Поход Батыя на южную Русь
Множество набегов, нашествий и разорений претерпел русский народ с той поры, как расселился по Днепру, Двине, Оке, Волге, Волхову, по рекам и озерам Белоозерского края. Но такого разорения, какое принесло нашествие Батыя на Северо-Восточную Русь, не сохранили в памяти ни летописи, ни сказители былин. И все же Русь не была уничтожена, не была покорена.
Русские люди умели словно бы в одночасье отстраиваться заново. И набеги кочевников, и пожары научили русских плотников ставить избы, хоромы и церкви из дерева в «один стук топора». Приходила плотницкая ватага, рядились с хозяином, и топор не умолкал ни днем, ни ночью, пока все не было готово, «как войти».
На пепелища возвращались те, кто успел и сумел спрятаться в лесных крепях от страшных пришельцев. Половецкие набеги приучили и селян и горожан держаться настороже. Ныне трудно восстановить, как все делалось. Можно полагать, что в лесах стояли скрытые дебрями «зимники», которые использовались не только во время охоты, но и как кладовые для продовольствия, как тайники с кормом для домашнего скота. При завоевании Средней Азии, Ирана, Багдада и Китая монголам не приходилось сталкиваться с подобными явлениями. После гибели Юрия Всеволодовича Ярослав наследовал звание великого владимирского и киевского князя. Он явился во Владимир и принялся восстанавливать город, оставаясь в то же время и князем новгородским. Несомненно, что взоры владимирского князя в ту лихую годину обратились на север, и север помог, как потом не раз помогал и Владимиру и Москве.
Батый не дошел ни до Вологды, ни до Белоозера, ни до Великого Устюга, а за ним оставалась нетронутой вся Чудь Заволоцкая, новгородские владения по Шексне, по Белоозеру, по Кубенскому озеру, по Выборге, на Онеге и Ладоге, по Северной Двине. Населены же эти места при великих торговых путях были густо. Оттуда шли лесорубы, плотники, ремесленники. В год поднялся стольный город, и князь Ярослав Всеволодович уже оборонял земли Владимиро-Новгородского княжения от Литвы.
В то время как Ярослав Всеволодович и северные русские князья, горожане и сельские жители, возвратившиеся на пепелища, восстанавливали порушенное, не смея помыслить о реванше, в робкой надежде, что все ограничится грабительским нашествием, Батый и «принцы крови» готовили новые завоевательные походы на Южную Русь и в Европу. Осенью 1238 года они развернули широкое наступление на половцев, на аланов, на ясов. В 1239 году еще оставались очаги сопротивления в степях. К осени, как это можно понять из восточных источников, по Волге, по Дону, на побережье Черного моря сопротивление половцев и иных степных народов было подавлено. Одни были уничтожены, другие покорились, третьи ушли в чужие земли. В это время монгольские войска лишь местами сталкивались с русскими. Так, преследуя половцев, один из монголо-татарских отрядов овладел Переяславлем-Киевским.
Две соседние усадьбы в Зарядье
Осенью после разгрома аланов и половцев войска под водительством Менгу-хана явились под Чернигов, другие отряды вошли в мордовскую землю. Оба эти похода имели целью обезопасить правый фланг подготавливаемого нашествия на Южную Русь и Европу.
Чернигов был осажден 18 октября 1 239 года. Южно-русские князья не оказались столь же стойкими, как племя Всеволода Большое Гнездо. В Чернигове княжил Михаил из рода Ольговичей. Э+и князья принесли немало смуты на Русскую землю, претендуя на первенствующую роль. История с падением Чернигова показала, что на такую роль Ольговичи претендовать не могли. Двоюродный брат Михаила, Мстислав Глебович, пытался пробиться к Чернигову, а когда это не удалось, без оглядки бежал в Венгрию. Князь Михаил черниговский не стал ждать, когда монголо-татары осадят город, бежал в Киев. Позже, когда после взятия Чернигова Менгу-хан подошел к Киеву, Михаил бежал в Венгрию.
Жители Чернигова, горожане, посадские, и земледельцы из окрестных волостей обороняли город до последнего. Множество их погибло на стенах. Захватчикам достался разрушенный город.
Менгу-хан после разгрома Чернигова подходил к Киеву. Но штурмовать город не решился. Подивился его красе, взвесил возможности его обороны и ушел прочь. Время завоевания Южной Руси еще не пришло. У монголо-татар оставалось еще много нерешенного на Северном Кавказе и по побережью Каспийского моря.
Свое нашествие на Южную Русь и Восточную Европу Батый начал осенью 1240 года, опять собрав под свое начало «принцев крови».
Батый подошел к Киеву в ноябре 1240 года. Ипатьевская летопись сообщает: «Приде Батый Кыевоу в силе тяжьця, многомь множьством силы своей и окроугжи град, и остолпи сила Татарьская, и бье град во объедержаньи велице. И бе Батый оу города, и отроци его объясядахоу град, и не бе слышати гласа, от скрипения телегъ его, множества ревения вельблудъего и рьжания, от гласи стадъ конь его, и бе исполнена земля Роуская ратных».
Есть все основания полагать, что Киев был укреплен значительно лучше других русских городов. Бегство князек, конечно, не способствовало его обороне. Но еще хуже было то, что Даниил галицкий, завоевавший себе славу ратоборца в битве на Калке, не поспешил собрать в Киев все воинские силы Южной Руси. Киевляне, оставленные на произвол судьбы князем и соседями, оказали упорное сопротивление.
Батый оснастил свои войска мощными по тому времени осадными орудиями. В проломы в стенах устремились осаждающие. Весь город, все его улицы, церкви, все здания превратились в арену кровавых схваток. Но перевес в силах был слишком велик. 6 декабря 1240 года Киев пал. Путь во все города, во все центры Южной Руси был открыт. Наступила очередь Владимира-Волынского.
Рассматривая нашествие Батыя на Северо-Восточную Русь, можно еще говорить о стратегических и тактических соображениях и ошибках Юрия Всеволодовича. Ни о чем подобном говорить при рассмотрении нашествия Батыя на Южную Русь не приходится. Это еще одно свидетельство, что государственные начала в Северо-Восточной Руси явно превалировали над этим же процессом на Руси Южной.
Жители городов и крепостей оказывали мужественное сопротивление. Крепость Холм монголо-татары так и не взяли, пришлось Батыю обойти и крепость Кременец. Но и Холм, и в особенности Кременец были крепостями особого рода. Кременец располагался на остроконечной вершине отвесной скалы. Кременец и Холм можно было взять только измором после длительной осады. Батый же спешил в Венгрию, в Европу. Почти все города, начиная с Владимира-Волынского, были разрушены, десятки тысяч жителей перебиты. Пал и Галич. На разгром Южной Руси ушло четыре месяца. Из Галича, собрав в кулак все свои силы, Батый двинулся в Венгрию.
После таких погромов, разрушений, избиений населения войсками Чингисхана и его преемников закончилась история многих цивилизованных государств. Казалось бы, и с Русью, с Русской землей, с русским народом было покончено. При всем лаконизме изложения летописцы воссоздают страшные картины разрушений, не менее ужасны описания погрома у западных миссионеров — очевидцев нашествия.
Летописцы, надо полагать, знали все стороны дела, но в том-то и парадокс, что о вещах общеизвестных они не видели нужды сообщать. Во всяком случае, мы не найдем сколько-нибудь полного и мотивированного объяснения, почему Русь не погибла, почему раз за разом возрождалась после повторных нашествий все того же врага.
Забытым оказалось то обстоятельство, что на протяжении всей своей истории Русь соседствовала с кочевыми народами и непрестанно подвергалась набегам и нашествиям то аваров, то хазар, то печенегов, то половцев. Исчезли авары, исчезли печенеги, исчезли половцы, в конце концов, исчезли и ордынцы — конгломерат феодально-разбойничьего характера; Русь осталась.
Опыт поколений научил русский народ бороться с беспокойными соседями. Города и веси сгорели, но люди остались, они умели уходить от уничтожения. А поскольку остались люди, привычные к самым неожиданным формам сопротивления, стало быть, не было завершено ни Батыем, ни его преемниками покорение Русской земли в полном смысле этого слова.
Смертоносный смерч лишь коснулся восточных окраин Европы, промчался по венгерской, польской и чешской землям. Батый без видимых причин повернул назад. Сугубые реалисты, не понимавшие истоков живучести русского народа, искали всяческих объяснений этому возвращению вспять, не желая признать одного: Батый не мог продолжать похода, получая известия, что русские города отстраиваются и вновь на Руси создаются воинские дружины.
Наиболее распространенное объяснение ухода Батыя из Европы — смерть Угедея и борьба за великоханский престол. Разумеется, сохранение политического сотрудничества с Каракорумом и после смерти Угедея оставалось одной из задач политики Батыя, но теперь его все в большей степени интересовали судьбы Волжской Орды и Восточной Европы.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |