авторы брошюр об Александре Невском приспосабливали историю к актуальным идеологическим потребностям и представляли прошедшее как прототип настоящего и будущего. Так, они внушали своим читателям, что провозглашаемый военной пропагандой путь еще в 1242 г. привел к победе. Как сегодня «великий советский народ... единодушно и сплоченно поднялся за социалистическую родину»²⁴ (согласно общей мысли текстов об Александре Невском), так в XIII в. «русский народ», чьи «доблесть, мужество и величайший патриотизм... спасли нашу страну от порабощения и национальной гибели», преградил путь своему врагу²⁵. «Советский народ» сегодня «борется с коварным и сильным в военно-техническом отношении врагом», заявлял Пичета²⁶. Уже в победоносной битве на льду Чудского озера «слабо и примитивно вооруженный русский народ»²⁷ противостоял сильному противнику²⁸. Частью вооруженные еще луками, наконечники стрел которых были из камня, русские сражались «с закованным в броню... и хорошо обученным врагом» с «клинками из рейнской стали»²⁹. Эта стилизация повествования о битве на Чудском озере целила, без всякого сомнения, в страшный образ непобедимого, вооруженного крупповской сталью вермахта, деморализовавшего в первые два года войны солдат Красной армии. Точно так же будут побиты и фашисты, уверяет Данилевский в своем тексте 1942 г. и преподносит непобедимость вермахта уже развеянным мифом³⁰. Решающим фактором в победе русских воинов в 1242 г. была «несокрушимая вера в победу, непоколебимое презрение к смерти и великая ненависть к врагу»³¹. Цитируя один из советских пропагандистских плакатов, Данилевский вкладывает в уста своего героя Александра Невского призыв: «Кровь за кровь, смерть за смерть!»³² Отвечая ему, солдаты XIII в. следуют требованию Сталина «бороться до последней капли крови», прозвучавшему 28 июля 1942 г.: «Победить или умереть!»³³

Культ личности Сталина пережил в годы Великой Отечественной войны новый взлет³⁴. Солдаты Красной армии шли в бой в 1941 г. с призывом: «За родину! За Сталина!»³⁵ Вождь прославлялся в годы войны как великий полководец, а в июне 1945 г. стал «генералиссимусом»³⁶. «Сталин ведет нас к победе!» — это был один из важнейших лозунгов советской пропаганды³⁷. Этот тезис можно обнаружить и в текстах, принадлежащих дискурсу об Александре Невском:

Залогом нашей победы являются мужество и самоотверженность советского народа, могучий советский патриотизм, единство армии и народа, фронта и тыла... Залогом нашей победы является то, что к ней ведет нас наш великий Сталин³⁸.

Сила убеждения этого лозунга увеличивалась еще более указанием на успех 1242 г., который приписывался не в последнюю очередь тесной связи Александра со своим войском. Александр Невский описывался в «окопной литературе» не только как «прославленный/гениальный полководец», «герой» и «великий патриот», но также как «народный вождь»³⁹. Александр — «верный сын своего народа, спаянный с русскими людьми глубокой внутренней связью»⁴⁰. Ради избранной общей цели все подчинялись его воле: «Он пресекал всякое противодействие и раздор. Страна получила своего кормчего, обладавшего опытной рукой и ясным взглядом»⁴¹. Это описание Александра Невского в советских текстах военных лет поразительно похоже на образ вождя в панегириках, адресовавшихся Сталину. Александр предстает зеркальным образом «гениального стратега» Великой Отечественной войны.

Повествование об Александре Невском и его победе на Чудском озере было неотъемлемой составной частью советской военной пропаганды. Листовки, плакаты и брошюры напоминали командирам Красной армии о тактических талантах великого военачальника, а простым солдатам — о мужестве, боевом духе и решимости воинов новгородского войска. Когда тяжелое положение советских войск после начала немецкого наступления на юг «черным летом» (по выражению Тумаркин) 1942 г. усугубилось, а Сталин призвал 28 июля к борьбе «до последней капли крови» (приказ № 227), Президиум Верховного Совета СССР попытался поднять боевой дух красноармейцев учреждением ордена Мужества, носившего имя великого русского военачальника. Наряду с полководцами Суворовым и Кутузовым, 29 июля 1942 г. также и Александр Невский стал крестным отцом ордена за военные заслуги⁴². Советский орден Александра Невского кроме названия имел мало общего с одноименным орденом, учрежденным в начале XVIII в. (см. гл. 5.2). В то время как первым орденом Александра Невского награждались прежде всего государственные сановники за свою лояльность российским императорам и за заслуги перед Отечеством, в 1942 г. речь шла о награде, учрежденной исключительно как военный знак отличия. Орденом награждались командиры Красной армии за «личную отвагу, мужество и храбрость, умелое командование подразделением, частью и соединением, обеспечившие успешные действия в боях»⁴³. В годы Великой Отечественной войны орденом Александра Невского было награждено около 42 тысяч командиров⁴⁴. Следует учитывать, что это послужило прочному укоренению образа Александра Невского в его советском патриотическом изводе в историческом сознании руководящего состава Красной армии.

Фильм «Александр Невский»

В годы войны Александр Невский выдвинулся как одна из важнейших исторических фигур советской / русской самоидентификации не в последнюю очередь потому, что исторический фильм Эйзенштейна 1938 г. был пущен в ход для мобилизации населения непосредственно после начала войны. При этом рецепция самой работы в 1941—1945 гг. оставила заметные следы в дискурсе об Александре Невском. Уже радиосообщение о нападении немецких войск на СССР 22 июня заканчивалось важнейшим музыкальным лейтмотивом из фильма — «Вставайте, люди русские!»⁴⁵. На следующий день этот фильм, уже полтора года как сданный в архив, можно было снова увидеть в московских кинотеатрах. Немного позже он снова демонстрировался по всей стране⁴⁶.

Какие политические намерения были связаны с этим решением, показывает новая версия плаката, рекламировавшая в 1941 г. фильм «Александр Невский». В отличие от двух плакатов, привлекавших в 1938—1939 гг. внимание потенциальных зрителей, где на переднем плане был изображен приподнявшийся в седле воин (одетый в броню актер Николай Черкасов в роли Александра Невского), а на заднем плане — стилизованная русская армия, бросающаяся в наступление на невидимого противника (ил. 32 и 33), на плакате 1941 г. представлены как враг, так и — в качестве главного посыла — связь с настоящим моментом. На заднем фоне плаката одетый в шлем русский богатырь пронзает своим копьем грудь бегущего на двух ногах собакоподобного монстра в рыцарском облачении, держащего в левой лапе секиру (ил. 34). На переднем плане красноармеец протыкает своим штыком низкорослого солдата вермахта, вооруженного топором и револьвером. Картину можно интерпретировать как центральное послание дискурса об Александре Невском военных лет: как Александр Невский со своим войском в 1242 г. нанес поражение «псам-рыцарям» Тевтонского ордена, так и Красная армия во главе со своим вождем Сталиным побеждает фашистские орды в Великой Отечественной войне. «Так было в 1242 году. Так будет и сейчас!»⁴⁷ Показательно, что стилизованные враги XIII столетия выступают на плакате к фильму на заднем плане. Фильм Эйзенштейна теперь открыто пропагандировался как аллегорическое художественное произведение. Плакат манифестировал то, что формировалось в советском патриотическом дискурсе об Александре Невском начиная с 1937 г.: историческое действие должно пониматься только как тень, прототип или прообраз событий настоящего и будущего.

Несмотря на все технические трудности, кино как средство массовой коммуникации принадлежало к важнейшим инструментам советской пропаганды в Великой Отечественной войне⁴⁸. «Александр Невский» Сергея Эйзенштейна пережил в эти годы второй пик своей популярности. Нужно учитывать, что фильм показывали в кинотеатрах в свободной от оккупантов части страны, в импровизированных кинозалах и под открытым небом на фронте⁴⁹.

Экранизация битвы на Чудском озере сформировала дискурс об Александре Невском и всю патриотическую культуру военных лет и привела к утверждению фигуры новгородского князя в сороковые годы в историческом сознании советского народа. Так, цитаты из фильма можно обнаружить в многочисленных текстах об Александре Невском, появившихся во время войны. Данилевский цитирует, например, слова первой песни из фильма «Александр Невский» о битве на Неве с указанием, что в Средние века люди исполняли этот напев, чтобы сохранить память о славных делах своих предков⁵⁰. В брошюре Наумова напечатан текст песни из фильма — «Вставайте, люди русские!»⁵¹. Изображение князя на утвержденном в июле 1942 г. воинском ордене поразительно схоже с внешностью актера, исполнявшего в фильме роль Александра, — Николая Черкасова⁵². На улицах советских городов в годы войны дети играли в «Александра Невского, Василия Буслая и Гаврилу Олексича в борьбе с Тевтонским орденом»⁵³. Самое широкое распространение получили в годы войны слова из заключительного монолога в фильме: «Кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет!» Эта цитата из фильма в литературе о князе представлялась начиная с 1941 г. как аутентичный исторический текст⁵⁴, ею украшали пропагандистские плакаты⁵⁵, ее писали солдаты Красной армии в 1944 г. на стенах домов в Германии⁵⁶. Эти слова были, по-видимому, как лозунг, глубоко укоренены в сознании красноармейцев и советского народа. Н.С. Хрущев рассказывает в своих мемуарах, как слова героя из фильма во время войны поддерживали надежду людей на победу Красной армии: «Фраза из Священного Писания, когда-то повторенная Александром Невским: "Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет", — в то время была у всех на устах и наконец-то воплотилась в жизнь в результате нашей победы»⁵⁷.

Воздействие фильма «Александр Невский» в 1941—1945 гг. было, конечно же, еще значительнее, чем в 1938—1939 гг. Изображение войны между «русским народом» и Тевтонским орденом, обозначение мы-группы как сражающегося сообщества, стилизация русских павших как героев и мучеников, демонизация предателей в собственных рядах — все эти аспекты приобрели теперь новую актуальность. Благодаря, в частности, этому фильму советский народ даже в казавшийся безнадежным первый год войны не потерял полностью надежды на победу. На историческом примере он показал, что можно одолеть даже технически превосходящего противника, если сообщество мужественно сохраняет единство, наказывает предательство в своих рядах и беспрекословно следует приказам своего вождя.

Национализация, милитаризация и (ре)сакрализация

Культ Александра Невского в годы Великой Отечественной войны был элементом прогрессирующей национализации советской идеологии. Советский патриотизм в первой половине сороковых годов все больше приобретал черты имперского национализма великорусского образца⁵⁸. Официально он прославлялся как «естественное продолжение русского патриотизма» (по словам Эренбурга)⁵⁹.

Лозунги социализма временно пришли в негодность: призыв «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» исчез в декабре 1941 г., уступив на советских плакатах и листовках место новому девизу «Смерть фашистским'захватчикам!»⁶⁰. Символом новой патриотической линии являлся новый Государственный гимн СССР, взывавший к «единому, могучему Советскому Союзу» как единственному наследнику «Великой Руси». Он заменил собой «Интернационал» решением правительства в декабре 1943 г.⁶¹. Наряду с Александром Невским в советской военной пропаганде в качестве фигур самоидентификации были использованы почти исключительно русские личности. Только в великорусской истории можно было найти фигуры и события, которые одновременно не могли служить символами движений за национальную независимость внутри СССР⁶². Официальная история СССР репрезентировалась как продолжение национальной истории России времен империи. Этот подход использовался даже для того, чтобы сообщить другим живущим в СССР этносам их «собственную» историю. Даже те советские граждане, для которых русский язык не был родным, должны были в годы войны познакомиться с героями русской истории как фигурами самоидентификации. Так, в 1941—1945 гг. появились многочисленные брошюры об Александре Невском также на других языках народов СССР⁶³.

Использование Александра Невского в пропаганде по всему СССР указывает на национализацию советской идеологии в годы войны. Процесс национализации оказал одновременно воздействие и на саму память об этом герое. Во всех брошюрах, пропагандировавших память о князе между 1941 и 1945 гг., мы-группа XIII в. описывалась как национальная общность «русского народа», а битва 1242 г. — как «общерусское национальное дело»⁶⁴. Никто из авторов не допускал сомнения в том, что «русский народ» тогда сражался не только за свою землю, но одновременно «за свою национальную культуру, обычаи, религию, за национальную свободу»⁶⁵. В XII—XIII вв. русский народ вместе с другими составлял «единый фронт славянских народов... против немецких феодальных хищников»⁶⁶. Национализированный советский патриотический дискурс об Александре Невском опирался на традицию дореволюционного русского национального дискурса. Описание «славянских народов» как «миролюбивых» и «свободолюбивых»⁶⁷ напоминает тексты национального дискурса XIX в., навеянные сочинениями Гердера. В текстах дискурса об Александре Невском военных лет мы-группа настоящего, «советский народ», конструируется как наследник мы-группы прошлого, «русского народа». Как в XIII в. «русский народ» сражался за свою «национальную и политическую независимость», так и теперь «советский народ» боролся за свою «свободу и независимость»⁶⁸.

Тезис о «вечном немецком натиске на Восток» создавал в советских патриотических текстах об Александре Невском обосновывающий соединительный элемент между событиями XIII в. и современностью⁶⁹. Этот прием воспроизводил «тезис непрерывности» в пропаганде национал-социализма — хотя и с обратным знаком (см. гл. 8.2)⁷⁰. Однако эти идеологические формулы различались между собой в одном решающем пункте. В то время как национал-социалистская пропаганда призывала своих солдат к борьбе против «неполноценной расы славян», в призывах советской стороны отсутствовало объявление войны всему «германскому народу». Авторы советского патриотического дискурса об Александре Невском, правда, описывали противников «русского народа» XIII в. в национальных категориях — как «немецких разбойников», «немецких хищников», «немецких зверей» и «немецких насильников»⁷¹, но нынешний враг, напротив, не определялся в первую очередь как этническая группа⁷².

Советский народ борется, согласно пропагандистским текстам, против «фашизма», «фашистских стервятников», «гитлеровской армии», «фашистской Германии», «фашистской гадины» и т.п.⁷³ Мавродин подчеркивал: «Наша Отечественная война идет не против немецкого народа, а против гитлеровской клики»⁷⁴. Здесь он следовал предписанию, данному Сталиным 23 февраля 1942 г.: «Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ, немецкое государство остается»⁷⁵.

То, что советский патриотический дискурс об Александре Невском опирался на объяснительные модели русского национального дискурса XIX в., позволяет остановиться на еще двух дополнительных проблемах. Во-первых, Александр в начале сороковых годов — как и в национальном дискурсе — описывается как военный герой, а мы-группа — как сражающееся сообщество. Во-вторых, в военные годы имела место тенденция ресакрализации дискурса Александра Невского, напоминающая о традициях XIX в.

Стилизация Александра Невского под фигуру военного героя, берущая свое начало в трудах Карамзина и подхваченная в советских патриотических текстах о князе второй половины тридцатых годов, во время Великой Отечественной войны получила свое временное завершение. В «окопной литературе» Александр прославлялся как «гениальный полководец» (по словам В.В. Данилевского), его биография выходила в книжных сериях «Библиотека красноармейца», «Великие борцы за русскую землю» и «Великие русские полководцы»⁷⁶. Военный орден, которым награждались командиры Красной армии, носил его имя, им же назывались воинские части⁷⁷, а плакаты военной пропаганды представляли его как воинственного, грозного богатыря с огромным мечом в руке (ил. 35). Подобным же образом, как сражающееся сообщество, представлялся в военные годы во всех текстах дискурса о Невском предводительствуемый им русский народ. Русские были тогда, согласно авторам, не только «народом-тружеником», но и «народом-воином», который, как никакой другой народ, умел защищать свою отчизну, «родину-мать»⁷⁸. Милитаризация Александра Невского и представление мы-группы русского народа как национального сражающегося сообщества являются двумя важнейшими характеристиками советского патриотического дискурса. В то время как милитаризацию исторического нарратива в годы до нападения Германии следует рассматривать как следствие национализации советской идеологии, нацеленной на упрочение легитимационного базиса режима, новый способ прочтения образа Александра Невского в годы войны был призван укрепить волю солдат и населения в тылу для борьбы с немецкими захватчиками.

В отличие от довоенного времени, в советском патриотическом дискурсе об Александре Невском в 1941—1945 гг. можно обнаружить тенденцию к его ресакрализации. Хотя во время Великой Отечественной войны память о статусе Александра Невского как святого и о его почитании православной церковью была подавлена государственной пропагандой, описание мы-группы и страны ее обитания выделяется в текстах советского патриотического дискурса новой, торжественной терминологией⁷⁹. В то время как в историческом фильме Эйзенштейна все указания на христианскую веру служат исключительно характеристике внутреннего и внешнего врага, а мы-группа русского народа репрезентируется как нерелигиозное сообщество (см. гл. 9.8), в текстах начала сороковых годов русские снова появляются как православные христиане. Авторы дискурса об Александре Невском вновь стали придавать значение утверждению о том, что рыцари Тевтонского ордена в XIII в. посягали также и на «русскую веру»⁸⁰. «Русский народ» в 1242 г. защищал не только свою свободу, культуру и традицию, но также и «свою религию»⁸¹. Разграбление и уничтожение православных церквей — то насилие, к которому еще за десять лет до того подстрекали большевики и которое они сами совершали и оправдывали⁸², — теперь клеймилось как варварство «немецких» средневековых оккупантов. Так, например, Наумов сетует, что рыцари Тевтонского ордена во время оккупации Псковской земли разрушали церкви, разграбляли иконы и церковную утварь⁸³. Мавродин и Данилевский осуждают в своих работах нападение Гитлера на Советский Союз как покушение на «нашу священную землю»⁸⁴. О ресакрализации дискурса об Александре Невском во время Великой Отечественной войны свидетельствует также тот факт, что в начале 1943 г. вновь был открыт Троицкий собор Александро-Невской лавры в Ленинграде. На месте этой церкви, где до 1922 г. находилась могила святого, было устроено украшенное красными знаменами помещение для богослужений в память Александра Невского. Место памяти, которое председатель Совета по делам Русской православной церкви при Совете народных комиссаров СССР 21 июня 1944 г. назвал «мавзолеем Александра Невского», со всей определенностью должно было внести свой вклад в повышение патриотического сознания у жителей города, а также солдат Ленинградского фронта⁸⁵.

Возвращение религиозных черт в дискурс об Александре Невском следует, по-видимому, отнести на счет сближения государства и Русской православной церкви (РПЦ) после немецкого нападения⁸⁶. За десять дней до 3 июля 1941 г., когда Сталин обратился по радио с речью к советскому народу, местоблюститель патриаршего престола Сергий, митрополит Московский и Коломенский, 22 июня 1941 г. призвал в своем послании «пастырей и пасомых Христовой Православной церкви» к борьбе против «фашиствующих разбойников»⁸⁷. Перед лицом угрозы оккупации церковные иерархи умерили свою неприязнь к коммунистическому руководству страны и поддержали его усилия к защите отечества. Тем, что православная церковь вновь могла открыто выступать как один из представителей в дискурсе об Александре Невском, она была обязана новым внутриполитическим «свободам», обусловленным войной с Германией⁸⁸. В осажденном Ленинграде митрополит Алексий в своих проповедях ободрял горожан, упоминая в молитвах св. Александра Невского — небесного покровителя города. 10 августа 1941 г. в его молитве прозвучала мысль о том, что Дмитрий Донской и Александр Невский одержали свои победы не только благодаря своему патриотизму: решающей была все же вера русского народа в Божью помощь в борьбе за справедливое дело⁸⁹.

Активные призывы церкви к защите «священных границ нашего отечества» (слова митрополита Сергия), достигшие своего апогея в ноябре 1942 г., когда глава православной церкви приветствовал Сталина как «Богом помазанного вождя»⁹⁰, не только поощрялись коммунистическим руководством страны, но рассматривались им как предложение коалиции и поддерживались. С лета 1941 г. православная церковь в СССР могла действовать относительно беспрепятственно. С началом войны государство приостановило антицерковную пропаганду. В действовавших православных церквях можно было служить литургию, зачитывать послания Сергия и собирать деньги на защиту отечества. 4 сентября 1943 г. главные представители церкви даже добились у Сталина разрешения на восстановление сана патриарха.

К этому радикальному повороту в церковной политике Сталина и ВКП(б) должны были привести прежде всего чисто прагматические причины. В первую очередь речь шла о том, чтобы противопоставить «религиозно дружественной» пропаганде немецких оккупационных властей на захваченных западных территориях СССР знак религиозной толерантности на собственной земле. Во-вторых, посредничество РПЦ и англиканской церкви должно было подвигнуть союзников на открытие второго фронта против национал-социалистской Германии⁹¹. В конце концов коммунистическое руководство страны само выиграло от коалиции с церковью. Призыв духовенства к религиозным чувствам населения обещал укрепить боевой дух солдат и упрочить лояльность населения существующей политической системе. При этом советская пропаганда не уступила церкви ни пяди на поле религиозной риторики. В той мере, в какой словоупотребление в официальных сообщениях церкви приблизилось к советской пропаганде⁹², религиозные терминология и символика вошли в официальное государственное словоупотребление. Затронут этой тенденцией оказался и советский патриотический дискурс об Александре Невском.

Национализацию, милитаризацию и ресакрализацию дискурса об Александре Невском в годы Великой Отечественной войны лучше всего можно проследить по тому произведению живописи, которое должно было в значительной мере создать в последующие десятилетия у населения СССР образное представление об облике героя — на центральной картине триптиха «Александр Невский» работы Павла Дмитриевича Корина (1892—1967)⁹³. Написанная маслом картина (ил. 36) была выполнена в 1942—1943 гг. для художественной выставки под названием «Великая Отечественная война»⁹⁴. Павлу Корину, художнику, происходившему из семьи иконописца и с 1925 по 1937 г. писавшему преимущественно на темы, связанные с русским православием, было поручено создать эту картину летом 1942 г., вскоре после учреждения ордена Александра Невского. То, что художник, более десяти лет работавший над монументальным групповым портретом православного духовенства («Реквием», или «Русь уходящая»), получил это государственное задание, может быть расценено как еще один знак сближения церкви и государства в годы Великой Отечественной войны. На полотне размером более человеческого роста Корин не просто создал первый советский портрет Александра Невского после его реабилитации в 1937 г. Он одновременно стал творцом произведения, которое, наряду с фильмом Эйзенштейна, можно причислить к самым известным и влиятельным артефактам советского патриотизма, относящимся к дискурсу об Александре Невском. Картина Корина находится в Третьяковской галерее в Москве. Вплоть до девяностых годов она перепечатывалась в советских (а затем соответственно российских) школьных учебниках; в 1967 г., к 25-й годовщине своего создания, она даже украсила специальный выпуск советских почтовых марок⁹⁵.

На полотне изображен Александр Невский — стоящий прямо, закованный в броню воин, охвативший обеими руками рукоять мощного, направленного в землю меча. Художник изобразил князя бородатым мужчиной средних лет, строгий взгляд которого устремлен вдаль. На Александре — позолоченный шлем, с его плеч ниспадает красный плащ властителя. На заднем плане картины слева — купола Софийского собора в Новгороде, справа — стилизованное пехотное войско, прорисованное способом, который напоминает изображение воинов на русских иконах. Солдаты занимают позицию на берегах Волхова и, кажется, находятся в ожидании приказа от своего полководца. За его спиной — знамя русского войска. Его украшает характерный для икон мотив Христа-Спасителя.

Подобно текстам дискурса об Александре Невском военных лет, Корин показывает князя как фигуру военную, полководца. Доспехи и меч, шлем и красный плащ указывают на его роль военачальника. Образ излучает стойкость, решимость и готовность к бою. Александр, кажется, загораживает своим телом страну позади него. Указание на святость Александра на этой картине отсутствует. Тем не менее на полотне проявляются многочисленные религиозные черты. Страна, простирающаяся за фигурой Александра, посредством куполов Святой Софии обозначается как сакральное пространство, а войско, которым он предводительствует под характерного вида знаменем, — как христианское боевое сообщество. Также и в выборе триптиха можно усмотреть обращение к традициям религиозного искусства. В образе, созданном Кориным, бросается в глаза своенравный синкретизм советского патриотического дискурса об Александре Невском военных лет. Он воспроизводит светский образ русского военного героя и князя, который бесстрашно защищает от врагов маркированную как сакральное сообщество мы-группу и характеризуемую как сакральное пространство страну.

Несмотря на диктатуру, бесправие и террор в стране, в годы Великой Отечественной войны возникла «со времен революции неизвестная и никогда более не возвращавшаяся близость между правительством и народом, партией и обществом, правителями и подвластными им людьми, послужившая основной предпосылкой конечной победы»⁹⁶. Совместно испытанная во время войны несправедливость сплотила советский народ как страдающее и сражающееся сообщество, которое начиная с 1945 г. смогло прославлять и демонстрировать себя как коллектив победителей⁹⁷. Наряду с непосредственным, общим военным опытом, свой вклад в новое формирование коллективной советской идентичности в первой половине сороковых годов внесла советская военная пропаганда⁹⁸. Советскому населению в текстах и картинах, фильмах и музыке сообщался совершенно определенный образ врага и образ мы-группы, опиравшийся на национальные концепты коллективной идентичности. Лозунги о классовой борьбе были вытеснены в годы Великой Отечественной войны национальными символами и тезисами, представлявшими «советский народ» наследником «русского народа». Пропаганда культа Александра Невского в 1941—1945 гг. должна рассматриваться как часть этого процесса. Реабилитация Александра Невского в качестве фигуры русской истории в 1937 г. и развитие этого культа после 1941 г. можно считать свидетельством прогрессирующей национализации советского исторического дискурса и советского концепта коллективной идентичности. Одновременно советский патриотический дискурс об Александре Невском все сильнее уподоблялся национальному дискурсу XIX в. Национализация и ресакрализация советского патриотического образа Александра Невского после 1941 г. маркируют поэтапное продвижение к дореволюционным образцам интерпретации истории. Развитие национального концепта коллективной идентичности, внезапно прерванное в результате Октябрьской революции, смогло продолжиться под новым, советско-русским, знаком с середины тридцатых годов и достигнуть в годы Великой Отечественной войны своего временного завершения.

Примечания

1. Патриотические и антифашистские фильмы на экранах кинотеатров // Вечерняя Москва. 1941. 23 июня (РГАЛИ. Ф. 1923. Оп. 1. Ед. хр. 488. Л. 38). Наряду с «Александром Невским» в план показа были снова включены следующие фильмы: «Щорс», «Если завтра война», «Танкисты», «Борьба продолжается», «Шел солдат с фронта». См.: Кино на войне. Документы и свидетельства / Сост. В.И. Фомин. М., 2005. С. 88 (воспоминания председателя Комитета по делам кинематографии И.Г. Большакова).

2. Сталин И. Речь на параде Красной Армии 7 ноября 1941 года на Красной площади в Москве // Он же. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М., 1943. С. 37. Значение речи Сталина 7 ноября 1941 г. для «патриотического воспитания» в годы войны подчеркивает Я.С. Лурье (См.: Введение // Россия древняя и Россия новая. СПб., 1997. С. 15). 6 ноября Сталин выступил с речью перед партийными функционерами, в которой он вместо Александра Невского, Минина и Пожарского упомянул выдающихся личностей русской культуры, как, например, Толстого, Глинку, Чайковского и Чехова. См.: Правда. 1941. 7 нояб.; Hildermeier. Geschichte der Sowjetunion. S. 659; Brandenberger; Dubrovsky. The People Need a Tsar. P. 891, сноска 79.

3. В алфавитном порядке: Alexander Nevsky. М.: Foreign language publ. house, 1943 (Popular lecture series — на английском языке); Агиашвили Н. Александр Невский. Tbilissi, 1941 (на грузинском языке); Андреев М. Александр Невский. М., 1941; Аннинский С.Л. Александр Невский. Л., 1942 («Наши великие предки»); Берхин И. Александр Невский. Молотов, 1942; БуздянскийХ. Александр Невский. Саратов, 1941; Введенский Д. Поучительный урок прошлого. К 700-летию Ледового побоища. Улан-Удэ, 1942; Вернер С. Александр Невский. Саранск, 1942; Данилевский В.В. Александр Невский. М., 1942, 1943, 1944 («Великие борцы за Русскую землю»); Григорьев С.Г. Александр Невский. Чебоксары, 1942 (на чувашском языке); Луковский И. Александр Невский. Д., 1942 («Наши великие предки»); Мавродин B.В. Ледовое побоище. Л., 1941; Мухина Т.В. Александр Невский. Чкалов, 1942; Наумов Н. Александр Невский. 1219—1263. М., 1943 («Искусство воевать»); Новиков А. В 1242 году. М., 1942; Орлов Д. Разгром немецких захватчиков на льду Чудского озера. Элиста, 1942; Павленко П. Александр Невский. Пенза, 1942 («Наши великие предки»); Пичета В.И. Александр Невский. Исторический очерк. Ташкент, 1942 («Великие русские полководцы»); Подорожный Н.Е. Александр Невский. М.: Воениздат, 1941 (Библиотека красноармейца); Сифрин Э. Борьба русского народа против немецких псов-рыцарей. Махачкала, 1941 (на нескольких кавказских языках); Яковлев А.И. Разгром немецких псов-рыцарей в XIII веке. Александр Невский. М., 1944; Ярошевский Э.Н. Александр Невский. Новосибирск, 1942.

В качестве примеров такого рода источников для настоящей работы были проанализированы следующие тексты: Данилевский. Александр Невский (1944); Яковлев. Разгром немецких псов-рыцарей в XIII веке; Мавродин. Ледовое побоище; Наумов. Александр Невский; Новиков. В 1242 году; Пичета. Александр Невский; Подорожный. Александр Невский.

4. Нольте исчисляет общий тираж советских брошюр об Александре Невском в период между 1941 и 1945 гг. в 1 210 100 экз., из которых 212 ООО составили работы о битве на льду Чудского озера. См.: Nolte. Drang nach Osten. S. 206.

5. Приведу такие источники, общее число которых с трудом поддается обозрению, только в качестве примера: Новиков А. Александр Невский // Правда. 1941. 24 дек.; К 700-летию «Ледового побоища» // Правда. 1942. 5 апр.; Тарле Е. Тевтонские псы-рыцари и их гитлеровские последники // Правда. 1942. 5 июня; Павленко Н. Александр Невский // Правда. 1942. 30 июля; Бахрушин С.В. Александр Невский и борьба русского народа с немецкой агрессией в XIII веке // Вестник Академии наук СССР. М., 1942. Вып. 4. С. 58—71; Орлов A.C. Александр Невский в средневековой литературе // Там же. С. 72—79; Косминский Е.А. Ледовое побоище // Там же. C. 89—95; Бочкарев. Александр Невский // Исторический журнал. 1942. № 3—4. С. 113—121; Грацианский И.П. Борьба славян и народов Прибалтики с немецкой агрессией в Средние века. Пособие для преподавателей. М., 1943; Тихомиров М. Борьба русского народа с немецкими интервентами в XII—XV вв. М., 1941; Свердловск, 1942; Лапин Н. Ледовое побоище // Как и когда русские били немецких захватчиков. Челябинск, 1941. С. 17—22.

6. Автору известно не менее шести различных советских пропагандистских плакатов, листовок и почтовых открыток с изображением Александра Невского времен Великой Отечественной войны: 1) «1242 г. — 1942 г. — Кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет» (плакат). Илл. в: Пашуто. Александр Невский. С. 128 и далее; 2) «Били, бьем и будем бить!» (листовка, 1941), ил. в: Zernack. Polen und Rußland. Ил. 54c.; 3) «Бьемся мы здорово, колем отчаянно — внуки Суворова, дети Чапаева» (плакат, 1941, рис. Кукрыниксов [Кукрыниксы — группа художников: Куприянов Михаил Васильевич (1903—1991), Крылов Порфирий Никитич (1902—1990), Соколов Николай Александрович (р. 1903)], текст Самуила Маршака). Ил. в: Culture and Entertainment in Wartime Russia / Ed. Stites. C. 101; 4) «Освободим земли Новгородские от врага! Кто с мечом к нам войдет — от меча и погибнет. На том стоит и стоять будет русская земля! Александр Невский» (Окна ТАСС. 8 февраля 1944 г., работа П. Соколова-Скали). Ил. в: Agitprop im Krieg gegen das Großdeutsche Reich. Sowjetische Plakate 1941—1946 aus dem Staatlichen Museum Moskau, Deutsches Historisches Museum Berlin Magazin. 1991. Bd. 1. H. 4. S. 39; 5) «Стой! Прочти рассказ о том, как боролась Русь с врагом и как ныне дело спорится — наш народ с фашистом борется!» (цветная литография Т. Мавриной (илл.), А. Эфроса (текст) // Там же. S. 12; 6) Александр Невский. Почтовые открытки 1943 г. Ил см.: Ленинградская панорама. 1990. № 7. С. 6.

7. Литовский О.С. Александр Невский. Пьеса в пяти действиях, девяти картинах. М., 1942.

8. В 1941—1942 гг. появилась картина «Ледовое побоище» В. Серова, в 1944—1945 гг. — его же «Въезд во Псков Александра Невского» (ил. второй работы см.: Пашуто. Александр Невский. С. 96 и далее). Самое известное полотно «Александр Невский» времен Великой Отечественной войны принадлежит П.Д. Корину (1942—1943 гг.) (см. об этом ниже).

9. Частично книги 1938—1939 гг. были переизданы после нападения Германии без больших изменений. Работа Н.Е. Подорожного «Александр Невский» (1941) является, например, новым изданием его книги «Ледовое побоище» (1938), правда, без иллюстраций и с измененным эпилогом. То же относится и к тексту «Битва на Чудском озере» С. Глязера (1938, 2-е изд. — 1942).

10. Листовка. 1941. Ил. см.: Zernack. Polen und Rußland. Ил. 54c.

11. См.: Мавродин. Ледовое побоище. С. 3. Текст Мавродина, должно быть, появился до выступления Сталина на Красной площади 7 ноября, поскольку он цитирует не «вождя», а Молотова (см.: Там же).

12. Новиков. В 1242 году. С. 48.

13. См., напр., статью в апрельском номере «Вестника Академии наук СССР», где на с. 1—25 напечатан отчет наркома иностранных дел В.М. Молотова «о чудовищных злодеяниях, зверствах и насилиях немецко-фашистских захватчиков в оккупированных советских районах и об ответственности германского правительства и командования за эти преступления». Во второй части журнала опубликованы статьи Бахрушина «Александр Невский и борьба русского народа», Орлова «Александр Невский в средневековой литературе» и Косминского «Ледовое побоище».

14. Ханс Гюнтер указывает на то, что после нападения Германии в СССР наблюдается ослабление тоталитарной идеологии и мифологии. «Враги народа» в пропаганде ушли на задний план, «действуя здесь только еще как историческая память о тридцатых годах. Опасность реально и открыто существующего военного противника отправляет в тень разоблаченных во время шабаша ведьм врагов народа» (Günther. Der Feind in der totalitären Kultur. S. 99).

15. Новиков настаивает, что нападения шведов в 1240 г. и Тевтонского ордена в 1242 г. являлись частями военного плана антирусской коалиции, к которой принадлежали Швеция, Дания и Тевтонский орден и которая предводительствовалась последними: «Наступил 1240 год. Псы-рыцари разработали общий план наступления на Русь, по которому двинут они и весь тот рыцарский сброд, что удалось набрать в Европе» (Новиков. В 1242 году. С. 34. См. также: Наумов. Александр Невский. С. 7; Пичета. Александр Невский. С. 23 («сильная противо-русская коалиция»)).

16. Новиков. В 1242 году. С. 25.

17. Там же. С. 27. Первая часть этой цитаты является сфальсифицированной передачей слов «Укорим словеньский язык ниже себе» из Жития Александра Невского (См.: Повесть. С. 193). У Пичеты даже можно встретить утверждение, что целью западных агрессоров было «уничтожить русский язык»: Пичета. Александр Невский. С. 23.

18. Новиков. В 1242 году. С. 26.

19. Пичета. Александр Невский. С. 31. См. также: Наумов. Александр Невский. С. 7.

20. Работа Данилевского «Александр Невский» пережила как минимум три издания (в 1942 г. — 20 000 экз., в 1943 г. — 100 000 экз., в 1944 г. тираж неизвестен). Нольте подсчитал полный тираж этого сочинения в 923 000 (см.: Nolte. Drang nach Osten. S. 206). Даже если это число представляется слишком значительным, можно тем не менее говорить об очень большой распространенности этого текста. Все следующие цитаты даны по третьему изданию (М., 1944).

21. Данилевский. Александр Невский. С. 9. См. также: Мавродин. Ледовое побоище. С. 3.

22. Проклятие и месть фашистским врагам! // Правда. 1941. 21 дек. № 353 (8761). С. 1. Бесчеловечное обращение вермахта с советскими военнопленными, несомненно, оказало влияние на текст Новикова, в котором он описывает казнь безоружных ливонских солдат рыцарями Тевтонского ордена: «Вон стоят изнуренные голодом и жаждой воины-ливы — пленники, захваченные в бою. Недолго совещаются рыцари: эти неисправимы, от них не будет дохода. Выхоленной рукой магистр Ордена делает быстрый, едва уловимый знак. И тотчас отделяются рыцари, давно готовые к исполнению приказа. Взлетают острые мечи — падают обезглавленные тела тех, кто в честном бою защищал от убийц и грабителей собственную родную землю». (Новиков. В 1242 году. С. 9).

23. См. в т.ч.: Пичета. Александр Невский. С. 1; Данилевский. Александр Невский. С. 3; Яковлев. Разгром немецких псов-рыцарей. С. 2.

24. Мавродин. Ледовое побоище. С. 3.

25. Пичета. Александр Невский. С. 7.

26. Там же. С. 6.

27. Мавродин. Ледовое побоище. С. 15.

28. См. в т.ч.: Мавродин. Ледовое побоище. С. 11; Данилевский. Александр Невский. С. 10—11, 18.

29. Данилевский. Александр Невский. С. 10—11; Новиков. В 1242 году. С. 45.

30. «...развенчан миф... о "непобедимости" гитлеровской армии» (Данилевский. Александр Невский. С. 18.)

31. Там же. С. 11.

32. Там же. С. 10. О соответствующем плакате 1941—1945 гг. см.: Pisiotis A.K. Images of Hate in the Art of War // Culture and Entertainment in Wartime Russia / Ed. R. Stites. P. 149.

33. Данилевский. Александр Невский. С. 10. См. также: Новиков. В 1242 году. С. 43: «...каждый сказал себе: лучше смерть, чем рабство у немцев». О приказе Сталина № 227 Красной армии («Ни шагу назад!») см.: Barber. The Image of Stalin in Soviet Propaganda P. 43ff.; Tumarkin. The Living and the Dead. P. 71; Hildermeier. Geschichte der Sowjetunion. S. 607.

34. О культе Сталина во время Второй мировой войны см. особ.: Barber. The Image of Stalin in Soviet Propaganda

35. См.: Ibid. P. 41.

36. См.: Ibid. P. 44; Stölting. Charismatische Aspekte des politischen Führerkults. S. 71; Koenen. Die großen Gesänge. S. 84; Hildermeier. Geschichte der Sowjetunion. S. 628.

37. См., например, плакат: «Сталин ведет нас к победе» работы Ираклия Тоидзе 1943 г. Ил. см.: Bonnell. Iconography, 6.8.

38. Мавродин. Ледовое побоище. С. 16.

39. Данилевский. Александр Невский. С. 3, 17, 18.

40. Там же. С. 6.

41. Наумов. Александр Невский. С. 9.

42. См. об этом: Исаев С.И. Имени великих русских полководцев (К 45-летию учреждения орденов Суворова, Кутузова и Александра Невского) // Военно-исторический журнал. 1987. № 7. С. 84—86; Государственные награды СССР. С. 44 и далее; Пашуто. Александр Невский. С. 154 и далее; Perrie. Nationalism and History. P. 111. По дипломатическим причинам Сталин отказался от учреждения ордена имени Дмитрия Донского, чтобы не спровоцировать недовольства союзной Монгольской Народной Республики. См.: История Монгольской Народной Республики. М., 1983. С. 334. (За это указание я благодарю Елену Салей.)

43. Исаев. Имени великих русских полководцев. С. 85. Орден Александра Невского занимал в иерархии место за орденом Богдана Хмельницкого третьего класса и перед орденом Отечественной войны. В качестве орденского знака служила пятиконечная красная звезда с серебряным ореолом, перекрещенными секирами и маленькой эмблемой серпа и молота по нижнему краю. В центре звезды — украшенная золотым лавровым венком серая круглая виньетка с изображением воина в шлеме и броне и надписью «Александр Невский» по обе стороны головы. Проект ордена из серебра, сусального золота и эмали выполнен И. Телятниковым. Ил. в: Государственные награды СССР; Пашуто. Александр Невский.

44. Орден Александра Невского был впервые вручен 5 ноября 1942 г. старшему лейтенанту И.Н. Рубану и капитану С.П. Цыбулину. Наряду с отдельными лицами во время войны орденом Александра Невского были награждены 1473 военных части Красной армии (дивизии, бригады, батальоны и т.д.). См.: Исаев. Имени великих русских полководцев. С. 86.

45. См.: Sudendorf. Eisenstein. S. 182. Вишневский сообщает в своем дневнике, что эта песня исполнялась также на флотских парадах. См.: Brandenberger. Не who comes to us with the sword. P. 14.

46. См. также: Северов С. Александр Невский // Красное знамя. Владивосток. 26 июня 1941 г. (РГАЛИ. Ф. 1923. On. 1. Ед. хр. 488. Л. 39).

47. Витрищак В. Александр Невский // Амурская правда. Благовещенск. 29 июня 1941 г. (РГАЛИ. Ф. 1923. On. 1. Ед. хр. 488. Л. 41).

48. См. об этом: Kenez. Black and White.

49. В рекламном объявлении в газете «Вечерняя Москва» от 30 июня 1941 г. (С. 4) Управление кинофикации при исполкоме города Москвы обращало внимание на то, что оно «организует выездные звуковые киносеансы в клубах, общежитиях, школах, учреждениях, больницах и везде, где имеется электроэнергия». В репертуар входили «лучшие произведения советской кинематографии, рисующие борьбу нашего народа с его врагами, борьбу с фашистскими мракобесами, показывающие самоотверженность, героизм и безграничную преданность советских патриотов Родине». В анонсе упоминался и «Александр Невский» в числе фильмов, составлявших предложение. См.: РГАЛИ. Ф. 1923. Оп. 1. Ед. хр. 488. Л. 43.

50. См.: Данилевский. Александр Невский. С. 6. Для сравнения см.: Эйзенштейн, Павленко. Александр Невский. Литературный сценарий. С. 155.

51. См.: Наумов. Александр Невский (Приложение. С. 2). Кажется, что этот «шлягер» даже вдохновил A.B. Александрова (композитор) и В.И. Лебедева-Кумача (автор текста) на создание марша «Священная война», возникшего в первые недели войны и превратившегося во время Великой Отечественной войны в своего рода военный гимн. (О песне «Священная война» см. в особенности: Rothstein R.A. Homeland, Home Town, and Battlefield. The Popular Song // Culture and Entertainment in Wartime Russia / Ed. Stites. P. 79.) Уже при сравнении первых строф схожесть обеих песен бросается в глаза:

Вставайте, люди русские! (1938) Вставайте, люди русские; На славный бой, на смертный бой! Вставайте, люди вольные; За нашу землю честную! Цит. по: Эйзенштейн, Павленко. Александр Невский. Литературный сценарий. С. 173.

Священная война (1941) Вставай, страна огромная; Вставай на смертный бой. С фашистской силой темною; С проклятою ордой! Цит. по: Песни, опаленные войной / Сост. Ю.Е. Бирюков. М., 1984. С. 6.

За это указание я благодарю Наума Клеймана. На схожесть обеих песен обращает внимание также Нина Тумаркин. См.: Tumarkin. The Living and the Dead. P. 62.

52. В работе И.Н. Данилевского речь идет о «портрете» популярного актера Николая Черкасова, воплотившего Александра Невского в фильме Эйзенштейна. Си:. Данилевский И.Н. Александр Невский: Русь и Орден. С. 183.

53. См. соответствующие данные, в т.ч. в: Turovskaya. Cinema in context. Р. 50; Schklowski. Eisenstein. S. 356; Seton. Eisenstein. P. 388; Мелентьев. «Скажите всем, что Русь жива...»; Наум Клейман — беседа с автором книги 16 декабря 1999 г. В одной из статей 1992 г., появившейся по случаю 750-й годовщины битвы на льду Чудского озера, Владислав Кардашов вспоминает о посвященной событиям 1242 г. радиопрограмме военных лет, сыгравшей совершенно определенную роль в усилении его патриотического настроения и надежды на победу (Кардашов. Ледовое побоище // Ленинградская панорама. 1992. № 4. С. 6—7).

54. См.: Новиков. В 1242 году. С. 46; Наумов. Александр Невский. С. 2. Также и в западной литературе частично и сегодня исходят из того, что слова Александра из фильма Эйзенштейна имеют в своей основе надежную историческую цитату, принадлежащую XIII столетию. См., напр.: Giants М. Images of the War in Painting // World War II and the Soviet People / Eds. J. Garrard, C. Garrard. Houndmills; London, 1993. P. 106.

55. См.: «1242 г. — 1942 г. — Кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет» и «Окна ТАСС»: «Освободим земли Новгородские от врага! "Кто с мечом к нам войдет — от меча и погибнет. На том стоит и стоять будет русская земля!" Александр Невский».

56. Указание см. в: Garrard, J., Garrard С. Bitter Victory // World War 2 and the Soviet People. P. 17. В этом издании в соотв. с: Великая Отечественная война 1941—1945 в фотографиях и документах. М., 1988. С. 242.

57. Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть. (Воспоминания: В 4 кн.). М., 1999. Ч. I. С. 593—594.

58. См., в частности: Oberländer. Sowjetpatriotismus. S. 29ff.

59. Эренбург И. О патриотизме // Правда. 1942. 14 июня. № _165 (8936). С. 2.

60. См.: Brandenberger, Dubrovsky. The People Need a Tsar. P. 890, примеч. 67.

61. См. в т.ч.: Oberländer. Sowjetpatriotismus. S. 76ff.

62. См.: Hildermeier. Geschichte der Sowjetunion. S. 661. Советский культ Богдана Хмельницкого противоречит этому тезису только внешне. (Советский военный орден его имени в иерархии находился еще выше ордена Александра Невского 1942 г.) Казацкий гетман в советской патриотической историографии прославлялся не как украинский сепаратист, но как руководитель исторического объединения Великой и Малой Руси. См. об этом: Yaresh. The Role of the Individual in History. P. 105; Bonwetsch. Der «Große Vaterländische Krieg». S. 935.

63. См.: Агиашвили H. Александр Невский. Тбилиси, 1941 (на груз. яз.); Григорьев С.Г. Александр Невский. Чебоксары, 1942 (на чувашском языке); Шифрин Э.Л. Борьба русского народа против немецких псов-рыцарей. Махачкала, 1941 (на нескольких кавказских языках). Данные согласно: Nolte. Drang nach Osten. S. 211, примеч. 38.

Повествование об Александре Невском в отдельных республиках СССР дополнялось рассказами о личностях, которые, смотря по обстоятельствам, должны были действовать там как национальные фигуры самоидентификации. Райнер Линдер указывает на пример из историографии Белоруссии, где в исторической литературе военных лет рядом с Александром Невским выступал Якуб Полочанин. См.: Lindner R. Geschichte und Geschichtsbetrieb im Weißrußland der Stalinzeit // Zeitschrift für Ostmitteleuropaforschung. 2001. Bd. 50. H. 2. S. 211.

64. Пичета. Александр Невский. С. 31.

65. Мавродин. Ледовое побоище. С. 11. См. также: Данилевский. Александр Невский. С. 3.

66. Пичета. Александр Невский. С. 7.

67. Наумов. Александр Невский. С. 7; Пичета. Александр Невский. С. 8.

68. Там же. С. 5, 6, 7, 26, 31. См. также: Мавродин. Ледовое побоище. С. 15.

69. «Начало вековой борьбы русского народа с немецкими захватчиками» (Пичета. Александр Невский. С. 7).

70. См.: Wippermann. Der Deutsche Drang nach Osten. S. 63—64.

71. Данилевский. Александр Невский. С. 18, 9.

72. Это наблюдение справедливо только для советского патриотического дискурса об Александре Невском периода 1941—1945 гг. Несколько авторов указывают на то, что этнические категории в образе врага советской военной пропаганды постоянно играли центральную роль и что сражения современности в первую очередь представлялись как конфронтация немецкого народа (немецкой культуры) с русским народом (русской культурой). См.: Pisiotis. Images of Hate in the Art of War. Особ. p. 142, 148; Hildermeier. Geschichte der Sowjetunion. S. 661. Правда, сам Константин Симонов в своем известном исполненном ненависти стихотворении «Если дорог тебе твой дом...» (1942) называет врага не «немцем», а «фашистом» («Так убей же хоть одного! Так убей же его скорей!»). См.: Tumarkin. The Living and the Dead. P. 74. Бонвеч делает различие между «официальной» линией поведения Сталина, в которой нельзя было найти проклятий в адрес немецкого народа в целом, и направленной «вовнутрь» недифференцированной ненавистью к Германии в пропаганде. См.: Bonwetsch. Der «Große Vaterländische Krieg». S. 937.

73. Данилевский. Александр Невский. С. 18; Мавродин. Ледовое побоище. С. 3.

74. Там же. С. 16.

75. Цит. по: Bonwetsch. Der «Große Vaterländische Krieg». S. 936.

76. В «Библиотеке красноармейца» (Москва: Воениздат) в 1941 г. был опубликован «Александр Невский» Н. Подорожного, в серии «Великие борцы за русскую землю» — одноименная работа Данилевского, в собрании «Великие русские полководцы» — так же озаглавленная биография работы Пичеты.

77. В 1943 г. именем Александра Невского была названа эскадрилья самолетов, оснащенная на особые средства, собранные православной церковью. См. об этом: Алексеева О. Духовным лицам — мирские награды // Коммерсант. 2000. 15 авг. № 149 (2034). С. 7; Шкаровский М.В. Русская православная церковь при Сталине и Хрущеве. Государственно-церковные отношения в СССР в 1939—1964 годах. М., 1999. С. 133.

78. Данилевский. Александр Невский. С. 5—6.

79. Тексты, в которых сохранялась память об Александре Невском как о святом и как «защитнике церкви», могли и во время войны появляться только на Западе. См. об этом: Демидов В.М. Святой Александр Невский — защитник церкви и борец за родину. Нью-Йорк, 1942.

80. Напр., «искоренить русскую веру» (Наумов. Александр Невский. С. 7).

81. См., в т.ч.: Мавродин. Ледовое побоище. С. 11.

82. Имеется в виду в т.ч. волна закрытия церквей и церемониальных сожжений икон после 1929 г. См. об этом: Curtiss. Kirche in der Sowjetunion. S. 227ff.

83. Наумов. Александр Невский. Приложение. С. 2.

84. Мавродин. Ледовое побоище. С. 3; См. также: Данилевский. Александр Невский. С. 3.

85. См. об этом: Шкаровский М. Церковь зовет к защите Родины: Религиозная жизнь Ленинграда и Северо-Запада в годы Великой Отечественной войны. СПб., 2005. Гл. 6. Ресакрализацией в начале сороковых годов была затронута вся советская военная пропаганда. «Военные гимны» Великой Отечественной войны призывали в 1941 г. население СССР к «священной войне».

86. О следующем см.: Шкаровский. Русская православная церковь. Особ. с. 119—137; Hildermeier. Geschichte der Sowjetunion. S. 665ff.

87. Цит. по: [Послание митрополита Сергия в первый день войны (22.06.1941)] // Русская православная церковь в советское время (1917—1991): Материалы и документы по истории отношений между государством и церковью / Сост. Г. Штриккер. М., 1995. Кн. I. С. 329. Сергий в своем послании не упоминает открыто Александра Невского. Однако, разумеется, его высказывание о том, что сегодня повторяются «времена... немецких рыцарей...» (Там же), является однозначным намеком на 1242 г.

88. Военные годы воспринимались многими гражданами Советского Союза как «внутриполитическая передышка» (Бонвеч) и время относительной свободы: См., в частности: Davies R.W. Perestrojka und Geschichte. Die Wende in der sowjetischen Historiographie. München, 1991. S. 138.

89. См.: Pospielovsky D. The Russian Church under the Soviet Regime, 1917—1982. Vol. 1. Crestwood; N.Y., 1984. P. 199—200. Также и в своей пасхальной молитве 18 апреля 1942 г. (5 апреля ст. ст.) митрополит обратил внимание на 700-летнюю годовщину битвы на льду Чудского озера и значение этого события для настоящего. См.: Шкаровский. Русская православная церковь. С. 129.

90. Цит. по: Curtiss. Kirche in der Sowjetunion. S. 275.

91. См. об этом: Шкаровский. Петербургская епархия 1917—1945. С. 179.

92. На это указывает Хильдермайер: Hildermeier. Geschichte der Sowjetunion. S. 666.

93. О Павле Корине и его работе см.: Корин П.Д. Александр Невский. Сопроводительный текст Г. Кушнеровской. М., 1965 («Выдающиеся произведения советского изобразительного искусства»); Михайлов А. Павел Корин. М., 1965. Особ. с. 158—166; Виноградова Е.Б. П. Корин. Избранные произведения. М., 1985; Русские художники. Энциклопедический словарь. СПб., 1998. С. 284—286; Антонова В.И. Александр Невский. (Серия: Образы великих русских полководцев в искусстве. Вып. 1). М., 1946; Терешкин В.И. «Это не уходящая Русь», а Русь существующая... уничтожить ее нельзя: П.Д. Корин в донесениях управлений НКВД—НКГБ 1941—1945 гг. // Отечественные архивы. 2000. № 2. С. 71—97.

94. О значении художественных выставок в рамках советской военной пропаганды см.: Giants. Images of War in Painting. P. 100.

95. Пример иллюстрации в советском школьном учебнике истории см.: Рыбаков Б.А. (и др.). История СССР. Учебник для VIII класса средней школы. М., 1991. С. 89. Об истории рецепции картины Корина после 1945 г. см. зд. гл. 11.2.

96. Hildermeier. Geschichte der Sowjetunion. S. 623.

97. О советской культуре памяти о Великой Отечественной войне см., в частности: Tumarkin. The Living and the Dead. См. также зд. гл. 11.1 и 11.2.

98. См.: Stites R. Introduction // Culture and Entertainment in Wartime Russia P. 5.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница