Формы государственной власти и политического объединения древнерусских земель в реформаторских планах Романа
По мнению А.П. Толочко, описывая предложения галицкого князя Романа по переустройству политической системы Древней Руси, В.Н. Татищев оперирует политико-географическими представлениями, не соответствующими реалиям древнерусской эпохи.
Еще один явный анахронизм, — пишет исследователь, — то, как Роман представляет себе устройство Руси и кого, следовательно, избирает на роль курфюрстов. Для Романа Русь предстает не родовым достоянием княжеской семьи, но некоей суммой (в XIX веке написали бы — федерацией) нескольких земель. Причем земли эти — уже довольно прочно установившийся институт, так что именно они высылают своих представителей в коллегию выборщиков. «Местный» князь получает право на участие в избрании киевского князя не потому, скажем, что ему позволяет его статус во внутриклановой иерархии Рюриковичей, но, так сказать, ex officio, потому, что он занимает стол именно в этой земле <...> Роман воспроизводит то понимание структуры Руси, которое могло сложиться (и действительно сложилось впоследствии) в уме ученого наблюдателя, мыслящего к тому же институциональными категориями территориальных государств нового времени.1
Предъявляя Татищеву новые обвинения, А.П. Толочко совершенно не утруждает себя какими-либо доказательствами. Создается впечатление, будто речь здесь идет о чем-то само собой разумеющемся, об общепризнанных истинах, для которых доказательств вообще не требуется. И только такой невежда, каким являлся Татищев, мог допустить столь явное искажение исторической действительности, поскольку был лишь наивным дилетантом и грубым фальсификатором.
Новейший исследователь полностью игнорирует давно сделанный вывод о том, что древнерусская государственность, сложившаяся в XI—XIII вв., носила общинный характер и политическая система Древней Руси представляла собой систему соподчиненных городских общин.
Этот вывод был сформулирован еще классиками русской историко-правовой науки, создавшими концепцию «земского государства». Государственное устройство в Древней Руси, писал М.Ф. Владимирский-Буданов, «состоит не в княжеских отношениях, а в земских (старших городов к пригородам), и само понятие государства приурочивается не к княжениям, а к землям...».2
Древнерусские государства, уточнял М.А. Дьяконов, «носят названия "земель", "княжений", "волостей", "уездов", "отчин"». При этом «термины "княжение" и "волость" также обозначают древние государства в смысле территориальном, как и термин "земля"».3 «Каждая земля или волость имеет политический центр: это главный, или старший город <...> Политическое значение главного города всего отчетливее выразилось в том, что по имени этого города прозывается и вся земля, например Киевская земля, Смоленская, Ростовская и пр.».4
Подобные выводы базировались на выработанном историками права фундаментальном положении о смешанной форме государственной власти в древнерусский период. Как писал В.И. Сергеевич, в образовании верховной власти в Древней Руси «участвуют два элемента, а именно, монархический, в лице князя, и народный, демократический элемент, в лице веча».5
Построения В.И. Сергеевича, М.Ф. Владимирского-Буданова, М.А. Дьяконова в разное время были приняты многими отечественными и зарубежными историками.6 Свое дальнейшее подтверждение и развитие они находят в трудах современных исследователей, создавших теорию общинной государственности и городов-государств как универсальной формы организации раннего государства, встречающейся также и в истории Древней Руси.7
Не все современные историки в равной мере разделяют эту теорию. Но даже те из них, кто оценивает политический строй Древней Руси как раннефеодальную монархию, вынуждены делать ряд существенных оговорок, касающихся в первую очередь политической роли земель и городов, усилившейся в XII—XIII вв. Так, по мнению Б.Д. Грекова, с падением значения Киева связан подъем «политического значения крупных городов». «В этих городах вырастает значение вечевых собраний, с которыми приходится считаться и пригородам, и князьям».8
В литературе неоднократно отмечалось, что судьба княжеского стола в Древней Руси решалась не только по воле князей, но обязательно с участием городов.9 Приезжая в ту или иную волость, князь должен был заключать «ряд» с вечем, принимая на себя обязательства, ограничивающие его политическую самостоятельность.10 Князь не являлся полновластным монархом: «юридически признанное ограничение своего волеизъявления» он находил «в традиционных правах боярства и дружины, в привилегиях самоуправляющихся городов, в необходимости соблюдать междукняжеские договоры, в развитом иммунитете магнатов, в своих обязательствах сюзерена по отношению к вассалам и т. д.».11
Характеризуя политико-правовую систему Древней Руси, Л.В. Черепнин отмечал, что правда княжеского рода и правда городов и волостей остаются разными правдами.12 Опираясь на свои политические прерогативы, Киев оставлял за собой право выбора князя; это право во второй половине XII в. реализуют также ростовцы и суздальцы.13
Не столь однозначно решается вопрос и о федеративном характере политического объединения древнерусских земель. Не только историки XIX в., но и современные авторы говорят о Древней Руси как федеративном политическом образовании, состоявшем из полутора десятков «автономных» земель и княжеств.14 Составлявшие эту федерацию земли и княжества в XII—XIII вв. — действительно «уже довольно прочно установившийся институт». Вот почему «местные» князья получают право на участие в общерусских политических мероприятиях не только в силу своего статуса во внутриклановой иерархии Рюриковичей, но и, как выразился А.П. Толочко, «ex officio», то есть потому, что они занимают столы в определенных землях. Давно установлено, что данные категории тесно взаимосвязаны и взаимообусловлены, — иначе говоря, положение князя во внутриклановой иерархии Рюриковичей, как правило, соответствовало политическому значению занимаемого им стола в той или иной земле.15
Представительская функция «местного» князя, получающего право участия в избрании киевского князя потому, что «он ("местный" князь. — А. М) занимает стол именно в этой земле», действительно вполне отчетливо видна в проекте Романа. Но в этом нет ничего удивительного. Князю как носителю государственной власти вообще свойственно исполнение представительских функций, особенно в сфере дипломатических отношений и переговоров.16
Роль князя как представителя своей земли перед лицом других князей не может быть отвергнута только потому, что в этом качестве древнерусский князь чем-то напомнил новейшему исследователю «безликого чиновника», попадающего «по должности» в некий «коллективный орган», формирующийся в «бюрократическом государстве» нового времени.17 Все это — слишком вольные интерпретации известия, переданного Татищевым.
Факты того, как старшие князья сообща принимают политические решения общерусского значения, затрагивающие не только узкоклановые интересы самих Рюриковичей, но непосредственно касающиеся политического и правового положения подвластных им земель, устанавливаются отнюдь не по свидетельствам «Истории Российской». Они известны прежде всего по сообщениям аутентичных источников начиная со второй половины XI в. Часть таких фактов уже рассмотрена нами выше. Добавим к этому свидетельство «Русской Правды» о порядке принятия старшими сыновьями Ярослава Мудрого правовых нововведений, известных как «Правда Ярославичей»: «Правда уставлена Роуськои земли, егда ся съвокупил Изяславъ, Всеволодъ, Святославъ, Коснячко, Перенегъ, Микыфоръ Кыянинъ, Чюдинъ Микула».18 Как бы ни оценивать социальный состав законодателей, ясно, что старшие князья Руси — киевский, черниговский и переяславский, собравшись вместе со своими приближенными, принимают решение об изменении общерусского законодательства.
Примечания
1. Толочко А.П. «История Российская» Василия Татищева: источники и известия. М.; Киев, 2005. С. 293—294.
2. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Пг.; Киев, 1915. С. 273—274.
3. Дьяконов М.А. Очерки общественного и государственного строя древней Руси. СПб., 2005. С. 66.
4. Там же. С. 67. См. также: Майоров А.В. Общественный и государственный строй Древней Руси в трудах М.А. Дьяконова // Там же.
5. Сергеевич В.И. Лекции и исследования подревней истории русского права. СПб., 1910. С. 141—142.
6. Пресняков А.Е. Княжое право в древней Руси. Лекции по русской истории. Киевская Русь. М., 1993; Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М., 1993; Вернадский Г.В. Киевская Русь. Тверь; М., 1996; Пушкарев С.Г. Обзор русской истории. М., 1991. См. также: Фроянов И.Я. Киевская Русь. Очерки отечественной историографии. Л., 1990; Свердлов М.Б. Общественно-политический строй Древней Руси в русской исторической науке XVIII—XX вв. СПб., 1996; Пашуто В.Т. Русские историки-эмигранты в Европе. М., 1992.
7. Фроянов И.Я. Начала русской истории. Избранное. М., 2001; Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988; Дворниченко А.Ю. Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.). Очерки истории общины, сословий, государственности. СПб., 1993; Кривошеев Ю.В. Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII—XIV вв. СПб., 2003; Майоров А.В. Галицко-Волынская Русь. Очерки социально-политических отношений в домонгольский период. Князь, бояре и городская община. СПб., 2001; Петров А.В. Новгородские усобицы. К изучению древнерусского вечевого уклада. СПб., 2003.
8. Греков Б.Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 359, 366—368.
9. Тихомиров М.Н. Древнерусские города. М., 1956. С. 193.
10. Пашуто В.Т. Черты политического строя древней Руси // Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 34—51.
11. Литаврин Г.Г. Византия и славяне. СПб., 1999. С. 474.
12. Черепнин Л.В. 1) Общественно-политические отношения в Древней Руси и Русская Правда // Древнерусское государство и его международное значение. С. 247 сл.; 2) К вопросу о характере и форме Древнерусского государства X — начала XIII вв. // ИЗ. № 89. 1972. С. 362—363.
13. Петрухин В.Я. Древняя Русь: Народ. Князья. Религия // Из истории русской культуры. Т. I (Древняя Русь). М., 2000. С. 209, 223, 226.
14. Рыбаков Б.А. Обзор общих явлений русской истории IX — середины XIII в. // ВИ. 1962. № 4. С. 49—50; Черепнин Л.В. Пути и формы политического развития русских земель XII — начала XIII в. // Польша и Русь. Черты общности и своеобразия в историческом развитии Руси и Польши XII—XIV вв. / Под ред. Б.А. Рыбакова. М., 1974. С. 29—30; Толочко П.П. 1) Киев и Киевская земля в эпоху феодальной раздробленности XII—XIII веков. Киев, 1980. С. 9; 2) Київська Русь. Київ, 1996. С. 7; Котляр Н.Ф. Древнерусская государственность. СПб., 1998. С. 405.
15. Пресняков А.Е. Княжое право в древней Руси.
16. Факты такого рода неоднократно описаны в литературе. Из последних работ см.: Котляр Н.Ф. Дипломатия Южной Руси. СПб., 2003.
17. Толочко А.П. «История Российская» Василия Татищева... С. 294.
18. ПР. Т. I. М; Л., 1940. С. 71.
| К оглавлению | Следующая страница |