Башня в Столпье: итоги новейших исследований
В девяти километрах от современного польского города Хелма (древнерусский Холм), у села Столпье, вблизи автострады Люблин — Хелм, находится сравнительно хорошо сохранившаяся до нашего времени древняя каменная башня, достигающая в высоту ок. 20 м. Башня имеет в плане прямоугольную форму снаружи и круглую внутри: ее наружные размеры 5,8×6,3 м, диаметр внутреннего помещения ок. 3 м.1
О времени возникновения и функциональном предназначении этого сооружения высказывались различные мнения. Широкое распространение в литературе получила точка зрения П.А. Раппопорта, согласно которому башня в Столпье является военно-оборонительным объектом, возможно, частью несохранившегося замкового комплекса. В таком качестве она была возведена галицко-волынскими князьями во второй половине XIII — первой трети XIV в.2
К числу городских укреплений Холма относил башню в Столпье М.Н. Тихомиров.3 При этом Столпье историк считал отдельным городом, впервые упоминающимся в Галицко-Волынской летописи ранее самого Холма.4
Башню в Столпье принято сопоставлять с другими подобными объектами, существовавшими некогда в окрестностях Холма и сохранившимися в виде руин или фундаментов, в частности с сооружениями в селах Белавино и Спас, изучение которых после длительного перерыва возобновлено в последние десятилетия.5
Ил. 66. Башня в Столпье. Первая половина XIII в. Общий вид с юга. Гравюра второй половины XIX в.
Новейшими изысканиями выявлен ряд ранее неизвестных фактов. Так, в ходе обследования башни в Столпье, проведенного в 1976—1978 гг. И. Кутыловской, подтверждено высказывавшееся ранее предположение, что в ее верхнем (пятом) ярусе была оборудована часовня, внутреннее помещение которой имело восьмигранную форму с несколькими нишами. Восточная ниша — наибольшая по размеру — представляла собой как бы апсиду полукруглой формы с окном в глубине. Изнутри помещение часовни было дополнительно обложено брусковым кирпичом. При раскопках найдены многочисленные фрагменты богатого внутреннего убранства башни, состоявшего из керамической плитки с золотой и красной поливой различной фигурной формы, а также большое количество резных белокаменных архитектурных фрагментов.6
Новое исследование комплекса построек в Столпье, включающего саму башню, а также примыкающую к ней земляную насыпь и другие инженерные сооружения, проведенное в 2003—2004 гг. экспедицией под руководством А. Буко, подтвердило выводы И. Кутыловской и выявило целый ряд новых фактов, свидетельствующих о более масштабном объеме строительных работ, выполненных по инженерной подготовке местности, отводу грунтовых вод и укреплению фундаментов.7
По мнению И. Кутыловской, Столпьевская башня и в особенности вновь открытая часовня в ее верхнем ярусе обнаруживает генетическую связь с некоторыми архитектурными памятниками раннего христианства, возведенными на территории Византии и некоторых европейских стран.8 Часовня в Столпье имеет непосредственные аналогии с восьмигранными баптистериями и мартириями, сохранившимися в Сирии, Византии, а также в Италии, Южной Франции и Швейцарии.9
Согласно А. Буко, Столпьевская башня может представлять собой главный архитектурный элемент пригородного монастыря, специально построенного для какой-то высокопоставленной особы неподалеку от новой столицы Галицко-Волынского княжества в Холме.10
Идея монастырей-башен была широко распространена в странах бассейна Средиземного моря, особенно в его восточной части, где подобные сооружения имеют долгую традицию, существовавшую со времен раннего христианства и до конца средневековья.11 Отсюда подобные объекты распространялись на другие территории, в частности в Италию, Болгарию и на Русь.12
По мнению А. Буко, сооружения, подобные башне в Столпье, непосредственно восходят к приватным часовням, строившимся для членов семей высшей аристократии в средневековой Греции.13 Добавим к этому, что по своему внешнему облику и конструктивным особенностям Столпьевская башня весьма напоминает также монастырские сооружения в виде каменных башен, в большом количестве сохранившиеся на территории Северной и отчасти Центральной Греции, изучение которых активно ведется в настоящее время.14
Исследование остатков облицовочной плитки и другой керамической продукции из Столпья и Холма (Белавинская башня, Высокая Горка), проведенное экспедицией А. Буко, также показало, что эти изделия, изготовленные в одной стилистике и технике, по многим частным признакам относятся к русско-византийской культурной традиции XII—XIII вв. То же самое можно сказать и о найденных образцах керамической посуды, которые по ряду признаков являются непосредственными репликами соответствующих византийских изделий.15 С византийским влиянием связывается и распространение брускового кирпича, который появляется в Польше в первой половине XIII в.16
Важно обратить внимание на некоторые особенности архитектурно-планировочной структуры Столпьевской башни, подмеченные Ю. Дыбой. Исследователь устанавливает, что все ее внешние и внутренние объемы были спланированы и рассчитаны на основе принятых в Византии единиц измерения — так называемых византийских локтя и стопы (фута), составлявших соответственно 48 и 32 см. Общее планирование осуществлялось на основе квадрата 12×12 локтей, к которому в восточном направлении было прибавлено еще 2 локтя, величина внутреннего диаметра часовни-ротонды составляла 10 локтей.17
По данному признаку башня и устроенная на ее верхнем ярусе часовня существенно отличаются от других, типологически близких к ним архитектурных памятников Волыни. В частности, чрезвычайно близкая по своему архитектурно-планировочному решению к Столпьевской часовне Васильевская церковь во Владимире-Волынском18 спланирована на основе другой расчетной меры длины — пяди (27 см), составлявшей половину великого локтя (54 см).19
Анализ свидетельств письменных источников, относящихся к истории Столпья, проведенный Д. Домбровским, показывает, что наиболее вероятным временем строительства башни может быть период между 1220 и 1246—1247 гг., наиболее вероятным инициатором строительства мог являться князь Даниил Романович, а сам возведенный объект мог быть предназначен для его матери «великой княгини Романовой».20
По свидетельству Галицко-Волынской летописи, ок. 1219 г. княгиня приняла монашество.21 Еще несколько десятилетий после этого она жила в монастыре, не прекращая, однако, своего участия в политической жизни. Из сообщения летописи известно, что ок. 1220 г. к «великой княгине Романовой», а также к Даниилу и Васильку направляли своих послов литовские князья с предложением мира.22 В 1253 г. княгиня-монахиня сообща с польскими князьями и боярами уговорила проявлявшего колебания Даниила принять королевскую корону от папы Иннокентия IV.23
Итак, результаты архитектурно-археологического изучения Столпьевского комплекса определенно указывают на тесную связь его обитателей с культурными традициями Византии и в частности с традицией монастырской жизни византийской аристократии. Свидетельства же письменных источников позволяют думать, что наиболее вероятной хозяйкой монастыря могла быть мать Даниила Романовича. Принимая во внимание ее все более очевидное ныне византийское происхождение, А. Буко предположил, что в окружении княгини, наверное, нашлись какие-то люди, которым была близка традиция возведения сооружений, характерных для средневековой монастырской архитектуры Северной Греции.24
Более убедительным нам представляется другое объяснение. За почти двадцать лет жизни на Руси, прошедших с момента замужества и до времени принятия монашества, в окружении Галицко-Волынской княгини едва ли могли оставаться какие-то лица, связанные со специфической практикой монастырской жизни византийской аристократии. Во всяком случае, о таких людях нам ничего не известно. Неизвестно, были ли вообще в ее окружении какие-то греки или выходцы из Византии. Подобные пристрастия должна была проявить сама «великая княгиня Романова», выбрав для себя обитель по собственному вкусу. И этот ее выбор свидетельствует, что у княгини мог быть личный опыт пребывания в традиционном греческом монастыре еще в период ее жизни на родине.
Примечания
1. Описание см.: Антипов И.В. Древнерусская архитектура второй половины XIII — первой трети XIV в. Каталог памятников. СПб., 2000. № IV. 17. С. 135—138.
2. Раппопорт П.А. 1) Волынские башни // МИА СССР. № 31. М., 1952. С. 215—219; 2) Очерки по истории русского военного зодчества X—XIII вв. М.; Л., 1956 (МИА СССР. № 52). С. 163—166; 3) Оборонительные сооружения Западной Волыни XIII—XIV вв. // Światowit. T. XXIV. Warszawa, 1962. С. 621—627; 4) Военное зодчество западнорусских земель X—XIV вв. Л., 1967 (МИА СССР № 140). С. 104, 204—205.
3. Тихомиров М.Н. Древнерусские города. СПб., 2008. С. 180.
4. Там же. С. 51.
5. См.: Golub S. Chełm-Bieławin, stan 1 (2). Badania konserwatorskie pozostałości wieży z okresu średniowiecza // Informator o badaniach archeologicznych w województwie Chełmskim w 1992—1993 roku. Chełm, 1996. Nr. VII; Александрович В. Архітектурний ансамбль середини XIII ст. у Спасі-Стовпі в околицях Холма // Confraternitas: Ювілейний збірник на пошану Я. Ісаєвича.
6. Kutyłowska I. 1) Badania archeologiczno-architektoniczne zespółu średniowiecznego w Stołpiu-Nowosiołkach, woj. Chełmskie // Archeologiczne listy. 1981. Nr. 2; 2) Zabytkowy zespół warowno-kultowy w Stołpiu woj. Chełmskie // Zeszyt Biura badań dokumentacji zabytków w Chełmie. Chełm, 1981. Nr. 2/81.
7. См.: Zespół wieżowy w Stołpiu. Badania 2003—2004. Praca zbiorowa pod redakcja A. Buko. Warszawa, 2009.
8. Kutyłowska I. Związki architektury warowni kultowej w Stołpiu z bizantijskim i romańskim kręgiem kulturowym // Труды V Международного конгресса славянской археологии. Т. 3, вып. 2а. М., 1987.
9. См.: Khatchatrian A. Les baptistères paléochrétiens: plans, notices et bibliographie. Paris, 1962. Nr. 56, 59, 162, 180, 181, 342, 345, 358b.
10. Buko A. Zagadki pogranicza: zespół wieżowy w Stołpiu // Archeologia Żywa. 2005. Nr. 3 (33). S. 48.
11. Buko A. Na pograniczu kultur i ideologii: zespół wieżowy w Stołpiu na ziemi chełmskiej // Ruthenica. T. VI. Київ, 2007. S. 201.
12. См.: Диба Ю. Українські храми-ротонди X — першої половини XIV століть. Львів, 2005.
13. Buko A. Na pograniczu kultur і ideologii... S. 201.
14. См.: An essay on Byzantine fortification: northern Greece 4th—15th c.: Thessaloniki, October 2001-January 2002. Exhibition catalogue. Ministry of culture (9th Ephorate of Byzantine antiquities of Thessalonike) / Ed. by Ch. Bakirtzis, Ph. Oreopulos. Athens, 2001.
15. Buko A. Na pograniczu kultur i ideologii... S. 200. См. также: Dark K. Byzantine pottery. Gloucestershire, 2001.
16. Малевская М.В. Применение брускового кирпича в архитектуре Западной Руси второй половины XIII—XIV вв. // СА. 1989. № 4. С. 214.
17. Диба Ю. Українські храми-ротонди... С. 54.
18. О типологическом сходстве памятников см.: Могитич І., Могитич Р. Центричні храми княжої Волині: нові риси будівельної технології кінця XII століття // Галицько-Волинська держава: передумови виникнення, історія, культура, традиції: Матеріали Міжнародної наукової конференції. Галич, 19—21 серпня 1993 р. Львів, 1993. См. также: Антипов И.В. Древнерусская архитектура второй половины XIII — первой трети XIV в. № IV. 15. С. 128—132.
19. Диба Ю. Українські храми-ротонди... С. 53. О применявшихся древнерусскими зодчими расчетных единицах измерения см.: Рыбаков Б.А. Архитектурная математика древнерусских зодчих // СА. 1957. № 1; Большакова Л.Н. Метрический анализ древнерусских храмов XI—XII вв. // Древнерусское искусство. Художественная культура Х — первой половины XIII в. / Отв. ред. А.И. Комеч, О.И. Подобедова. М., 1988.
20. Dąbrowski D. Źródła pisane do dziejów zespołu wieżowego w stołpiu // Zespół wieżowy w Stołpiu. Выражаю благодарность Д. Домбровскому за возможность познакомиться с текстом его работы до ее опубликования.
21. ПСРЛ. Т. II. М., 1998. Стб. 733—734. Принятие монашества галицкой княгиней обычно датируют 1219 или началом 1220 г. (Грушевський М. Хронольогія подій Галицько-Волинської літописи // ЗНТШ. Т. XLI. Львів, 1901. С. 16, 63; Махновець Л.Є. [Коментар] // Літопис Руський. За Іпатським списком переклав Л. Махновець. Київ, 1989. С. 377.
22. ПСРЛ. Т. II. Стб. 735. О датировке этого посольства см.: Gudavičius E. Mindaugas. Vilnius, 1998. S. 118, 137 (1219 г.).
23. ПСРЛ. Т. II. Стб. 827.
24. Buko A. Na pograniczu kultur i ideologii... S. 202.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |