Княжение в вольном городе Новгороде

Прошло четыре года после битвы на реке Калке, о которой на Руси стали забывать. Княжичу Александру исполнилось восемь лет, когда в его судьбе стали происходить значительные перемены: его отца, князя Ярослава Всеволодовича свободолюбивые и строптивые новгородцы в третий раз пригласили на княжение.

Обстановка на северо-западных границах Руси складывалась не менее тревожная, чем на границах с Диким полем. Александру Невскому было два года, когда монгольское войско разбило русские дружины. Это был всего лишь первый раскат грома с Востока. Настоящая гроза разразится тогда, когда князю Александру Ярославичу будет семнадцать лет — 17 Чингизидов приведут свои конные полчища на Русь и та, раздробленная на удельные, враждующие между собой княжества, падет перед ними в жарких сечах.

Гроза с европейского Запада надвинулась гораздо раньше. И первыми ее ощутили на себе новгородцы — жители средневековой боярской республики. «Господин Великий Новгород» имел опасных соседей в лице немецких рыцарей-крестоносцев, огнем и мечом покоривших славян-пруссов и прибалтийские народы. Они вышли к границам новгородских земель, которые тревожили еще и литовцы, племена чудь и емь, жившие на территории современной Финляндии.

Русь на рубеже XIII века

Неспокойная обстановка заставляла новгородцев искать себе очередного князя там, где они могли получить военную помощь в случае вражеского нападения. Предыстория очередного появления князя Ярослава Всеволодовича на княжении в вольном городе Новгороде была такова.

Еще в 1221 году, когда великий князь владимирский основал на волжских берегах Нижний Новгород, народное вече в Новгороде Великом порешило изгнать князя Всеволода Юрьевича и запросило у великого князя вместо сына послать к ним родного брата, известного своими победами в битвах. Новгородцы писали: «Вдай нам брата твоего Ярослава Всеволодовича переяславского».

Великий князь Юрий Всеволодович стерпел обиду за сына и послал на русский Север младшего брата Ярослава Всеволодовича. Тот был встречен новгородцами «с честью». Переяславский князь прибыл на берега реки Волхов с конной дружиной, княгиней Феодосией и сыновьями Федором и Александром. Переезд состоялся в 1222 году.

Просьба новгородцев не была какой-то случайностью — они просили у великого князя владимирского именно полководца, который был бы способен возглавить рать — ополчение вольного города. В соседней Прибалтике усиливались немецкие рыцари. В 1201 году они основали в устье реки Западная Двина город-крепость Ригу, которая стала их главной базой экспансии на балтийских берегах. В начале 20-х годов ливонский и тевтонский ордена покорили земли ливов, эстов и вплотную подошли к границам русских земель. Теперь под ударом оказывались Псков и сам Новгород.

Немецкое крестоносное рыцарское братство пользовалось полной поддержкой Папы Римского, который поощрял их завоевания и обращение язычников в истинную веру. Папа Григорий IX писал в своем послании — булле — крестоносцам из третьего в Прибалтике рыцарского ордена меченосцев: «Вы можете беспрепятственно обратить для своих потребностей то из награбленного язычниками, что вы захватите у них».

Придя с переяславской дружиной в Новгород, князь Ярослав Всеволодович в том же 1222 году совершил во главе новгородской рати успешный поход на немецких рыцарей в Колывань и освободил племя чудь от дани рыцарям-крестоносцам. Однако немецкие ордена не смирились с поражениями. Уже через год они «облегли» русский город Юрьев (современный Тарту в Эстонии). Его защитники — русские воины и эсты во главе с князем Вячко — отважно сопротивлялись, получая помощь от псковичей и новгородцев. Однако рыцари в конце концов овладели Юрьевом и сожгли город. На его месте крестоносцы основали «свой» город, названный ими Дорпат (Дерпт). В отместку новгородский посадник повел русское войско в Ливонию.

Новгородская боярская республика была политическим организмом весьма капризным. Вече, где верховодили бояре, в среде которых не просматривалось единство, принимало решения быстро и бесповоротно. Стоило немецким рыцарям выжечь город Юрьев, как новгородцы изгнали своего князя Ярослава Всеволодовича, которого они только совсем недавно просили на княжение и приняли «с честью».

Вольный город Новгород остался без князя. Изгнав младшего брата великого князя владимирского, новгородцы запросили у него его сына Всеволода, незадолго до этого ими же изгнанного. На сей раз нанесенной обиды Юрий Всеволодович не стерпел. Во главе войск Владимиро-Суздальской земли он совершил военный поход на Новгород Великий, предварительно лишив боярскую республику подвоза хлеба. Поход оказался победным, хотя до большого сражения дело не дошло. В качестве компенсации «за позор» младшего брата и сына Юрий Всеволодович взял с новгородцев семь тысяч гривен.

После этого на княжение в вольном городе Новгороде сел приглашенный туда вечем черниговский князь Михаил Всеволодович. Но вскоре он сбежал оттуда, сказав боярам на прощание: «Не хочу у вас княжити». Отношения с новгородской вольницей у него не сложились сразу и черниговец не стал испытывать судьбу: его могли выставить из города с позором.

Пока новгородская вечевая вольница в жарких словесных и кулачных баталиях под звон вечевого колокола решала, как быть, воинственные литовцы в очередной раз напали на владения вольного города. На сей раз они разграбили волости у Торжка и Торопца. Спешно собранное новгородское ополчение догнало обремененных награбленным добром литовцев у города Русса и «побило их».

После этого новгородцы вновь запросили на княжение младшего брата великого князя владимирского Юрия Всеволодовича. От этого почетного приглашения переяславский князь Ярослав Всеволодович не отказался. Прибыв с дружиной в Новгород Великий, он сразу же предпринял несколько удачных военных походов для защиты новгородских земель — пятин. Прежде всего он воспрепятствовал набегам финского племени емь. Русские нанесли еми поражение в «Невском озере в лодиях» — то есть в битве двух речных флотилий на Ладожском озере, куда впадает река Волхов.

Затем произошла новая битва новгородцев с емью на Невском озере — Ладоге. После одержанной победы князь Ярослав Всеволодович с ладожанами совершил поход на земли еми и вместе с союзниками — ижорцами и карелами — «избили» ее несколько тысяч. Это была месть за захваченный и истребленный емью русский полон.

Приглашенный новгородцами на княжение князь Ярослав Всеволодович взял с собой семью — жену Феодосию и сыновей — старшего Федора и Александра, которому исполнилось семь лет. Опекуном их продолжал оставаться ближний боярин Федор Данилович. Вместе с переяславским князем в вольный город Новгород прибыла и его дружина численностью в 300 человек конных воев — больше новгородцы князьям не разрешали приводить с собой, опасаясь, что приглашенный на правление князь начнет править в городе вооруженной рукой.

Семейство князя и его дружина разместились в двух верстах от самого города в древнем Городище, где находился двор для приглашенного на правление и его воинов. Все они брались на полное обеспечение боярской республикой — «кормление» давалось обильное, разрешалось заниматься и ловлей зверей, и охотой, и рыбной ловлей. Городище издревле являлось официальной резиденцией князей, приглашенных новгородцами для правления ими.

На второй день после прибытия в Городище, князь Ярослав Всеволодович с дружиной, в сопровождении послов новгородцев въехал в город со всей торжественностью. Его сопровождали и сыновья. В громадном для тех времен Софийском соборе переяславский князь принес присягу вольному городу Новгороду, обещая править и судить по новгородской старине. Свои клятвенные обещания он заключил крестным целованием.

После этого князь Ярослав Всеволодович принял правление господином Великим Новгородом в третий раз — вновь стал княжить строго, но по законам того времени, по «Русской Правде». Его сыновья под бдительным присмотром ближнего боярина Федора Даниловича продолжали с утра до вечера заниматься привычными делами — обучались ратному делу, грамоте, посещали вместе с родителями богослужения, совершали поездки в Новгород и окрестности Городища.

Боярин Федор Данилович взял на себя еще одну обязанность — он учил княжичей познавать Новгород Великий, его вольные порядки, чтобы в будущем не принимать опрометчивых решений, могущих вызвать ссору со свободолюбивыми горожанами. В таких случаях приглашенные на княжение по решению буйного веча просто изгонялись — им указывали на дорогу, ведущую из города, со словами: «Иди, княже, ты нам не люб!»

Новгород в начале XIII столетия являлся самым многолюдным и богатым городом на севере Руси, с многочисленным ремесленным и купеческим населением. Поэтому он и назывался Великим. Его не коснулось разрушительное Батыево нашествие. Полноводная река Волхов делила город на две половины. Западная сторона называлась Софийской, потому что здесь находился крепкий каменный кремль — «детинец» и далеко красовался величественный каменный собор Святой Софии, сверкавший на солнце пятью куполами, крытыми свинцом. С запада соборный портал украшали трофейные ворота из бывшей шведской столицы Сигтуны, сожженной во время совместного морского похода новгородцев и карел на Швецию в 1187 году.

Святая София являлась главной городской святыней и жители гордились ею. Именно на верность святой Софии новгородцы давали клятву, целуя крест. Белая громада неповторимого в новгородском зодчестве пятиугольного храма высилась над городом. Храм Св. Софии в Новгороде в известном смысле повторял одноименный собор в Киеве, построенный раньше. Главной его внутренней росписью стал образ Христа Спасителя на своде, изображенный царьградскими иконописцами со сжатой десницей (рукой).

Длинный мост соединял Софийскую сторону с восточной частью города — Торговой стороной, самым оживленным местом в Новгороде. Тут находился знаменитый новгородский торг — средоточие всей экономической жизни боярской республики.

Городские кварталы были окружены земляными валами. Новгород исторически делился на пять районов — концов: Загородный, Наревский и Людинский на Софийской стороне, Славянский и Плотницкий — на Торговой.

Каждый конец и каждая улица жили своей особой жизнью, управляемые кончанскими, сотскими и улицкими старостами. Каждая улица имела свои предания, свои старинные семьи, издавна связанные с улицей и верховодившими на ней.

Ко времени прибытия княжича Александра Ярославича с отцом и старшим братом новгородское общество имело следующую организацию. В средневековой русской республике властвовало 300—400 богатых бояр. Они владели землями и немалыми капиталами, ссужая деньгами купцов. Богатые и родовитые боярские роды занимали все высшие должности в Новгороде Великом, из их среды выбирался посадник — человек, который вместе с приглашенным князем правил Новгородом, навязывая последнему волю боярства.

Ниже бояр по своему общественному и имущественному положению стояли житьи люди. К ним относились более мелкие землевладельцы, обладавшие и более скромными личными капиталами. Они ссужали в долг купцам деньги, а иногда и сами вели торговлю.

Потом шло многочисленное купечество. Оно делилось на гильдии, высшей из которых было купеческое братство «Ивановское сто» — новгородская Первая гильдия. Это братство образовалось при храме Святого Иоанна на Опоках. «Ивановское сто» было первым братством среди новгородского купечества и имело в городе особые права. Пять его старост вместе с тысяцким вершили суд при всех спорах иноземных купцов с новгородцами, а, также между торговыми людьми из разных русских земель.

«Ивановское сто» ведало в Новгороде мерами веса: «вощаныя скальвы, медные пуды и гривенка рублевая», и мерой длины — «Ивановский локоть». Для того чтобы стать полноправным членом этой первой привилегированной купеческой гильдии, нужно было внести 50 гривен серебра в товарищество и 21 с половиной гривны на церковь. По тем временам это были большие суммы.

Основную массу городского населения составляли черные люди. Это были многочисленные ремесленники самых разных профессий, мелкие торговцы, мечтавшие выбиться в купцы, работные люди, многочисленная боярская и купеческая прислуга.

Верхушкой сельского населения Новгородщины были крупные землевладельцы в лице бояр, имевшие крупные поместья. Ниже их находились смерды — крестьяне, жившие на государственных землях и платившие оброк в городскую казну. Крестьяне, обрабатывавшие частновладельческие земли назывались половниками, изорниками, кочетниками. Были еще и крестьяне-закупы, бравшие купу (плату) вперед и становившиеся временно, до выплаты долга землевладельцу, полной его собственностью. Ниже всех по положению стояли в новгородском обществе так называемые одерноватые холопы, то есть полные рабы, ставшие таковыми или вследствие совершенного преступления, или из-за невыплаты долга.

Во главе новгородского управления стояли избранные вечем посадник и тысяцкий. В их обязанности входило: сношение с иноземными государствами, суды и внутреннее управление. Во время исполнения обязанностей они назывались степенными — от слова «степень» — помост, с которого они обращались к вечу. При отставке они получали название старого посадника и тысяцкого. Тысяцкий одновременно исполнял обязанности предводителя новгородского ополчения, был городским воеводой.

Каждый городской конец имел свое вече и делился на две сотни, которые, в свою очередь, делились на улицы. Всеми административными делами ведали старосты — кончанские, сотские и улицкие. В случае войны каждые конец, сотня и улица составляли отдельную часть новгородского ополчения.

Вольный город Новгород в средневековье имел собственный высший государственный орган, своеобразный парламент — совет господ. Он заседал в храме Святой Софии. В него входили: пользовавшийся большой властью новгородский архиепископ, посадник, тысяцкий, сотские и кончанские старосты, старые посадники и тысяцкие. Взаимоотношения совета господ, посадника и веча с приглашенным на правление князем устанавливались особыми договорными грамотами.

Боярская республика освободилась от княжеской власти в 1136 году. Воспользовавшись попыткой князя Всеволода Мстиславича втянуть Новгород в борьбу за уделы Южной Руси и Суздальщины, новгородское вече обвинило внука Владимира Мономаха в забвении интересов Новгородской земли. Князь и его семейство были взяты под стражу. Вече предъявило ему следующие обвинения: не жалеет смерда-крестьянина, зарится на чужие уделы, без ведома веча заключает союзы и в ратном деле не показывает примера.

Через два месяца — в июле — князь Всеволод был отпущен из города и с этого времени Новгород принимает статус самостоятельной республики — вольного города. Но боярская власть без князя обойтись просто не могла, ибо князь приводил в Новгород с собой свою дружину, и его стали приглашать на княжение, как правило, из Владимиро-Суздальской земли и порой из Черниговщины. Теперь деятельность князя контролировалась общенародным собранием — знаменитым новгородским вечем.

В средневековом Новгороде постоянно боролись между собой две силы — боярская в лице совета господ на Софийской стороне и бурное вече на Торговой. Именно там располагалась большая торговая площадь в кольце нескольких каменных церквей — торг. Сюда сходились все дороги, здесь бурлила жизнь, определявшая не только уровень экономического благосостояния вольного города, но и самым непосредственным образом влиявшая на политическую жизнь.

С раннего утра площадь наполнялась шумом и говором разноплеменной, тысячеголосой толпы. Купцы из новгородских земель — пятин, с берегов Волги и Днепра, эсты и финны с балтийского побережья, шведы и датчане, норвежцы и торговые люди из германских городов являлись на торг. Русские купцы продавали меха и кожи, бочонки с воском, медом й салом, кипы пеньки и льна и многое другое; иноземные торговали оружием, изделиями из железа и меди, сукном, тканями и другими «заморскими» товарами.

Иностранцы в черте города построили собственный жилой квартал, где находились склады и дома готского и немецкого торговых домов. Они селились вокруг своих церквей: «Варяжской божницы» святого Олафа и «немецкой ропаты» святого Петра.

Во время неурядиц торг, торговище властвовало над городом. Вече собиралось по звуку набата, вечевого колокола. В таких случаях «меньшие» люди не слушали ни посадника, ни тысяцкого. Порой вече выливалось в побоища и городские погромы. «Меньшие» люди избивали бояр, грабили имущество и дома людей «больших». В случае народных волнений, настоящих восстаний, виновников людских бед сбрасывали в Волхов с моста.

Хотя и существовал постоянно действующий совет господ, высшим органом власти на вольной новгородской земле оставалось вече — собрание всех свободных граждан, достигших совершеннолетия. Именно вече приглашало на княжение приглянувшегося новгородцам князя с дружиной и избирало из среды богатых бояр посадников и тысяцких. По отношению к князю вече держалось настороженно — ему разрешалось приводить с собой не более 300 воинов, так как горожане опасались, что в возможных конфликтах с князем последний попытается в качестве «аргумента» использовать военную силу. Древнерусская боярская республика ревниво относилась даже к малейшим покушениям на ее свободу.

Приглашенный князь исполнял обязанности полководца боярской республики. Состоявший при нем боярин-посадник охранял интересы горожан и контролировал деятельность князя и его людей. Новгородцы могли выбирать больших воевод и из собственной среды, благо опытных в военном деле бояр имелось немало. Но в таком случае военная сила города ставилась под контроль одной из боярских группировок. Князя же при случае всегда можно было прогнать с княжения, если он чем-то не устраивал вече или совет господ.

Вольный город Новгород по тем временам представлял из себя мощную и, что особенно важно, мобильную военную организацию. Вопросы вооруженной защиты новгородских земель от внешних врагов всегда находили единодушное решение на вечевых собраниях. В случае угрозы вражеского нападения или выступления в военный поход собиралось народное вече. На нем определялись численность и маршруты движения новгородского ополчения. Решения общегородского схода считались законом для всех новгородцев.

По древнему обычаю, каждая семья посылала на брань всех своих взрослых сыновей, за исключением одного — самого младшего. Отказ выйти на защиту родной земли и Святой Софии считался несмываемым позором. Дисциплина в новгородском войске поддерживалась устным обещанием — клятвой, в основе которой лежало решение вече. Жители Великого Новгорода по делам и поступкам своим слыли большими патриотами Русской земли.

В условиях не только надвигающейся, но и постоянной военной опасности для порубежной земли Руси вече являлось, по существу и прежде всего, собранием новгородского воинского ополчения, бояр, князя и его дружины. Преобладающая роль во время общевойскового сбора оставалась за трудовым людом Новгорода — «меньшими» людьми. По этой причине основу новгородского войска составляли городское и сельское ополчения, которые формировались в случае опасности из «черного люда», ремесленников и крестьян. Многотысячная пешая рать, стойкая и упорная в бою, была главной ударной силой войска господина Великого Новгорода.

Такие простонародные ополчения назывались «разрубными», так как собирались по решению веча по «разрубу» — по разверстке, или «посошными», так как ратники брались по одному с нескольких «сох». Городское ополчение собирали «градские мужи», а сельское — богатые землевладельцы-бояре.

В состав идущего на войну войска входили боярские дружины. Число приводимых боярином воинов определялось обширностью принадлежавших ему земельных владений. Личные отряды бояр и богатых новгородских купцов составляли тяжеловооруженную конную «переднюю дружину». Можно полагать, что численность ее не уступала княжеской. Хотя содержать даже малую дружину профессиональных воинов стоило в то время очень дорого.

Все ратники новгородского ополчения назывались, в отличие от дружинников, «воями». Они не являлись воинами-профессионалами, но были людьми весьма опытными в военном деле. Такого опыта было где поднабраться — средневековый Новгород уже с начала XIII века постоянно ратоборствовал с чужеземцами. Вольный город защищал собственное порубежье весьма успешно и его войско само со славой ходило в дальние походы на «супротивника».

Ополчение организационно делилось на полки. Их численный состав постоянным никогда не был. Всего обширная новгородская земля могла выставить на войну примерно 20 тысяч воинов — сила весьма внушительная по тем временам. Но вывести в поле для сражения или отправить в поход можно было чуть больше половины рати — часть ее оставалась для бережения самого Новгорода и защиты границ в случае войны.

Во главе новгородского войска стоял князь, помощниками которого были посадник и тысяцкий. В случае отражения большого военного нападения или большого похода на врага князь вызывал из своего княжества дополнительные военные силы. Помощь могла прийти и от княжеских родичей из других княжеств. В таких случаях могла собраться внушительная рать, как говорится, из пол-Руси. В этом, в известной степени, и состояло преимущество приглашения на княжение правителя со стороны.

Городское ополчение собиралось часто и быстро, в случае любой военной тревоги. Сельское же — только в случае крайней опасности. Обычно мужики-землепашцы, по решению вече, должны были поставить лошадей для воинских надобностей вместе с возчиками. В тех сельских местностях Новгородщины, которым угрожала военная опасность, в ополчение шло все мужское население, способное носить оружие.

Ополчение собственно города насчитывало примерно 5 тысяч ратников. Оно имело стройную структуру, соответствующую административному делению Новгорода. Воины набирались с пяти городских концов — Наревского, Людинского, Плотницкого, Славенского и Загородского. Ополчение состояло из сотен во главе с сотниками. В сотню входили ополченцы с нескольких улиц и потому постоянной численности они не имели.

В случае тревоги каждый городской конец срочно выставлял 100—200 хорошо вооруженных воинов. Или, как тогда говорилось, — по одному полку. Городским ополчением командовал опытный в ратном деле тысяцкий — выборный от горожан. В ходе войны он становился правой рукой князя-полководца.

На вооружении новгородского войска находились короткие, в полтора-два метра копья, мечи, боевые топоры, рогатины, луки, самострелы (в Европе их называли арбалетами) и многие другие виды оружия. Защитное вооружение ратников состояло из щита овальной формы, кольчужной рубахи, изготовленной из 10—17 тысяч колец каждая, и шлема-шишака. Богатые воины носили еще кольчужные чулки. Естественно, качество вооружения прямо зависело от состоятельности ополченца. А таковых среди новгородских воинов было не слишком много.

Кольчужная рубаха хорошо прикрывала тело от вражеских стрел и ударов мечей. Она не стесняла движения воина в рукопашном бою и была сравнительно легка — весила около 8 килограммов. Кольчуги применялись у русских лет за двести до того, как они стали известны в Западной Европе.

Великий Новгород славился своим собственным оружейным производством. Его ремесленники и оружейники снабжали собственное войско в достатке прекрасным оружием и воинскими доспехами. Часть их покупалась у иноземных купцов и добывалась в виде военных трофеев. Иностранное оружие покупал ось только «большими» людьми, поскольку стоило довольно дорого.

«Инженерная» вооруженность новгородского войска по тем временам оценивалась достаточно высоко. При штурме вражеских крепостей успешно применялись различные осадные приспособления и метательные машины. Новгородцам не раз приходилось штурмовать сильно укрепленные крепости — каменные и деревянные.

Великий Новгород располагал значительным речным и морским флотом, предназначенным прежде всего для торговых целей. Новгородцы слыли опытными и бесстрашными мореходами, умевшими хорошо сражаться и на воде. Их морские суда имели палубу и парусную оснастку. Рулевое весло на корме было длиной около 3 метров, а лопасть его достигала 1,5 метра в длину и полметра в ширину. Речные суда строились достаточно вместительными (несли на себе от 10 до 30 человек) и быстроходными.

Новгородцы прекрасно владели искусством ведения боевых действий на воде. Речные флотилии использовались ими и для переброски войск, и для перекрытия рек. В последнем случае неприятельским кораблям преграждали путь и они принуждались вступить в бой на воде.

Флот новгородцев неоднократно участвовал в военных походах по рекам и озерам, одерживал убедительные победы на шведским флотом, высаживал десанты на неприятельских берегах. Варяжское море — Балтика издревле являлось морем ратной славы древнерусского флота. Именно в Великом Новгороде князь Александр Ярославич Невский познал боевые возможности судовой рати, скорость переброски пешей рати по воде.

Приглашенным на княжение в вольный город князьям в сражениях и походах было легко управлять боевыми порядками новгородского войска. Они мало чем отличались от боевого построения войск русских княжеств. В сражении его центр — «чело» — обычно состоял из пешего ополчения, многочисленного и стойкого в бою. На флангах — «крыльях» — в полках правой и левой руки, ставилась конница, как княжеская так и новгородская.

Для повышения устойчивости боевого порядка и увеличения его глубины перед «челом» располагался полк лучников, вооруженных длинными луками, длина тетивы которых в 190 см способствовала большой дальности полета стрел и их мощной убойной силе. Широко использовали стрелки и самострелы. Последнее было очень важно в постоянных боевых столкновениях с тяжеловооруженными немецкими и шведскими рыцарями.

Такое построение новгородского войска для сражения имело целый ряд преимуществ перед боевым построением западноевропейского рыцарства. Оно было гибким, устойчивым, что позволяло князю в ходе битвы маневрировать не только конницей, но и пешей ратью. Следует отметить, что новгородцы предпочитали сражаться в пешем строю. И это в те времена средневековья, когда почти всюду превалировала конница, в том числе и в русских княжествах. Причина крылась прежде всего в том, что рядовой ополченец просто не имел возможности содержать дорогостоящего боевого коня.

Умело использовали новгородцы на поле брани тактическую хитрость. Иногда усиливалось одно из «крыльев» и создавалась глубокая ударная колонна «пешцов». Располагавшаяся за ней тяжеловооруженная конница в ходе сражения совершала охват противника, нанося ему опасный удар с фланга и тыла. Такое построение войск в войнах того времени считалось «диковинным», а зачастую неожиданным для врага.

На походе русская рать, умевшая даже в пешем строю совершать быстрые и дальние переходы, всегда посылала впереди себя сторожевой отряд для разведки сил неприятеля и наблюдения за его действиями. «Сторожи» посылались ближние и дальние. Воинов в них отбирали очень придирчиво — от разведки и боевого охранения в походах зависело многое.

Все эти познания из области военного дела далеких и близких предков, основы ратного искусства Руси того времени с раннего детства впитал в себя Александр Ярославич, которому судьба уготовила славу великого полководца средневековья. Они помогли ему уже в ближайшем будущем прославить русское оружие. Военное искусство являлось частью княжеской науки. И едва ли не самой важной — и князь Ярослав Всеволодович оказался великим учителем для своего быстро взрослевшего сына Александра.

Пока княжич Александр подрастал и мужал, набирался княжеского «ума-разума», на границах новгородских земель становилось все тревожнее. Опасность шла с Запада. В Прибалтике немецкие рыцари-крестоносцы, уже покорившие огнем и мечом прибалтийских славян вели себя достаточно агрессивно. Почти полностью были истреблены полабские славяне — лужичане, ободриты, лютичи. Последний удар мужественно приняли на себя пруссы — славянское племя, оказавшее длительное и героическое сопротивление натиску немецких крестоносцев, объединенных к тому времени в ордена.

Крестоносное воинство не скрывало далеко идущих завоевательных планов в отношении Руси, прежде всего богатых псковских и новгородских земель. Кроме того, на соседнее Полоцкое княжество участились набеги воинственных литовцев, которые, вступив в борьбу с рыцарями-крестоносцами, вторгались и в пограничные русские земли. А казалось бы, Литве только и искать себе союзников среди русичей в войне против немецких орденских братств.

Начали совершать «крестовые» походы и шведские феодалы, стремившиеся расширить свои владения на балтийских берегах. Военные усилия шведы направили на области проживания финнов, бывших под управлением вольного города Новгорода и плативших ему дань. Помимо сильного войска Швеция имела еще и многочисленный военный флот.

Новгородский князь Ярослав Всеволодович, чтобы обезопасить северо-западные границы русской земли, совершил ряд удачных походов — в 1226 году против литовцев, грабивших новгородское порубежье, и в 1227 и 1228 годах в Финляндию против шведов и еми. Но задуманный им большой поход против немецких рыцарей-крестоносцев неожиданно сорвался.

Князь Ярослав Всеволодович решил объединить значительные военные силы различных русских земель и нанести удар по городу-крепости Риге, откуда шли все беды Северо-Западной Руси. В подкрепление новгородскому и псковскому войску он вызвал владимирские дружины, ополчил своих переяславцев. Когда войско подошло к Пскову, — посадник Иван и тысяцкий Вячеслав «затворили град». Бояре Новгорода и Пскова усмотрели в начавшемся военном походе опасное для себя усиление княжеской власти и отказались участвовать в нем. Хотя владимирская рать по численности явно уступала ополчениям вольных городов.

Псковские бояре поспешили заключить с Ригой мирный договор. Владимирским дружинам пришлось вернуться домой, так и не обнажив мечей против завоевателей-крестоносцев. В который уже раз раздробленная на малые удельные княжества средневековая Русь не блеснула единством перед общей, надвигавшейся с Запада опасностью.

Позднее псковские бояре объясняли: вы подрались да ушли прочь, а нам здесь жить с новыми соседями, новыми хозяевами земли эстов и ливов, понастроившими на порубежье немало каменных рыцарских замков. Пройдет всего несколько лет, и псковичам придется горько пожалеть об отказе князю Ярославу Всеволодовичу в содействии его замыслу.

Переяславский князь, как человек скорых решений, рассорившись с новгородцами и особенно псковичами, оставил вольный город. Он тщетно пытался переубедить совет господ, новгородское боярство: «много побуждал» — кратко сообщает летописец. Новгородское боярство — «золотые пояса» — размыслив о своих выгодах, твердили князю: «Без псковичей не пойдем на Ригу! А тебе, княже, кланяемся». Разгневанный князь Ярослав Всеволодович, захватив с собой только жену Феодосию, оставил Городище и отъехал в Переяславль-Залесский вместе с дружиной.

На сей раз Ярослав Всеволодович решил сохранить политические мосты с Новгородом Великим. Он оставлял в нем своих сыновей — Федора и Александра под присмотром воспитателя, ближнего боярина Федора Даниловича, и тиуна Акима. Отец впервые оставлял юных княжичей одних, без родительского надзора и защиты. Таким решением Ярослав Всеволодович давал время своенравным горожанам одуматься, понять всю опасность грядущего немецкого крестоносного нашествия.

Так девятилетний Александр остался со старшим братом на правлении в господине Великом Новгороде. На них были возложены некоторые княжеские отцовские обязанности. Например, от их имени скреплялись княжеской печатью грамоты, составленные вместе с посадником. За княжичей правили тиуны — должностные лица, ответственные за управление хозяйством в княжеских или боярских владениях, они же выступали как представители князя на судах.

Братья находились в Новгороде недолго. В тот год с 6 августа и по декабрь шли беспрестанные дожди. Погибал урожай. В народе прошла молва, что виноват во всем новгородский архиепископ Арсений, сторонник переяславского князя, — он-де изгнал своего предшественника Антония, дав мзду князю. Собралось буйное вече, и Арсения изгнали «яко злодея», он едва спасся от смерти в Софийском соборе.

Стихия продолжала лютовать на Новгородщине. Город затопляло водой, первые льдины разрушили мост через Волхов. Обозленный «черный люд» взбунтовался против властей в городе, вооружился и отправил князю Ярославу Всеволодовичу в Переяславль-Залесский послание, в котором были и такие слова: «не суди и судей не давай». Князь прислал ответ, в котором осуждал и ругал новгородцев.

Начавшимся голодом воспользовались противники переяславского князя из числа новгородского боярства. Они подговорили возбужденных горожан изгнать из Новгорода сторонников властного князя. Вооруженные новгородцы прямо с веча пошли громить дворы приверженцев Ярослава Всеволодовича. Были разграблены дворы тысяцкого Вячеслава и его брата, липенского старосты Душильца, и другие.

Такими событиями и закончилось первое княжение, формально самостоятельное, Александра Ярославича в вольном городе Новгороде. Открытый мятеж против сторонников переяславского князя непосредственно грозил княжичам. Февральской ночью 1229 года боярин Федор Данилович и тиун Яким тайно увезли Федора и Александра Ярославичей во Владимир, а оттуда в Переяславль-Залесский. Иначе могла произойти беда. Разбушевавшийся «черный люд» — городские низы — всегда отличался скорой рукой на кровавую расправу с неугодной им знатью и правителями.

Вольный город вновь остался без правителя. На княжение бояре пригласили князя Михаила Черниговского. Он целовал крест, что будет соблюдать новгородские вольности и «ходити по Ярославльим грамотам». Но долго покняжить ему не удалось: природные бедствия продолжались на новгородской земле. Проливные дожди сменились ранним морозом, который погубил озимые. В вольном городе начался голод и мор.

В то же время князь Ярослав Всеволодович захватил Волок Ламский, владение вольного города. Черниговский князь послал к нему посла Нездилу Прокшича, которого тот велел заковать в цепи и продержал в Переяславле-Залесском целое лето. В самом Новгороде продолжались нескончаемые раздоры между двумя посадниками — с грабежами, поджогами и убийствами на самом вече.

Князь Михаил уехал в Чернигов, оставив вместо себя в Новгороде сына Ростислава. Напрасно прождав присылки обещанного черниговского войска, новгородцы изгнали Ростислава из Городища, сказав ему: «...а ты пойди прочь, сами себе князя промыслим».

Для Великого Новгорода наступили черные дни. Простой люд голодал и уходил из города. Крестьяне-смерды отказывались платить боярам подати: землю поразил невиданный неурожай. В непрекращающихся народных волнениях и разразившейся смуте бояре и богатое купечество почувствовали для себя большую угрозу. Да к тому же с границ поступали вести, одна тревожнее другой. Перед общей опасностью помирились посадники Водовик и Степан Твердиславич. Новгородская «замятия» (междоусобица) грозила смести власть «совета господ».

Пришлось новгородцам в который уже раз мириться с Владимиро-Суздальской Русью. Послы Господина Великого Новгорода прибыли в стольный град Переяславль-Залесский просить князя Ярослава Всеволодовича вернуться на княжение. Тот долго не раздумывал, решив положить конец нескончаемой смуте и охватившему вольный город «братоненавиденью».

Князь Ярослав Всеволодович, не мешкая, прибыл в Новгород и собрав вече, принес присягу — крестное целованье — «на всех грамотах Ярославских». Он обещал горожанам править и судить по старым новгородским обычаям, по «Русской Правде». Признал власть переяславского князя и принял его наместника и своенравный Псков, тоже вольный город.

Вокняжившийся Ярослав Всеволодович твердой рукой навел в Новгороде прежний порядок. Вскоре он уехал в Переяславль-Залесский, посадив на правление своих повзрослевших сыновей — Федора и Александра. Двум юным правителям пришлось нелегко, ибо голод не прекращался. Однако выручили торговые люди — немцы «из Замория». Они приплыли на кораблях и привезли в изобилии на продажу жито (зерно), муку и овощи. Так был спасен город, в котором люди уже ели «конину и псину и кошки, а инии (кое-кто) и мох и сосну и лист».

Постепенно жизнь на Новгородщине налаживалась. Горожане и селяне умели трудиться с восхода и до захода солнца. Однако опасность из-за границы давала о себе знать. Литва пошла войной на русские волости Мореву, Любие, Селигер. А в 1232 году, сообщает древнерусский летописец, «приидоше татарове и зимоваша, не дошед Великого града Болгарьского». В Новгороде Великом произошел сильный пожар, испепеливший часть деревянного города. Оживились сторонники черниговского князя, недруги князя переяславского. В Пскове начались вооруженные столкновения. Молодым князьям Федору и Александру с немалым трудом удалось навести порядок в самом Новгороде.

С Псковом дело обстояло сложнее — там власть захватили бояре, сторонники черниговского князя Михаила. Они пленили и заковали в цепи наместника князя Ярослава Всеволодовича. На его требование освободить наместника псковские власти ответили отказом. Тогда переяславский правитель собрал войско и решил было пойти «воевать» вольный город Псков, но его отговорили.

У князя нашлись хорошие, знающие советники. Княжеские мужи подсказали Ярославу Всеволодовичу: запрети новгородским купцам возить в Псков соль и торговать ею там. А своих соленых промыслов на Псковщине не было. Цена на соль быстро и резко пошла вверх, город заволновался. Уже через несколько месяцев упрямое псковское боярство запросило княжеской милости, прислав в Переяславль-Залесский послов. Они склонили головы перед сыном Всеволода Большое Гнездо: «Ты наш князь, присылай наместника». Так в средневековой Руси закончилась еще одна усобица, истощавшая силы раздробленной Русской земли.

Вскоре семью Ярослава Всеволодовича постигло большое несчастье. Зимой 1233 года неожиданно умер старший брат Александра Федор. Перед этим назначена была свадьба, «и все уготовано и невеста приведена и князи созваны». Невеста князя Федора Ярославича черниговская княжна Евфросинья с горя ушла в монастырь. Смерть любимого брата-единомышленника, достигшего совершеннолетия, резко изменила жизнь Александра.

Отец, готовя себе смену и продолжателя княжеского рода, теперь постоянно держит сына при себе. Тот начал уже вести правый суд, строить дипломатические отношения с другими князьями и чужеземцами, участвовать в различных переговорах и командовать войском. Князь Ярослав Всеволодович, заботясь о будущем Александра, проявил здесь большую дальновидность. Он словно предвидел, что вольный город Новгород не раз оборонит Русь от вражеских вторжений.

Пока шло налаживание привычной жизни на Новгородщине, у ее западных границ вызрела серьезная угроза. Вслед за землями современных латышей немецкие рыцари-крестоносцы начали захватывать земли эстов. Ободренные успехом, войска немецкого рыцарского ордена меченосцев в 1233 году идут походом на Русь. Внезапным ударом взята русская пограничная крепость Изборск. Подоспевшая псковская рать выбивает крестоносцев из захваченного ими порубежного городка.

В том же году орден меченосцев совершает новое нападение на русские пределы, теперь уже на новгородские земли-пятины. Немецкие рыцари-крестоносцы явно испытывали на прочность границы своих новых восточных соседей, которых ордену с благословения Римского Папы еще предстояло покорить.

Требовалось дать незамедлительный отпор устремившемуся на землю русичей ордену меченосцев. По единодушному решению новгородского веча князь Ярослав Всеволодович спешно собирается в поход, участником которого становится и его подросший сын Александр. По вызову в Новгород приходит сильный полк переяславских воинов. К нему присоединяются новгородское и псковское ополчения. Собралась внушительное войско, какого давно не видели перед собой немецкие рыцари-меченосцы. Русские воины горели желанием дать отпор новоявленному «супротивнику».

Объединенное войско, во главе которого стояли отец и сын из рода великого князя Всеволода Большое Гнездо, «предерзко» и решительно вышло в поход, нацеливаясь на крепость Дерпт — бывший Юрьев. По трудным зимним дорогам рать русичей — конная и пешая — прошла за неделю триста верст (!) и в начале 1234 года подошла к Дерпту. Орденские отряды рыцарей поспешили укрыться от противника за крепкими стенами крепостей Дерпт и Отепи (Медвежьей Головы).

Немцы из ордена меченосцев решили отсидеться в осаде и стали ожидать решительного штурма русских, надеясь тем самым обескровить противника. К тому же орденские братья уповали на скорую помощь из города-крепости Риги и других мест. Рыцари знали, что русское войско стенобитных машин с собой не подвезло.

Но князь Ярослав Всеволодович, как опытный полководец, не стал брать приступом высокие крепостные стены хорошо укрепленных городов. Он пошел на военную хитрость, чтобы выманить сильного врага в чистое поле для большого сражения. Небольшие отряды русской конницы начали жечь орденские поместья и небольшие рыцарские земли, громить выходившие им навстречу отряды немцев-меченосцев. Рыцари, видя такое скорое разорение орденских владений, вынуждены были покинуть крепостные укрепления Дерпта и Отепи.

В произошедшей ожесточенной битве немецкое рыцарское войско потерпело сокрушительное поражение. Опрокинутое сильным встречным ударом русской рати, крестоносное воинство было загнано на лед реки Эмбах (Эмайыги). Лед не выдержал тяжести бежавших закованных в железо людей и их коней и проломился. Многие орденские братья-меченосцы ушли на дно реки. А тем, кому посчастливилось избежать гибели на поле брани, бежали вновь за крепостные стены Дерпта и Отепи, затворив в них все ворота.

Для юного князя Александра Всеволодовича битва на заснеженных берегах реки Эмбах стала первым боевым крещением. Это был прекрасный наглядный пример, как следует побеждать противника хорошо организованного и вооруженного, действовавшего в сражении тараном — рыцарским клином. Или по-русски — «свиньей». Подобное повторится потом на льду Чудского озера.

Битва для победителей прошла настолько удачно, что никто из новгородцев не погиб, а княжеская дружина «из Низовской земли» потеряла всего несколько воинов погибшими. Описывая сражение, летописец запишет: «новгородци все здрави, а низовец николико паде». Разорив до конца владения дерптского католического епископа, русская рать с военной добычей возвратилась назад.

Немецкие рыцари-меченосцы срочно отправили полномочных послов к князю Ярославу Всеволодовичу и он «взял с ними мир на всей Правде своей». Крестоносное братство стало платить дань новгородскому князю и клятвенно обещало больше не нападать на владения Великого Новгорода. Казалось, что одержанная победа и подписанный мир с орденом меченосцев сделает границы Псковщины и Новгородщины на долгое время безопасными.

Но разгром на берегах реки Эмбах не изменил планов немецкого крестоносного рыцарства в отношении Востока, русских земель. Пройдет всего несколько лет и последует новое немецко-рыцарское вторжение на Северо-Западную Русь, еще более мощное и опасное.

Участие в победном походе к крепости Дерпт и сражение у покрытой льдом реки Эмбах дало возможность четырнадцатилетнему Александру Ярославичу познакомиться в «деле» с немецким рыцарским войском. Через семь лет на льду Чудского озера он наголову разобьет рыцарей-крестоносцев, закованных в тяжелые доспехи, с латинскими шлемами на головах, в белых плащах, с нашитыми на них красными крестами. Может быть воспоминания о гибели рыцарей-меченосцев под эмбахским льдом подсказали князю Александру Невскому мысль по возможности загнать часть псов-рыцарей на участки рыхлого льда севернее острова-скалы под названием Вороний Камень?

Пользуясь «замятней» на земле русичей, агрессивная по отношению к ним Литва вновь напала на новгородский город Руссу южнее озера Ильмень. Горожане повели трудный бой в посаде у стен деревянного острога. Новгородцы во главе с князем Ярославом Всеволодовичем на ладьях отправились на помощь. Отступивших от Руссы литовцев нагнали в дубраве под Торопцом. В бою было «избито множество литвинов», а новгородцы потеряли десять ратников, в их числе Федора Яновича и Гаврилу Негутина из числа знатных горожан.

В 1236 году князь Ярослав Всеволодович отъехал в Киев, чтобы занять там княжеский стол. А подросшего сына посадил править в Великом Новгороде. Уходя в древний первопрестольный град на берегах Днепра, Ярослав Всеволодович собрал народное вече. И при всем честном народе торжественно вручил любимому сыну меч — символ княжеского наместника. Так он «в Новгороде посадил сына своего Александра» править.

Шестнадцатилетний отрок из великокняжеского рода Всеволода Большое Гнездо сделался новгородским князем, правителем средневековой вольной боярской республики. Для него кончилась пора возмужания — он получил право самостоятельно принимать решения по самым важным вопросам жизни господина Великого Новгорода.

Ему теперь единовластно предстояло править обширной новгородской землей, которой постоянно грозили враги. Отбивать решительной рукой вражеские нападения и принимать ответственные политические, государственные решения, ладить со своенравным вечевым собранием и «советом господ». И такое в шестнадцать-то лет. Но Александр Ярославич, сполна уже познавший отцовскую ратную и великокняжескую науку, знал, кем правит и кого защищает.

Именно в годы пребывания с отцом в Новгороде сложились те примечательные черты характера Ярославича, как ласково звал его простой новгородский люд, которые впоследствии завоевали ему любовь и уважение современников: доблесть и осторожность в бою, умение ориентироваться в самой сложной обстановке и принимать нужное решение не обязательно для боя. То явились черты великого полководца, уверенно и успешно защищавшего в будущем землю Русскую рукой не только вооруженной.

Молодой князь пришелся по душе свободолюбивым новгородцам. Он отличался сдержанностью в суждениях, был обходительным даже с простыми горожанами, умел не раздражать своих недоброжелателей. Во всем следовал отцовским наставлениям, не нарушая древних обычаев Великого Новгорода, уважительно относился к вечевым решениям и строго соблюдал церковные обряды.

Законность была во всех делах и поступках юного князя Ярославича. Он решал судные дела вместе с посадниками, без излишне суровых наказаний. Не брал без согласия веча ни сел, ни новгородских земель в собственное владение. Соблюдал правила охоты и рыбной ловли. Так, на кабана охотился не далее 60 верст вокруг Новгорода и только на третью зиму мог отъезжать на охоту за диким зверем в окрестности города Руссы. На третье лето княжеским людям разрешалось ловить рыбу на реке Ладоге.

На городское вече князь прибывал в Новгород из своей резиденции в Городище по приглашению, но обычно посылал на него своего тысяцкого. Вел себя осмотрительно, без настоятельной необходимости старался не вмешиваться в устоявшиеся порядки господина Великого Новгорода, особенно в городское самоуправление, находившееся в руках старост городских концов.

Князь Александр Ярославич знал свою главную обязанность перед вольным городом Новгородом — его защиту от внешних врагов. Поэтому и не было для него более важных обязанностей, чем дел военных. И новгородцы ценили молодого наместника не только за ум и знание книжной премудрости, но и за ратные познания и умения. Редко кто из переяславских дружинников и новгородских ратников мог соперничать с ним в дружеских рыцарских поединках — «игрушках». Свое воинское искусство будущий Невский оттачивал изо дня в день с четырехлетнего возраста.

От своих дружинников князь требовал умелого обращения с оружием, конем и соблюдения воинской дисциплины, особенно во взаимоотношениях с мирным населением. Александр Ярославич во всем следовал заветам своего знаменитого предка князя киевского Владимира Мономаха, изложенным в его «Поучении». Дружинники любили своего князя-воеводу, верили в его полководческое дарование. Он мог умело расставить войско, организовать разведку, соорудить засеку или построить полевой укрепленный городок.

В обычной жизни князь Александр Ярославич во всем старался подражать своему отцу. Он вставал рано, чтобы солнце не застало его в постели. Лично давал указания управляющим по княжескому двору, осматривал боевых коней, о которых заботился особо, проводил смотр дружинникам и их личному оружию, руководил воинскими тренировками и сам постоянно участвовал в них.

Первая половина дня уходила у молодого князя на решение дел новгородской земли. Вместе с посадником решал спорные вопросы бояр, горожан и крестьян. После обеда занимался боевыми упражнениями и рассмотрением собственных хозяйственных дел — состоянием княжеских сел, пашен, стад.

Короткое мирное затишье жизни на Руси предвещало бурю, как не раз уже бывало в далекой истории русичей. Наступил грозный 1237 год. Казалось, что спокойствие продлится еще долго. Воздвигались и украшались православные храмы, горели костры на Ивана Купалу, процветала торговля, собирались хорошие урожаи, леса и реки продолжали быть обильными на зверя и рыбу.

Но в тот трагический для Русской земли год стали появляться грозные приметы в природе. На третий день августа 1237 года, сообщает древнерусский летописец, «бысть знамение в солнци... бысть тьма с запада в нем, и бысть аки месяць 5 день, а со востока светло, и опять с востока тьма бысть». Солнечное затмение вселило страх и трепет в людские души — в старину народ отличался большим суеверием.

«Небесное предзнаменование» вскоре оправдалось. Пришедшие из европейских стран отряды рыцарей-крестоносцев, полк немцев-рижан и 200 псковичей пошли войною на «безбожную литву». В жестоком сражении литовское войско разгромило сводные силы христиан, среди погибших оказались и псковичи. Они отправились на брань без разрешения на то новгородского князя.

В первые зимние месяцы 1237 года на православную Русь, раздробленную на многие, порой не ладящие друг с другом княжества, обрушилось страшное по своим последствиям Батыево нашествие. В историческую память нашего Отечества оно вошло под названием «Батыева рать». Нашествие с Востока осуществлялось силами войск чингизидов — потомков основателя монгольского могущества, легендарного и свирепого завоевателя Чингисхана. Всего на Русь, по оценке современников-арабов, двинулось конное войско численностью в 300 тысяч воинов. Все русские княжества могли выставить войско примерно в три раза меньшее, но единства среди них давно уже не было. Многочисленность завоевателей отмечали русские летописцы-современники, говоря, что степняки шли на их города сплошным потоком «аки прузи», то есть как тараканы.

Первой на пути ордынских полчищ оказалась Рязань. Хан Батый, став станом на реке Онузе, послал ультиматум к рязанским князьям. Послы, среди которых была женщина-«чародейка», потребовали отдать десятую часть во всем: в князьях, в простых людях, в конях, в имуществе, в казне... Князья рязанский, муромский и пронский ответили гордо: «Коли нас не будет, то все ваше будет». После этого начались боевые действия: пришельцы осадили город Рязань, в то время сильную деревянную крепость.

Рязанский князь послал послов к великому князю во Владимир, но Юрий Всеволодович не услышал мольбы рязанцев о помощи, ибо «хоте сам особь створити брань». 16 декабря 1237 года начался общий штурм Рязани: татаро-монголы овладели древним городом только через пять дней. В жестоком сражении на крепостных стенах и городских улицах погибли князья, их дружины, посадские люди и монахи-чернецы, защищавшие родную Рязань с оружием в руках.

Страшную картину рисует сказание о Батыевом нашествии: «Овыих разсекаху мечи, а других стреляху стрелами и в огонь вметааху, иныя имающе вязаху, и поругание чернецам и попадиям и женам и девицам пред матерьми и сестрами». Когда степное войско ушло, на месте цветущей Рязани осталось еще дымившееся пепелище.

Войска великого князя владимирского встретились с ордынцами под Коломной. В ходе злой сечи русская рать была разбита превосходящими силами конных полчищ хана Батыя. В битве был убит воевода Еремей Глебович. Однако завоевателям впервые пришлось испытать на себе всю силу бесстрашной атаки русских дружин, в ходе которой был зарублен стоявший в тылу своих войск Чингизид Кулькан.

История свидетельствует: ни один из русских городов не открыл свои ворота перед Батыевой ратью, все они оборонялись до последнего и гибли в огне пожарища непокоренными. Такая участь постигла Пронск, Рязань, Коломну, Стародуб, Ярославль, Переяславль-Залесский, Суздаль, Ростов, Волок-Ламский, Кострому...

После яростного штурма была взята Москва, погиб московский воевода Филипп Нянька. Сын великого князя Владимир попал в плен к Батыю.

От Москвы по занесенным снегом руслам рек батыева конница численностью во многие десятки тысяч всадников ринулась к стольному граду Владимиру. Обороной города руководили сыновья великого князя Всеволод и Мстислав и воевода Петр Ослядюкович. Осада началась 3 февраля 1238 года. Ордынцы применили при штурме камнеметные машины — пороки, изобретение китайских мастеров. По приметам (лестницам) они взобрались на деревянные крепостные стены и на городских улицах завязались последние рукопашные схватки. Они шли несколько дней и ночей, настолько упорным оказалось сопротивление владимирцев, не желавших покориться ордынцам.

Последние оставшиеся в живых защитники стольного града и великокняжеская семья укрылись в церкви Святой Богородицы. Батыевы воины натаскали к храму дров и всего, что могло гореть, и зажгли костер. Все, кто спасался «в полатех», задохнулись от дыма и жара. Богатый город, центр Владимиро-Суздальской Руси был разграблен, а его население захватчики частью истребили, частью взяли в полон. Ордынцы не пощадили даже церкви, ободрав их иконостасы.

Страшную весть получил великий князь Юрий Всеволодович, который с племянниками Васильком, Всеволодом и Владимиром стоял станом на реке Сить, ожидая подхода полков своих братьев — Ярослава и Святослава Всеволодовичей. Однако те на подмогу не пришли, зато перед великокняжеским войском внезапно появилась татарская конница во главе с чингисхановским полководцем Бурундаем. Замерзшее речное устье оказалось прекрасной дорогой для многотысячной вражеской конницы.

Великий князь владимирский Юрий Всеволодович выстроил собранные под его знаменем полки для битвы, «и бысть сеча зла и велика». Под натиском превосходящих сил атакующих, засыпаемое тучей разящих стрел, русское войско стало подаваться назад. Оно еще могло устоять в сражении, но тут был сражен князь Юрий Всеволодович. Отважный князь Василек Ростовский попал в плен, его принуждали стать воеводой в ордынском войске, но он решительно отказался от такой «чести» и принял мучительную смерть. После побоища на реке Сити «бысть же мног плачь народа правоверных».

От Владимира хан Батый со своими главными силами повернул к богатому торговому городу Новгороду. Монголо-татары шли удобным для конных полчищ Селигерским путем, «людей секущи аки траву». На земле новгородской удар степных завоевателей принял на себя небольшой деревянный городок-крепость Торжок. 22 февраля начался штурм Торжка. Две недели героически отбивали его жители яростные приступы ранее неизвестного врага. Но в конце концов крепкие деревянные стены не устояли против осадных машин — таранов — и в них были пробиты бреши, которые заделать осажденные не могли. Свой последний бой горожане приняли на тесных улочках, среди горящих домов.

Торжок так и не получил помощи от своего господина Великого Новгорода. Его боярство и богатое купечество, за которыми было последнее слово в важнейших делах, отказали в военной помощи порубежному стражу вольного города. Под давлением «совета господ» и боярства новгородское вече приняло решение запереться в городских стенах, молиться во всех церквах и, если враг придет под стены Новгорода, — обороняться до последнего.

Князь Александр Ярославич подчинился решению веча, иначе поступить он просто не мог. Совет господ поручил ему заниматься подготовкой Новгорода к обороне. Подновлялись крепостные укрепления, готовилось городское ополчение, раздавались находившиеся у бояр и богатых людей запасы оружия, в сторону ожидаемого подхода вражеского конного войска посылались дальние «сторожи».

Но страшная гроза Батыева нашествия обошла Новгород стороной. Только сто верст оставалось степной коннице пройти до него. Поредевшее в беспрестанных штурмах русских городов войско хана Батыя неожиданно круто повернуло от урочища Игнач-Крест на юг, в степи.

Наступала весенняя распутица, в труднопроходимых лесах таяли снега, замершие болота грозили превратиться в топи, непроходимые для вражеской конницы. Монгольский хан, предпочитавший зимние походы, устрашился разлива многочисленных рек и озер на русской земле и осмотрительно двинулся в более сухие места, в южные степи. Там хан Батый хотел восстановить силы своего конного войска.

Зимний поход на Русь 1237/1238 годов стоил ему больших потерь. Той зимой все русские князья бились с врагом, победы над ними давались трудно. Все встречавшиеся на пути русские города степным ордам приходилось брать штурмом, что редко обходилось малыми потерями в людях.

Но и не мог не знать монгольский владыка о воинственности и многочисленности новгородцев и сильно укрепленном городе на Волхове. Хан Батый и его военачальники видели перед собой пример небольшой новгородской крепостицы, устоявшей против огромного войска в течение двух недель, не хотели рисковать.

В 1239 году Батыево нашествие испытают на себе княжества Южной Руси. 6 декабря 1240 года после отчаянного героического сопротивления падет древний Киев. Затем татаро-монгольское войско двинется на запад, в Европу — сперва в Польшу и Венгрию. Весной 1241 года хан Батый в сражении при городе Легнице, в Нижней Силезии, разбил рыцарское войско. Однако в сражении под Оломоуцем степные орды не смогли одолеть сопротивление чешских и немецких войск.

Дойдя до берегов Адриатического моря, за которым находилась Италия, хан Батый повернул свои войска назад, в степи — причерноморские, донские, волжские. Он не хотел оставлять в собственном тылу Русь, еще не приведенную под власть ордынского владыки.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница