Влияние стиля мастеров книжной миниатюры Южной Германии конца XII — начала XIII вв. в свете родственных связей Евфросинии Галицкой
На наш взгляд, есть все основания предположить, что упомянутый константинопольский мастер, покинувший столицу империи и оказавшийся при дворе галицко-волынских князей, должен был входить в непосредственное окружение великой княгини Евфросинии, старшей дочери бывшего императора Исаака II, выданной ок. 1200 г. замуж за галицко-волынского князя Романа Мстиславича.
Происхождение и родственные связи «великой княгини Романовой», принявшей в начале 1220-х гг. монашеский постриг и ставшей наиболее вероятным заказчиком Галицко-Волынского Евангелия, как нам кажется, должны были отразиться в работе придворного мастера, в известной мере определив и художественно-стилистическое своеобразие выполненных им миниатюр.
Связь с Евфросинией Галицкой удачно объясняет отмеченные особенности стиля галицко-волынских миниатюр начала XIII в., создатель которых, с одной стороны, следовал позднекомниновским образцам византийской живописи, что проявилось в облике евангелистов, а также оказался приверженцем старовизантийских традиций в оформлении орнаментальных украшений рукописи.
С другой стороны, воспроизведение галицко-волынским миниатюристом определенных элементов позднероманского стиля, характерного для немецкой книжной миниатюры конца XII — начала XIII вв. указывает, что среди художественных образцов, к которым так или иначе обращался наш мастер, оказались соответствующие произведения немецких живописцев.
Ил. 120. Евангелист Марк. Миниатюра Галицко-Волынского Евангелия. Первая треть XIII в. Государственная Третьяковская галерея (Москва, Россия)
По имеющимся у нас сведениям, происхождение византийской принцессы Евфросинии связывало ее не только с константинопольским двором. Родная сестра Евфросинии Ирина-Мария стала женой германского короля Филиппа Швабского, союзнические отношения с которым поддерживал галицко-волынский князь Роман Мстиславич.1 Оказавшись в Германии, королева Ирина, как мы видели, не утратила связи со своими греческими родственниками и, в частности, хранила память о своей старшей сестре Евфросинии, чье имя было внесено в синодик Шпейерского собора, в котором покоится прах королевской четы Филиппа и Ирины-Марии.2
В свою очередь, Евфросиния Галицкая также поддерживала близкие отношения со своей сестрой. Об этом со всей очевидностью свидетельствует подробный рассказ об убийстве короля Филиппа летом 1208 г., за которым вскоре последовала трагическая смерть его жены Ирины, помещенный в Галицко-Волынской летописи.3 Этот рассказ, сообщающий подробности о столь далеком от Галича происшествии, не встречается более ни в одном древнерусском источнике. В летописном рассказе описываются не только обстоятельства убийства, но и выявляются лица, к нему причастные. Все эти подробности, на наш взгляд, могли волновать тогда в Галицко-Волынской Руси только родственников погибших, каковыми были «великая княгиня Романовая» и ее дети.4
Для целей нашего исследования важно подчеркнуть, что стиль миниатюр Галицко-Волынского Евангелия в сопоставлении с соответствующими образцами немецкой книжной миниатюры наиболее близкую связь обнаруживает с произведениями мастеров из Южной Германии, в частности из Баварии и Швабии.
Именно к такому выводу приходит в своем исследовании О.С. Попова. Стиль, характерный для галицко-волынских миниатюр первой трети XIII в., «был достаточно широко распространен и Южной Германии, в Баварии, Швабии, землях, лежащих по Дунаю и уже, безусловно, имевших непосредственные контакты с Южной Русью».5
Наиболее характерные образцы такого стиля представлены в миниатюрах Евангелия 1196—1197 гг. верхнерейнской работы (Юго-Западная Германия), Рукописи 1206—1225 гг. из Шайерна на Дунае (граница Баварии и Швабии), Евангелия первой четверти XIII в. из Вайнгартена (Швабия), Рукописи 11901210 гг. из Регенсбурга (Бавария), Миссана первой половины XIII в. (Южная Германия) и др.6
Среди позднероманских миниатюр, созданных в этих краях, можно найти немало аналогий изображениям из Галицко-Волынской рукописи, «способных объяснить и редкую для русского искусства перегруженность беспокойными драпировками, и все те отдельные романские приемы, которые воспринял южнорусский мастер».7
Примечания
1. Подробнее см. в главах 10—11 настоящей работы.
2. Kalendarium necrologicum canonicorum spirensium recentius // Fontes rerum Germanicarum / Hrsg. von J.F. Boehmer. T. IV. Stuttgart, 1868. P. 323. Подробнее см. в главе 22 настоящей работы.
3. ПСРЛ. Т. II. М., 1998. Стб. 723.
4. Подробнее см. в главе 22 настоящей работы.
5. Попова О.С. Византийские и древнерусские миниатюры. С. 137.
6. Обзор примеров и литературу вопроса см.: Попова О.С. Галицко-волынские миниатюры раннего XIII в. Примем. 31, 32.
7. Попова О.С. Византийские и древнерусские миниатюры. С. 137.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |