С. Салмин, Е. Салмина. «Археологические и летописные свидетельства военных действий первой четверти XIII века на Завеличье средневекового Пскова»
Сообщения русских летописей о военных действиях на территории средневекового Пскова и его ближайших окрестностей, впоследствии вошедших в городскую территорию, в большинстве случаев не называют точного места этих событий. Однако в результате археологических раскопок в Пскове зафиксированы серии комплексов вещевых находок и топографических реалий, связанных с подобными обстоятельствами. Таковы, например, следы существования «осадного лагеря» на Петровских VIII—IX раскопах1 и следы «шведских батарей» на Ольгинских V—VI раскопах2, горизонты запустения, прослеженные на Трупеховских и Богоявленских раскопах, «хронологические разрывы» в хозяйственном использовании и заселении, зафиксированные на раскопах Запсковья, Завеличья и территории Окольного города3.
Предметом предлагаемой публикации является подобный комплекс, соотносимый с археологически изученной мощеной дорогой и богатыми дворами (усадьбами?) на Завеличье средневекового Пскова (рис. 1). При работах 2006 года на Ольгинских I—III раскопах4 на довольно большой площади был обнаружен массив культурных отложений XI—XIII веков. Здесь была зафиксирована «сетка» частокольных канавок, делящих площадь на несколько участков, зафиксированы остатки построек древнерусского времени5.
Находки, связываемые с этими усадьбами, отличаются изобилием и разнообразием (рис. 2). Помимо традиционных предметов быта (нужно отметить, что некоторые из изделий отличались изысканным оформлением и технологической сложностью изготовления), здесь были встречены находки, свидетельствующие о высоком уровне благосостояния хозяев, а также предметы социально-престижного круга. Среди них подвески-топорики, являющиеся признанными атрибутами воинского сословия6, предметы вооружения и снаряжения всадника и верхового коня, серебряные монеты-денарии, предметы восточного импорта (сердоликовые, стеклянные и хрустальные бусы) и др. Находки писала и музыкальных инструментов свидетельствуют о культурном уровне жителей. Ювелирные украшения разнообразны и многочисленны, среди них также немало высокохудожественных и высокотехнологичных изделий. Интересно, что здесь же присутствуют украшения из железа: браслеты, пряжки и фибулы — можно предположить, что такие украшения были атрибутами небогатого, возможно, зависимого населения.
Рис. 1. Общая схема раскопов в Пскове (составители схемы Б.Н. Харлашов. Р.Г. Подгорная)
Общий состав находок позволяет говорить о богатых, «аристократических» усадьбах. Не противоречат этому и размеры построек и дворовых участков (к сожалению, ни один из участков не попал полностью в раскопы, площадь которых жестко ограничивалась рамками спасательных, «новостроечных» условий, однако очевидно, что размеры дворов здесь заметно больше, чем в Среднем городе Пскова7).
С южной стороны вдоль дворовых участков проходила мощеная камнем улица (дорога?). Наиболее важным открытием явился факт значительной древности этого объекта. Первоначально трасса была зафиксирована с уровня отложений XVI—XVII веков в виде 36-метровой по длине и 6-метровой по ширине «полосы» светло-серого, спрессованного, более сухого, чем на остальной площади, грунта с известняковыми плитками (рис. 3). Скорее всего, этот период существования дороги зафиксирован на двух иконах по сюжету видения Богородицы старцу Дорофею, где город показан во время осады Пскова войсками Стефана Батория. На иконе из Псково-Печерского монастыря и на иконе из лавки Жиглевича на участке между церковью Успения с Пароменья и Ильинским монастырем, местоположение которого известно по раскопкам, изображена дорога (или улица), ведущая от «Поромяни» к Ильинскому монастырю, расходящаяся на два направления: к Ивановскому монастырю и к храму Жен мироносиц8. План Пскова 1740 года также показывает здесь магистраль, частично совпадающую с той, что отражена на иконах.
Под массивом дорожного покрытия XVI—XVII веков при раскопках был раскрыт темно-серый плотный слой (мощность не превышает 7—13 см), разделяющий верхний и нижний горизонты трассы. Находок в этом слое было обнаружено крайне мало, встречены единичные фрагменты керамических сосудов XII—XV веков.
Рис. 2. Находки из усадеб, исследованных на Ольгинских I—III раскопах: 1 — ключ; 2 — писало; 3—4 — наконечники ремней; 5, 33 — серьги; 6, 27—28, 36 — перстни; 7 — пряжка; 8 — свирели фрагмент; 9—10 — рукояти орнаментированные, 11—19, 22, 25—26 — бусы; 20—21, 32 — топорики-подвески; 23 — пронизки 2 фрагмента; 24 — бисер; 29, 34, 35, 40 — браслеты; 30—31 — денарии; 37—38 — фибулы; 39, 41—42, 45 — кресты нательные; 43 — пряслице орнаментированное; 44 — фрагмент расчески. 1 — железо, бронзовая инкрустация; 2, 4, 5, 7, 20—21, 32, 34—39, 41 — бронза; 3 — бронза, серебрение, чернь; 30—31, 33, 40 — серебро; 6, 45 — бронза, эмаль; 8—10, 44 — кость; 11—15, 18—19, 22—24, 27—29 — стекло; 16 — горный хрусталь; 17 — сердолик; 25 — стекло, «серебряная фольга»; 26 — стекло, «золотая фольга»; 42 — камень; 43 — розовый шифер
Под этим «горизонтом запустения» по всей длине была раскрыта сплошная полоса каменного замощения шириной до 5,6 м (рис. 3). Замощение нижнего горизонта составлено некрупным (диаметр 10—14 см) гранитным булыжником, известняковыми плитками (в среднем 10×15×1,5 см) присутствует и более мелкая речная галька и известняковый щебень. Камни замощения на части трассы уложены непосредственно в материковую вязкую глину, 10—12 сантиметровый слой которой лежит на известняковой плите. Камни лежат в 1—2 ряда, толщина мощения достигает 13—25 см. Непосредственно под массивом мощения обнаружены вещевые и керамические материалы не позднее XI—XII веков, что позволяет говорить о времени устройства замощения этой дороги или улицы, которая вела с запада к летописной «Поромяни».
По обеим сторонам трассы сохранились траншеи (две или три линии, местами сливающихся в одну), вырубленные в известняковой материковой плите. Ширина траншей — от 24 до 40 см. Нам представляется, что в сохранившихся остатках конструкции сочетаются трассы кюветов и оград (частоколов), проходивших вдоль улицы (дороги). Колышки сохранились здесь на небольших отрезках, фиксируются также небольшие углубления колышков в материк на дне траншей. Траншеи прорезаны рядом ям большего диаметра. Не исключено, что здесь существовали столбы, служившие опорными при устройстве оград на различных этапах существования дороги. В восточной части раскрытого участка выявлены остатки конструкций ворот, установленных, вероятно, на двух мощных столбах.
При расчистке и последующей разборке нижнего яруса мостовой непосредственно между камнями замощения (и, отчасти, под ними), а также в заполнении траншей-«кюветов» и частокольных траншеей было собрано большое количество находок. Особое место среди них занимают предметы вооружения и снаряжения всадника и верхового коня (рис. 4), датируемые XII—XIII веков по ряду аналогий. Здесь найдены наконечники стрел, фрагмент перекрестья меча9, фрагменты стремян, оформленных в стиле характерном для прибалтийских племён10, деталь плетки-звенки и шпора11. На некоторых предметах видны следы повреждений, полученных в процессе использования: наконечник одной из стрел деформирован, шейка изогнута, остриё расплющено (при ударе о камень мостовой?); излом перекрестья меча приходится на слабое место детали и с высокой вероятностью вызван в результате неудачного парирования удара; у основания утраченной площадки хорошо сохранившегося стремени наблюдаются следы воздействия рубящим орудием и т. п.
Рис. 3. Дорога (улица?) на Ольгинских I и III раскопах. а — плитняковое покрытие дороги (улицы?), вид с востока; б — общий вид трассы на уровне материковых отложений, вид с востока; в — разрез напластований и покрытия трассы
Безусловно, единомоментность попадания в культурные отложения этих вещей («в результате одного сражения») совершенно необязательна и недоказуема. Однако военная и политическая история Пскова конца XII — начала XIII века дает некоторые возможности для интерпретаций.
После отражения в 1176 (1177) году нападения «всей чюдской земли» на Псков12 до 1212 года город не подвергается нападениям, заслужившим внимания хронистов. На это время приходится максимальное расширение первоначальной территории города, полномасштабное заселение Завеличья и Запсковья13.
Сложившееся положение во многом может быть объяснено урегулированием отношений между Псковом, значительно усилившимся в этот период, и его ближайшими соседями — эстами Угандимаа и Саккалы. Интересы последних переориентированы в этот период на земли северо-восточных латгалов14. Несмотря на то, что военные действия в регионе продолжались, псковичи всё чаще представляли собой атакующую сторону, и в результате военные конфликты разрешались вне собственно псковских земель15. Политическая ситуация конца XII века — сравнительная безопасность, направления возможных вторжений либо с юго-востока (Новгородско-Полоцкое направление), либо с севера (через Нарову) — видимо, служит причиной тому, что на Завеличье не возникает капитальных оборонительных сооружений (ср.: обстоятельства срочного возведения острога в Новгороде в 1169 году16).
Ситуация меняется после 1210 года, когда псковичи и новгородцы, ставшие союзниками ливонских немцев, усиливают давление на восточных эстов, требуя от последних не только дани, но и принятия христианства (что не было характерно для более раннего этапа русского проникновения в Прибалтику). В ситуации сложения русско-ливонско-леттской коалиции эсты вынуждены были вести себя значительно более агрессивно и стараться перенести военные действия на вражеские территории.
Рис. 4. Предметы вооружения и снаряжения всадника и верхового коня из Ольгинских I—III раскопов. 1 — фалар (бляха конской сбруи); 2—3, 7 — стремена и фрагменты стремян; 4 — псалий; 5—6, 9 — наконечники стрел; 8 — деталь плетки-«звенки»; 10 — перекрестья меча фрагмент; 11 — шпора. 1 — железо, серебряная насечка; 2, 4 — железо, бронзовая инкрустация; 3 — железо, серебряная инкрустация: 5—6, 8—11 — железо.
Примером такой политики и стал описанный Генрихом Латвийским набег саккальского вождя Лембита на Псков в феврале 1212 года: «Пока русские были в Эстонии, эсты пошли в Руссию, ворвались в город Псков и стали убивать народ, но когда русские подняли тревогу и крик, тотчас побежали с добычей и кое-какими пленными назад в Унгавнию; русские же по возвращении нашли свой город разоренным»17.
В самом ближайшем времени, а именно, в 1213—1214 годах, Псков подвергается еще одному нападению: «Въ лѣто 6721. Въ Петрово говение изъехаша Литва безбожная Пльсковъ и пожгоша... и много створиша зла и отъидоша <...>. В лѣто 6721. Взятие Псковоу <...> и Литва пришед в Петрово говение, и пожгоша Плесков, отъидоша, попленив»18. Отметим, однако, что направление второго набега позволяет искать его следы скорее на Полонище, чем на Завеличье средневекового Пскова.
Не исключено, что попадание в культурные отложения Ольгинских I—III раскопов большого количества дорогостоящих мелких вещей при малом количестве в слое крупноразмерных предметов на фоне общей многочисленности находок — это «следы поспешности», с которой жители Завеличья покидали этот район, и последующего разграбления участка во время военных действий начала — первой половины XIII века.
Как и по данным раскопок предыдущих лет19, на этом участке зафиксирован перерыв в активной эксплуатации территории, приходящийся на конец XIII и XIV век. Отложения с материалами XV века также фиксируются слабо, о целенаправленной строительной активности в этой части города в большей степени свидетельствуют письменные источники. Неукреплённое и богатое Завеличье было разорено и запустело на большей части площади именно в этот период. На это время приходится и увеличение числа монастырей на Завеличье, когда жизнь в этой части города не угасла главным образом на их территории.
Примечания
1. Сашин С.А. Некоторые археологические реалии Окольного города Пскова в свете летописных данных о псковско-новгородском конфликте 1393/1394 гг. // Новгород и Новгородская земля. История и археология: Мат. XXVI науч. конф. В. Новгород, 2012 (в печати).
2. Сашин С.А., Сашина Е.В. Исследования Ильинского девичьего монастыря на Завеличье средневекового Пскова // Древности Пскова. Археология. История. Архитектура. Вып. 2. Псков, 2011. С. 58—81.
3. Кулакова М.И. Динамика застройки Пскова X—XVII вв. по данным археологии, дендрохронологии и письменных источников. Дисс. к. и. н. М., 2001; Степанов С.В. Динамика территориального развития городской структуры средневекового Пскова по данным археологии // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Тверь, 2003. С. 51—62.
4. Сашина Е.В. Отчет о работах на Ольгинских I—III раскопах на ул. Горького в Пскове в 2006 году. Т. 1—3. Рукопись. Архив Псковского археологического центра.
5. Подробнее материалы этих раскопов представлены в публикациях: Сашина Е.В., Сашин С.А. Ольгинские I—III раскопы 2006 года на Завеличье средневекового Пскова // Археология и история Пскова и Псковской земли. Псков. 2008. С. 29—52; Сашина Е.В. Открытие мощеной улицы XII—XIII вв. на Завеличье средневекового Пскова (Ольгинские I—III раскопы 2006 г.) // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 21. Великий Новгород, 2007. С. 179—190; Салмина Е.В., Сашин С.А. Новые открытия на Завеличье средневекового Пскова: поселение или город? // Краеугольный камень. Археология, история, искусство, культура России и сопредельных стран. Том 2. М., 2010. С. 253—265.
6. Голубева Л.А. Амулеты // Древняя Русь. Быт и культура. М., 1997. С. 153—154, 338; Макаров Н.А. Древнерусские амулеты-топорики. Археология и история Пскова и Псковской земли. Псков. 1988. С. 30—32.
7. Лабутина И.К. Двор в средневековом Пскове (некоторые аспекты археологического изучения) // Проблемы изучения древнего домостроительства в VIII—XIV вв. в Северо-Западной части СССР. Рига, 1983; она же. К изучению двора средневекового Пскова // Археология и история Пскова и Псковской земли. Псков, 1982.
8. Лабутина И.К. Историческая топография Пскова в XIV—XV вв. М., 1985. С. 16—19.
9. Окшотт Э. Оружие и воинские доспехи Европы. М., 2009. С. 304—305: стиль 5 то Окшотту (первая половина XIII века).
10. Седов В.В. Балты // Финно-угры и балты в эпоху средневековья. М., 1987. Стр. 442, Таб. CXXIII.
11. Вооружение // Древняя Русь. Город, замок, село. М., 1985. С. 318—319: тип. XII в. (тип 1 по Кирпичникову, XII век).
12. Новгородская первая летопись. Берлинский список. СПб, 2010. С. 229.
13. Кулакова М.И. Динамика застройки Пскова X—XVII вв. по данным археологии, дендрохронологии и письменных источников. Дисс. к. и. н. М., 2001; Лабутина И.К. Археология и реконструкция территории средневекового города (на примере Пскова XIII в.) // Столичные города Руси и России в средние века и раннее новое время (XI—XVIII вв.). Тез. науч. конф. М., 1996. С. 24—26.
14. См. сообщения 1-ой Новгородской летописи под 6687, 6698, 6699, 6700 годами. — Новгородская первая летопись. С. 230, 235, 236.
15. Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. Рязань, 2009. С. 107 и т. д. См. также: Сообщение о походе 6687 года в Очёлу (Адзеле), но против «Чюди» (Новгородская первая летопись. С. 229).
16. Новгородская первая летопись. С. 33, 221; Фроянов И.Я. Древняя Русь. М.. СПб., 1995. С. 336.
17. Генрих Латвийский. Хроника. С. 138.
18. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. 1950. М., Л. С. 49; Н1VЛ. С. 184.
19. Харламов Б.Н. Некоторые итоги раскопок на Завеличье // Археологическое изучение Пскова. Вып. 2. Псков, 1994.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |