Праздник Воздвижения Креста и отношение к Ираклию в Византии
Память об императоре Ираклии в Византии была увековечена в воздвигнутом в Константинополе монументе, представлявшем собой колонну, увенчанную крестом. Монумент, более известный под названием «Пестрая колонна», был установлен с восточной стороны храма Сорока Мучеников Севастийских, где простоял со времен Ираклия до первой половины XIV в. Свое название колонна получила в связи с тем, что составлявшие ее барабаны были высечены из разного по цвету камня. После сильного пожара, ослабившего ее основание, Пестрая колонна рухнула во время бури 12 февраля 1332 г.1 Крест, установленный на вершине колонны, подчеркивал, что установлена она была в честь христианского подвига императора, воспринимавшегося как главное свершение его царствования.
Почитание императора Ираклия поддерживалось развитием культа Честного Древа Креста Господня, ставшего главной реликвией христиан. Начавшееся еще при императоре Константине, почитание Честного Креста особенно усиливается после победного возвращения его из персидского плена Ираклием. Именно в рамках константинопольской традиции, которая в послеиконоборческий период стала определяющей в богослужении всего православного Востока, Воздвижение Креста становится одним из великих праздников литургического года. К XII в. он представлял собой пятидневный праздничный цикл, включающий четырехдневный период предпразднества (10—13 сентября), особое значение придавалось также субботним и воскресным дням до и после Воздвижения, которые получили свои литургийные чтения.2
В правление императора Мануила I Комнина (1143—1180) Византия после длительного перерыва возобновила активную политику в Палестине, всячески укрепляя отношения с основанным крестоносцами в конце XI в. Иерусалимским королевством, правители которого Балдуин III (1143—1162) и Амори (Амальрик) I (1162—1174) были женаты на племянницах Мануила, сам же Мануил женился на антиохийской принцессе. А в 1171 г. король Амори I и вовсе признал себя вассалом византийского императора.3
Мануил I не только всячески содействовал возрождению христианских храмов и православного богослужения в Палестине,4 но и способствовал дальнейшему развитию почитания христианских реликвий и прежде всего Честного Креста. Об особом отношении императора и членов его семьи к этой главной христианской святыне свидетельствует значительное число принадлежавших им реликвий Древа Креста Господня, большинство из которых сохранились до нашего времени.5
Благодаря тесным контактам Мануила с королем Амальриком, Честной Крест стал одним из главных символов Латино-Иерусалимского королевства и частью королевских регалий, а производство священных реликвий приобрело здесь самый широкий размах. В Иерусалиме вокруг храма Гроба Господня возник целый квартал ремесленников — златокузнецов и ювелиров, поставивших на поток изготовление разнообразных реликвариев для паломников, прибывавших сюда со всего христианского мира.6
На время правления Мануила приходится расцвет древнерусского паломничества в Святую Землю (1160 — первая половина 1170-х гг.).7 Благодаря прямым контактам и родственным связям русских князей с домом Комнинов, на Русь стали попадать христианские реликвии самого высокого уровня, в том числе реликвии Честного Креста.
Ил. 138. Конная статуя императора Юстиниана I в Константинополе. Венецианский рисунок. 1440 г. Библиотека Сераля (Стамбул, Турция)
Как мы уже видели, обладательницей сразу нескольких высокочтимых святынь — частиц Истинного Древа Креста и Крови Господней, камней Гроба Господня и Гроба Богоматери, а также мощей некоторых святых — стала полоцкая княжна-монахиня Евфросиния, состоящая в свойстве с императором Мануилом. Реликвии были вложены в драгоценный крест-мощевик, изготовленный полоцким мастером Лазарем Богшей для построенного Евфросинией Спасского собора в Полоцке.8
В Ипатьевской летописи под 1163 г. сообщается о высылке Владимиро-Суздальским князем Андреем Боголюбским в Византию своей мачехи-гречанки, второй жены Юрия Долгорукого и, вероятно, родственницы Мануила I. Вместе с ней в ссылку отправились и трое ее сыновей, двум из которых император пожаловал земли: княжич Мстислав Юрьевич получил в управление палестинский город Аскалон («О(т)скалана»).9
С Мстиславом Юрьевичем, крестильное имя которого — Федор — устанавливается исследователями с большой вероятностью,10 связывается также упоминание о «Федоре Росе из рода василевсов» (Φεόδωρος ΄Ρώς ἐκ φυλη̑ς βασιλέων) в греческой рукописи середины XIII вв., хранящейся ныне в Библиотеке Св. Марка в Венеции.11 Среди произведений известных византийских авторов упомянутая рукопись содержит анонимные стихотворные эпиграммы и «поэмы на случай» в духе исторических стихотворений византийского поэта XII в. Феодора Продрома, посвященные в основном событиям правления императоров Иоанна II и Мануила I Комнинов.12 Одно из таких стихотворений — эпиграмма на драгоценный энколпион, хранящий священный камень Гроба Господня, принадлежавший Федору Росу.13
Успехи восточной политики Комнинов, а также наступательные действия в Палестине западноевропейских крестоносцев привели не только к новому подъему почитания христианских реликвий Святой Земли, но и к актуализации исторической памяти об императоре Ираклии, что с особой силой проявивилось в конце XII — начале XIII вв.
Один из участников Четвертого Крестового похода амьенский рыцарь Робер де Клари сообщает о виденной им в Константинополе огромной медной статуе императора, восседающего на боевом коне и указывающего поднятой правой рукой на восток. Статуя была установлена на высокой мраморной колонне недалеко от собора Св. Софии, и «греки говорили, что это был император Ираклий».14 В действительности же описанная статуя изображала другого императора — Юстиниана I (527—565). Это была знаменитая колонна Юстиниана, воздвигнута в 543—544 гг. на форуме Августеон, между храмом Св. Софии и воротами Большого дворца и простоявшая до 1492 г., когда обветшавший памятник был разрушен молнией.15
Этот грандиозный монумент, видимый уже на подходе к Константинополю с моря, оказывал на зрителей неизгладимое впечатление. Сохранились его многочисленные описания и несколько изображений, в том числе рисунок из датированной 1440 г. венецианской рукописи переводов Аристотеля и других античных авторов.16 Колонна Юстиниана представлена также в ряде произведений древнерусской живописи XV—XVII вв.17
Отмеченное Робером де Клари переименование жителями византийской столицы колонны Юстиниана — одного из главных монументов Константинополя — в памятник Ираклию может свидетельствовать об определенной трансформации исторического сознания византийцев, произошедшей в эпоху Крестовых походов, когда подвиги защитника Креста Господня затмили собою блистательный образ его великого предшественника. Впрочем, переименовать колонну Юстиниана жители византийской столицы могли, вероятно, и под влиянием того уважительного отношения, которое испытывали к Ираклию крестоносцы, захватившие город.
Примечания
1. Кондаков Н.П. Византийские церкви и памятники Константинополя. М., 2006. С. 59; Kaegi W.E. Heraclius: emperor of Byzantium. P. 63.
2. Михаил (Желтов), диакон, Лукашевич А.А. Воздвижение Честного и Животворящего Креста Господня.
3. Lilie R.-J. Byzanz und die Kreuzfahrerstaaten. Studien zur Politik des byzantinischen Reiches gegenüber den Staaten der Kreuzfahrer in Syrien und Palästina bis zum Vierten Kreuzzug (1096—1204). München, 1981. S. 173—174.
4. Runciman S. A History of the Crusaders. Vol. 3. Cambridge, 1952. P. 381; Heyer F. Kirchengeschichte des Heiligen Landes. Stuttgart, 1984. S. 122, 276.
5. Frolow A. La relique de la Vraie Croix. P. 296—297, 317, 342—344, 426—427; Nr. 273. 312. 367, 529; Gaborit-Copin D. La croix d'Anjou // Cahiers Archéologiques. T. 33. Paris, 1985. P. 157—160.
6. Folda J. Crusader art in the Holy Land: from the Third Crusade to the fall of Acre. 1187—1291. New York, 2005. P. 28. См. также: Фолда Я. Искусство Латинского Востока. 1098—1291 // История крестовых походов / Под ред. Дж. Райли-Смита. М., 1998. С. 173.
7. Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX—XII веков. М., 2001. С. 639.
8. См.: Алексеев Л.В. Крест Евфросинии Полоцкой 1161 года в средневековье и в позднейшие времена // РА. 1993. № 2; Святославский А.В.у Трошин А.А. Крест в русской культуре: Очерк русской монументальной ставрографии. М., 2000. С. 124 и сл.
9. ПСРЛ. Т. II. М., 1998. Стб. 521.
10. Литвина А.Ф., Успенский Ф.Б. Выбор имени у русских князей в X—XVI вв. Династическая история сквозь призму антропонимики. М., 2006. С. 588.
11. Граля И. «Федор рос» византийского кодекса середины XIII в. // Спорные вопросы отечественной истории XI—XVIII веков: Тезисы докладов и сообщений Первых чтений, посвященных памяти А.А. Зимина. Москва, 13—18 мая 1990 г. / Отв. ред. Ю.Н. Афанасьев, А.П. Новосельцев. Ч. I. М., 1990.
12. Шестаков С. Заметки к стихотворениям Codicis Marciani gr. 524 // ВВ. Т. XXIV (1923—1926). Л., 1926.; Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. Bd. II. Berlin, 1983. S. 225.
13. Бибиков М.В. Byzantinorossica. Свод византийских свидетельств о Руси. Т. I. М., 2004. С. 212, 650.
14. Робер де Клари. Завоевание Константинополя / Пер., статья и коммент. М.А. Заборова. М., 1986. С. 63 (LXXXVI).
15. См.: Glorious horsemen: equestrian art in Europe, 1500 to 1800. [Exhibition] Museum of Fine Arts, Springfield, Massachusetts, September 27 — November 29, 1981; the J.B. Speed Art Museum, Louisville, Kentucky, January 11 —February 28, 1982. Springfield, 1982. P. 24.
16. Diehl Ch. Manuel d'art byzantin. T. I. Paris, 1925. P. 280.
17. Белоброва О.А. Статуя византийского императора Юстиниана в древнерусских письменных источниках и иконографии // ВВ. Т. XVII. М., 1960.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |