Ямы противостояния и единения
Монголы, прежде всего, были заинтересованы в создании и поддержании информационно-транспортной сети. Эта сеть являлась на первых порах необходимейшим условием жизнеспособности империи. Только оперативная передача информации могла гарантировать быструю реакцию войск, подавление сепаратистских выступлений, а в случае невозможности Улуса Джучи обойтись своими силами, получить помощь от всей Монгольской империи.
Устройство сети требовало огромных материальных и человеческих ресурсов. В Европе того времени обычный дневной переход составлял от 20 до 60 км в день, на Руси — 25—30 км. Всадник преодолевал расстояние от 50 до 85 км. В монгольской империи информация передавалась от яма к яму с максимальной эстафетной скоростью. «На этом фоне, — констатирует Н.Н. Крадин, — монгольская почтовая служба выглядит почти как сверхзвуковой истребитель в сравнении с аэропланом начала 20 века». (См. Н.Н. Крадин, Т.Д. Скрынникова. Империя Чингис-хана. М.: Вост. лит., 2006).
Как пишет Н.Н. Крадин, «монгольские ханы осознали необходимость создания специальных институтов, которые могли бы быстро и беспрепятственно переносить информацию на очень большие расстояния. Для этих целей была создана ямская служба... Ямские станции было решено расположить по маршруту до ставки Бату-хана. После обсуждения указ был обнародован в следующем виде: «§ 280. Учреждаются должности унгучинов, балагачинов и амучинов. Начальствующими лицами над учреждением ямов поставлены Арацян и Тохучар, которые, сообразно с местными условиями, установят станционные пункты, укомплектуют их ямчинами (смотрители почтовых станций) и улаачинами (верховные почтари). При этом на каждой яме должно быть по двадцати человек улаачинов. Отныне впредь нами устанавливается для каждого яма определенное число улаачинов, лошадей, баранов для продовольствия проезжающим, дойных кобыл, упряжных волов и повозок. И если впредь у кого окажется в недочете коротенькая веревочка против установленного комплекта, тот поплатится одной губой, а у кого недостанет хоть спицы колесной, тот поплатится половиною носа».
Почтовые станции обеспечивали гонцам немыслимый для европейцев комфорт, что с нескрываевым изумлением и восхищением фиксировал Марко Поло: «По какой бы дороге ни выехал из Канбалу гонец великого хана, через двадцать пять миль (около 40 км) он приезжает на станцию, по ихнему янб, а по-нашему конная почта; на каждой станции большой, прекрасный дом, где гонцы пристают... В местах пустынных, где нет ни жилья, ни постоялых дворов, и там великий хан для гонцов приказал устроить станции, дворцы и все нужное, как на других станциях, и коней, и сбрую; гоньба только подальше; есть станции в тридцать пять миль, а в ином месте более сорока» (Книга Марко Поло 1956: 121).
Развитая инфраструктура требует не только организации узлов связи, но и дорог. Как писал Г.С. Губайдуллин, «Дороги постоянно ремонтировались, велось большое строительство новых дорог. Через некоторые реки были переброшены мосты. У переправ через крупные реки содержались специальные лодки и лодочники, тут же на берегах рек были дома, где проживали проводники... Придорожным жителям вменялось в обязанность сопровождать государственных чиновников, путешественников и купцов, предоставлять им при надобности лошадей, кормить, устраивать их ночлег и отдых...» (Газиз 1994, с. 65). Даже в тяжелых природно-климатических условиях полупустыни, «на отрезке этого пути от Хорезма до Волги через каждые 25—30 км (дневной переход каравана верблюдов) были построены караван-сараи с колодцами, а через реку Эмбу наведена белокаменная переправа» (Егоров 2005, с. 8).
Для будущего прототатар, для их консолидации это первейшее дело монголов в создании информационно-транспортной сети впоследствии оказалось важнейшим. Для самих же монголов важнейшим после коммуникаций было установление фискальной системы. Одновременно необходимо было содержать постоянный воинский контингент быстрого реагирования, способный немедленно ликвидировать любые очаги возможного сопротивления покоренных народов. Наконец, нужно было создать и обустроить постоянный административный центр Улуса.
Для удержания власти желательно было административно-политический центр государства расположить в месте, равноудаленном от анклавов плотного поселения, расположенных по окраинам государства. В противном случае эффективность управления дальней периферией при тогдашних средствах коммуникации была бы чрезвычайно низкой. Географический центр будущей Золотой Орды находился в степях, с их крайне редким населением. Монголы были поставлены перед необходимостью возведения новой столицы буквально на пустом месте. На это они решились не сразу. После возвращения из похода в Западную Европу в 1242 г. сначала Бату расположил свою ставку в Волжской Булгарии и лишь затем перенес ее в низовья Волги. Там незадолго до 1254 года было положено основание первой столицы Улуса — Сарая Бату.
Мы не знаем, как конкретно выбиралось место для столицы улуса, но обратим внимание на то, что первая столица — Сарай-Бату — была равно удалена от основных районов плотного населения, как на севере, так и на юге. Вторая столица — Сарай-ал-Джадид (Новый Сарай) располагалась почти точно в середине империи, если смотреть с севера на юг: на 48° параллели северной широты, и лишь немного сдвинут от середины к западу по долготе — 46° восточной долготы (географический центр Золотой Орды — 50° северной широты и 51° восточной долготы). Сдвиг на запад был обусловлен не только великой меридианальной магистралью Восточной Европы — Волгой, но и «подкреплен» демографически: основная масса населения находилась в северо-западной части государства.
Даже один город построить на «обочине» хозяйственно-экономической системы непросто. Первая столица Золотой Орды — Старый Сарай (или Сарай-Бату, или Сарай-ал-Махруса) был построен, как и Норильск, например, трудом высококвалифицированных специалистов, превращенных завоевателями в бесправных рабов. При этом если строили Сарай мастеровые из. покоренных земледельческих народов, находящихся в рабском состоянии, то обеспечивать продовольствием и надзирать над ними монголы заставляли тюрков.
В транспортной системе переправы обслуживали не только тюрки, но постоялые дворы — ямы, надо полагать, содержали только владевшие необходимым количеством скота и пользующиеся доверием монголов тюрки. Ямы располагались на расстоянии одного дневного пешего перехода — около 25—30 километров. (Для сравнения: установление регулярных почтовых трактов в России берет свое начало с 1707 года с расстоянием между станами в 15 километров и содержанием на каждом постоялом дворе-стане по 10 лошадей. В Российской империи только гонцов в первой четверти 17 века, когда она по территории равнялась примерно половине Золотой Орды, было две тысячи человек (Вигилев, с. 40, 50, 80—81).
Размеры Улуса Джучи были огромны и превосходили по размеру все другие улусы монгольского государства. С запада на восток Улус простирался на пять тысяч километров, с севера на юг — три тысячи. Дорог было много. И постоялых дворов было много. Сколько их было, мы не знаем, но можно предположить, что ямская повинность распространялась на многие, если не все рода кочевников.
Обслуживать каждый постоялый двор, как показывает опыт почтовой службы России в тех же природных условиях, могли не менее трех семей, либо для кочевников — одна большая семья, род. Поскольку все мероприятия в монгольской империи распределялись по военному принципу — десяткам, сотням, а последние составлялись по принципу большой семьи, рода, то род должен был решать, кому и как содержать тот или иной постоялый двор. Содержать можно двояко: по вахтенному методу или на постоянной основе, когда члены рода должны были взять на себя обязательство содержать родственников, выполняющих государственную повинность. Если учесть, что в первом поколении пришедших в Восточную Европу было всего 50—55 тысяч семей тюрков, то повинность по обслуживанию постоялых дворов нужно было распределить по всем тюркским родам.
Ямская повинность всегда тяжела для всех стран и народов. Для кочевников — особенно. Кочевники не могут находиться на одном месте, где скот быстро съест всю траву в окружности и будет голодать, а вместе с ним будут голодать и люди. Кочевники должны кочевать. Как конкретно решался вопрос в семьях: кто должен был оставаться. на одном месте и содержать постоялый двор, кто уходил со стадами на десятки, сотни километров от ям, мы не знаем. Знаем только, что постоянное жительство на одном месте находится в непримиримом противоречии с хозяйственной практикой отгонного скотоводства и означало насильственное осаждение части тюрков на землю. Но почему тюрки не протестовали? Только под угрозой наказания? Или же у них были на то свои резоны?
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |