XXVI. Копорье

К Копорью подошли через три дня. Еще раньше Александр выслал вперед дозоры, которым строго-настрого было наказано перед крепостью не являться, а, затаившись на дорогах, перехватывать всех едущих туда и не отпускать до прибытия князя.

У высокого соснового леса, где дорога, изгибаясь, уходила к крепости, князь увидел несколько саней, запряженных лошадьми. Возчики сидели кучкой у костра под охраной дружинников.

Навстречу князю подбежал дозорный, и Александр узнал в нем своего ловчего Якова Полочанина.

— Вот, Александр Ярославич, из Копорья по сено отправились.

— По сено? — переспросил князь. — Это нам и надо. — Обернулся к Светозару: — Скачи за Пелгусием.

Светозар ускакал. Александр подъехал к костру, слез с коня. Возчики поняли: князь. Вскочили с земли, испуганно пали ниц.

— Встаньте, — сказал князь и, когда возчики поднялись, спросил: — Сколько в крепости рыцарей?

По тому, как те переглянулись меж собой, он догадался: они не поняли его, не знают русского языка. Князь задал свой вопрос по-немецки. Его понял один из возчиков.

— Их там не более полета, князь, — ответил он.

— На воротах, где вы проехали, сколько их стоит?

— Мы видели двух, но, наверно, есть еще и в сторожке два-три человека.

— А остальные где?

— Их братняя изба сразу за церковью.

— Окромя рыцарей, кто вооружен еще?

— Дружина Яниса вся при мечах и копьях.

— А вы сами чьи?

От этого вопроса возчик смутился, вздохнув, ответил:

— Мы слуги Яниса, князь.

— Т-так, — сказал князь тоном, испугавшим возчика.

— Мы подневольные, князь, — залепетал он. — Не гневись на нас, есть-пить надо. А от рыцарей и мы добра не видим, одни плети.

— Перестань, — прервал его князь. — Никто вас не винит.

Тут показался Пелгусий в сопровождении своей дружины.

— Филипп, тебе повезло, — подмигнул ему Александр. — Надо Янису сена отвезти.

— Добро, Ярославич, сейчас сотворим.

Пелгусий велел одному из возчиков показать, где у них сено. Остальные эсты остались у костра. Князь разрешил дружине спешиться, но новые костры разводить запретил.

— Скоро в бой, там согреемся.

Вскоре подъехали пять возов, нагруженных сеном. Пелгусий подскакал к князю.

— Александр Ярославич, готово. Вели начинать.

Князь окинул придирчивым взглядом возы с сеном, остался доволен.

— Кабы не знал, не подумал бы. Сколь их там у тебя?

— Более тридцати, князь.

— Добро.

Александр подошел к возам и, к удивлению дружины, заговорил с ними:

— Слушайте меня все! Для вас главное — взять ворота. Это легко, там воинов немного. Но того главнее — удержать ворота открытыми до нашего прихода.

— Надейся, князь, удержим, — послышалось с одного воза.

— Надеюсь, — сказал Александр и перекрестил возы. — С богом!

Из эстов-возчиков Пелгусий пустил только одного, нa первых санях. На остальные сани возчиками посадил своих воинов, нахлобучив им шапки с пленных эстов. Сани тронулись в сторону Копорья. Князь попросил подвести ему коня. Глядя на него, сели в седла и дружинники. Ярославич повернулся к ним.

— Ворвемся в крепость, сразу за церковь скачем. Там ливонцы. Безоружных не бить, в том чести нет. Переветчика Яниса живым хочу зреть.

Князь хотел уже тронуть коня, но тут подскакал Яков.

— Александр Ярославич, а что с этими делать? — кивнул на эстов.

— Отпусти с миром. Они уже нам служат.

Князь покосился на брата, сидевшего в седле. Не хотелось оставлять его — обида ведь это. И боязно было в бой сразу пускать — слишком юн, неопытен.

— Светозар, — позвал негромко князь и, когда тот подъехал, сказал ему: — Сам в сечу не лезь, побереги княжича с Зосимой.

— Хорошо Ярославич, — кивнул Светозар и отъехал к Андрею.

Князь не спеша поехал, за ним устремилась дружина, теснясь на узкой дороге.

Как только выехали из леса, увидели шагах в трехстах Копорье. Ворота открыты, саней не видно. От крепости навстречу русским едут двое верховых. По их платью князь сразу догадался, что это ливонцы.

Александр ожег коня плетью и наддал ходу. Те двое, увидев невесть откуда вдруг явившееся войско, сначала остановили коней, а потом, воскликнув: «Майн гот!», стали заворачивать их.

— Хальт! — рявкнул Александр и выхватил меч. Немцы успели лишь повернуть коней, а их уже догнал Александр. Ударил одного мечом плашмя по верхушке шлема. Шлем со звоном и дребезжаньем слетел с головы, а немец, закричав что-то, сиганул с коня в сугроб. Второму немцу прямо на спину прыгнул Яков и свалился вместе с ним на дорогу.

Князь понимал — нельзя терять ни мгновения, потому что их уже видят из крепости. Он обернулся, нашел глазами брата и крикнул ему:

— Андрей, бери этих в полон! Яков, ты с княжичем!

Яков оттащил пленных с пути. Мимо, ускоряя бег, хлынула дружина. Пленные были столь озадачены, что Яков и Светозар без труда обезоружили их и связали. Княжич, спрыгнув с коня, бегал тут же, суетился, хватался за меч.

— Крепче вяжите псов! Крепче!

Зосима тихо ухмылялся в бороду, довольный мудрым решением князя — не допустил отрока до сечи и боевым приказом уважил: полон взять.

Дружина влетела в крепость и сразу стала растекаться по улочкам и проулкам, настигая и разя всех оружных. За церковью, где находилась изба рыцарей, завязалась отчаянная сеча. Ливонцы оборонялись дружно и мужественно, не допуская русских в избу.

Дружина посадника Яниса разбежалась, самого его поймали в тереме и вытащили на высокое крыльцо. Пелгусий держал Яниса за ворот.

— Где князь?! — крикнул он. — Скорей князя!

Несколько человек бросились искать Александра Невского. Он появился из-за церкви, подъехал к крыльцу и едва слез с коня, как Пелгусий вдруг с остервенением швырнул Яниса под ноги князю.

— Н-на его тебе, Ярославич!

Янис скатился по ступеням и оказался у самых ног князя. Весь сжался в комок, ожидая удара. Но князь прошел мимо и поднялся на крыльцо.

— Спасибо, Филипп.

По знаку Пелгусия из терема вынесли лавку. Князь сел на нее. Долго смотрел на копошившегося внизу Яниса. Тот поднялся на ноги, ссутулился, мелко дрожал не то от холода, не то от испуга.

Вдруг за спиной князя из терема выбежала женщина с шубой в руках, что-то крикнула по-эстски. Хотела сбежать вниз по ступеням, но ее остановил Пелгусий.

Женщина заплакала, завыв тонко и жалобно. Князь покосился на Пелгусия.

— Кинь… ему. А эту — в терем.

Пелгусий швырнул шубу под ноги Янису. Тот вопросительно взглянул на князя, все еще не веря в такое великодушие. Александр кивнул головой: «Надевай». Янис схватил шубу, накинул на дрожащие плечи.

— Спасибо, князь, спасибо, — лепетал он, и в душе его вдруг вспыхнула искра надежды.

Князь дождался, когда уведут женщину, и спросил Яниса:

— Чем объяснишь ты предательство свое?

— Прости, князь. Но их пришла такая сила, такая сила… Разве могли мы устоять против них?

— А почему он устоял? — кивнул князь на Пелгусия.

В это время из-за церкви прискакал дружинник.

— Князь, ливонцы заперлись в избе, и никак их не выковырнуть. Дозволь поджечь?

— Не сметь! Крепость уже наша, и поджигальника сразу судить буду. А ливонцам моим именем передайте: сложат оружие — свой живот сохранят. Будут упорствовать — все погибнут.

Дружинник ускакал. Янис, слышавший разговор, сказал поспешно:

— Я, князь, и меча в руки не брал, сразу эвон ему отдался.

— Ты — другое дело, — нахмурился Александр. — Они воины, ты — предатель. Не равняйся с ними.

— Дозволь искупить вину свою, князь.

— Предательство искупают смертью, Янис.

Янис упал на колени.

— Все, — решительно отрезал князь. — Повесить.

Дружинники Пелгусия тут же притащили откуда-то длинный брус. Пока ижорцы ладили виселицу, к крыльцу подъехал княжич Андрей с пленными и своими спутниками. Отрок соскочил с коня, быстро взбежал по ступеням к брату, сказал с едва скрываемым ликованием:

— Полон доставлен, князь, в целости и сохранности.

— Спасибо, Андрей, — Александр похлопал рукой по лавке. — Садись здесь, будем судить.

Пленные немцы с ужасом смотрели на приготовления к казни. Виселица так заворожила их, что они не услышали первого вопроса князя. Пришлось Якову толкнуть одного в бок.

— Вы что, оглохли?!

— Я спрашиваю вас, — сказал князь по-немецки, — куда и зачем вы ехали?

— О князь, — заговорил один из немцев. — Мы ехали к магистру Ордена с грамотой от копорского старейшины.

— Где она?

Немец беспомощно мотнул головой, давая понять, что он связан.

— Развяжи, — кивнул князь Якову. — Обоих развяжи.

Яков развязал пленников.

— Вот, вот. — Немец поспешно извлек из-за пазухи пергамент и, поднявшись по ступеням, отдал князю. Александр развернул грамоту, быстро пробежал ее глазами.

— И только-то?

— Да-a, более ничего, — отвечал виновато немец.

— Но здесь речь о дани с окрестных весей, о пошлинах с купцов, о затратах на похороны…

— Магистр любит все считать, князь, — сказал немец.

Александр задумался, потом свернул грамоту, протянул немцу:

— Возьми и вези своему магистру. А обо мне скажешь, что-де князь новгородский уже за спиной у него и ищет рати с ним скорой. Понял?

— Понял, князь, — молвил немец, все еще не веря в такое чудесное избавление.

— Яков, верни им коней, оружие, — приказал Александр.

Немцы растроганно кланялись. Княжич Андрей, внимательно наблюдавший за всем, понял наконец, чем кончился суд.

— Ты что? Отпускаешь их? — спросил он брата, кусая задрожавшие губы. — Мы их полонили, а ты их… так. Да?

— Так надо, брат, — сказал Александр, положив рукy на плечо Андрею. Тот обиженно сбросил ее.

Яков повел ошалевших от радости немцев к коням. Андрей с тоской смотрел вслед им, губы у него тряслись, он готов был заплакать. Так просто, так легко отпустили его пленников!

Тут Пелгусий наклонился к князю.

Александр Ярославич, готово.

— Вздергивайте, — махнул рукой князь.

Ижорцы схватили Яниса, потащили к виселице.

Сорвали с него шубу, наброшенную на плечи. Янис был бледен как полотно, шептал хрипло: «Господи… господи… господи».

Два воина, не сговариваясь, схватили его, подняли. Третий ловко накинул петлю на шею.

— Пускайте.

Княжич сидел притихший, испуганно шваркая носом. Князь наклонился к брату, спросил:

— Ты так хотел с немцами? Да?

Андрей отрицательно замотал головой.

— То-то, — удовлетворенно сказал князь.

Из-за церкви прибежали воины, сообщили радостно:

— Александр Ярославич, ливонцы сдались.

— Оружие отобрать, брони и латы снять, и в полон.

К крыльцу подвели двух эстов. Князь узнал их — когда-то сам ставил князьями в водьской земле.

— Переветчики, — нахмурился князь, подымаясь с лавки.

Пленные пали на колени.

— Прости, Александр Ярославич.

— Вздернуть, — жестко бросил князь и удалился с княжичем Андреем в терем. Там уже хозяйничали Зосима и Светозар.

— Светозар! Пошли пару верховых в сторону моря, откуда дружина Миши Стояныча заходила. Надо сообщать им — Копорье наше. Пусть греться спешат. Найди воевод Домаша с Кербетом, передай от меня им: город наш! Наш! Чтоб из их воинов кто грабить мизинных людей или амбары не вздумал. Замечу на сем — повешу.

Светозар ушел. Вскоре явился Пелгусий. Слуги стали носить на стол еду, питье. Княжич Андрей сидел притихший, грустный.

— Что, брат, все еще серчаешь за немцев своих? — спросил Александр.

Княжич покачал головой неопределенно.

— Запомни, Андрей, — сказал ему брат, — послов убивать — позор несмываемый. Пленных — тож. А слава — не забава, худой не хочу. — И велел всем вместе садиться обедать.

Выпив чашу меду и съев просяную кашу, князь обратился к Пелгусию:

— Филипп, пока ты в Копорье остаешься за наместника. Сиднем не сиди, добра не высидишь. Сколь есть возможности, тереби ливонцев, дружину сразу же пусти в зажитье по их весям. Чем более солить им станешь, тем нам легче хлебать будет. Уразумел?

— Уразумел, Александр Ярославич.

— Да с воротами-то не хлопай навроде этих.

Напоминание о воротах вдруг развеселило Пелгусия, и он, смеясь, рассказал князю, как повстречались сенные возы у самых ворот с выехавшими из Копорья двумя рыцарями. Ливонцы, увидев ехавших им навстречу мужиков с сеном, закричали на них, требуя дороги, троих перетянули плетьми за нерасторопность. Воины стерпели, а как хотелось наказать наглецов!

Александр долго смеялся над этим рассказом.

— Молодцы! За то, что достало ума не выдать себя, меду им корчагу от меня.

Обед затянулся до сумерек. Потом пришел Светозар, за ним пожаловали воеводы Домаш и Кербет. Князь звал всех за стол, сам щедро наливал меду, внимательно слушал их рассказы. А когда захмелевший Светозар запел вдруг:

У коня ли у лихого грива золотая,
у меня ли молодова жена молодая… —

князь с удовольствием поддел ему. Стало темно, слуги зажгли свечи. Зосима увел княжича укладывать спать.

Постепенно застолье начало стихать. Свалился на лавку Пелгусий и захрапел. Ушли воеводы. Давно бы и Светозар завалился спать, если б не князь. Александр сидел за столом, щурясь, смотрел на огонь свечи, думал о чем-то. Потом приказал Светозару:

— Достань мне писало, чернил. Буду писать.

Светозар очистил перед князем стол, вытер рукавом сорочки столешницу.

— Александр Ярославич, давай я писать буду, а ты говори — что.

— Сказано, сам буду, — ответил упрямо князь. — А ты накинь шубу да приведи мне Мишу Стояныча.

Князь взял перо, попробовал на пальце очинку его и начал быстро писать.

Светозар возвратился не скоро — едва отыскал Мишу, с великим трудом удалось растолкать и поднять веселого новгородца. Светозар думал, князь станет распекать за долгое отсутствие, но он, подняв голову от пергамента, сказал: «A-а, пришли. Садись, Миша» — и указал напротив себя.

Миша присел к столу, тряхнул кудлатой головой.

— Что, поди, башка трещит? — спросил князь. — Так выпей чего.

— Ежели чуток, то можно.

Миша налил до краев чашу, пил долго, вздрагивая от внутреннего озноба.

— Фу-у-у, — выдохнул наконец с облегчением.

— Ну, прояснило?

— Прояснило, Ярославич, — улыбнулся Миша. — Аж вызвездило.

— Тогда слушай. Заутре поедешь в Новгород. Поедешь не один, весь полон повезешь на Городище.

— Ну вот, понравилось, — нахмурился Миша. — То бояр тебе по порубам хоронил, теперь ливонцев.

— Дурак, — беззлобно сказал князь, — тут дело важное, никому, окромя тебя, доверить не могу. Ливонцы — это попутно, для виду. А главное, из Новгорода немедля потечешь во Владимир, к великому князю.

— Зря меня шлешь, Ярославич, — улыбнулся Миша.

— Почему?

— Потому что твой батюшка уже выставил меня однажды ни с чем. Дело тоже важное было.

— Сейчас ты с моей грамотой едешь. И потом, с тобой поедет княжич Андрей. Ты, грамота, княжич — неужто втроем великого князя не уговорите?

— Втроем, может, и одолеем, — вздохнул Миша. — А что хоть просить-то?

— Вот это другое дело, — посерьезнел князь. — С этого бы и начинал. — Он помолчал, собираясь с мыслями, внимательно посмотрел Мише в глаза, словно проверяя, готов ли тот усвоить сказанное. — Копорье, Миша, — это тьфу! Пустяк по сравнению с тем, что грядет впереди в ратоборстве с Орденом. Они не ждали нас здесь, вот мы и сверху оказались. А пойди мы завтра на Юрьев, нас в пух разметут. Нашими тремя тысячами с Орденом не управиться.

— А куда ж ты сейчас пойдешь, Ярославич?

Александр улыбнулся, спросил прищурившись:

— А ты как думаешь?

— Я думал — на Дерпт. Но раз ты не решаешься…

— Вот и немцы так думают. Пусть ждут, готовятся. А я ударю в другом месте. Этим сейчас только и могу верх брать — нежданным-негаданным всюду являться. А уж когда приведете вы с княжичем тысяч десять-двадцать суздальцев, вот тогда я рыцарям сам поле для рати укажу. Пожалуйте, скажу, господа, на пир честной.

Из Мишиной головы улетучились остатки хмеля, понял наконец всю серьезность дела и свою ответственность. Даже не улыбался. Долго князь наставлял его, как и что говорить великому князю, как потом найти его, Александра. Прощаясь с Мишей уже далеко за полночь, наказал последнее:

— Помни и дружину свою убеди, что едете лишь полон в поруб хоронить. Возьми сколь для того саней требуется и спеши. Да боярам-то не забудь полон показать, пусть тешатся, что не зря куны тратили.

После ухода Миши прошел к лавке, где Светозар постелил для него, отстегнул меч, положил к стене. Перекрестившись, лег. И только теперь почувствовал смертельную усталость.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница