Организация власти

Вопрос о структуре организации населения Смоленской земли накануне выделения княжества крайне важен, ибо от него в значительной степени зависело дальнейшее экономическое развитие страны. Подобно другим славянским племенам, кривичи имели по меньшей мере двуступенчатую структуру организации населения: низшую — «малое племя» и высшую — «большое племя» («союз племен»). «Основу этой структуры представляло малое племя — небольшая территориально-этническая организация, занимавшая площадь обыкновенно 2—10 тыс. кв. км, известная всем ветвям славян», — пишет Г. Ловмяньский и предлагает видеть ее в летописных полочанах, пещанцах и т. д. Однако в XI в., судя по письменным источникам, картина была уже значительно сложнее.

Очень важно было бы получить хоть какие-либо сведения о наименованиях поселений, либо групп сел этого времени, потому что, как уже говорилось, можно предполагать, что в период до развитого феодализма эти названия отражали еще не владельцев поселений, а коллектив, который там жил. Крайне интересен список даней Устава Ростислава 1136 г., основная часть которого относится, как мы видели, к середине XI в. Г. Ловмяньский уже указывал семь патронимических топонимов этого документа.¹ Можно думать, что и другие географические наименования списка даней Устава указывают на какие-то еще группы населения земель, охваченных княжескими поборами. Большинство этих терминов могут быть сгруппированы по их типично славянским окончаниям. Так, 13 из них оканчиваются твердо — Торопец, Жижец, Хотошин, Былев, Витрин, Добрятин, Доброчков, Заруб, Копыс, Кречут, Лучин, а также Вержавск. Два оканчиваются на «яне» — Вержавляне, Дешняне. Шесть имеют окончания на «а», «я», «ая», «ея» — Ження Великая, Каспля, Шуйская, Ветьская, Басея, Искона. Пять наименований с окончанием на «ицы» — Врочницы, Бортницы, Солодовницы, Беницы, Лодейницы. Четыре на «ичи» — Воторовичи, Жидчичи, Мирятичи, Погоновичи. Пять названий на «ое» — Ясенское, Дросненское, Мошнинское, Немыкарское, Колодарское. Оставшиеся четыре наименования не могут быть введены в какие-либо группы по окончаниям — Пацынь, Путтино, Свирковы Луки, Прупой.

Не соответствуют ли приведенные группы топонимов каким-либо группам населения? Вержавск, мы знаем, был включен в податной список князя намного позднее его области — Вержавлян Великих — и именно тогда, когда стал центром с самостоятельным бюджетом и с него было можно получить особую городскую дань². Остальные 11 пунктов этой группы в 1136 г. такой дани еще не платили, так как не были, видимо, еще самостоятельными центрами, но были к этому на пути. Не случайно именно в этой группе топонимов встречаются упоминания о весьма крупных суммах, собираемых с округи: кроме Вержавска, через который шло в Смоленск 1030 гривен, Торопец — 400 гривен.

Если центры с окончанием на «ъ» были самостоятельными пунктами, центрами больших округ населения, то чему же соответствуют остальные группы топонимов? Древнерусское население, мы знаем, членилось на села (которых было больше всего), объединенные часто в патронимические коллективы, сменяемые постепенно соседскими коллективами (соседской общиной — вервью), они составляли погост-область, со своими «центрами-погостами». Погосты, в свою очередь, объединялись в более крупные объединения и т. д. Вержавляне Великие, говорит наш источник, состояли из девяти погостов, которые платили подати около 100 гривен каждый. Это дает нам право, исходя из этой суммы, приблизительно представить, какие топонимы отражали в нашем списке погосты, хотя нельзя забывать, что погосты Вержавлян были самые большие, либо, во всяком случае, самые платежеспособные. Помимо погостов, наш источник называет еще и села — Дросненское, Ясенское, Моншинское, и сюда, по-видимому, нужно добавить Свирковы Луки — все это были села княжеского домена³, почему они и попали в источник (с недомениальными селами княжеская канцелярия непосредственно дела почти не имела). Устав Ростислава подтверждает существование в Смоленской земле патронимических коллективов — наследия прошлой родо-племенной эпохи, открытых не так давно М.О. Косвеном и зафиксированных М.В. Битовым на русском севере⁴. Эти родственные по происхождению коллективы образовались в результате сегментации патриархальных общин и длительное время сохраняли в той или иной форме «хозяйственное, общественное и идеологическое единство» и имели также общее наименование, восходящее к имени? общего предка. «В славянских языках, — пишет М.О. Косвен, — это имена с окончаниями на «ичи», «овичи», что находит, — указывает он, — греческие, англо-германские, латинские и другие параллели»⁵. В отличие от простых сел с наименованиями чаще всего, видимо, на «ое» (вполне возможно, что Свирковы Луки именовались, как и теперь, вторым названием: Свирколучье), патронимические коллективы носили названия типа Воторовичи, Жидчичи, Погоновичи. Наименования эти принадлежали, мы сказали, прошлому, и к 1136 г. эти коллективы составляли одно целое с соседской общиной, объединенной уже по территориальному принципу, а не родственному. Если села были мелки и не отражались в дани смоленских князей, то Мирятичи и Жидчичи были мельчайшей единицей обложения, платившей в Смоленск 10 гривен. Соседских общин с патронимическими наименованиями в Смоленской земле, нужно думать, было множество, но все они были, видимо, мельче этих двух, и только Воторовичи, уплачивавшие 100 гривен, очевидно, их сильно переросли и стали погостом.

Слово погост понималось в древней Руси и как определенный округ-волость и как центр этого округа. Грамота Ростислава называет девять погостов Вержавлян Великих — самой крупной области, которая платила 1000 гривен, и каждый погост, следовательно, вносил около ста гривен. По-видимому, погосты-волости отражены в нашем источнике группой с топонимами, оканчивающимися на «а», «я», «ая», «ея». Самыми крупными здесь были Ження Великая (200 гривен), Каспля (100 гривен), самыми мелкими — Басея (15 гривен). Все эти наименования женского рода, все они прежде всего волости. Сюда же, по-видимому, условно может быть включена и волость Пацынь (30 гривен).

В некоторых случаях погосты объединились в коллективы погостов, в этом случае их наименование отражалось той группой топонимов, которые имели окончание на «е»: Вержавляне Великие (их было очень много, откуда и добавление Великие), Дешняне. Как многочисленны были дешняне, мы не знаем, но, видимо, их было немного, так как они смогли вносить князю лишь 30 гривен. Это были, мы видели, деснинские кривичи. Подобно полочанам (кривичам на р. Полоте), песчанцам (радимичам на р. Песчане), дешняне был термин, обозначавший некогда малое племя кривичей, как и Вержавляне (кривичи у оз. Ржавец, Вержавец). Можно полагать, что ранее все население днепровских кривичей состояло из таких «малых племен», но теперь, к середине XI — началу XII в., они отошли в область прошлого и случайно сохранились в нескольких местах княжества.

Нам осталось разобрать последнюю группу топонимов на «ицы». В переводе на современный язык это Урочники (Врочницы), Бортники, Лодейники и Солодовники. Сюда же следует отнести, по-видимому, наименование Бѣницы, т. е. Беники. Если «урочники» неясны по смыслу и можно предположить лишь, что топоним означал поселение, жители которого были связаны каким-то уроком и уроками⁶, то последующие три сомнения не вызывают: так именовались поселения с однородными жителями, посвятившими себя каким-либо промыслам — бортному, лодейному (о нем мы читаем уже у Константина Багрянородного в X в.), солодовому. Мы теперь уже не знаем, кого в древности называли «бѣниками», но слово это явно существовало: бѣня по-древнерусски — баня⁷, «бенечка» в ярославских диалектах — вилка, «беньки» — в костромских — рогатки, вилы для снопов, «бянки» — «бѣнки» — также род вил⁸, наконец, Беницы — топоним, распространенный и в Белоруссии⁹. «Специализированные» поселения выделялись из общины, по-видимому, довольно поздно, и доход с некоторых из них смоленские князья даже включали в разверстку своих поступлений — так они попали в Устав 1136 г.

Пользуясь приведенными данными, очень условно (и с коррективами) можно наметить по ним организацию населения Смоленской земли накануне и в первые периоды выделения княжества.

1. Центры обложения

Торопец — 400 гривен,	Витрин — 30 гривен,	Былёв — 20 гривен,
Хотшин — 200 гривен,	Добрятин — 30 гривен,	Доброчков — 20 гривен
Жабачев — 200 гривен,	Заруб — 30 гривен,	Копысь — 12 гривен,
Жижец — 130 гривен,	Вержавск — 30 гривен,	Кречут — 10 гривен

2. Области обложения (бывшие малые племена?)

Вержавляне Великие — 1000 гривен,

Дешняне — 30 гривен

3. Волости-погосты

Ження Великая — 200 гривен,	Ветьская — 40 гривен,	Путтино — 32,5 гривен,
Воторовичи — 100 гривен,	Искона — 40 гривен,	Басея — 15 гривен,
Шуйская — 80 гривен,	Пацынь — 30 гривен

4. Поселения «специализированные» (с жителями, занимающимися однородной деятельностью)

Врочницы — 200 гривен,	Лодейницы — 20 гривен,	Беницы — 2 гривны
Бортницы — 40 гривен,	Солодовницы — 20 гривен

5. Крупные соседские общины (с патронимическими названиями)

Мирятичи — 10 гривен,

Жидчичи — 10 гривен,

Погоновичи

6. Простые села

Дросненское,

Ясенское,

Моншинское,

Свирковы Луки (Свирколучье)

Как видим, наименования древнесмоленских поселений, дошедшие до нас по письменным памятникам, тесно связаны с историей их жителей и в известной мере отражают организацию населения страны в XI—XII вв. Есть данные, позволяющие рассмотреть это явление детальнее.

Вопрос о верви и погосте в Смоленской земле. Как принято считать, переходной ступенью от родового коллектива к политической организация была община-вервь, организованная не по признаку родства, а по территориальному признаку. В письменных памятниках Смоленской земли (Устав Ростислава), мы видели, встречается термин погост, однако польскими исследователями Д. и А. Поппэ установлено, что в этом же документе прослеживается и община-вервь. Эта работа, опубликованная, к сожалению, только по-польски, прошла в стороне от русской науки, а в единственном упоминании о ней на русском языке все дано слишком схематично¹⁰. Остановимся на этом интересном исследовании подробнее и внесем коррективы.

Д. и А. Поппэ, мы указывали, обратили внимание на текст Устава 1136 г. о Путтине, который как они установили, по своему характеру выпадает из всего стиля документа: «На Путтине присно платять четири гривны, Бѣници — 2 гривны, корчмити — полпяты гривны, дедичи и дань и вира — 15 гривен, гость — 7 гривен, а из того святеи Богородици епископу три гривны без семи ногат». Исследователи Устава прежнего времени не замечали, что доход князя с Путтина высчитан суммарно («из того»), причем указывается лишь доля епископии, которая составляет 10% не от всей суммы (32 гривны 10 ногат), а от 26 гривен 10 ногат. Вглядываясь в текст пристальнее, авторы заметили, что последнюю выплату в Путтино вносил не населенный пункт, а «гость», т. е. категория населения. В тексте есть и «корчмити» — корчмари, возможно, тоже не топоним, а категория жителей. То же и с дедичами. По П.В. Голубовскому, топоним Дедичи, жители которого платили в Путтин, был на Соже («близкий» якобы топоним... Дедины!), что невероятно. Но дедичи вместе с тем — «реликтовая категория сельскохозяйственного населения, располагавшего наследственным правом на землю, известная западным и южным славянам»¹¹, и поэтому можно думать, что категория эта, полагают Д. и А. Поппэ, существовала некогда и на Руси (дополним, что подобные топонимы у нас действительно известны). Идя этим путем далее, исследователи считают, что и Беницы не топоним, а испорченное при переписке в XVI в. «бъртницы» (бортники), либо «бобровники», но с этим уже согласиться нельзя. Возможно и была некогда производственная категория людей, именуемая бениками (о чем уже говорилось), но у Путтина они жили в с. Беницы, сохранившемся и теперь, возле которого был обнаружен культурный слой XII в.¹² В заключение польские исследователи пишут о Путтине как о погосте, с которым связаны различные категории налогоплательщиков: «В пользу князя в Путтине собирались 32 гривны и 10 ногат, однако церковная десятина определена в 2 гривны и 13 ногат, т. е. 10% от 26 гривен и 10 ногат. Разница в 6 гривен объясняется весьма просто. Дедичи обязаны были князю (платить) дань и виру (т. е. штраф за убийство), вместе — 15 гривен, так как во введении к документу смоленский князь предварил, что дает десятину от всех (далее поименованных) даней, за исключением, между прочим, и виры, то совершенно очевидно, что именно она и была изъята из общей суммы княжеского дохода с Путтина и уже затем была вычислена десятина. Дедичи из Путтина платили, таким образом, 9 гривен дани и 6 гривен виры»¹³. Далее авторы привлекают четвертую статью «Пространной Правды»: «Которая либо вервь начнет платити дикую виру, колико лтѣт заплатить ту виру, занеже без головника им платити»¹⁴... и заключают, что «путтинские дедичи, находясь в верви, платят виру сообща и в рассрочку»¹⁵. Итак, если следовать интересным построениям Д. и А. Поппэ, Путтин (Путтино) оказывается перед нами важным центром-погостом, с которого дань шла не в какой-либо более крупный центр (как, например, в Вержавск в Вержавлянах Великих), а непосредственно в Смоленск. Путтинский погост организовался на базе одной соседской общины-верви дедичей (Вержавлянские погосты, платившие втрое более, объединяли, видимо, большее количество общин, что отметили и Д. и А. Поппэ), но, помимо старой вервной организации дедичей, основанной на сельском хозяйстве, погост этот был организмом, объединяющим и новые явления, он был «многофункциональным сельским поселением XII в.» и получал дань в пользу князя с торга, с некоторых категорий ремесленников¹⁶ и даже с одного небольшого населенного пункта Бениц (о чем уже говорилось). Перед нами — погост, зафиксированный документом в момент его постепенного роста, когда старое в нем боролось с новым, а новое ставило его на путь образования города, которым, однако, этот погостский центр так и не стал, и мы его не видим в грамоте «О погородьи» 1211—1218 гг., где поименованы все смоленские города¹⁷.

Чем объяснить, что в отличие от большинства погостов (например, погостов Вержавлян), плативших дань в свои центры, путтинский погост вносил непосредственно в Смоленск, где даже точно знали, с кого эти доходы в погост поступали? Разверстка доходов, подобная той, которая попала в Устав Ростислава, для нас драгоценна, так как она показывает, такой род документов был в центрах, куда сходилась дань с погостов, например в Вержавлянах Великих (в Вержавске). Там точно знали, каково население погоста, кто платит дикую виру, количество вервей и т. д. Не приходится сомневаться, что путтинский погост платил 32,5 гривны непосредственно в Смоленск, потому что в этой отдаленной «вятическо-голядской» стране пунктов обложения было слишком мало и они (как, например, Искона, Добрятино) были связаны со Смоленском непосредственно. Расчеты с Путтиным были особенно сложными из-за разнородности его населения, и княжеская канцелярия предпочитала иметь у себя подробную роспись доходов с этого погоста. Развивая свои наблюдения, названные польские исследователи предлагают видеть аналогию путтинского погоста в археологических памятниках, открытых В.В. Седовым на р. Березинка к востоку от Смоленска.

Действительно, на примере березинских памятников В.В. Седову удалось проследить историю и топографию одного смоленского погоста-волости¹⁸. «Вместо более раннего селища (Березняковского) с площадью около 0,75 га, к которому примыкал курганный могильник (16 насыпей), в начале XI в. в одном километре от него вырастает и функционирует до XIII в. новое большое поселение с площадью около 6 га (Яновское селище) с собственным некрополем (около 200 курганов). Помимо следов типичной крестьянской застройки, здесь открыты остатки двух построек значительных размеров (одна из них 12×5 м), которые интерпретируются как постройки княжеской администрации или, возможно, служащих для хранения натуральных даней. «Однако, — дополняют авторы, — с тем же успехом можно предположить, что это могли быть корчмы, а в самом же Яновском селище — тип поселения, приближающийся к Путтину»¹⁹. Я не убежден, что последнее предположение справедливее, чем то, которое предлагает В.В. Седов, так как мало вероятно, что маленький приток Днепра Березинка лежала на торговом пути и через нее ездили купцы, пользующиеся корчмой, как в Путтине, но это и не так важно. Исследования археолога нам показали топографию небольшого погоста-округи, охватывающего небольшую речку длиной, как отметили Д. и А. Поппэ, в 7 км, показали смену, по-видимому, центра соседской общины с курганным могильником и святилищем податным центром-погостом — значительно большим поселением, связанным непосредственно с княжеской данью. Археологические исследования на территории погоста-волости Путтина и поиски самого Путтина (вблизи Бениц) — одна из интереснейших задач археологов ближайшего будущего.

В Уставе Ростислава нет больше погостов с такой подробной разверсткой доходов, которые получает князь, но есть погосты, несколько его напоминающие. Копысь, например, собирала полюдья 4 гривны, с перевоза 4 гривны и столько же с Торга (т. е. Торг, как и в Путтине, там был отдан в аренду). К этим 12 гривнам прибавлялись доходы с корчем: в отличие от далекого Путтина, который Смоленску было трудно контролировать, корчемная дань здесь в аренду не отдавалась. Копысь была на бойкой торговой дороге, к перечисленным доходам прибавлялось еще и мыто — плата за провоз товара. Его также собирали княжеские чиновники, а не арендаторы.

Подводя итоги, нужно отметить следующее. Основу населения Смоленской земли IX—XIII вв. составляло сельское население, состоящее из больших и малых семей и объединенное в соседские коллективы — верви²⁰. Коллективы эти прослеживаются здесь как по материалам письменных источников, так и по данным археологии. Власть над общиной-вервью (вервями) объединял в себе погост. Вопреки мнению Н.Н. Воронина²¹, термин погост тесно связан «с гостьбой и остановками князей в полюдье»²². Используя сложившиеся ранее центры, князь приезжал в них за своими-данями, а затем основал там пункты по ее сбору. Таким пунктом в Смоленской земле был Путтин (возможно, Путтин²³ — центр, Путтино — волость?), который был многофункциональным поселением, объединившим вервь дедичей, поселок (вервь?) Беницы, некоторые категории ремесленников и арендаторов Торга. Археологические исследования вблизи Смоленска показали, что варианты таких погостов-волостей были и в других землях Смоленской земли.

Примечания

1. Lowmiański Henryk. Początki Polski, t. 3, Warszawa, 1967, s. 89, 90; Ловмяньский Г. Основные черты позднеплеменного и раннегосударственного строя славян. — В кн.: Становление раннеславянских государств. Киев, 1972, с. 9

2. Алексеев Л.В. Устав Ростислава Смоленского 1136 г. и процесс феодализации Смоленской земли. — Słowianie w dziejach Europy, Posnań, 1974.

3. Алексеев Л.В. Домен Ростислава Смоленского. — В кн.: Средневековая Русь. М., 1976.

4. Косвен М.О. Семейная община и патронимия. М., 1963; Витов М.В. Историко-географические очерки Заонежья XVI—XVII вв. М., 1962, с. 165 и сл.

5. Косвен М.О. Сельская община и патронимия, с. 111.

6. «Урок» — уговор, условия; определенное количество; плата; подать; налог; штраф; жалованье, оклад; иждивение; должность; срок, определенное время (Срезневский И.И., Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1903, т. III; стб. 1258—1259).

7. Срезневский И.И. Материалы... СПб., 1893, т. I, стб. 120.

8. Даль В. Толковый словарь живого Великорусского языка. М., 1955, т. I, с. 81, 159.

9. Например, с. Беница в Молодечненском р-не Минской области БССР.

10. Poppe D., A. Dziedzice na Rusi. — Kwartałnik Historyczny, Warszawa, 1967, N 1, s. 3—19. Поппэ А.В. К изучению древнерусской верви (тезисы). — В кн.: Польша и Русь. М., 1974.

11. Трубачев О.Н. История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя. М., 1959, с. 70, 71.

12. Успенская А.В. Древнерусское поселение Беницы. — Ежегодник ГИМ. М., 1964. Это именно путтинские Беницы, ибо они расположены в Боровском районе Калужской области (как и Путтино).

13. Poppe D., A. Dziedzice..., s. 7.

14. Тихомиров М.Н. Пособие для изучения «Русской Правды». М., 1953, с. 88.

15. Poppe D., A. Dziedzice..., s. 8.

16. Поппэ А.В. К изучению древнерусской верви, с. 297.

17. Алексеев Л.В. Периферийные центры домонгольской Смоленщины. — СА, 1979, № 4.

18. Седов В.В. Сельские поселения центральных районов Смоленской земли (VIII—XV вв.). — МИА, 1960, вып. 92, с. 35 и сл., с. 134—142.

19. Poppe D., A. Dziedzice..., с. 13.

20. Щапов Я.Н. Большая и малая семья на Руси в VIII—XIII вв. — В кн.: Становление раннеславянских государств. Киев, 1972; Он же. О функциях общины в древней Руси. — В кн.: Общество и государство феодальной России. М., 1975.

21. Воронин Н.Н. К истории сельского поселения феодальной Руси: Погост. Слобода. Село. Деревня. — Известия ГАИМК, Л., 1935, вып. 138, с. 20—36.

22. Романов В.А. Изыскания о русском сельском поселении эпохи феодализма. — ВЭКОРГ. М.; Л., 1960, с. 415.

23. Позднее центр назывался Путынь (Можайские акты. СПб., 1892, с. 198).

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница