Глава одиннадцатая. Немецкий орден в XVI—XX веках

Крушение государства верховного магистра Альбрехта в Пруссии надолго ослабило Немецкий орден в Европе и поставило под угрозу само его существование. Немало бед принесла ордену Крестьянская война. Самые крупные владения ордена в империи находились в регионах, охваченных крестьянским восстанием. Через несколько недель после заключения Краковского акта (см. с. 178), 23 апреля 1525 года, восставшие крестьяне разорили резиденцию немецкого магистра, замок Хорнек-на-Некаре, последствия чего еще долго давали о себе знать. Именно тогда был уничтожен архив немецкого магистра, и поэтому так нелегко ответить на вопрос о значении политики немецкого магистра в XV веке.

И все же, несомненно, в XV веке немецкий магистр преуспел в объединении части подвластного ему региона, распространив на нее свою власть, и в создании собственного «государства», замкнутого владения, которое было во многом (кроме размеров) подобно государству верховного магистра. Но обратимся к раннему этапу истории Немецкого ордена. То, чем должны были стать немецкие владения ордена в духе довольно-таки абстрактной постановки главной задачи в пору его основания, — оплотом борьбы с язычниками, изначально были таковыми лишь отчасти. Уже в XIII веке стало очевидно, что владения ордена в империи, на родине его учредителей и членов, походили на прочие монастырские владения, независимо от их целей, — будь то владения епископа, соборного капитула, женского или мужского монастыря, церковного прихода или большого госпиталя: их картину создавало переплетение господствующих в регионе политических отношений и интересов.

К началу XIII века относятся сведения о высших должностных лицах ордена в империи — о немецких магистрах. Эта должность сохранилась после падения Акры и последних владений в Святой Земле в 1291 году, когда резиденция верховного магистра уже не была так далеко, чтобы оправдать необходимость должности собственного немецкого магистра. Не исключено, что перенос в 1309 году резиденции верховного магистра из Венеции, где она находилась несколько лет, в Мариенбург связан с тем, что тогда еще сохранялась должность немецкого магистра. Вероятно, этим объясняется и дополнение к уставу ордена, датируемое временем правления верховного магистра Зигфрида фон Фейхтвангена (1303—1311 гг.), согласно которому немецкие (а также ливонские и прусские) магистры вступали в должность с ведома верховного магистра. Теперь они избирались из числа кандидатов, выдвигаемых высшими чинами ордена по два человека от каждого региона. Похоже, что процесс укрепления и отмежевания крупных владений ордена зашел уже далеко, и поэтому следует признать, что ожесточенная борьба в ордене за власть в начале XIV века была связана с упрочением ключевых позиций.

Постепенное развитие самостоятельности немецкого магистра и его владений не удается проследить за неимением необходимых источников, часть которых — например, архив немецкого магистра — была утрачена, а иных никогда и не было: например, собственной историографии ордена в империи, или прусской хронистики, или хронистики ордена в целом, которая, выйдя за границы Пруссии и Ливонии, уделила бы внимание ордену в империи. И все же отдельные яркие свидетельства самостоятельности — например, фальсификат статутов Вернера фон Орзельна (см. с. 153) — позволяют ясно представить себе долгий, упорный путь к имперскому, фактически независимому от верховного магистра положению, который прошел немецкий магистр с конца XV века до времени секуляризации Пруссии.

Орден был не в силах вернуть Альбрехта, да и политическое положение императора или иного правителя, который был бы заинтересован в исполнении вынесенного Альбрехту императорского приговора, не было таким, чтобы попытаться всерьез предотвратить крушение государства бывшего верховного магистра. Секуляризация Пруссии была неотвратима, и ей не помешали никакие протесты Немецкого ордена. Тем не менее орден все так же претендовал на Пруссию, но об осуществлении этих притязаний нечего было и думать даже тогда, когда известные события, и прежде всего коронация прусского короля в 1701 году, вновь вызвали протесты со стороны ордена.

Напротив, Немецкому ордену удалось предотвратить разграбление Пруссии, а затем и Ливонии, где владения ордена были секуляризованы в 1561 году. Кроме того, когда прочие владения — в частности, в Южной Европе — были утрачены, ордену все же удалось сохранить и упрочить их большую часть в империи. Орден был реорганизован. Положение по окончании кризиса позволило Немецкому ордену в империи под руководством правящих из Мергентхайма верховного и немецкого магистров не только сохранить свои владения до секуляризации в эпоху Наполеона. Владения ордена, как и прочие владения монастырей и знати, были неотделимы от империи, и после преодоления последствий Тридцатилетней войны его экономика, как и многих упомянутых мелких владений, успешно развивалась. Барочные замки ордена в Майнау, Альтсхаузене, Эллингене, Мергентхайме и прочих центрах — зримое подтверждение его благоденствия. Когда эти территории были секуляризованы и объединены с Баденом и Вюртембергом, то, естественно, стерлись политические границы, которые в XIX веке могли бы помешать социально-экономическому развитию. Но во время секуляризации исчезли не политические границы, а господствовавшие политические отношения.

И все же эволюция с 1525 года и до эпохи Наполеона кажется такой убедительной, что вполне объясняет дальнейшее пребывание ордена в том регионе, который традиционно давал почти всех его магистров, тем более при поддержке императора из династии Габсбургов. На самом деле положение ордена после секуляризации 1525 года было на редкость шатким, и его вполне могли упразднить, — к тому же его владения были разбросаны по всей империи.

Лишь одна их часть в Европе была подвластна немецкому магистру и являла собой его «государство». Напротив, управляемые земельными комтурами баллеи продолжали сохранять самостоятельность, тем более что традиционно пополнявшие орден сыновья аристократов привычно взирали на соседние дома ордена как на коллективную собственность и что в XV веке соседним территориальным князьям удавалось присоединять баллеи к своим компактным территориям, так что земельные комтуры в конце концов стали не столько ответственными лицами ордена в его регионах, сколько прелатами территорий. Порой с ними обращались как с представителями сидящего на земле рыцарства. Примером тому — включение баллея Боцен (Больцано) в графство Тироль, результатом которого стало ограничение возможностей не только немецкого магистра, но и самого верховного магистра, ибо Боцен, как и Кобленц, Австрия и (с конца XIV века) Эльзас-Бургундия принадлежали к так называемым камер-баллеям верховного магистра, занимая третье место среди владений Немецкого ордена в империи после государства немецкого магистра и баллеев.

Стремление к консолидации ордена имело не в последнюю очередь цель сохранить для себя баллеи в империи, до тех пор подвластные верховному магистру. Но прежде следовало ответить на вопрос, кто же займет место ушедшего верховного магистра. Немецкий магистр потребовал, сославшись на (фальсифицированные) статуты Вернера фон Орзельна, признать себя временно исполняющим обязанности главы ордена. Представители подвластных верховному магистру баллеев выступали за избрание нового верховного магистра, исполняющего свои обязанности наряду с немецким магистром. Но избрание нового верховного магистра означало бы признание утраты Пруссии. Однако избранному в 1526 году новому немецкому магистру Вальтеру фон Кронбергу лишь с большим трудом удалось обрести то, чего добивался еще его предшественник, — быть признанным орденом и империей в качестве главы ордена на посту верховного магистра. При этом все решила не столько расстановка сил внутри ордена, сколько то, что в 1527 году император Карл V оказался готовым порекомендовать Вальтера фон Кронберга на руководящий пост. Впрочем, он получил императорскую грамоту только через девять месяцев. Споры о том, на что будут направлены средства, обещанные императором и находившимся при принятии решения посредником, затянулись по причине затруднительного финансового положения немецкого магистра.

На Франкфуртском капитуле в августе 1529 года внутри ордена возникла новая расстановка сил. Было решено передать баллеи, до тех пор подвластные верховному магистру, в руки немецкого магистра и исполняющего обязанности верховного магистра. Согласно решению капитула на Аугсбургском рейхстаге 1530 года Карл IV пожаловал немецкому магистру регалии верховного магистра и Пруссию. Таким образом, отношения Немецкого ордена с империей, вновь усложнившиеся, особенно при императоре Сигизмунде, были урегулированы, — хотя и на основе отказа ордена от одной из основных своих привилегий — свободы от ленной зависимости. И все же акт 1530 года не означал, что конституционный процесс прервался. Немецкий магистр признал ленную зависимость еще в 1494 году. И даже в 1524 году, за год до своего ухода, верховный магистр Альбрехт просил императора пожаловать ему Пруссию в лен. И то, что ему не удалось ее получить, объясняется прежде всего тем, что непосредственно за этой попыткой последовало признание ленной зависимости в Кракове.

И если эти решения и правовые акты 1529—1530 годов заложили конституционную основу Немецкого ордена до эпохи Наполеона, то тогда, в 1530 году, весь орден и его владения вовсе не подчинялись немецкому магистру и исполняющему обязанности верховного магистра или — такова была ныне неофициальная титулатура — верховному и немецкому магистру. Последний продолжал поддерживать связи с региональными баллеями и комтурствами. Так, баллей Эльзас-Бургундия воспользовался всецело противоречащим уставу ордена правом, полученным от верховного магистра в 1522 году за крупную денежную сумму, чтобы избрать земельного комтура. Швабские рыцари ордена ополчились на одного, назначенного верховным магистром иноземного комтура. Точно так же территориальная знать какого-нибудь княжества выступала против назначения иноземных должностных лиц князя и, поднимая восстания сословий, добивалась у князя уступки (Indigenat) назначать только должностных лиц соответствующего региона. Как и в Пруссии (см. с. 173), рыцари ордена по отношению к главе ордена и здесь, и в других местах вели себя как знатные сословия по отношению к территориальному князю. Если в Пруссии сословия обрели силу в лице великих курфюрстов¹ лишь во второй половине XVII века, то швабские рыцари уже в 1601 году пользовались правом главы ордена против тогдашних верховного и немецкого магистра, чтобы самим поставить земельного комтура (впрочем, из двух избранных баллеем кандидатов).

Еще опаснее «древнего партикуляризма»² было для ордена то, что традиционные тенденции комтурств и баллеев к автономии, равно как и обычная угроза со стороны территориально-княжеской политики, усугубились в условиях Реформации. Новую конфессию принял не только Немецкий орден в Пруссии и Ливонии и не только отдельные братья, вышедшие из ордена. Похоже, что все братство порвало со старой конфессией, впрочем, не заявляя при этом о своем выходе из ордена, а иные братья, не принявшие новой конфессии, хотели выйти из ордена, но сохранить все то, что им принадлежало. Итак, ордену и в империи угрожала секуляризация, и вставал вопрос, найдется ли в нем место братьям, поддержавшим Реформацию Лютера.

Знатные лютеране и (в небольшом количестве) католики жили бок о бок, например, в баллее Марбург, после того как ландграф Филипп подверг насильственной религиозной реформе эти владения ордена. Благодаря щедрым пожалованиям в XIII веке (см. с. 43—44) они уже в период Реформации считались богатейшими областями, но по ходу административно-финансового развития Филипп отнял их у ордена, присоединив к своей территории. Как и в других регионах, орден и его владения подчинялись в то время праву и обычаям, как привилегированные подданные сюзерена. За пределами данной территории они фактически не зависели от ордена, так что для них разница между таким положением и секуляризацией была невелика. Но в данном случае она была ощутима для тех семей гессенской знати, которые продолжали посылать своих сыновей в баллей Марбург. Они все еще служили ему, но покончили бы с этим в случае секуляризации владений ордена.

Напротив, в Саксонии и Тюрингии большая часть земельных владений Немецкого ордена в XVI веке была отчуждена. Здесь феодалы в связи с территориальной церковной политикой уже задолго до Реформации ограничили автономию монастырских владений. Однако Реформация стала причиной коренного преобразования: в Тюрингии и менее заметно в Саксонии члены ордена все чаще становились братьями священниками. В Тюрингии в канун Реформации проживали 6 рыцарей и 92 брата священника, в Саксонии 4 (или 6) рыцарей и 16 (или 14) братьев священников. Поскольку отношения между теми и другими до Реформации не были гладкими и поскольку к братьям священникам относились плохо, как в то время обычно относились рыцари ордена, кичившиеся своим статусом, к членам ордена низкого ранга, то они не могли противостоять быстро охватившей Саксонию и Тюрингию Реформации.

Здесь священники ордена быстро расстались со старой верой и орденом, и на этом он, во всяком случае в Тюрингии, так сказать, развалился. Вместе с братьями священниками исчезли получаемое за мессы и исповеди доходы, на которые орден в Тюрингии в основном и жил. В 1539 году тюрингский капитул ордена решил отказаться от «глупых (орденских) обетов». У ордена осталось только три комтурства в Тюрингии и шесть в Саксонии, в которых ютилось небольшое число рыцарей евангелической Церкви. К концу 1801 года, то есть незадолго до почти полного упразднения ордена, в Тюрингии жил один рыцарь, а в Саксонии их было шесть. Впрочем, тогда это были не самые низкие показатели и Саксония была еще одним из крупных баллеев. Во всем ордене насчитывалось всего 60 рыцарей.

Позволим себе лишь наметить путь, пройденный с XVI до начала XIX века и закончившийся роспуском ордена в эпоху Наполеона.

Несмотря на потери, которые после утраты Пруссии и Ливонии давали знать о себе и в XVI веке, ордену удалось сплотиться и реорганизоваться. Это особенно заметно в приобретении франконским комтурством Мергентхайм статуса резиденции верховного магистра и главного города региона, непосредственно подчиненного верховному магистру, а также (в иной степени) центра ордена. Хотя неизменные притязания на Пруссию, а значит, и на резиденцию верховного магистра в Кёнигсберге, долгое время не позволяли объявить Мергентхайм резиденцией верховного магистра и он был чем-то вроде Бонна, на время ставшим столицей ФРГ, это ни в коем случае не мешало учреждению необходимых центральных ведомств, но в Мергентхайме, естественно, в скромных размерах, как и пристало малой территории начала Нового времени.

Таким образом, в Мергентхайме точно так же, как и на других территориях того времени, действовали в качестве высших ведомств надворный совет и надворная палата со своими функционерами. Эти светские должностные лица повсеместно захватывали управление территорией Немецкого ордена, в чем и заключалось отличие власти Мергентхайма от управления владениями ордена самими братьями. И все же уже в Пруссии, по крайней мере с начала XV века и прежде всего при дворе верховного магистра, то есть в центральной администрации, оплачиваемые функционеры светского или духовного происхождения, которые вовсе не были братьями ордена, начинали все более активно участвовать в его управлении. В Мергентхайме духовными делами ордена в инкорпорированных и свободных от надзора епископов приходах занимался монастырский совет — третье центральное ведомство. Это была не только простая необходимость, но и признак того, что консолидация власти ордена проходила как во внутриполитической, так и в церковной сфере. Не забудем, что Немецкий орден затронула католическая реформа второй половины XVI века. В 1606 году в Мергентхайме была открыта семинария.

В каком-то смысле возврат к монашеским обычаям несравним с реформой ордена, возвращавшей его тогда же к изначальным военным задачам. Правда, как и в XV веке, орден порывался укрепиться на границе с язычниками, чтобы постоянно вести оборону каждого участка боевых рубежей. И все же в 1606 году новый устав ордена делал упор на срочную воинскую службу молодых рыцарей, которым полагалось прослужить три года на венгерской границе или в других местах. Только тогда им могли доверить комтурство и предоставить достойное их социального статуса довольствие, что ныне, как и десятки лет назад, было целью вступавших в орден братьев рыцарей. Как и в XV веке, Немецкий орден стал поистине «госпиталем немецкой знати», и, как и тогда, эта формулировка не содержала никакого пересмотра ранней истории ордена, но констатировала неизменный, безусловный порядок вещей, оправдывавший действия ордена в критической ситуации. В 1696 году был учрежден собственный полк верховного и немецкого магистров, в котором рыцари Немецкого ордена, естественно, служили только как офицеры. Нередко они несли службу в иностранных военных подразделениях, а некоторые выступали администраторами правителей, главным образом — императора.

В 1590 году эрцгерцог Максимилиан стал первым Габсбургом на посту верховного магистра. С 1641 года этот пост занимали преимущественно представители императорской династии. В 1732—1761 годах во главе ордена стоял Климент Август: епископ Падерборна, Мюнстера, Хильдесхайма и Оснабрюка и одновременно архиепископ Кёльнский. Как и при Фридрихе Саксонском и Альбрехте Бранденбургском, верховный магистр вновь стал одним из Духовных князей. Этот пост занимали предназначенные к служению Церкви представители знатных правящих династий, тем самым обретая возможность дорасти до высшего духовного сана.

Это проявилось особенно наглядно, когда Максимилиан Франц, младший сын императрицы Марии-Терезии, родившийся в 1756 году, стал сначала коадъютором верховного магистра, то есть его заместителем и правопреемником, а затем и верховным магистром. Хотя императорский двор тщательно готовился к его избранию, императрицу не слишком заботили законы ордена. Ей представлялось, что ее сына избрал коадъютором не капитул ордена, а «любезный зять», верховный магистр Карл Александр из Лотарингской династии. Это и понятно, если вспомнить, что генеральный капитул ордена собрался в Брюсселе, где пребывал верховный магистр как наместник габсбургских Нидерландов, и там заочно принял эрцгерцога в орден. Его последующее избрание верховным магистром было исключением из правил не только по причине возраста (тринадцать лет), но и потому, что пришлось пренебречь требованием принадлежать только к немецкой знати, которое издревле предъявлялось будущим рыцарям Немецкого ордена и которому не отвечал представитель династии Габсбургов, чьи матримониальные связи объединяли правителей разных стран. Разумеется, Габсбург был освобожден и от годичного новициата³, его великодушно избавили и от клятвы соблюдать три орденских обета⁴. Оставалось дождаться, когда ему исполнится двадцать лет. Сочетать династическую политику Габсбургов с требованиями ордена было нелегко лишь тогда, когда эрцгерцог находился в торжественном облачении, а также при посвящении его в рыцари и при решении вопроса о том, не вступит ли его членство в Немецком ордене в противоречие с орденом Золотого Руна и прочими орденами, которые он носил (см. с. 177). В конце концов был достигнут компромисс, и императрица смогла внушить сыну, что причин для недовольства нет:

Должность верховного магистра Немецкого ордена — это приятная обязанность и весьма высокое положение. Всегда полезно обладать чем-то таким. На что вообще мог бы надеяться восьмой эрцгерцог? Чем выше ты по рождению, тем уязвимей. Поэтому почитай твое высокое положение за великое счастье и никогда не отрекайся от него по недомыслию, разве что это случится с санкции или по повелению главы твоей династии.

Такое высказывание кажется шаржированным. Но действительно, Максимилиан Франц, будучи уже архиепископом Кёльнским и епископом Мюнстерским (его матушка была настроена слишком пессимистично), стал в 1780 году верховным магистром и оставался им до самой смерти (1801 г.). Он играл свою роль территориального князя и главы ордена, к которой себя постепенно подготовил, с большой ответственностью и не без успеха.

Несмотря на успешное правление и неожиданно полные кассы (что касается финансов, орден, как и раньше, нередко выступал в качестве кредитора), государство ордена и его корпорация оставались теми же, что и при избрании этого верховного магистра, то есть объектом политики Габсбургов. Поэтому военно-политические просчеты династии Габсбургов в эпоху Наполеона отразились на жизни ордена. Родственные связи с императором верховного магистра Максимилиана Франца и обоих его преемников, тоже эрцгерцогов, не помешали тому, что великие перемены в империи, когда в 1801 году левый берег Рейна отошел к революционной Франции, сказались на ордене. Как почти все владельцы мелких светских и монастырских территорий, он пал жертвой того «среднего государства», которому благодаря связи с Наполеоном удалось получить немалую компенсацию за утрату левого берега Рейна, а затем и все, что осталось от уничтоженных монастырских и мелких светских владений. В случае Немецкого ордена немало выгадали Вюртемберг, Бавария и, наконец, Пруссия. Когда в 1791 году маркграф Карл Александр отрекся в пользу своего прусского родственника, в сферу южнонемецкого маркграфства Гогенцоллернов с будущим государственным канцлером Гарденбергом⁵ во главе вошли прусские владения. Почти сразу соседние владения духовно-рыцарского ордена были оккупированы войсками маркграфа. В 1796 году среди них оказался весь баллей Франкония. Уже через десять лет этот регион вместе с маркграфством отошел к Баварии.

В 1809 году Наполеон упразднил Немецкий орден в государстве Рейнского союза⁶ и передал остатки его владений своим союзникам, немецким князьям. За несколько дней до того вюртембергские войска заняли Мергентхайм.

С одной стороны, это означало конец того Немецкого ордена, каким он был до тех пор. Эпоха его суверенного господства безвозвратно ушла в прошлое. Отныне орден владел лишь землями, разбросанными по монархии Габсбургов. После свержения Наполеона секуляризация и былая посредническая роль отступили на задний план, и орден не смог удержать множества отнятых у него владений, восстановленных лишь в нынешних Югославии и Тироле.

С другой стороны, орденское братство все же выстояло. Когда в 1835 году умер правивший с 1804 года верховный магистр эрцгерцог Антон Виктор, его место не только занял эрцгерцог Макс Йозеф, но состоялась и реорганизация ордена. Немецкий рыцарский орден (таково теперь стало его официальное название) оставался и далее орденом династии Габсбургов. Согласно новым статутам братьям ордена вменялось в обязанность избирать верховным магистром принца из династии Габсбургов, что они и делали. До 1923 года пребывавшие в Вене верховные магистры Немецкого ордена были Габсбургами. Однако теперь орден предстал в новом обличье, напоминавшем орден первых лет его истории, поскольку занялся благотворительностью, заботой о школах и больницах, основал институт сестер Немецкого ордена, а также реформировал жизнь братьев священников по примеру регулярных клириков.

После падения монархии Габсбургов орден был вновь реорганизован. Связи с династией Габсбургов порвались, и в 1929 году Немецкий рыцарский орден снова стал Немецким орденом, который впервые за свою историю был уже орденом не рыцарей, а священников. При национал-социализме Немецкий орден, как и прочие католические ордены, был запрещен и возродился только после войны в Австрии, в Южном Тироле и в ФРГ.

Немецкий орден наших дней настолько не похож на тот духовно-рыцарский орден, который просуществовал со времени крестовых походов до эпохи Наполеона, что, кажется, пока он мало привлекает занимающихся его историей ученых. Однако между континуитетом и разрывами нет четких границ. Если политики и предприниматели средней руки, вроде фамилиаров⁷ Немецкого ордена, ныне облачаются в те плащи, которые некогда носили Герман фон Зальца и Альбрехт Бранденбургский, то историк мыслит по-иному. Его более впечатляет то, как нынешний Немецкий орден печется не только о спасении душ паствы и заботится о больных, но и радеет о том, чтобы сберечь свою историю, историю Немецкого ордена в средние века и раннее Новое время.

Библиография

(132) Литература к главе в целом: Demel B. Der Deutsche Orden zwischen Bauernkrieg (1525) und Napoleon (1809) // Von Akkon... (см. № 53); Hofmann H.H. Der Staat... (№ 128). По истории немецких магистров см.: Haaf R. len. Deutschordensstaat und Deutschordensballeien. Göttingen, 1951. Впрочем, как доказал Д. Войтецки (Wojtecki D. Studien... S. 8 f.), y последних двух авторов автономное развитие баллеев начинается слишком поздно. Постановления Зигфрида фон Фейхтвангена см.: Perlbach Ai. Die Statuten... S. 145—146 (см. № 16).

(133) По истории Немецкого ордена в империи после крушения государства в Пруссии см.: Herrmann A. Der Deutsche Orden...(см. № 128). О новой резиденции немецкого, а затем верховного магистра см.: Demel B. Mergentheim — Residenz des Deutschen Ordens (1525—1809) // Zeitschrift für württembergische Landesgeschichte. 1975/1976. Bd. 34/35. Эта статья, как и более ранняя (Idem. Der Deutsche Orden und seine Besitzungen im südwestdeutschen Sprachraum vom 13. bis zum 19. Jahrhundert // Zeitschrift für württembergische Landesgeschichte. 1972. Bd. 31), дает широкую картину истории ордена в Новое время.

(134) О том, что орден не только не признавал отпадения Пруссии, но и пытался вновь ее завоевать, см.: Arnold U. Mergentheim und Königsberg/Berlin — die Rekuperationsbemühungen des Deutschen Ordens auf Preußen // Württembergisch Franken: Jahrbuch des Historischen Vereins für württembergisch Franken. 1976. Bd. 60. Любопытно, что бывшие рыцари ордена в Пруссии пытались (но вяло) оказать сопротивление новому герцогу: Freiwald H. Ansätze einer Deutschordensopposition im Herzogtum Preußen // Von Akkon... (см. № 53).

(135) Для дальнейшего кроме указанной литературы важны работы, посвященные отдельным баллеям и комтурствам. См.: Grill R. Die Deutschordens-Landkommende Ellingen: Entstehung und Bedeutung; ihre Stellung im Orden und ihre Auseinandersetzung mit den Nachbarterritorien (1216—1806): Diss. phil. Erlangen, 1957; Herzig A. Die Deutschordenskommende Würzburg (1219—1549): Ihre Stellung als bischöfliche «Hauskommende» und Komturspfründe: Diss. phil. Würzburg, 1965 (опубликовано в: Mainfränkisches Jahrbuch. 1966. Bd. 18); Demel B. Die Sachsenhäuser Deutschordens-Kommende von den Anfängen bis... 1881 // Archiv für Mittelrheinische Kirchengeschichte. 1971. Bd. 23; Hopfenzitz J. Kommende Oettingen Deutschen Ordens (1242—1805): Recht und Wirtschaft im territorialen Spannungsfeld. Bonn, 1975; Schmidt R. Die Deutschordenskommenden Trier und Beckingen 1242—1794. Marburg 1980; Dom H.J. Die Deutschordensballei Westfalen von der Reformation bis zu ihrer Auflösung im Jahre 1809. Marburg, 1978. О Марбурге см. литературу, указанную под № 32, а также: Huyskens A. Philipp der Großmütige und die Deutschordensballei Hessen seit 1500 // Zeitschrift des Vereins für hessische Landeskunde. 1904. Bd. 28.

(136) О возобновлении института священников в ордене см.: Demel B. Das Priesterseminar des Deutschen Ordens zu Mergentheim. Bonn; Bad Godesberg, 1972. О военной деятельности рыцарей Немецкого ордена см.: Hartmann H. Deutschordensritter in den Kriegen des 17. und 18. Jahrhunderts // Von Akkon... (см. № 53). О собственном войске ордена см.: Oldenhage K. Kurfürst... S. 134—135 (см. № 129).

(137) О последних десятилетиях перед упразднением ордена в 1809 г. см.: Oldenhage K. Kurfürst... S. 15—16, 27. О более позднем периоде см.: Täubl F. Der Deutsche Orden im Zeitalter Napoleons. Bonn, 1966. О секуляризации и посреднической роли см.: Karl Otmar von Aretin K.O. Heiliges Römisches Reich 1776—1806: Reichsverfassung und Staatssouveränität: In 2 Bd. Wiesbaden, 1967.

(138) Об обновленном ордене в XIX веке см.: Gasser U. Die Priesterkonvente des Deutschen Ordens: Peter Rigler und ihre Wiedererrichtung 1894—1897. Bonn-Godesberg, 1973. Представление о современном состоянии ордена можно получить из обобщающих трудов М. Тумлера (см. № 1) и из посвященных последнему сборников: Acht Jahrhunderte... (см. № 49); Von Akkon... (см. № 53). Д-р Мариан Тумлер был верховным магистром Немецкого ордена в 1948—1970 гг.

Примечания

1. Курфюрсты — князья, с кон. XII в. назначаемые в Священной Римской империи королем Римским (лат. electores — избранные).

2. В политике: тенденция к самостоятельной политической жизни.

3. Новициат — послушничество в католическом монастыре.

4. Особенностью любого средневекового монашеского ордена были три обета: личная бедность, послушание (по отношению к вышестоящим) и непорочность (физическая и духовная).

5. Гарденберг Карл Август (1750—1822) — князь, прусский государственный деятель; был государственным канцлером в 1810—1822 гг.

6. Рейнский союз 1806—1813 гг. — конфедерация германских государств под протекторатом Наполеона I. Создание союза было оформлено договором Между Францией и шестнадцатью государствами Западной и Южной Германии.

7. Фамилиары — миряне и белое духовенство. Ныне клерикальный Немецкий орден включает в себя братьев, сестер и фамилиаров.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница