Глава XII. Русь объединяется, Русь готовится к решительному бою

Решительная схватка с Ордой приближалась. Но для победы нужно было объединить военные силы страны, поставить их под единое командование. Между тем внутренняя обстановка на Руси осложнилась. После неожиданной смерти Ивана Красного московским князем стал девятилетний Дмитрий Иванович, его старший сын. Соперники постарались воспользоваться благоприятным моментом, чтобы отнять у Москвы великое княжение.

Первым выступил суздальско-нижегородский князь Дмитрий Константинович, который перекупил у хана ярлык на великое княжение. Однако Москва была уже сильна, в борьбу за великое княжение активно включилось московское боярство и митрополит Алексей. Воспользовавшись очередной «замятней» в Орде, московские послы выхлопотали у нового хана ярлык для своего малолетнего князя. Но спор не закончился. Дмитрий Константинович в свою очередь получил ярлык и поспешил занять Владимир. Москвичи действовали быстро и решительно. По словам летописца, Дмитрий Иванович «собрал силу многую, и пошел ратью к Владимиру, и выгнал его из Владимира, он же бежал в Суздаль, просидев на великом княжении во Владимире всего двенадцать дней». Горький урок, преподанный Москвой незадачливому претенденту на великое княжение, не пропал даром. Когда спустя два года ордынский посол привез Дмитрию Константиновичу новый ярлык на великое княжение, тот «сам не захотел и уступил великое княжение Дмитрию Ивановичу Московскому». Впоследствии суздальско-нижегородский князь даже заключил союз с Москвой, признав Дмитрия Ивановича «братом старейшим», что означало политическую зависимость. Многочисленные нижегородские полки вместе с московскими ратями отражали ордынские набеги. Первая схватка московского князя в борьбе за главенство над Русью была выиграна.

Возвращение cв. Алексия, митрополита Московского, из Орды. Св. Алексий был фактическим правителем страны в годы малолетства Дмитрия Донского и отстоял за мальчиком великокняжеский престол

Однако вскоре в борьбу вступил другой сильный соперник — тверской князь Михаил Александрович. Тверское княжество было обширным и богатым, имело сильное войско. Кроме того, Михаила Александровича постоянно поддерживал великий литовский князь Ольгерд, трижды совершивший опасные походы на Москву (в 1368, 1370 и 1372 гг.). Новые каменные стены московского кремля оказались неприступными для литовских воинов, но вмешательство литовцев значительно затруднило войну с Тверью. Надеясь на помощь Ольгерда, князь Михаил Александрович в 1371 г. принял из рук хана ярлык на великое княжение и вместе с «царевым послом» отправился на Русь. Однако Дмитрий Иванович не допустил его до Владимира, «разослал на все пути заставы». Ханскому же послу Дмитрий Иванович твердо заявил: «К ярлыку не иду, а князя Михаила в землю на княжение Владимирское не пущу, а тебе, послу, путь чист!» Между Москвой и Тверью началась затяжная феодальная война, которая ослабляла силы страны. В 1375 г. Михаил Александрович снова получил из Орды ярлык на великое княжение. Дальше так не могло продолжаться, и Дмитрий Иванович предпринял решительное наступление на Тверь. Он сумел придать походу на Тверь общерусский характер, привлек к нему около 20 русских князей; на помощь москвичам пришла даже новгородская рать. После месячной осады Михаил Александрович запросил мира. Тверские князья навсегда отказались от претензий на великое княжение, от самостоятельной внешней политики в отношениях с Ордой и Литвой. Значение этого события огромно. В политическом отношении было закреплено главенство Москвы над Русью, многие князья перешли на положение «служебников» великого московского князя. В военном отношении тверской поход был своеобразной «репетицией» сбора общерусского войска, так необходимой перед решительной схваткой с Ордой. Москва окончательно встала во главе общенародной борьбы за свержение ненавистного иноземного ига. Сам Дмитрий Иванович приобрел большой военный опыт, который использовал в войнах с ордынцами. Победа над Тверью была тем более своевременна, что во второй половине 70-х годов, перешли к открытому военному давлению на Русь.

Опасность со стороны Орды резко усилилась потому, что «замятия» между ордынскими феодалами пошла на убыль. Эмир и темник (предводитель десятитысячного войска) Мамай фактически захватил власть в большей части Орды. Не являясь потомком Чингисхана, Мамай не мог формально стать ханом, потому что это противоречило строгим монгольским обычаям, но он «по своей воле» выдвигал на престол послушных ханов и правил от их имени. В подчинении Руси, которая с 1374 г. вообще прекратила выплату дани, Мамай видел средство упрочить свое положение, победить соперников, которые продолжали претендовать на власть в Орде. Единственным средством подчинения Руси, которая стала проявлять значительную самостоятельность, было военное наступление. И во второй половине 70-х гг. это наступление началось.

В 1377 г. большое ордынское войско под предводительством хана Арабшаха (русские летописцы назвали его «царевич Арапша») двинулось на Нижний Новгород. Передовые ордынские отряды появились на реке Суре, протекавшей в 120—130 км от Нижнего Новгорода. Дмитрий Иванович немедленно выступил с московской ратью на помощь своему союзнику — нижегородскому князю. Однако известия о подходе ордынцев не подтвердились. Более того, Дмитрий Иванович получил ложные вести, что Арапша ушел на реку Донец. Поэтому Дмитрий Иванович с главными силами вернулся в Москву, а для прикрытия Нижнего Новгорода были оставлены владимирские, переяславские, юрьевские, муромские и ярославские полки, довольно многочисленные, но действовавшие несогласованно, не обеспечившие надежного сторожевого охранения и разведки. Сын нижегородского князя Иван, оставленный командовать войском, проводил дни в пирах и развлечениях. Оружие и доспехи воины везли в телегах, даже тогда, когда войско перешло реку Пьяну. Такое «небреженье» дорого обошлось войску. От мордовских князей Арапша получал исчерпывающую информацию о движении русского войска, были у него и местные проводники, которые помогли незаметно окружить русскую рать. 2 августа 1377 г. ордынцы неожиданно со всех сторон ударили по русскому войску и разгромили его. «И побежали наши к реке к Пьяне, а татары их гнали, и там убили множество князей и бояр и вельмож. А князь Иван прибежал к реке к Пьяне, гоним напрасно, и упал на коне в реку и утонул, и утонули с ним в реке множество князей, и бояр, и вельмож, и воевод, и слуг, и воинства бесчисленно» — так повествовал летописец об исходе сражения. А ордынцы тем временем «пошли к Новгороду Нижнему изгоном». Князь Дмитрий Константинович бежал в Суздаль, потому что на реке Пьяне «все его воинство избито было», и Арапша беспрепятственно подошел к Нижнему Новгороду. Многие горожане, чувствуя бесполезность обороны — в Нижнем Новгороде не оказалось ни князя, ни военных сил, — «разбежались на судах по Волге к Городцу». 5 августа ордынцы ворвались в беззащитный город и подвергли его страшному разгрому. Разорению подверглась также немалая часть Нижегородского княжества. Отступая с добычей обратно в степи, ордынцы «волости и села попленили и сожгли». В августе того же года «царевич Арапша» напал на Засурье, «и пограбил Засурье, огнем пожег, и отошел с полоном восвояси». Той же осенью на Нижегородский уезд напали мордовские князья, «волости и села, остаточные от татар, пожгли». Другой татарский отряд почти одновременно с нападением Арапши на Нижний Новгород напал на Рязанское княжество. Ордынцы взяли столицу княжества — город Переяславль-Рязанский, рязанский князь Олег едва сумел бежать, а ордынцы «много зла сотворили» и отошли с добычей и пленными. В 1378 г. ордынцы снова пошли к Нижнему Новгороду. Укрепления Нижнего Новгорода еще не были восстановлены после разгрома, большинство населения не успело вернуться, и город сдался без боя. Немногочисленные горожане при приближении ордынцев «побежали за Волгу». Князь Дмитрий Константинович пробовал откупиться от ордынцев, но они отвергли откуп и снова сожгли Нижний Новгород, а потом «повоевали» все окрестности. Тогда же Арапша «избил» на Волге многих русских купцов, а затем совершил повторный набег на Рязанское княжество. В результате обширные территории Руси на границах с Ордой были опустошены.

Ордынские нападения на Нижегородское и Рязанское княжества в 1377—1378 гг. не были простыми грабительскими набегами. Это было планомерное военное давление на Русь, имевшее целью ослабить русские силы, лишить великого князя Дмитрия союзников, в первую очередь — возможной поддержки из Нижнего Новгорода. Успешные походы ордынцев к Нижнему Новгороду показали, что отдельные князья не в состоянии самостоятельно бороться с ордынскими нападениями. Только непосредственная помощь московских полков могла спасти положение. На Москву с надеждой смотрели жители пограничных городов и волостей.

Однако положение великого князя Дмитрия было довольно сложным. Позорное поражение на реке Пьяне оставило тягостное впечатление, подорвало авторитет московского князя. Поражение выявило серьезные недостатки в организации войска: слабость сторожевой и разведывательной службы, неумелость и «нерадение» воевод, слабую дисциплину. В отсутствие великого князя воеводы и князья, поставленные во главе войска, не сумели обеспечить единство командования. Требовались срочные меры политического и военного характера, чтобы выправить положение. И эти меры были приняты. Великий князь Дмитрий решил лично возглавить войско, чтобы обеспечить твердое командование. В русском войске была значительно усилена разведка. Горькие уроки «побоища на реке Пьяне» были учтены, и Москва взяла в свои руки оборону южной границы. Это было тем более необходимо, что Мамай готовил новый поход на русские земли. Теперь опасность угрожала непосредственно московским владениям.

Поход 1378 г., который был предпринят Мамаем большими силами, преследовал далеко идущие цели. Летописец отмечал, что «Мамай собрал воинов много и послал Бегича ратью на великого князя Дмитрия Ивановича и на всю землю Русскую». Ордынцы двинулись через Рязанскую землю прямо к московским рубежам. Перед великим князем Дмитрием стояла задача не только отразить вторжение на окском рубеже, где в прошлые годы неоднократно собирались полки для обороны Московского княжества, но и разгромить врага. Только решительная победа над ордынцами могла заставить друзей и врагов Москвы забыть о поражении на реке Пьяне.

Своевременно узнав о приближении ордынцев, великий князь Дмитрий собрал большое войско, основу которого составляли хорошо вооруженные и организованные московские полки. Русские полки форсировали Оку и пошли на юг по Рязанской земле, чтобы встретить Бегича за пределами Московского княжества. Этот маневр был неожиданностью для ордынских военачальников — в «поле» русское войско до этого времени выходить опасалось.

Полководческое искусство великого князя Дмитрия проявилось в умелой организации разведки и в выборе удобной для сражения позиции. Русские полки раньше, чем ордынцы, сумели подойти к реке Воже, правому притоку Оки, и приготовиться к бою. Бегич, подступив к реке Воже, не решился немедленно форсировать ее на виду русского войска и, по словам летописца, «стоял много дней».

Летописцы очень скупо сообщали о подробностях сражения. Однако можно проследить смелый маневр великого князя Дмитрия, который помог ему одержать решительную победу: ордынцы были не только отбиты, но и понесли тяжелые потери. Сущность этого маневра заключалась в следующем. Великий князь Дмитрий, видя, что ордынцы не решаются форсировать реку на виду у готового к сражению русского войска, приказал сам «уступить берег», то есть отвел свои полки от Вожи, как бы приглашая Бегича двинуться вперед. Ни в одной летописи нет даже упоминаний о схватках на переправе, на бродах или «перелазах» через Вожу. Ордынской коннице намеренно была освобождена дорога на русский берег. И Бегич пошел в расставленную ловушку...

11 августа 1378 г. ордынская конница начала переправляться через Вожу и скапливаться на русском берегу. Русский строй стоял неподвижно. В центре был великокняжеский полк под командованием самого Дмитрия Ивановича, на флангах — полки окольничьего Тимофея и пронского князя Даниила. Главной силой русского войска была тяжеловооруженная конница в доспехах, с длинными копьями ударного типа. Замысел сражения заключался в том, чтобы отразить первый натиск ордынской конницы и затем, воспользовавшись неизбежным в этом случае замешательством, опрокинуть ее сомкнутым строем. Позади ордынцев была река, которая мешала свободе маневра, а в случае бегства отрезала дорогу назад. Только полководец, твердо уверенный в победе, мог решиться так расположить свое войско. Великий князь Дмитрий решился...

С криками, визгом, устрашающими воплями черные волны ордынской конницы покатились на русских. Зазвенели тетивы татарских луков, ливень стрел обрушился на русский строй. Но доспехи и щиты надежно прикрывали русских воинов, а длинные копья не позволили ордынцам приблизиться для рукопашной схватки. Передовые ордынские сотни стали заворачивать коней, на них напирали сзади другие отряды, все смешалось. Тогда заревели русские боевые трубы, и сомкнутый строй русских всадников, вытянувших вперед длинные тяжелые копья, двинулся на врага. Удар тяжелой русской конницы сразу опрокинул ордынцев.

Дмитрий Донской

Началось беспорядочное бегство. Дорогу бегущим татарам преградила река, и многие из них утонули, не сумев справиться с быстрым течением. Только вечером прекратилось преследование, а когда утром погоня возобновилась, выяснилось, что бегство ордынцев продолжалось всю ночь. На другом берегу Вожи русскими воинами был захвачен весь ордынский обоз. Во время битвы и преследования были убиты пять ордынских князей. Простых ордынских воинов «убили множество». Это было сокрушительное поражение, после которого остатки воинства Бегича, тоже погибшего в битве, «побежали в Орду». Русские потери оказались незначительными. Из командного состава были убиты только два воеводы — Дмитрий Монастырев и Назар Данилов Кусков.

Победа на реке Воже имела большое значение. Это был достойный ответ на поражение 1377 г., сразу прославивший великого князя Дмитрия Ивановича. Огромен был политический резонанс победы на Воже. Был развеян миф о непобедимости степняков в полевых сражениях. На это специально обратил внимание Карл Маркс, уделивший в своих «Хронологических выписках» несколько строк славной победе русского оружия: «Дмитрий Донской совершенно разбил монголов на реке Воже (в Рязанской области). Это первое правильное сражение с монголами, выигранное русскими»¹.

Сражение показало превосходство русской конницы в рукопашном бою с легкой ордынской конницей. Наконец было найдено действенное средство борьбы с завоевателями, считавшимися ранее непобедимыми: прямой рукопашный бой сомкнутым строем. Сражение на реке Воже историки по праву называют «генеральной репетицией» Куликовской битвы.

Битва на Воже. Поединок русского тяжел о вооруженно г о дружинника со знатным ордынским тяжеловооруженным всадником. Художник И. Малик

Большое внимание описанию победы русских на реке Воже уделяли летописцы. Многие из этих летописных рассказов завершаются интересным сообщением. Во время преследования ордынцев русские воины схватили некоего «попа Ивана Васильевича», который пришел вместе с Бегичем из Орды, а у него «злых и лютых зелий мешок». Ордынский лазутчик хотел отравить великого князя Дмитрия — в Орде уже хорошо понимали, кто их главный враг на Руси. Славная победа на реке Воже сделала великого князя Дмитрия необычайно популярным, он стал признанным главой русского воинства. Русь обрела авторитетного в народе полководца, предводителя общерусского войска.

Мамай не мог примириться с поражением; чтобы удержать власть в Орде, ему нужны были непрерывные военные успехи. Только силой оружия он поддерживал единство своей огромной державы. Только силой оружия он надеялся справиться с Русью.

Однако сокрушительное поражение в Рязанской земле заставило его быть осторожным. Прошло два года, прежде чем он решился на поход, и только тогда, когда сумел собрать огромное войско и найти союзников, готовых вместе с ним идти на Русь, — великого литовского князя Ягайло и рязанского князя Олега.

Было время, когда первый московский князь Даниил Александрович обеспечивал безопасность своего княжества мудрой осторожностью, уклоняясь от участия в междоусобной борьбе сильных князей, схоронившись за лесами от случайных ордынских набегов. Лишь однажды, в 1293 г., опустошительная Дюденева рать своим краем задела Москву, но направлена была эта рать не против московского князя, а его старшего брата — великого князя Дмитрия Александровича. Было время, когда опасность отводила искусная дипломатия Ивана Калиты, и была «тишина великая» на Русской земле, и Московское княжество могло копить силы и объединять вокруг себя «служебных» князей и союзников. Ордынские ханы верили тогда, что московский князь верно служит их интересам, и не вмешивались в русские дела. Но эти времена прошли. Великий князь Дмитрий Иванович открыто противостоял Орде. Военная сторона русско-ордынских отношений явно выступала на первый план. Давний спор предстояло решить обнаженным оружием.

За полтора века со времени батыева нашествия значительно изменилась Русь. Заметных успехов достигло дело политического объединения. Москва стала признанным центром страны, все больше князей становилось «подручными» великого московского князя. Постепенно ликвидировались разрушительные последствия разорения, Русь богатела, несмотря на ордынские набеги и дани. Происходившие перемены коснулись и войска, его организации, вооружения, тактики.

Раньше вооруженные силы Руси состояли из отдельных полков удельных князей и бояр, вассалов великого князя, а также «городовых» и сельских ратей, которые собирались вместе лишь для отражения вражеского нашествия. Постоянным ядром этой феодальной армии был так называемый «двор» великого князя — его собственные военные слуги (дворяне и «дети боярские»), но они не составляли большинства. Дружины же удельных князей и бояр были самостоятельными воинскими единицами, выступали во главе со своими предводителями и со своими знаменами. Они плохо подчинялись единому командованию, действовали в бою несогласованно. Кроме того, эти дружины, формировавшиеся из профессиональных воинов-дружинников, были немногочисленными, а спешно собранное народное ополчение горожан и крестьян было плохо вооружено, не обладало необходимой воинской выучкой. С таким войском трудно было надеяться на победу в войне с Ордой. Требовались серьезные преобразования в военном деле, и эти преобразования были осуществлены выдающимся государственным и военным деятелем своего времени великим князем Дмитрием Ивановичем, будущим Донским.

При великом князе Дмитрии Ивановиче значительно увеличилось постоянное ядро русского войска — «двор». «Двор» пополнялся отрядами «служебных» князей, которые переходили на московскую службу из других княжеств, становился внушительной военной силой. Многочисленные, хорошо вооруженные и организованные московские полки, которыми командовали великокняжеские воеводы, еще больше усиливали военное могущество собственной армии великого князя Дмитрия Ивановича. К этому ядру примыкали полки остальных княжеств и городов.

Постепенно изменялся сам характер русского войска. В борьбу против ненавистного ордынского ига активно включались народные массы. Нарушалась средневековая кастовость военной организации — в войско получали доступ выходцы из народных низов. Наглядным доказательством этого важного процесса является значительное возрастание роли пехоты, пеших ратей, состоявших из горожан и крестьян. В отличие от Западной Европы того времени, где, по словам Фридриха Энгельса, пехота считалась «хламом» и «плохо вооруженной толпой», в «русском бою» простолюдины-пехотинцы часто решали исход сражений. Особенно важна была сильная пехота в войнах с ордынской конницей: сомкнутый и глубокий пехотный строй успешно противостоял конным атакам. Значение пешей рати в сражении отлично понимал великий князь Дмитрий Иванович.

Русское войско приобретало национальный характер, это была вооруженная организация складывавшейся великорусской (русской) народности.

Значительно улучшилась организация русского войска. Это выразилось как в укреплении единого командования, так и в проведении общерусских мобилизаций на отпор внешним врагам. Именно при великом князе Дмитрии Ивановиче впервые появились так называемые «разрядные книги» — государственные записи назначений воевод, перечень полков для похода, районы и центры сбора ратей. Первая такая «роспись» относилась к 1375 г., когда для похода на Тверь собирались полки многих русских княжеств, вторая — непосредственно к 1380 г., когда формировалось общерусское войско для отражения Мамая, третья — к походу великокняжеских полков на Великий Новгород в 1385 г.

Общерусская мобилизация ломала прежние удельные границы. Постепенное политическое объединение русских земель сделало возможным создание общерусского войска, и, в свою очередь, мобилизация военных сил в масштабах всей страны на отпор монголо-татарским ханам способствовала дальнейшему их объединению под главенством Москвы.

В назначенные сроки рати из различных городов собирались в условленных пунктах, объединялись в полки под командованием великокняжеских воевод. В одном полку могли быть отряды многих городов.

Мобилизационные мероприятия касались не только военных слуг князя и дружинников, но и ополченцев. Ремесленники и торговые люди составляли «городовые» полки, которые выступали в поход под командованием своих тысяцких и вливались в общерусское войско. Крестьяне выставляли ополченцев-ратников с определенного числа дворов. Единая организация сбора войска способствовала мобилизации всех сил страны, объединению их под командованием великого князя.

Единство общерусского войска обеспечивалось также общностью политических целей: несмотря на классовые противоречия, неизбежные в феодальном обществе, в свержении монголо-татарского ига были заинтересованы все слои населения, от владетельного князя до простолюдина. Поэтому война с монголо-татарами при великом князе Дмитрии Ивановиче носила общенародный характер.

Огромное по тем временам войско собрал князь Дмитрий Иванович, равное которому еще не знала русская история. Его состав исчислялся летописцами в 100—150 тысяч человек. Возможно, эта цифра завышена. Военный историк Е.А. Разин считает, что Иван III реально мог вывести в поле 50—60 тысяч воинов.

Значительные изменения произошли также в тактике русского войска. Русский военный «обычай» и до Дмитрия Донского выгодно отличался от рыцарских боевых порядков Западной Европы. Рыцари обычно строились для боя по шаблону, в колонну или в линию, причем их силы равномерно распределялись по всему фронту. Русское же войско делилось на полки: большой полк, полки правой и левой руки. Это облегчало управление во время боя, позволяло маневрировать силами, применять разнообразные построения, сосредоточивать на решающем направлении ударные группировки. В зависимости от обстановки и особенностей тактики противника главные силы сосредоточивались то в центре, то на флангах. Так, прославленный русский полководец Александр Невский во время Ледового побоища сосредоточил отборные силы дружинной конницы на флангах и неожиданными ударами сумел наголову разгромить рыцарей-крестоносцев, направивших свои главные силы в центр русского войска. При Дмитрии Донском русский боевой строй стал еще более совершенным и гибким. Кроме трех основных полков выделялись еще три: сторожевой, передовой и засадный. В Куликовской битве русский шестиполковой строй оказался неожиданным для Мамая. Сторожевой полк помешал ему использовать конных лучников, которые не были допущены на расстояние полета стрелы к основному русскому строю и не оказали сколько-нибудь заметного влияния на ход сражения, а засадный полк своей неожиданной атакой сломил ордынское войско.

Русский боевой порядок был расчленен по фронту и в глубину.

Далеко вперед, навстречу неприятелю, заблаговременно высылались сторужи, которые выполняли роль боевого охранения и предотвращали неожиданные нападения. Одной из задач сторуж была борьба с разведкой противника.

Во время сближения главных сил перед сражением впереди ставился сторожевой полк. Он первым завязывал бой, не давал отрядам конных лучников приблизиться к боевому строю русского войска. Под прикрытием сторожевого полка русские воеводы имели возможность произвести перестановки полков, когда уже обозначалось направление главного удара противника.

Затем вступал в битву передовой полк, который сдерживал первый натиск противника, сбивал темп атаки и ослаблял удар по главным силам.

Решающая роль в сражениях отводилась большому полку, в составе которого был и «двор» великого князя; обычно в центре большого полка находился великокняжеский стяг (флаг). Плотные пехотные шеренги большого полка обладали большой устойчивостью в бою, были способны отразить вражеские атаки и перейти в наступление. Действия пешцев поддерживались конными дружинами, состоявшими из военных слуг великого князя и отборных отрядов других князей. Большой полк составлял основу боевого порядка.

Засадный полк. Художник И. Глазунов

Полки правой и левой руки, состоявшие в основном из конницы, прикрывали большой полк от фланговых ударов, стремились сами нанести удары по «крыльям» вражеского войска, а в случае успеха устремлялись в преследование.

Засадный полк выполнял роль общего резерва. Он ставился в укромном месте позади или за флангом основного боевого строя: в лесу, в овраге, за возвышенностями. Удар отборной дружинной конницы засадного полка, неожиданно наносившийся во фланг или в тыл противника в решительный момент, приносил победу.

Полки были основными тактическими единицами русского войска, они объединяли под единым командованием рати разных городов и княжеств. Возглавлялись полки лучшими, наиболее опытными воеводами, которые назначались самим великим князем. Если даже во главе какого-нибудь полка оставался удельный князь, то в помощь ему назначались воеводы. Полки имели единообразную организацию, подразделялись на тысячи, сотни, десятки во главе с тысяцкими, сотниками, десятниками. Каждый полк воевал под своим стягом.

Для сражения полки выстраивались сомкнутым строем, глубина которого достигала двадцати шеренг. Прорвать такой строй атаками легкой ордынской конницы было очень трудно, и русские военачальники часто использовали это построение в битвах с ордынцами. Прочность русского боевого строя обеспечивалась его монолитностью, взаимодействием отдельных полков и наличием общего резерва — засадного полка, а также частного резерва, который ставился позади большого полка.

Для рыцарской западноевропейской конницы было характерно полное отсутствие управления войсками во время сражения. Когда противники сходились врукопашную, сражение разделялось на множество рыцарских единоборств-поединков. Русские полководцы управляли своими войсками и в ходе сражения. Это управление осуществлялось подъемом или опусканием стягов, сигналами труб, заранее предусмотренными действиями отдельных полков в различных боевых ситуациях. Примером такого активного воздействия на ход сражения была неожиданная атака во фланг и тыл прорвавшейся ордынской коннице засадного полка во время Куликовской битвы, а также одновременная контратака других русских полков.

Все полки находились под единым командованием великого князя. Дмитрий Иванович обычно собирал на военный совет князей и воевод, но ответственные решения принимал лично. Авторитет великого князя был достаточно высоким, чтобы обеспечить ведение войны по единому плану, осуществлять руководство всем войском, независимо от того, из какого княжества пришли те или иные рати. В результате Мамай встретил на Куликовом поле не разрозненные феодальные дружины, а единое общерусское войско, и в этом была одна из главных причин блистательной победы русского оружия.

Изменилась не только организация и тактика русского войска. Повысилось качество боевой выучки русских воинов. Военные историки единодушно отмечают значительный рост воинского мастерства русских ратников. Русский воин второй половины XIV в. одинаково хорошо владел всеми видами оружия: и луком, и копьем, и мечом. Свидетельством этой «универсализации» было исчезновение специальных отрядов лучников.

Однако остатки феодальной раздробленности еще сохранялись в войске — потребовалось столетие, прежде чем страна достигла централизации и образования единого Русского государства. Князья и бояре приходили на войну со своими военными отрядами, под своими стягами, неохотно подчинялись строгой военной дисциплине. В установлении единоначалия в русском войске огромная заслуга принадлежит великому князю Дмитрию Ивановичу, который проявил себя выдающимся военным организатором. Он лично принимал участие во всех больших походах и сражениях. Дмитрий Донской был князем-воином, непосредственно руководил полками, и само общерусское войско создавалось его трудами. Тем значительнее была его военная и государственная деятельность, которая позволила объединить военные силы русских земель задолго до образования единого государства и нанести Орде ощутимый удар.

Боеспособность войска во многом зависит от качества вооружения. Даже самые совершенные организационные формы, самые новаторские тактические приемы не обеспечат успеха, если воины не вооружены совершенным для своего времени оружием. Экономический подъем, который переживала Русь в XIV в., мастерство русских оружейников, сосредоточение значительных материальных ресурсов в руках великого князя позволили вооружить войско разнообразным наступательным и защитным оружием.

Самым распространенным оружием конницы и пехоты по-прежнему оставалось копье. Это было ударное оружие, которое с одинаковым успехом применялось и для атаки, и для отражения наступавшего противника. Сомкнутый строй русских воинов, «ощетинившихся» длинными копьями, был непреодолим для ордынской конницы. Копья были самыми разнообразными — с трехгранными, четырехгранными и листовидными наконечниками. Но в русском войске при Дмитрии Донском наибольшее распространение получили одинаковые копья — с узколистным наконечником удлиненно-треугольной формы, не превышавшим по ширине 2—3 см, с массивной втулкой и длинным крепким древком. Такие копья «таранного» действия легко пробивали татарские доспехи, которые обычно изготовлялись из кожи с нашитыми на нее железными и медными бляхами. Кроме того, широкое распространение получили метательные копья — сулицы, короткие, легкие, с кинжаловидными наконечниками. Такие малые копья не только метали во врага на расстоянии, но и пользовались ими в рукопашном бою. В общей рукопашной схватке, когда перемешивались ряды, такие сулицы были гораздо удобнее, чем длинные ударные копья.

На вооружении пешцев-ополченцев кроме копий находились массивные тяжелые рогатины с наконечниками лавролистной формы, боевые топоры, секиры-чеканы, палицы, разнообразной формы кинжалы и ножи.

Основным оружием дружинной конницы по-прежнему оставался прямой русский меч, прославленный сказителями былин как богатырское оружие и отличительный признак витязя. Русский меч был длиной 120—140 см, с колюще-рубящим клинком. Особенно эффективными были мечи в сражениях с рыцарями-крестоносцами, закованными с головы до ног в железные латы: они позволяли наносить очень сильные рубящие и колющие удары. Однако в схватках с быстрой и легкой ордынской конницей, обычно не имевшей железных доспехов, сражаться мечом было не очень удобно. Меч был слишком тяжел, а сила ударов не имела особого значения. Поэтому в войнах со степняками русские воины применяли сабли — длинные, тонкие, с резко загнутыми к концу клинками. Вообще, русские воины старались выбирать самое опасное для врага оружие. Они выходили на бой с «кованой ратью» рыцарей с длинными мечами в руках, а на ордынцев — с легкими саблями. В войске великого князя Дмитрия Донского, выступившем на битву с Мамаем, саблями были вооружены многие всадники.

Утро на Куликовом поле. Художник А. Бубнов

Обычным оружием дальнего боя в русском войске были луки и стрелы, реже — самострелы (арбалеты), которые в основном использовались при обороне крепостей.

Русские воины имели превосходное по тому времени защитное вооружение. Именно в защитном вооружении русское войско значительно превосходило ордынцев, и это постоянно обеспечивало ему преимущество в рукопашном бою. Головы русских воинов защищали плавно вытянутые и заостренные кверху шлемы-шишаки, с металлическими наушиями и кольчужной сеткой — бармицей, которая прикрывала шею; шлемы венчались пучками перьев или разноцветными маленькими флажками — ял овцами. Кольчужный доспех, известный со времен Древней Руси, стал теперь прочнее и надежнее. В XIV в. получила распространение «дощаная защита» — чешуйчатая, пластинчатая или наборная броня. Такая броня состояла из множества мелких железных пластинок, закрепленных на кожаной или матерчатой основе и находивших друг на друга наподобие черепицы (отсюда — чешуйчатая броня). Такой доспех выдерживал самые сильные удары. Обычно железные пластинки доспеха комбинировались с кольчугой. Гибкая кольчужная ткань использовалась для защиты наиболее подвижных частей тела: шеи, плеч, талии, а на груди делалось крепкое пластинчатое покрытие. В отличие от кованых рыцарских лат, очень тяжелых и стеснявших движения, русские доспехи были легкими и удобными в бою.

Облик русских воинов дополняли яркие — синие, зеленые или красные — длинные, поколенные рубахи, зеленые плащи, красные щиты, яркие разноцветные ленты на древках копий, развевающиеся на ветру яловцы. По словам летописца, русское войско выходило на битву «цветно и доспешно».

Длинные миндалевидные щиты, обычные для древнерусского войска, при Дмитрии Донском почти повсеместно заменялись небольшими круглыми щитами, которые прикрывали только лицо, плечи и грудь. Крепче и надежнее стали доспехи — вражеские сабли и стрелы не могли пробить «дощаной брони», и это позволило отказаться от больших тяжелых щитов. Круглые легкие щиты, предназначенные не только для защиты, но и для активного отражения ударов, были удобнее в бою. Они делались обычно из дерева, обитого кожей, и укреплялись металлическими полосами и бляхами. Щиты украшались изображениями ликов, звериных морд, звездами, розетками и другими узорами. Наряду с круглыми в русском войске появились небольшие треугольные, сердцевидные и прямоугольные щиты, тоже удобные для рукопашного боя.

В целом по своему вооружению русское войско во второй половине XIV в. превосходило ордынскую конницу, и это было одним из условий победы. Куликовскую битву выиграли не только русские ратники, непосредственно сражавшиеся за Доном с полчищами Мамая, но и безвестные русские умельцы, ремесленники-оружейники, которые снарядили своих защитников надежным, удобным оружием.

Одним из условий, обеспечивших победу Руси в войне с Мамаем, явилась организация Дмитрием Донским задолго до похода сторожевой службы на опасной южной границе, разработка им системы оборонительных мероприятий, позволивших своевременно и надежно подготовиться к отражению ордынских набегов.

Русь уже имела огромный опыт обороны степной границы от набегов кочевников. Со времен Древней Руси великим киевским князьям приходилось постоянно заботиться об обороне юга, потому что причерноморские степи были столбовой дорогой многочисленных и воинственных азиатских кочевых орд. Кочевники переходили Волгу и двигались дальше на запад в непосредственной близости от русских рубежей. В степях складывались сильные в военном отношении государственные объединения кочевников, для которых грабительские походы на соседние оседлые страны были постоянным источником получения богатств. Хазары, печенеги, торки, половцы сменяли друг друга в южных степях, и все они нападали на русские земли. В напряженной борьбе с кочевниками складывалась государственная система обороны южной границы Древней Руси. Эта оборонительная система включала укрепленные линии вдоль пограничных рек, крепости с постоянными гарнизонами, огневую и дымовую сигнализацию о приближении степняков; широко использовались естественные препятствия — лесные массивы, болота, овраги, крутые берега рек. Для защиты южной границы собирались рати из всех городов и областей Древней Руси, борьба с кочевниками, возглавленная великими киевскими князьями, приобрела общенародный характер. «Богатырские заставы» на краю Дикого поля успешно сдерживали натиск кочевников.

Однако в XII в. началась феодальная раздробленность. Единая оборонительная система на юге была нарушена. Князья теперь больше заботились о защите своих собственных княжеств, чем о совместной борьбе с кочевниками. Соответственно строились и новые укрепления. Например, Рязанское княжество прикрывали со стороны Дикого поля лишь крепости Пронска и далеко выдвинутого на юг Воронежа, а с севера, со стороны Владимиро-Суздальского княжества, была построена целая цепь крепостей: Коломна, Ростислав ль, Борисов-Глебов, Переяславль-Рязанский, Ожск. Владимирские князья казались рязанским владетелям более опасными врагами, чем степняки-половцы.

Окончательно была разрушена оборона южной границы в результате монголо-татарского завоевания. В огне батыева погрома сгорели пограничные крепости, в сражениях с завоевателями погибли их храбрые гарнизоны. Ордынские «царевичи» и мурзы беспрепятственно вторгались в русские земли, грабили население и угоняли в плен. Продолжавшаяся феодальная раздробленность и междоусобные войны не позволяли русским князьям основательно заняться укреплением южной границы. Условия для восстановления государственной системы обороны юга начали складываться только с середины XIV в., когда Москва стала во главе общенародной борьбы с Ордой. Первые шаги в этом направлении были сделаны великим князем Дмитрием Ивановичем. Создавая оборону южной границы, великий князь опирался на богатейший боевой опыт Древней Руси.

Готовясь к открытой войне с Ордой, князь Дмитрий расставил крепкие заставы на рубежах своего княжества. Одни заставы прикрывали Московское княжество с запада и северо-запада, от литовцев и немецких рыцарей, другие — со стороны степей. Степным заставам уделялось главное внимание, потому что самым опасным врагом в то время была Орда. Московские сторожи уходили далеко в степи, на пути возможных ордынских походов. В летописном рассказе о Куликовской битве есть, например, упоминание о «муже неком, именем Фома Кацыбей», который был «крепок и мужественен зело, и того ради поставлен был стражем от великого князя на реке на Чире на крепкой стороже от татар». Много таких «крепких и мужественных мужей» стерегли Русь со стороны Дикого поля. Московские воеводы получали от них вести об опасности и имели время собрать полки и двинуть их навстречу ордынцам. Хорошо организованная сторожевая служба позволила Дмитрию Ивановичу перейти к стратегии активной обороны, не ждать нападения на Московское княжество, а самому встречать ордынцев за пределами своих владений. До Куликовской битвы московские полки трижды выходили навстречу ордынским ратям, и все три этих активных маневра имели полный успех.

Первый поход московских полков был в 1373 г. По свидетельству летописца, тогда «пришли татары ратью из Орды от Мамая на Рязань, на великого князя Олега Ивановича Рязанского, и грады его пожгли, и людей многое множество избили и пленили». Опасность угрожала и Московскому княжеству, но «князь великий Дмитрий Иванович Московский, собравшись с силою своею, стоял у реки Оки на берегу и татар не пустил, и все лето там стоял». Своевременное выдвижение к «берегу» московской рати заставило ордынцев отступить.

В 1376 г., когда у великого князя Дмитрия Ивановича снова было «размирье с татарами» и войско Мамая напало на Нижний Новгород, московские полки опять двинулись к степной границе. На этот раз Дмитрий Иванович смело перешел реку Оку, чтобы встретить ордынскую конницу вдали от своего княжества. Однако ордынцы не решились напасть на русское войско, изготовившееся к бою, и поспешно отступили.

Наконец, в 1378 г., когда Мамай послал на Русь своего военачальника Бегича с сильным войском, «князь великий, собрав силу, пошел против их в Рязанскую землю, за Оку-реку, и встретился с татарами у реки у Вожи». Эта «встреча» закончилась сокрушительным поражением ордынцев и гибелью самого Бегича.

Смелые рейды за Оку-реку совершались московскими полками в моменты наибольшей опасности, а основным оборонительным рубежом на юге Московского княжества был в то время «берег» реки Оки от Коломны до Серпухова. Ниже устья Москвы-реки, которое запирала Коломенская крепость, начиналась болотистая, заросшая дремучими лесами Мещерская низменность, непроходимая для ордынской конницы, а западнее Серпухова уже были литовские владения.

Таким образом, левый фланг «берега» прикрывала сильная крепость в Коломне. Сюда вела из Москвы прямая водная и сухопутная дорога, и именно в Коломне обычно собирались великокняжеские полки для обороны «берега» или для похода за Оку, навстречу ордынцам. На правом фланге «берега» стояла крепость города Серпухова, удела соратника и ближнего друга великого князя, его двоюродного брата Владимира Андреевича, по прозвищу Храбрый. Кроме Серпухова Владимиру Андреевичу принадлежал и Боровск, являвшийся сильной крепостью на литовском рубеже. Стратегическое значение Серпухова было огромно: он не только запирал правый фланг «берега», но и прикрывал московские владения со стороны Литвы. Укреплению Серпухова уделялось большое внимание. В 1378 г. князь Владимир Андреевич «заложил град Серпухов в своей отчине и повелел срубить его весь из одного дуба». Крепости из дуба считались на Руси самыми надежными.

«Град» в Серпухове был дополнительно усилен укреплениями Высоцкого монастыря, стоявшего на крутом и высоком берегу реки Нары. Кроме того, на реке Оке несколько выше Серпухова была построена еще одна крепость — Новый городок. В результате Серпухов превратился в мощный стратегический узел обороны, способный отразить сильного врага как с юга, со стороны Орды, так и с запада, со стороны Литвы. Великий князь Дмитрий Иванович мог смело выдвигать свои полки за реку Оку, не опасаясь фланговых ударов и обходных маневров Мамая: «берег» реки Оки с его сильными крепостями и заставами на бродах и «перелазах» надежно прикрывал московские владения.

При великом князе Дмитрии Ивановиче была значительно укреплена и столица княжества — город Москва. Дубовые стены Кремля, построенные еще при деде Дмитрия — Иване Калите, обветшали, сильно пострадали от многочисленных пожаров и осад. Поэтому в 1366 г. после «совета» со своим двоюродным братом Владимиром Андреевичем и боярами Дмитрий принял решение о строительстве каменной крепости в Москве. Той же зимой в столицу начали возить белый камень из подмосковных каменоломен — первый каменный Московский Кремль должен был стать воистину белокаменным.

Строительство каменного Кремля велось необычайно быстро и интенсивно. Весной 1367 г. Кремль был заложен, и в том же году возведены основные стены и башни. Теперь даже в случае прорыва ордынцев в пределы Московского княжества столица была надежно защищена каменными стенами.

Укрепление «берега» и строительство каменного Кремля имело огромное значение. Это позволило Дмитрию Ивановичу перейти к стратегии активной обороны, к дальним походам за Оку, навстречу ордынским ратям. Создание системы крепостей было одним из этапов подготовки к войне с Ордой.

Князь Олег Рязанский

Огромных народных усилий и затрат потребовало создание и вооружение общерусского войска, организация сторожевой службы на бескрайней южной границе, строительство крепостей и укрепленных линий. Все эти затраты могли окупиться лишь одним — решительной победой над Мамаем. И эта победа была достигнута в кровопролитном «Донском побоище», на славном Куликовом поле.

Русские летописцы, осмысливая события грозного 1380 года, по-разному объясняли причины нашествия Мамая и его цели. Одни утверждали, что правитель Орды просто хотел отомстить великому князю Дмитрию Ивановичу за жестокий разгром на реке Воже и гибель своего любимца Бегича. Другие считали, что Мамай своим походом хотел добиться возобновления дани, которую Дмитрий Иванович прекратил платить Орде. Причем эта дань должна быть значительно больше прежней. Третьи указывали, что Мамай «возгордился» и захотел повторить нашествие хана Батыя, во время которого была разорена почти вся Русь. Однако истинные причины, заставившие Мамая двинуть все силы Орды, были значительно глубже.

Русь постепенно высвобождалась из-под ордынской власти. Прекратилась выплата дани. Русские князья, и особенно Дмитрий Иванович, все чаще выказывали открытое неповиновение распоряжениям хана. Успешно проходило политическое объединение русских княжеств вокруг Москвы, и Русь явно готовилась к открытой войне с Ордой. Своим походом Мамай хотел внести резкий перелом в русско-ордынские отношения, сокрушить великого князя Дмитрия Ивановича или хотя бы привести его к повиновению. Разорив и ослабив Русь опустошительным нашествием, Мамай надеялся разрушить те объективные экономические и политические условия, которые вообще делали возможным свержение ордынского ига. При этом главный удар планировалось нанести по Московскому княжеству, которое возглавляло процесс объединения Руси и общенародную борьбу с завоевателями. В случае успеха Мамая Московскому княжеству угрожало расчленение, потеря важнейших территорий и низведение его до уровня второстепенного удела. Речь шла, таким образом, не о простом грабительском походе Мамая, а о большой войне, предпринимавшейся Ордой с далеко идущими политическими целями.

Об этом же свидетельствовала и тщательная подготовка войны Мамаем, его стремление объединиться со всеми врагами московского князя. В своей борьбе он рассчитывал использовать русско-литовские противоречия и противоречия между соперничавшими русскими князьями. Литовский великий князь Ягайло, обеспокоенный ростом могущества Москвы, охотно присоединился к Мамаю. Обещал свою поддержку и рязанский князь Олег. В результате против великого князя Дмитрия Ивановича создалась целая коалиция врагов.

Над Русью нависла грозная опасность.

Мамай собрал огромное по тому времени войско; по существу, это были объединенные военные силы всей Орды. По свидетельству летописца, он выступил в поход «со всеми князьями ордынскими и со всею силою татарскою и половецкою», а по пути еще «многие орды присоединил к себе».

Однако собственного войска, даже очень большого, Мамаю показалось недостаточно. Он помнил о блестящей победе великого князя Дмитрия Ивановича, одержанной им на реке Воже летом 1378 г., о своих прошлых попытках прорваться в московские владения и так решительно пресеченных русскими полками. По свидетельству летописца, приближенные настоятельно советовали Мамаю: «...пошли нанять генуэзцев, черкесов, ясов и другие народы». И Мамай послушался своих советников. Для похода на Русь он нанял военные отряды из Крыма, подвластного тогда Орде, с Северного Кавказа, из Поволжья. Летописец перечисляет рати наемников: «бесермены и армяне, фрязы (генуэзцы), и черкесы, и буртасы».

В военном отношении особое значение имело привлечение к участию в походе генуэзской пехоты, одетой в крепкие доспехи. Ударная сила генуэзского пехотного строя, вооруженного длинными копьями, умевшего наступать глубокой фалангой, была велика. Наличие генуэзской пехоты восполняло основную слабость ордынского войска — неумение сражаться в рукопашном бою. Мамай извлек урок из поражения на реке Воже, когда воины Бегича были смяты лобовой атакой русской дружинной конницы. Тяжеловооруженной русской коннице ордынский предводитель противопоставлял панцирную наемную пехоту.

По свидетельствам летописцев, в походе Мамая на Русь принимали участие некоторые князья мордовские, ясы и другие народы. Огромное разноязычное войско двинулось к русским границам. Войско Мамая превосходило по численности монголо-татарские полчища, завоевавшие полтора столетия назад всю Русь. Оно насчитывало от 150 до 200 тысяч человек и превосходило объединенные силы русских княжеств.

Поход Мамая начался в июне или в начале июля 1380 г. Летописцы сообщали: «Мамай перевезеся великую реку Волгу, и пришел на устье Воронежа, и тут стал со всеми силами, кочуя». Там, «в поле близ Дону», неподалеку от впадения в него реки Воронеж, ордынцы разбили станы в первую неделю августа и тотчас разослали во все стороны сильные разведывательные отряды.

Возле устья реки Воронеж Мамай простоял не менее трех недель, поджидая, когда вернутся его послы от великого литовского князя Ягайло и рязанского князя Олега. Именно в это время уточнялся план их совместного похода на Русь.

По свидетельствам летописцев, ордынские послы в Литве и Рязани «учинили совет», с которым согласились и литовцы, и рязанцы: со всеми своими силами «стать на берегу у Оки на Семен день» (1 сентября). Место соединения ордынских, литовских и рязанских ратей было намечено в верховьях Оки, куда подходили литовские владения, — в районе впадения в Оку реки Угры. По дороге вдоль реки Угры двигался на соединение с Мамаем великий литовский князь Ягайло.

Рязанский князь Олег, приняв ордынских послов, в свою очередь направил посольства к Мамаю и Ягайло. Рязанский боярин Епифан Киреев подтвердил согласие своего князя «у Оки на берегу стать». Вскоре к Мамаю приехал литовский посол, который заявил о намерении Ягайло «приложиться» со своими полками к ордынскому войску и тут же от имени своего князя попросил ханский ярлык на «княженье Московское». Притязания Ягайло на московские земли полностью поддержал рязанский князь. Он послал грамоту в Литву с предложением поделить Московское княжество: «Мы царевым велением разделим княжение Московское между собою, часть к Вильне, часть к Рязани!»

Рязанский князь Олег претендовал на Коломну, Муром и Владимир, «что близко стоят к моему княжению», любезно «соглашаясь «отдать» западные районы Московского княжества своему союзнику. В то же время осторожный и коварный князь Олег, чтобы застраховаться от неожиданностей и оказаться в выигрыше при любом исходе войны, тайно послал в Москву предупреждение о готовившемся нашествии Мамая и заверил Дмитрия Ивановича в своей «дружбе». Летописцы заслуженно назвали двурушного рязанского князя Иудой.

Однако предупреждение князя Олега запоздало. В Москве уже знали об опасности. Далеко за пределами московских владений, возле Дона, на обычном пути движения ордынских ратей стояла московская застава, «крепкие сторожевые по имени Родион Жид овинов, да Андрей Попов сын Семенов, да Федор Стремен Милюк, и иных 50 человек удалых людей двора великого князя». Ордынские разъезды сумели захватить русских дозорных в плен, когда они «объезжали» войско Мамая, чтобы установить его численность. Однако один из сторожей — Андрей Попов — сумел бежать из плена и 23 июля прискакал в Москву.

Андрей Попов сообщил великому князю Дмитрию Ивановичу: «Идет на тебя, государь, царь Мамай со всеми силами ордынскими, а ныне на реке на Воронеже». Это была первая «прямая весть» о походе Мамая.

Великий князь Дмитрий Иванович немедленно принял энергичные меры по организации отпора Мамаю. По словам летописца, он начал «собирать воинства много и силу великую, соединяясь с князьями русскими и князьями местными». Во все столицы русских княжеств были разосланы грамоты, в которых князьям предписывалось собирать военные силы: «...да готовы будут против татар». Назначено было место и время сбора общерусского войска: «на Коломне месяца июля в 31 день».

Коломна была выбрана не случайно. Коломенская крепость прикрывала кратчайшую дорогу от «берега» Оки к Москве. Вместе с тем сюда по Москве-реке и по сухопутным дорогам удобно было идти русским полкам. В Коломне были сосредоточены запасы оружия и продовольствия для дальнейшего похода.

Первые меры Дмитрия Ивановича по организации обороны не были еще общерусской мобилизацией. В Москву вызывались лишь князья и воеводы, а полки готовились к войне в своих городах. Одним из первых прибыл в Москву князь Владимир Андреевич, который находился в то время «в своей отчине в Боровске».

Князь серпуховский и боровский Владимир Андреевич был одним из ближайших соратников Дмитрия Донского. Внук Ивана Калиты и двоюродный брат великого князя, он владел по наследству «третью Москвы». Опытный полководец, Владимир Андреевич участвовал во многих походах. В 1369 г. он оборонял Псков от немецких рыцарей, в 1377 г. успешно воевал с литовцами и с князем Андреем Ольгердовичем, будущим своим соратником по Куликовской битве, взял города Трубчевск и Стародуб.

Готовясь к войне с Мамаем, великий князь Дмитрий Иванович не забывал о литовской границе. Чтобы обезопасить Москву с запада, он решил заручиться поддержкой тверского князя. По свидетельству летописца, Дмитрий Иванович «послал к брату своему, к князю Михаилу Александровичу Тверскому, прося помощи. Он же вскоре послал силу и отпустил к нему в помощь братанича (племянника) своего князя Ивана Всеволодовича Холмского».

С приехавшими в Москву князьями и воеводами Дмитрий Иванович начал «думу думати», разрабатывая планы надвигавшейся войны.

Между тем сторожи со степной границы присылали в Москву все новые и новые вести об ордынцах. Гонцы сообщали, что «Мамай стоит на Воронеже, кочуя с многими силами, и хочет идти ратью», что «неложно Мамай грядет во многой силе». Однако тогда, в начале августа, еще не было ясно, когда Мамай нападет и куда именно будет направлен его главный удар. В Москве догадывались о возможности «единачества» Мамая с Ягайло и рязанским князем Олегом, но, насколько далеко зашли их переговоры о совместном походе и о том, следовало ожидать нашествия одного Мамая или войны с целой коалицией, не было известно. Мамай медлил, не двигался от устья Воронежа к русским рубежам. Неоднократно бывало, что ордынцы, приблизившись к русским землям и получив известия о готовности русских полков к отпору, неожиданно отступали. И великий князь Дмитрий Иванович, допуская такую возможность, не хотел проводить преждевременную общую мобилизацию в разгар сельскохозяйственных работ. Он выжидал, что предпримет Мамай. К тому же, чтобы разработать окончательный план войны, необходимы были дополнительные сведения, прежде всего о возможных союзниках Мамая.

Вскоре надежды на возможное отступление Мамая рассеялись. В Москву прибыло ордынское посольство. По свидетельству летописца, послы Мамая «просили дань, как при хане Узбеке и сыне его Джанибеке», то есть в гораздо больших размерах, чем Русь платила в прошлые годы. Требование Мамая было явно неприемлемым, и Дмитрий Иванович ответил отказом. Послы, «глаголяху гордо», угрожали войной, потому что Мамай уже стоит «в поле за Доном со многою силою». Но Дмитрий Иванович проявил твердость.

Хотя великий князь и отправил к Мамаю ответное посольство, но он не рассчитывал предотвратить войну дипломатическим путем: требования Мамая носили категорический характер, а принять их Москва не могла. Посольство к Мамаю имело скорее военный, разведывательный характер. Об этом свидетельствует состав посольства. Во главе его был поставлен не князь и не высокородный боярин, как было принято в отношениях с ордынскими «царями», а «некий юноша от двора великокняжеского, именем Захарий Тютчев». С ним отправился «крепкий сторож» Андрей Попов и «два толмача, умеющих татарский язык».

Посольство даже не доехало до стана Мамая. По словам летописца, Захарий Тютчев дошел только «до земли Рязанской и, слышав, что Олег князь Рязанский и Ягайло князь Литовский приложились к царю Мамаю, послал втайне скоровестника к великому князю на Москву». Эти сведения имели исключительно важное значение. Стратегическая обстановка прояснилась: Руси предстояло вести войну с целой коалицией — Ордой, Литвой и Рязанью. С учетом этого и разрабатывались оборонительные мероприятия.

Стратегический план, принятый великим князем Дмитрием Ивановичем, был активным, наступательным. Основные его положения сводились к следующему. Во-первых, Дмитрий Иванович старался предотвратить объединение ордынских, литовских и рязанских сил, чтобы активным наступлением разгромить самого опасного противника — Мамая до подхода союзников последнего. Во-вторых, было решено встретить ордынцев за пределами русских земель, в верховьях Дона. Чтобы осуществить это, необходимо было смело перейти с войском через Оку и первыми нанести удар.

Для успешного выполнения стратегического плана крайне необходимы были точные сведения о движении и намерениях Мамая, и Дмитрий Иванович начал усиленную разведку. По словам летописца, он «послал на сторожу крепких оружейников, Родиона Ржевского, Андрея Волосатого, Василия Тупика, Якова Ислебятева и иных, и повелел им на Быстрой или на Тихой Сосне стеречь со всяким опасением и под Орду ехать языка добывать, и истину уведать Мамаева хотения». Сторожевой отряд, посланный к истокам Дона «под Орду», был сравнительно немногочисленным — в нем было «крепких юношей 70 человек». Однако «сторожа в поле замедлилась», и Дмитрий Иванович «послал другую сторожу, Климента Полянина, да Ивана Всеслава, да Григория Судока и иных многих с ними, и повелел им вскоре возвратиться»; всего во второй стороже было 33 человека. Однако первая сторожа выполнила свою задачу и без воинов Климента Полянина. Вторая сторожа еще не успела дойти до Дона, как встретила Василия Тупика, который вез захваченного «языка нарочитого царева двора».

Ордынский вельможа был доставлен в Москву и дал показания, важность которых трудно переоценить. Во-первых, он подтвердил факт сговора между Мамаем, Ягайло и князем Олегом, рассказав, что «неложно идет царь на Русь со многими ордами, и Ягайло Литовский, и Олег Рязанский». Во-вторых, от пленного в Москве узнали, что Мамай не торопится, поджидает союзников, и в ближайшее время нет опасности вторжения: Мамай «не спешит того ради, что осени ждет, хочет осенью быть на русские хлебы». Медлительность Мамая давала возможность великому князю Дмитрию Ивановичу собрать полки и захватить в свои руки стратегическую инициативу.

После получения сведений от «языка нарочитого» великий князь перенес сбор войска в Коломне на более поздний срок: обстановка позволяла не спешить. Дмитрий Иванович «повелел всему воинству своему быть на Коломне на успеньев, то есть 15 августа. Под Коломной рати различных городов и княжеств должны были переформироваться в полки под командованием великокняжеских воевод и подготовиться к походу за реку Оку. «Тогда пересмотрю полки, — объявил Дмитрий Иванович, — и каждому полку поставлю воеводу».

Горельеф «Преподобный Сергий благословляет великого князя Дмитрия Донского на брань с татарами и дает ему иноков Пересвета и Ослябю». Правый угол храма Христа Спасителя

Одновременно в Москву и Коломну начали стягиваться рати. Как видно из сообщений летописцев, в Коломну сходились военные отряды близлежащих земель, а остальные войска, в первую очередь из северных и северо-восточных областей, сначала собирались в Москве, чтобы затем во главе с самим великим князем направиться к Коломне.

Сосредоточение общерусского войска в столице произвело огромное впечатление на современников. Одно перечисление собравшихся в Москве ратей занимает в летописях целые страницы. Пришли белозерские князья Семен Михайлович и Федор Семенович, и было «вельми доспешно и конно войско их». Прибыли с отрядами кемский князь Андрей, каргопольский князь Глеб и андомские князья. Несколько позднее подоспели со всеми своими силами ярославские князья, князья Прозоровские Андрей и Семен, ростовский князь Дмитрий, сер-пейский князь Лев, курбский князь Лев, устюжские князья. Вологодско-Пермская летопись упоминала о прибытии сильного отряда из Великого Новгорода: «...выехали посадники из Великого Новгорода, а с ними 7000 человек к великому князю на помощь». Но раньше всех сошлись в столицу рати московских городов и земель. Это была общерусская мобилизация. Автор поэтического произведения о Куликовской битве рязанец Софоний писал: «На Москве «кони ржут, звенит слава по всей земле Русской. Трубы трубят на Коломне, в бубны бьют в Серпухове, стоят стяги у Дону великого на берегу. Звенят колокола вечевые в Великом Новгороде... Тогда как орлы слетелись со всей северной страны. То не орлы слетелись, съехались все князья русские к великому князю Дмитрию Ивановичу и к брату его князю Владимиру Андреевичу, говоря им так: «Господин князь великий, уже поганые татары на поля наши наступают, а вотчину нашу отнимают, стоят между Доном и Днепром на реке на Мече. И мы, господин, пойдем за быструю реку Дон, соберем диво для земель, повесть для старых, память для молодых, а храбрых своих испытаем, а в реку Дон кровь прольем за землю Русскую!..»

Пока собиралось войско в Москве, великий князь Дмитрий Иванович съездил в Троицу, к игумену Сергию Радонежскому, который занимал позицию решительной борьбы с Ордой.

Игумен благословил Дмитрия на битву и предсказал победу: «Погубишь супостатов своих, как должно твоему царству. Только мужайся и крепись!» Он послал с Дмитрием двух монахов-воинов, Александра Пересвета и Андрея Ослябя, которые раньше, до монашества, «известны были как великие наездники в ратные времена: Андрей сотню гнал, а Александр двести гнал, когда сражались». Александр Пересвет стал одним из главных героев Куликовской битвы.

Во время пребывания великого князя в Троице к нему 18 августа снова «пришли вестники от Климента, старого поляника, что приближаются татары». Нужно было возвращаться в Москву, чтобы возглавить войско.

Вечером 19 августа великий князь возвратился в Москву. На следующее утро был объявлен поход; Дмитрий «хотел уже поутру выйти против безбожных татар».

Русское войско выступило из Москвы утром 20 августа. Автор «Сказания о Мамаевом побоище» красочно и взволнованно описывает этот торжественный момент. «Князь великий Дмитрий Иванович сел на своего любимого коня, и все князья русские и воеводы сели на коней своих. Солнце ему на востоке сияет ясно, путь указывают его сродники, Борис и Глеб. Тогда точно соколы поднялись от золотых колодок, из града Москвы, возлетели под синие облака, возгремели своими золотыми колокольчиками, хотя напасть на многие стада лебединые. Это поднялись сыновья русские с государем, с великим князем Дмитрием Ивановичем, хотят ехать на силу татарскую».

Войско выходило из Москвы по нескольким дорогам: «...того ради не пошли одною дорогою, что невозможно было им вместиться».

Тысячи москвичей прощались со своими отцами, братьями, сыновьями, уходившими на смертный бой с ордынцами. Народ заполнил улицы и площади, взобрался на кремлевские стены и башни. Скрылись за поворотами дороги полки, и малолюдно стало в Москве. Для обороны столицы было оставлено резервное войско во главе с воеводой Федором Андреевичем Кошкой. Осталась в Москве под защитой каменных стен и великокняжеская семья.

К городу Коломне, месту сбора всех ратей, полки из Москвы пришли 24 августа, преодолев за три дневных перехода более 100 км. Такое быстрое движение свидетельствует о хорошей организации марша, высокой подвижности русской конницы и пеших ополчений.

Князья и воеводы, которые пришли в Коломну раньше, встретили великого князя за городом, на реке Северке (левый приток Москвы-реки). По просторному Девичьему полю Дмитрий Иванович в сопровождении князей и воевод проехал к городским воротам. На поле был назначен смотр всех собравшихся ратей.

Автор «Сказания о Мамаевом побоище» торжественно описывал: «В воскресенье после заутрени начали в ратные трубы трубить и в органы многие бить, знамена многие распростерты у сада Панфилова. Русские сыны заполнили поля коломенские, так что никому невозможно обозреть их очами от множества их войска. Князь же великий Дмитрий Иванович, выехав с братом своим с князем Владимиром Андреевичем, увидел множество собранного войска и возрадовался радостью великою». Летописец добавлял, что «от начала мира не бывала такова сила русских князей».

Рати были выведены на Девичье поле не просто для торжественного смотра. Княжеские дружины и ополчения из разных городов и княжеств были сведены в тактические боевые единицы — полки. Здесь же были произведены назначения воевод.

Во главе большого полка, основную силу которого составляли великокняжеский «двор» и московские рати, встал сам Дмитрий Иванович. С ним были белозерские князья, дружины которых славились на Руси хорошим вооружением и боевой выучкой, и известные воеводы Иван Родионович Квашня, Михаил Бренк и смоленский князь Иван Васильевич. В большой полк входили надежные полки коломенцев, владимирцев, юрьевцев, костромичей, переяславцев. Источники сохранили имена московских бояр-воевод, возглавивших эти полки: Микулы Васильевича, Тимофея Волуевича, Ивана Родионовича, Андрея Серкизовича. Все они прославились в Куликовской битве, многие пали за родную землю.

В полк правой руки, считавшийся вторым по значению после большого полка, был назначен ближайший соратник великого князя — князь серпуховский и боровский Владимир Андреевич. Он вел этот полк до Куликова поля и только перед самой битвой был переведен в засадный полк. Вместе с ним в полку правой руки были воеводами бояре Данила Белеутов, Константин Кононов, Федор Грунка, елецкий князь Федор, мещерский князь Юрий, ростовский князь Андрей Федорович, Стародубский князь Андрей Федорович.

Полк левой руки был доверен брянскому князю Глебу. Ему помогали воевода Лев Морозов, моложский князь Федор Михайлович и один из ярославских князей.

Тогда же был выделен передовой полк, возглавленный Всеволожскими князьями Дмитрием и Владимиром; командовали они этим полком и в Куликовской битве. Воеводами в передовом полку были Микула Васильевич и белозерский князь Федор Романович.

Сохранился и другой вариант «росписи» русских полков под Коломной. По этой «росписи» кроме перечисленных полков были выделены еще сторожевой и засадный полки. Они должны были стать самостоятельными тактическими единицами непосредственно перед сражением, а во время похода входили в состав основных полков. Таким образом, великий князь Дмитрий Иванович заранее предусмотрел и боевое охранение (сторожевой полк), и общий резерв (засадный полк) для будущей битвы.

В сторожевой полк воеводами были назначены оболенский князь Семен Константинович, тарусский князь Иван, воеводы Андрей Серкизович, Михаил Иванович.

В засадный полк должен был перейти перед боем двоюродный брат великого князя — князь Владимир Андреевич, с ним в засадный полк назначались воевода Дмитрий Михайлович Боброк-Волынец, брянский князь Роман Михайлович, кашинский князь Василий Михайлович, князь новосильский.

Воеводы назначались из великокняжеских бояр и доверенных князей. В полки объединялись рати самых различных городов и княжеств. Не было прежнего строгого деления на удельные рати, войско имело общерусский характер.

Всего, по свидетельствам летописцев, в войске Дмитрия Ивановича было 23 русских князя, не считая многочисленных воевод. Кроме собственно московских полков по призыву великого князя Дмитрия Ивановича пришли рати из Пскова, Брянска, Тарусы, Кашина, Смоленска, Новосиля, Ростова, Стародуба, Ярославля, Ободенска, Мологи, Костромы, Ельца, Городца-Мещерского, Мурома, Кеми, Каргополя, Андома, Устюга, Коломны, Владимира, Юрьева, Белоозера, Переяславля-Залесского, Дмитрова, Можайска, Серпухова, Звенигорода, Боровска, Углича, Суздаля. Кроме русских полков на стороне Дмитрия Ивановича воевали отряды украинцев и белорусов. На службу к великому князю пришел из Волыни воевода Боброк со своими земляками, а один из Ольгердовичей — князь Андрей привел полоцкую рать.

Мобилизация охватила от половины до двух третей всех возможных военных сил Руси. Это было объединенное общерусское войско, вооруженные силы складывавшейся великорусской (русской) народности. Войско было однородным по национальному составу — подавляющее большинство в нем составляли русские, что обеспечивало внутреннее единство и высокие боевые качества. В этом было его большое преимущество перед разноязычным, разноплеменным ордынским воинством Мамая.

Общенациональный характер русского войска подтверждается его социальным составом. Кроме княжеских и боярских дружин под знаменами великого князя Дмитрия Ивановича собрались многочисленные городские и крестьянские рати. По словам летописцев, великий князь собирал «всех людей», на битву вышла «вся сила русская», «многие люди», «сыны крестьянские от мала до велика». Особенно много «черных» людей было в пехотных ратях. А пешему воинству Дмитрий Донской придавал особое значение. Не случайно он поджидал пехотные рати на реке Оке, чтобы вместе идти на Мамая.

Таким образом, войско великого князя Дмитрия Ивановича было не только общерусским по территориальному охвату мобилизацией, но и общенародным по составу. Оно объединяло все социальные слои Руси. И это единение в решении великой национальной задачи — свержении ненавистного монголо-татарского ига — было залогом победы. На Куликовом поле победил русский народ, и величие Дмитрия Донского как полководца и государственного деятеля в первую очередь заключалось в том, что он сумел правильно понять и возглавить общенародное патриотическое движение.

Примечания

1. Архив Маркса и Энгельса. Т. 8. М., 1946, с. 151.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница