Ужас Европы
В XIII веке татаро-монгольское нашествие наполнило Европу ужасом, дотоле не слыханным: «летописи не содержат ничего (сколько-нибудь) сходного и подходящего» (Тизенгаузен, с. 2). В Европе еще не забыли гуннов и гибель великой Римской империи. О ней красноречиво говорил полуразрушенный Рим и множество архитектурных следов его величия: акведуки, дороги, амфитеатры. Хотя все это было в далеком прошлом, к которому новые жители Европы уже не имели прямого отношения, это прошлое напоминало им о себе, оно говорило о том, что на этом пространстве жили некогда иначе, более культурно, цивилизованно.
Прошлое подталкивало к иной жизни, и постепенно после нескольких веков варварства Европа начала возрождаться. Прошла новая внутренняя колонизация, названная Марком Блоком Великой распашкой, а вслед за ней развитие культуры. Ее зримыми свидетельствами стали возрождающиеся на римских развалинах города, торговля, еще полуварварские, но уже величественные храмы романского стиля, появилась готика, витражи.
Самое главное — после веков сплошной неграмотности, значительная часть населения вновь обрела способность читать и писать уже не на непонятной простым людям латыни, но на родных языках, а латынь стала культурным скрепом единства Европы. Еще далеко было до Возрождения, но уже обозначился выход из веков сплошного насилия, крови, ужаса и мрака бескультурья. И вдруг угроза нового нашествия варваров-кочевников, на которых автоматически накладывался стереотип старых.
Однако ничто не повторяется. А если повторяется, то иначе. Новое нашествие было отличным от старого в своих основополагающих, принципиальных чертах, в частности, но немаловажной, хотя бы потому, что оно на этот раз не дошло до Западной Европы, которая со страхом ждала его, и это ожидание питалось воспоминаниями о прошлом. Возможно, оттого до сих пор монгольское нашествие сравнивается с разрушением варварами Рима и отсюда неизменен рефрен: Русь приняла удар на себя и тем самым спасла Европу от новых долгих веков варварства, а сама надолго отстала в развитии от Европы.
Мы не знаем сегодня, насколько были ослаблены завоеватели после покорения Волжской Булгарии, Руси. Известно, что после Руси они имели достаточно сил, чтобы осуществить сокрушительный разгром европейских рыцарей при Лидице. Однако до сих пор неясно, почему Батый, находясь в нескольких днях перехода от Рима повернул армию назад, насколько выборы нового великого хана, которые должны были состояться в степях Монголии, оказались для него важнее Вечного города, или же они были для уставшей армии благовидным предлогом прекращения войны.
Факт: Западная Европа избежала нашествия, и новый удар кочевников пришелся на Восточную Европу.
Отсюда возникла одна из старых проблем, требующая разрешения: были ли последствия нашествия на Русь аналогичными разрушению варварами Римского мира — Pax Romana. Названная проблема может быть условно разделена на две части. Одна часть связана с выяснением какими были завоеватели, другая — какими были завоеванные. В частности, для истории нашей страны важно знать: опережала ли в своем развитии Русь Западную Европу, была равной с ней или отставала. Попробуем обозначить круг взаимосвязанных явлений, приняв параметры рассмотрения — хозяйство, культуру и идеологию. Куда пришли завоеватели: какими были Русь и Западная Европа?
Непосредственно перед монгольским нашествием в X—XIII вв. и в Западной, и Восточной Европе варварские (в сравнении с Римом) народы прошли этап ускоренного развития от почти дикости к почти культуре. В этом едином генеральном процессе главное отличие Запада от Востока, пожалуй, было в том, что новые народы Западной Европы не столько непосредственно воспринимали культуру Рима (к ней они начали приобщаться еще эпоху расцвета империи), сколько в прямом и переносном смысле на руинах Рима развивали свою. Русь же с принятием христианства получила возможность непосредственно перенимать (принимать) наследие от еще сохранившейся части Римской империи — Византии.
В развитии недавних варваров уровень достижений определялся, в конечном счете, не элитарной, но массовой культурой общества, хотя, как правило, в расчет принимается первая, а не вторая. Элитарная культура (и это следует, наверно, четко отметить) на Западе и Востоке Европы не слишком различалась. Она выражалась в искусстве для избранных, в архитектуре для утверждения величия власти и немногих избранных, в фортификационных и грандиозных культовых сооружениях, религиозном ритуале. Лучшие образцы искусства и архитектуры той эпохи, как Запада, так и Востока Европы, будут вызывать восхищение, пока жив человек. Но вот в отношении развития хозяйства и массовой культуры о равенстве Руси и Западной Европы того времени говорить, к сожалению, не приходится.
Основные черты развития Западной и Восточной Европы в названный период рассмотрены мною в монографиях «Решающий опыт» и «Путь России», что позволяет сейчас привести лишь итоговые положения. Главный общий хозяйственный процесс того времени на континенте — антропогенизация природного ландшафта, конкретно выразившаяся в явлении, названном Марком Блоком Великой распашкой. Характер, темп и результаты процесса были связаны с трансформацией представлений людей о мире и о себе, с общим развитием духовной и материальной культуры.
Чингисхан. Бронзовый барельеф. Ценхер-Мандал
При сравнении процессов распашки в Западной и Восточной Европе X—XIII вв. мы видим, что за один и тот же срок в Западной Европе были практически полностью завершены антропогенизация вмещающего ландшафта и переход к пашенному земледелию. В Восточной — не были завершены ни антропогенизация ландшафта, ни переход к пашенному земледелию как ведущей технологии основного производственного процесса. Славяне осуществили хозяйственное освоение территории, которая еще использовалась ими двояко, как правило, (исходя из площади территории) для охоты и собирательства, как исключение — для хозяйства, приспособленного к природным процессам (и в этом схожего с кочевым скотоводством) — подсечно-огневого земледелия в лесах, а также — для производящего — пашенного хозяйства в свободных от леса пространствах — опольях.
Вовсе не собираясь идеализировать западно-европейское общество (чтобы избежать такого соблазна достаточно знать работы А.Я. Гуревича), можно тем не менее выделить то главное, что произошло в Западной Европе в X—XIII вв. и не произошло вовсе или далеко не в тех масштабах в Восточной (в нижеследующем сравнительном анализе данные по Западной Европе взяты по Марку Блоку и Жаку Ле Гоффу, другие источники оговорены в тексте).
В это время в Западной Европе отмечался небывалый с момента падения Римской империи взлет народной культуры и возрастание сложности самоорганизации социума. «Первый витраж, первый готический свод, первая героическая поэма» (М. Блок) не были переняты у развитой Византии, но созданы или воссозданы самостоятельно. В области мировоззрения в Западной Европе произошла консолидация общества на базе христианства. Подобная идеологизация стала возможной потому, что христианство в Западной Европе в романских странах было, а в германских — уже стало религией широких народных масс, а не насаждалась господствующими слоями сверху (исключения, например, в Скандинавии лишь подтверждают высказанное положение).
В силу народности религии ее организации — ордена — возникали большей частью стихийно и, что чрезвычайно важно, были ориентированы на решение практических задач. Эта ориентация стала предпосылкой формирования тех умонастроений, которые в конечном счете привели к господству представлений людей о мире и о себе, ставших основой современного западноевропейского общества (анализ процесса дан в моей монографии «Путь России»).
В Восточной Европе произошла насильственная христианизация сверху, но народной религией христианству предстояло стать веками спустя, когда монастыри вышли из стен городов, из под прямой опеки и покровительства власти и «пошли в народ». Христианству на Руси предстояла еще долгая борьба с язычеством за души людей, причем народные массовые монашеские ордена, ориентированные на решение практических задач, на Руси так и не возникли.
На Западе появились не в единичных случаях, как к примеру Новгород, но как массовое явление первые независимые города со свободным, все более ориентированным на промышленное производство населением. Появились и стали быстро численно расти ремесленники и купцы. В Восточной — города оставались преимущественно центрами политической власти.
В Западной Европе произошла консолидация феодальной власти, способствующая упорядочению социально-политических и социально-экономических отношений, в Восточной — деконсолидация.
В Западной Европе имел место переход от полной безграмотности к довольно высокому уровню грамотности (грамотными стали даже бродячие клирики), в Восточной не было такого рывка в городах, а поток крестьянской колонизации в леса не способствовал развитию культуры в целом и грамотности, в частности.
Уже в XII в. в Западной Европе появились пять первых университетов и около трех десятков культурных центров-школ. В Восточной не было создано ни одного университета, ни одной школы западного типа.
К XIII веку в Западная Европа покрылась густой сетью дорог. Стали функционировать не только старые римские тракты (хотя их качество много уступало имперским, свои функции средства связи они выполняли), но появились новые за счет варварской (при Риме) периферии. Прерывающие дороги реки были перекрыты мостами. В порядке исключения мосты были переброшены и через крупные реки.
На Руси не дороги, но реки выполняли роль основных транспортных коммуникаций. В то время мосты не только на крупных, но даже на средних реках практически не строились. Дороги на Руси были плохие, и было их донельзя мало.
В Западной Европе подъем агротехники и быстрое развитие промышленного производства, образование многочисленного и необходимого для общества класса ремесленников и класса купцов, восстановление развитой инфраструктуры — дорог, мостов, способствовали установлению нового мировоззрения, новой системы ценностей. Более того, как нам удалось показать (см. «Путь России»), протестантская этика капитализма, возникла в Европе не в эпоху развития капитализма, а много ранее: именно в это время.
В ходе формирования нового мировоззрения в Западной Европе происходило утверждение принципа эквивалентного обмена и его главного выражения — денежного обмена результатами продуктов труда людей, рост значимости права и правовых отношений, рост самосознания общества, резкое расширение представлений о мире и о себе, рост значимости личности, стремление к свободе личности и приобретение свободы довольно значительными слоями общества. Ничего подобного в Восточной Европе в это время не наблюдалось.
Главные причины перемен в жизни Западной Европы две.
Первая. Рост населения и достижение той густоты, которая необходима для решения задач экспериментирования массой участников и быстрого обмена информацией. Той густоты, которая не позволяет искать решения проблем вне общества или отодвигать решение в будущее, когда действует императив «здесь и теперь».
Вторая. Идеологизация массового сознания, выражением чего стали массовые мистические движения и многочисленные религиозные ордена с их плюрализмом предложений представлений о мире и о себе в рамках основных христианских ценностей.
В Восточной Европе основные жизненные цели человека — уравновешенность, безопасность, приспособление и целостность — могли достигаться иначе: не «здесь» и не «теперь». Не нравятся порядки в обществе — не обязательно преобразовывать их, экспериментировать, искать и утверждать иные принципы взаимоотношений людей, новые технологии, как в Западной Европе. В Восточной была альтернатива такому решению — уход в леса, где в отличие от Западной Европы была возможность жить в лесах независимо от общества, изолированной, самодостаточной жизнью.
Согласно одному из фундаментальных положений Николая Вавилова, которое было высказано относительно злаковых культур, но оказалось действенным для значительно более широкого круга проблем, рывок в развитии обеспечивается тремя условиями: богатством видов дикой природы (более широко — наличием природных ресурсов), уровнем культуры массы населения, достигнутым в предыдущий период, и густотой населения, необходимой для экспериментирования и быстрого обмена культурными достижениями (более широко — развитая инфраструктура).
Все три условия были налицо в Западной, но не Восточной Европе.
В домонгольской Восточной Европе ни культура массы населения, ни тем более густота населения не достигли того уровня за которым следует рывок развития. Более того, история Восточной Европы X—XIII веков дает урок того, как избыточность природных ресурсов может стимулировать стремление к поиску лучшей жизни не за счет роста, а снижением уровня самоорганизации общества. Богатство природы не всегда способствует развитию и может в определенных условиях препятствовать прогрессу.
Возможно, главное отличие направленности, темпов и хода процесса антропогенизации природы на Западе и Востоке Европы в разнице плотности населения и темпов его воспроизводства. В результате прежде всего этой разницы только по физическому времени жители обеих частей континента были современниками, по типу хозяйствования — это были разные люди, перед которыми стояли разные задачи взаимодействия с природой, а следовательно, и решения этих задач были несхожими, что не могло не найти своего отражения на всех сторонах общественной жизни.
В целом, мы обязаны констатировать: отставание Восточной Европы от Западной четко обозначилось еще до монгольского нашествия.
Следовательно, вопреки общепринятому мнению, нашествие не могло стать причиной возникновения того, что уже имело место, но могло усилить разрыв между Западной и Восточной Европой. Усиление явления могло произойти от трех причин: 1) от самой тяжести нашествия, 2) от прерывания отношений Руси с более развитой Западной Европой и 3) от снижения культуры массы населения под влиянием более низкого культурного уровня завоевателей.
Вторую причину я не готов рассматривать. И вовсе не потому, что она требует специального изучения. Общепринятая в настоящее время точка зрения сводится к тому, что Запад требовал от Руси порабощения физического и духовного. Александр Невский защитил Русь и, следовательно, русскую культуру от крестоносцев Западной Европы. Глядя на жизненный путь (и сегодняшние его итоги) славянских этносов, принявших католичество и западную культуру — чехов, словаков, поляков, словенцев, хорватов, трудно объективно «взвесить», что они потеряли, а что приобрели, трудно найти критерии, позволяющие избежать субъективизма, да и надо ли искать, в принципе? А вот об издержках самого нашествия и том, что представлял собой во второй половине XIII—XIV веке господствующий этнос завоевателей, создавший государство Золотая Орда, можно говорить с достаточной долей объективности.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |