Немецкий народ на немецкой земле
Поселенцы и воины
На два отряда в эти дни
делились поровну они:
пока работник чинит плуг,
друг меч берет с собой и лук,
с утра до вечера, когда
засветит бледная звезда,
стоял у них дозор вокруг.
Встречать врага идет один,
другой — на пашне господин1.
Кульмское городское право 28 декабря 1233 года
Ко всем верующим во Христа, кои лицезреют сию грамоту, обращаются брат Герман фон Зальца, магистр немецкого дома госпиталя пресвятой Девы Марии в Иерусалиме, и брат Герман Балк, прецептор того же дома в Славонии и Пруссии, и весь конвент сего дома: да пребудет с вами царствие небесное. Чем более и чем большие опасности претерпевают жители Кульмской земли, и особенно города наши Кульм и Торн, ради защиты христианства и для нашего благочестия, тем усерднее и действеннее желаем мы помогать им во всем, в чем по праву можем. Посему даруем мы этим городам навечно свободу, дабы бюргерам их выбирать каждый год в этих городах отдельных судей, которые дому нашему и городской общине желательны. Отныне и навсегда оставляем мы тем судьям треть судебных сборов, полученных от штрафов за тяжкие преступления, и всю сумму штрафов, наложенных за мелкие, так называемые каждодневные, проступки, а именно 12 пфеннигов и менее. Однако не следует судье без согласия на то наших братьев уменьшать сумму штрафа, наложенного за тяжкое преступление, как-то: убийство, кровопролитие и тому подобное. Мы также желаем, дабы никому то не передавалось и не продавалось, что нам в этих судах причитается.
Передали мы в общее пользование городу Кульму территорию в 300 фламандских гуф2 на горе и под ней, в числе прочего луга, пастбища и сады, и реку Вислу, на одну милю вверх и на одну милю вниз от города, со всеми правами пользования, кроме островов и бобрового промысла, для общей выгоды горожан и паломников и в свободное вечное владение.
Но городу Торну выделили мы для общей выгоды горожан ту же реку на две мили вверх по течению от верхней части большого острова Лиске, что расположен выше Нессау, включая острова Лиске, Гурске, Фербске и два других, со всеми правами пользования, исключая бобровый промысел.
Мы, однако, постановляем, что отныне и навсегда в этих городах должны действовать все положения Магдебургского права, но таким образом, что виновный, который в Магдебурге должен платить 60 шиллингов штрафа, здесь будет оштрафован только на 30 шиллингов Кульмской монетой; в том же соотношении следует взимать и все прочие штрафы. Если же возникает какое-либо сомнение относительно суда или правовых положений, то надлежит спросить о соответствующей статье совет города Кульма, ибо желаем мы, чтобы этот город был столицей среди других городов, если таковые еще будут основаны в этой земле.
Мы предписываем также, что вблизи этих городов всегда должно быть свободное судоходство. Проявляя и далее заботу об обоих городах, выделяем мы городу Кульму 120 гуф земли, а городу Торну 100 гуф земли, с правом полного ее использования, за исключением епископской десятины, если эти гуфы начинают давать доходы, которые бюргеры могут использовать на ночной дозор и иные нужды своих городов.
Мы обещаем также, что не желаем покупать домов в этих городах. Если же кто-либо, движимый благочестием, пожелает подарить нашему дому свой дом или свою усадьбу, мы обязуемся не использовать их для каких-либо иных целей, кроме тех, для коих какой-либо бюргер определит свой дом, и должны в отношении этого дома соблюдаться те же права и обычаи, что в отношении других домов. Под эти условия не должны подводиться наши укрепления, которые мы уже имеем в городах.
Кульмский приход наделили мы 8 гуфами земли вблизи города и еще 80 там, где им отведена земля. Торнский приход наделили мы 4 гуфами земли вблизи города и еще 40 гуфами, место для коих еще предстоит определить. За нашим домом сохраняем мы право патроната над сими церквями, куда будем мы направлять достойных пастырей. Если же, однако, в прилежащих к этим городам деревнях необходимо будет создать новые приходы, а каждая из этих деревень владеет 80 гуфами или более, то обещаем мы с нашей стороны наделить каждый приход 4 гуфами; в вышеозначенных приходах будем мы иметь право патроната и обязуемся также направлять в них достойных пастырей.
Мы также освобождаем этих горожан от всех несправедливых налогов, принудительных пошлин и иных неподобающих поборов, при этом милость нашу распространяем мы на все их имущества. Далее передали мы этим нашим горожанам имущества, которые имеют они от нашего дома в соответствии с фламандским правом наследования, так что они и наследники их, обоих полов, должны владеть этими имуществами со всеми доходами свободно и вечно, за исключением, впрочем, тех, на которые оставляем мы право за нашим домом по всей стране. На их же землях нашему дому принадлежат: все озера, бобры, соляные жилы, золотые и серебряные рудники и все металлы, кроме железа, таким образом, чтобы за нашедшим золото либо за тем, на чьей земле оно найдено, признавались бы при таких находках те же права, что и за упомянутыми лицами в землях герцога Силезского. Если же кто найдет серебро, то на него или на хозяина поля, где оно будет найдено, распространяется Фрейбергское право относительно подобных находок.
Если озеро, коего хватает на три улова, примыкает к полям одного из бюргеров этих городов, а владелец полей предпочел бы иметь озеро вместо пашни, то предоставляем мы это его выбору; если же озеро больше, то имеет он право ловить рыбу с помощью любого приспособления, кроме сети, называемой «неводом», и лишь для собственного стола.
Если также с полем бюргера соприкасается ручей, то дозволено владельцу сей пашни построить на нем мельницу; если же это река, годная для нескольких мельниц, то при строительстве оных наш дом несет третью часть первоначальных расходов и впоследствии получает третью часть доходов с построенных таким образом мельниц.
Мы желаем также, чтобы нашему дому доставалась правая лопатка с каждого убитого ими или их слугами животного, кроме кабанов, медведей и косуль. Все, что постановили мы в отношении озер, мельниц и дичи, распространяем мы только на тех горожан, что получили от нашего дома, как сказано выше, наследственное имущество.
Мы наделяем их также правом продавать полученные от нашего дома имения, но лишь тем, кого сочтут подходящими страна и наш дом, и таким образом, чтобы покупатели приняли это имущество из рук братьев и соблюдали те же права и обязательства по отношению к дому, которыми прежние были нам обязаны, но мы им затем также должны передать имения без отсрочки. Мы разрешаем также, чтобы, если один из бюргеров для какой-либо надобности захочет отделить свое имение или самое большее 10 гуф земли от прочих своих имений и продать особо, продолжал он нести ту же службу от остатка имуществ, и наш дом сохранял те же права, кои имел до тех пор в отношении всего его имения. Тот же, кто купил его имение или 10 гуф, должен будет служить нашему дому за это наследное имение, при латах и прочем легком вооружении и на подходящей для такого снаряжения лошади, как это подробнее описано ниже. Добавляем, что никто из получивших наследное имение от нашего дома не может покупать сверх этого иного родового имения.
Постановляем также, чтобы любой, кто купил у нашего дома 40 гуф или более, являлся по каждому зову наших братьев на битву с пруссами, иначе называемыми помезанцами, и против всех, кто нападет на его родину, при полном снаряжении и на закованном в броню коне, при подобающем оружии и имея при себе самое малое еще двух лошадей; тому же, кто имеет небольшое число гуфов, надлежит являться на поле при латах и прочем легком вооружении и на подходящей для такого снаряжения лошади. Если же, с Божьей помощью, поме-занцев этих можно будет не опасаться более в Кульмской земле, тогда надлежит освободить всех бюргеров от всех походов, кроме, как сказано, ополчения против всякого врага.
Далее постановляем: каждому, кто получил от нашего дома наследное имение, надлежит платить с него нашим братьям один кельнский или 5 кульмских пфеннигов и 2 марки3 воска, в знак повиновения и того, что эти имения получил он от нашего дома и подвластен нашей юрисдикции; мы же в ответ должны обещать ему наше покровительство и по мере сил защиту от тех, кто чинит в отношении него несправедливость. Упомянутую подать надлежит платить им каждый год в день святого Мартина или в течение последующих четырнадцати дней.
Однако мы желаем, чтобы с имений упомянутых бюргеров епископу диоцеза каждый год в счет десятины отдавалась пшеницы и мера ржи с каждого немецкого плуга по мере Леслау, которая по-немецки называется «шеффель» (четверик), и одну меру пшеницы с польского плуга, называемого «крюк», по той же мере. Если же этот епископ будет требовать с упомянутых людей еще десятину, наш дом обязуется за них поручиться.
Мы постановляем, наконец, чтобы по всей стране имела силу единая монета, и что пфенниг должен чеканиться из чистого и неподдельного серебра. Пфенниги должны также всегда иметь одну и ту же стоимость, так, чтобы 60 их имели вес в одну марку, и эту монету за целых 10 лет можно обновлять только один раз, и если она заменяется, пусть меняют 12 новых за 14 старых.
Всякий может свободно покупать то, что обычно продается на рынке. Далее мы постановляем, чтобы размер гуфы определялся согласно фламандскому обычаю. И освобождаем мы сим все наши земли от любых пошлин.
Дабы кто-либо из наших преемников не мог нарушить либо изменить сии распоряжения, обещания и договоренности, написали мы сию грамоту и приказали скрепить подвешиванием нашей печати (свидетели). Сие совершено в Кульме, в год от Рождества Христова 1233, 28 декабря.
Грамота об основании деревни Монтиг, 1322 год
Во имя Господа — аминь. И люди, и вершащиеся дела исчезают со временем, так что приходят они из памяти. Между тем как все же удерживаются они письменным свидетельством. Поэтому извещаем мы, Лютер Брауншвейгский, брат Немецкого дома госпиталя пресвятой Девы Марии в Иерусалиме и комтур в Кристбурге, в настоящем письме всех, кто его видит или слышит чтение его, что мы с нашими дорогими и мудрыми братьями дали совет и милость почтенному мужу Тиле фон Герцогсвальду занять навсегда деревню Монтиг и, в соответствии с Кульмским правом, отдали в придачу 74 гуфы земли. Из них, согласно Кульмскому праву, вышеупомянутый деревенский староста Тиле и его наследники и их потомки должны получить в постоянное владение 7 гуф земли, не платя оброка, и третью часть судебных сборов. Вышеозначенному деревенскому старосте, его наследникам и их потомкам дозволяем мы также свободную рыбную ловлю малой сетью для собственного стола в реке Древенц, в коей они, однако, не могут строить запруды.
Деревенскому священнику для его прихода выделено нами также в постоянное владение в черте деревни 4 гуфы земли, не облагаемые оброком, во славу Господа и доброго господина святого мученика Лаврентия, в честь коего мы эту церковь и утвердили.
Далее, надлежит владельцам облагаемых оброком земельных наделов платить нашему дому с каждой гуфы ежегодно в день святого Мартина по 15 пфеннигов местной чеканки и две курицы. От этого оброка освобождаем мы поселян на 15 лет, посему на 16-й год, в день святого Мартина, надлежит им заплатить нашему дому первый оброк. Каждому владельцу земельного надела надлежит также ежегодно, в день святого Мартина, выплачивать своему священнику с каждой гуфы четверик ржи и четверик овса; деревенскому старосте и его потомкам надлежит давать то же с их наделов.
Далее, по истечении вышеупомянутых свободных для деревни лет, надлежит старосте и его потомкам ежегодно, в день святого Мартина, платить оброк в марку пфеннигов обычной местной чеканки за деревенский трактир.
В закрепление и вечное подтверждение всего вышеперечисленного на это настоящее письмо навесили мы нашу печать. (Свидетели.) Это письмо передано нашему дому в Кристбурге, в год от Рождества Христова 1322, в день святого Луки-евангелиста, 18 октября.
Расцвет ордена при Винрихе фон Книпроде (1351—1382 гг.)
Магистр Винрих был человек прекрасный душевно и телесно, умел сохранять самообладание, был преисполнен всяческой мудрости и готовности дать любой совет. В его время весьма много благородных и мудрых братьев украшали собой орден в Пруссии, так что был он поистине в расцвете мудрости и согласия, благопристойности и доблести, чести, богатства и благообразия братьев, так что не было в те времена ни одного конвента, где не нашлись бы один или двое братьев, которые не оказались бы полезны мудростью ордену и добросовестностью великому магистру. И все, кто приезжал в страну, утверждали тогда, что нигде больше не видели они так много людей, столь украшенных и сединой, и мудростью, как в ордене Пруссии. Потому многие христиане — господа, рыцари и оруженосцы — жаждали увидеть орден и прибывали в Пруссию с войском и стояли с большими припасами в Кенигсберге, и многие ожидали целый год похода на врага. Эти гости слышали и видели на всех заседаниях ордена столь великую мудрость братьев, что нередко говорили они друг другу: «Если ты умен — перехитри господ Пруссии!»
Литовский поход Герцога Альбрехта III Австрийского, 1377 год
Продолжили свой путь, и горн
их призывает в город Торн,
что в Пруссии лежит поныне.
Но не ослабив тут подпруг,
они спешат в Мариенбург;
где их магистр в дом зовет —
зовется Винрих фон Книпрод,
и благороднейшим слывет;
перед князьями он своими
манерами отличен, имя
внушает славу и почет.
Он получает от щедрот
вина и всякой снеди кладь.
Затем на Кенигсберг пошли,
и щедрость Господа нашли
в его творении: друзей
всяк рыцарь одарил, как равный
открыв сокровищницы дверь.
Двор был обычаями славный,
подарком перещеголять
кого-то трудно там теперь,
вплоть до самих уже князей.
И вот уж герцог на весь мир
дал ордену роскошный пир.
Пред каждой трапезой трубят,
и лишь потом они едят,
не пропуская ничего,
четыре вместо одного
приносят блюда и приправы,
все в золоте блестит на славу,
заморских яств и вин шампанских,
из рейнских лоз или романских,
в бокалах дорогих блестящих
что ни на есть из настоящих
металлов, и в камнях цветных;
чисты, ни пятнышка на них:
богатство неземное, клад.
Как древний им велит обряд,
магистр в Кенигсберге кстати
роскошный пир устроил знати,
никто такого не видал,
когда они вошли в сей зал,
Конрад фон Крен, ну и дела,
сел важно во главе стола,
пожалуй, по заслуге честь,
ведь подвигов его не счесть,
как рыцарю и подобает:
но часто кровь он проливает
вдали, и орден их засим
вдруг стал ему невыносим.
Затем в другой зовут поход,
в Литву, куда нужда зовет,
и рыцари из дальних далей
пришли помочь, когда позвали.
И маршал требует, понятно,
на три недели провианта
доставить для похода спешно
(никто не спорит с ним, конечно)
на лошадях и морем.
Забегали амтманы вскоре,
скупив в два раза больше снеди,
чем было нужно, и, к победе
стремясь, платили серебром
и золотом. В поход потом
отправились магистра в честь
австрийского и Той, не счесть
заслуг которой: Богоматерь
им расстелила путь как скатерть.
До Инстербурга4 шло все ладно,
да реку перейти накладно;
хотя моста четыре было.
Вода глубокая бурлила —
и пикой не достанешь дна.
С той стороны всегда видна
охрана — просто не напасть.
Решили, и большая часть
уже их к Мемелю летит,
где ширь — стрела не долетит.
Тогда нужны плоты и лодки.
Матросы на работу ходки,
готовы рыцарям помочь,
стараются и день и ночь.
Вот переправа началась
и длится по вечерний час.
И тыщи мужиков дорогу
мостят им в чаще понемногу.
Не остановит их овраг,
ни лес, ни речка и ни враг.
А в Венгрии всегда довольно
равнинных речек и болот.
Топь доставляла нам хлопот.
Шли напролом вперед, вперед,
то вверх, то вниз, то вновь назад:
скача, ползком, пригнувшись, задом,
деревья нам служили адом,
хватая за воротники,
стволы, как мертвые полки,
лежат — поваленные ели,
с трудом огромным одолели.
И видим: долу день спадает
и первая звезда блистает,
и, значит, нужен всем ночлег.
В покоях спать — себе дороже,
коням — трава, и чем не ложе.
Так и прошла под небом ночь.
Чуть свет — оттуда скачем прочь,
в страну язычников галопом,
с триумфом, с пышностью, всем скопом!
Рагнита стяг был виден всем,
Святого Йоргена — затем,
и Штирии высоко — знамя,
затем штандарт Магистра с нами,
и флаги Австрии, четыре,
красивейшие в целом мире.
И мы наведались тогда
в страну Позора и Стыда,
на свадьбу — дорогие гости.
Пришли непрошено, и кости
нашли языческие в танце,
и шестьдесят их полегли,
потом деревню подожгли,
и пламя встало в облака.
Я бы на месте жениха
быть не хотел, скажу вам честно,
не удержать бы мне невесту.
Везде огонь, столбы из пыли.
И Герман тут же, граф фон Цилли,
извлек из ножен меч, и взял,
и в воздух высоко поднял,
и молвит герцогу Альбрехту:
«По мне, так рыцарь лучше кнехта!»
На меч сменив свой легкий лук,
свыше семи десятков слуг
в тот вечер рыцарями стали.
В страну же ту войска втекали,
скакали вдоль и поперек —
Бог христианам дал в залог
страну, богатую добром,
приобретенье — христианам,
одни лишения — поганым,
как вечно — на весах войны.
Мы счастьем отягощены!
Разбило лагерь войско в поле,
шатры, один другого боле
на солнце красочны гербами,
штандарт, и стяг, и флаг, и знамя,
чтоб без труда всем было можно
понять, откуда кто, и должность
при войске рыцарском, и проч.
Язычникам не спится в ночь:
бегут со всех сторон на наших,
и все в одну смешалось кашу,
Бьют, колют, режут что есть силы,
нас это очень огорчило,
и мы их яростно погнали,
с тех пор они не набегали.
С тем и пошли оттуда прямо,
через пески, болота, ямы,
и поспешили вновь на Мемель5.
Из орденского управления: мариенбургская книга главного казначея
Год 1405. Доставить соколов: во-первых, 8 марок за доставку двух клеток с соколами трем австрийским герцогам; далее, 4 марки за доставку клетки с соколами королю Богемии; далее, одну клетку с соколами для графа Вюртембергского и маркграфа Мейсенского; далее, для герцога Саксонского и бургграфа Нюрнбергского; далее, клетку с соколами для нового короля Римского; далее, клетку с соколами для господ архиепископа Кельнского и графа Катценелленбогенского, одну для господ архиепископов Майнцского и Трирского, одну для герцога Гельдернского и герцога Клевского, одну для герцога Голландского и комтура Кобленцского; далее, 4 соколов для герцога Земовита в Плоцк, в Мазовии.
1406. Далее, 4 марки двум кнехтам за доставку соколов королю Англии, коими одарил короля наш великий магистр.
1400. Капеллану магистра: во-первых, 3 марки за карту мира на пергаменте.
1400. Далее, 3 четверти янтарных дел мастеру Иоганну за четки, изготовленные им для великого магистра.
1400. Далее, 2 марки резчику по янтарю Иоганну за 2 картины из янтаря на алтарь в магистерской капелле.
1402. Мастеру Арнольду, капеллану великого магистра: далее, 2 марки 2 скота6 на написание сборника песнопений в капелле и 11 скотов на изготовление оклада для той же книги; далее, 1 марку художнику Петеру за две украшенные виньетками буквы в той же книге.
1402. Художнику Петеру: далее, 11 марок, дабы изобразил великих магистров в магистерской трапезной.
1408. Далее, 18 марок золотых дел мастеру Вернеру за изготовление 13 малых и 2 больших серебряных ключей.
1400. Строительных дел мастеру Николаусу Фелленштейну вручено 1 августа 5 марок за год его работы и 8 марок 1 четверть 11 декабря; деньги принял он от нас лично.
1404. Далее, 1 марка отдана шуту великого магистра Нюнекену.
1404. Далее, 3 марки минус 8 скотов за золотую кайму для собольей накидки, далее 1 марка за лисий мех для перчаток, далее, 1 марка на изготовление 11 русских шапок для нашего великого магистра.
1406. 20 марок 14 скотов за 10 фунтов конфет с изюмом, 10 фунтов конфет с кориандром и 10 фунтов анисовых конфет для заседания в Мариенбурге с участием архиепископа Рижского.
1408. Магистерский подвал: далее, 20 марок за 4 ласта7 пива, включая все затраты на доставку из Эльбинга в Мариенбург; из них 2,5 ласта — для совещания в Кауэн (Ковно), остальное пошло в магистерский подвал; далее, 18 марок за 4 бочки райнфаля (вино из Истрии), купленные собственноручно гросскомтуром, в магистерский подвал; далее, 12 марок 8 скотов за 2 чана 13 штофов иноземного вина, купленного смотрителем магистерского подвала в Мариенбурге.
1408. Отлить пушки и свинцовые ядра: далее, 85,5 марок колокольному мастеру Генриху Дюмехену за 2 средних пушки, каждая весит 9,5 центнера8, по 4,5 марки за центнер его собственной меди и угля, а прежде всего за его работу; далее, 4 скота минус 5 пфеннигов все за те же пушки и за 4 центнера олова; олово куплено здесь же, в Мариенбурге, и пошло на большую пушку. Далее, 1 марку за 6 центнеров свинцовых ядер, по 4 скота за центнер. Далее, 4,5 четверти камнетесу Гансу за обтеску камня для большой пушки. Далее, 3 четверти канатчику за изготовление узды для большой пушки.
Примечания
1. Перевод А. Прокопьева.
2. Гуфа — очень разнообразная в зависимости от места и времени использования земельная мера, подразделяемая на моргены. «Фламандская гуфа», возникшая в Бранденбурге на основе моргена, использовавшегося голландскими колонистами, составляла, по расчетам, 16,8 га. — Прим. ред.
3. Марка — мера веса. Кельнская марка равнялась 234 г., венская — 245 г. — Прим. перев.
4. Ныне г. Черняховск в Калининградской области. — Прим. ред.
5. Перевод А. Прокопьева.
6. Скот равен 1/24 Кульмской марки.
7. Ласт — единица объема, веса или штучная мера, сильно варьировавшая в зависимости от местности, периода и предмета измерения. — Прим. ред.
8. Центнер (100 фунтов) — мера веса; в различных немецких городах не совпадала, более или менее приближаясь к 50 кг. — Прим. ред.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |