1. Летописи

События XII в. записывались в нескольких независимых центрах летописания Южной, Юго-Западной, Северо-Восточной Руси и в Новгородской земле, однако в последующее время часть летописей XIII в. была утрачена, а некоторые, влившиеся в состав позднейших сводов, подверглись существенному редактированию. Исследователи летописания — А.А. Шахматов, М.Д. Приселков, А.Н. Насонов, Я.С. Лурье, а в недавнее время и Б.М. Клосс — предложили в целом сходную, но различающуюся в частностях реконструкцию русского летописания XIII в.¹ Их построениям и следует Дж.

Феннел. В основе книги — известия севернорусской Лаврентьевской и южнорусской (галицко-волынской) Ипатьевской летописи. Дж. Феннел, повторяя гипотезу М.Д. Приселкова, выделяет в Ипатьевской семейную летопись Рюрика Ростиславича 1200 г. и Галицко-Волынскую летопись 1200—1292 гг. Менее обоснованы мысли Дж. Феннела о составе Лаврентьевской летописи на протяжении XIII в.: автор видит в ней сумму личных летописцев великих князей Северо-Восточной Руси, тогда как существует более доказательное построение А.Н. Насонова, выделившего в составе Лаврентьевской общерусский свод 1281 г. Ошибается Дж. Феннел и в ссылке на «владимирские фрагменты» 1207—1220 гг., обнаруженные в Лаврентьевской летописи А.Н. Насоновым: на эти отрывки владимирского летописания впервые обратил внимание А.А. Шахматов, причем владимирские известия простираются не до 1220 г., а до 1234 г.

В отдельных случаях Дж. Феннел восполняет пропуски или умолчания Лаврентьевской летописи на основании Московского летописного свода конца XV в. по Уваровскому списку. Подобное обращение с материалом оправдывается гипотезой А.Н. Насонова, обнаружившего в одном из источников Московского свода — в «своде митрополитов Феодосия — Филиппа» — использование владимирского свода первых десятилетий XIII в. Однако без систематического привлечения родственных Московскому своду летописей — Вологодско-Пермской, Свода 1479 г., Софийской I, Никаноровской, Типографской и др., что позволило бы убедительнее обосновать достоверность приводимых фактов, — уникальные сведения Московского свода за XIII в. продолжают вызывать подозрения и могут оказаться дополнениями позднейших сводчиков. К сожалению, автором не привлечены летописи, отразившие владимирские своды XIII в. и могущие скорректировать известия Московского свода конца XV в.: русские дополнения к «Летописцу вскоре», Типографская, Рогожская; лишь однажды и без указания на время происхождения процитировано сообщение Устюжского летописного свода. Дж. Феннел не обратил внимания на наблюдения А.А. Шахматова, отметившего общие чтения Типографской и Лаврентьевской летописей до 1262 г.

С доверием цитирует автор книги сообщения В.Н. Татищева, не имеющие аналогий в летописях XV—XVI вв. Вопрос о достоверности татищевских известий давно обсуждается учеными, видящими в Татищеве то историографа, дополняющего и самостоятельно толкующего летописные факты, то летописца, компилирующего безусловно достоверные известия летописей XVII в. Если принять в расчет наблюдения С.Л. Пештича и новейшие исследования Б.М. Клосса, основным источником В.Н. Татищева за XIII в. следует признать позднейший Ермолаевский список Ипатьевской летописи, и в таком случае факты «Истории», дополняющие рассказ Ермолаевского списка, нуждаются в строжайшей проверке.

Охарактеризуем важнейшие летописные памятники, используемые в книге Дж. Феннела.

Лаврентьевская летопись (ПСРЛ, т. 1; далее: Л)

Это пергаменная рукопись, законченная перепиской 20 марта 1377 г. Основной писец — монах Лаврентий, работавший по заказу суздальско-нижегородского великого князя Дмитрия Константиновича. Статьи Л обрываются на 1305 г., что дало основание М.Д. Приселкову предположить, что Л — копия свода тверского князя Михаила Ярославича, занявшего владимирский великокняжеский стол в 1305 г.

Дж. Феннел лишь в самой общей форме пишет об источниках Л, выделяя для XIII столетия известия официальной владимирской великокняжеской летописи и местные ростовские записи. М.Д. Приселков считал ростовский источник Л ростовским сводом 1239 г., А.Н. Насонов называл основным источником Л, объединившим владимирские и ростовские известия, свод 1281 г., Я.С. Лурье объединение владимирских и ростовских летописцев датирует концом XII — началом XIII в. Б.М. Клосс предлагает выделять три источника свода 1305 г.: владимирскую летопись 30-х годов XIII в. (отразилась в Л в статьях 1205—1234 гг.), ростовскую летопись второй половины XIII в. и новгородскую летопись XIII в. (повлияла на известие 1204 г. о взятии крестоносцами Константинополя и на повесть о битве на Калке, опущенную в Л, но известную по Троицкой летописи). Три этих источника, согласного гипотезе Б.М. Клосса, были объединены владимирским сводом 1282 г., который создавался при ростовской кафедральной церкви Успения Богородицы.

Дж. Феннел отмечает, что в Л включены статьи южнорусского источника (до 1240 г.), близкие к тем, что использованы в Ипатьевской летописи. Эта связь была впервые замечена А.А. Шахматовым, который объяснял ее перекрестными влияниями южнорусского и севернорусского летописаний XII—XIII вв., а также отражением в Л и Ипатьевской источника начала XIV в. Впрочем, вторую гипотезу убедительно опроверг М.Д. Приселков.

В известиях Л о событиях XIII столетия обнаруживаются пропуски за 1203—1205, 1263—1283 и 1283—1294 гг., которые могут быть восполнены на основании реконструированной М.Д. Приселковым Троицкой летописи, так же как и Л, основанной на своде 1305 г.

Ипатьевская летопись (ПСРЛ, т. 2; далее Ипат)

Ипатьевская летопись содержит три различных компонента: «Повесть временных лет» (до 1117 г.), южнорусский Киевский свод (до 1200 г.) и Галицко-Волынскую летопись (1201—1292 гг.). Соединение галицко-волынского летописания с Киевским сводом 1200 г., возможно, было произведено во Владимире Волынском (наблюдения И.П. Еремина). Заключительные записи Ипат посвящены истории Турово-Пинского княжества, т. е., как предполагал А.Н. Насонов, летопись редактировалась в Турово-Пинской земле.

Свод 1200 г., по гипотезе А.А. Шахматова и М.Д. Приселкова, был составлен игуменом Выдубицкого монастыря Моисеем и, по мысли М.Д. Приселкова, являлся великокняжеским сводом Рюрика Ростиславича. М.Д. Приселков делит этот свод на три предшествующих летописца: семейную хронику Ростиславичей (1173—1200), летописец князя Южного Переяславля Владимира Глебовича (доведен до 1187 г.) и черниговский летописец князя Игоря Святославича (1198—40-х годов XIII века).

Летописец Переславля-Суздальского (изд. 1851 г., далее: ЛПС)

Летописец сохранился в списке 60-х годов XV в. (дата установлена Б.М. Клоссом), созданном в юго-западных землях. ЛПС включает статьи 1138—1214 гг. Дж. Феннел считает, что текст ЛПС особенно близок известиям Л, однако, как заметил А.А. Шахматов, ЛПС теснее связан с Радзивиловской летописью. А.А. Шахматов выявил и черты вторичности ЛПС и Радзивиловской по сравнению с Л. Б.М. Клосс в неопубликованной работе 1987 г. обосновывает гипотезу о том, что Л и ЛПС восходят к разным редакциям свода 1205 г., составленным в окружении великого князя Всеволода Большое Гнездо. Стемма Б.М. Клосса: (Рис. 1)

Рис. 1

Московско-академическая летопись (ПСРЛ, т. 1, вып. 3, изд. 1928 г., далее: МАК)

МАК доведена до 1418 г., и до 1205 г. включительно ее известия сходны с ЛПС. А.А. Шахматов установил, что до 1205 г.

Рис. 2

Рис. 3

МАК восходит к общему с Радзивиловской летописью протографу, затем, с 1207 до 1238 г., МАК содержит статьи, извлеченные из старшей редакции Софийской I летописи. Известия 1239—1418 гг. составляют фрагмент сокращенного ростовского летописного свода.

Дж. Феннел предлагает читателю стемму, определяющую соотношение ранних летописных сводов. (Рис. 2)

Приведем стемму, предложенную Б.М. Клоссом для объяснения взаимосвязи ростовских известий XIII в. в последующих сводах. (Рис. 3)

Новгородская первая летопись (изд. 1950 г., далее: НПЛ-НI)

НI в своей основе содержит летопись, ведшуюся в канцелярии новгородского епископа (впоследствии архиепископа). Известны два извода НI — старший, доведенный до 30-х годов XIV в. (утрачены известия до 1016 г., 1273—1298 гг.), и младший, продолженный до 40-х годов XV в. (свод 1432 г. с последующими дополнениями вплоть до 1446 г.). В изложении событий XIII в. оба извода близки, однако можно предположить, что младший извод сохранил более ранний вариант текста, использованный при составлении летописи старшего извода.

Гипотетический свод 1448 г.

А.А. Шахматов предположил существование этого свода, составленного на основе новгородского свода 1421 г. и московского митрополичьего свода 1421 г. Условная дата 1448 г., принятая Дж. Феннелом, разделяется не всеми учеными; и сам А.А. Шахматов в своей более поздней работе определял время создания свода 30-ми годами XV в. Гипотеза о существовании свода 1448 г. кажется необходимой для объяснения сходства Новгородской IV и Софийской I летописей, однако более вероятным представляется существование свода первой половины 20-х годов XV в., повлиявшего на старшую редакцию Софийской I летописи и при ее посредстве отразившегося в Новгородской IV летописи.

Московский свод конца XV века (ПСРЛ, т. 25; далее: М)

Свод конца XV в. был опубликован М.Н. Тихомировым по рукописи Уваровского собрания ГИМ. При создании М использовался протограф Московского великокняжеского свода 1479 г. Свод 1479 г. объединил известия Софийской I летописи (Дж. Феннел осторожнее пишет о влиянии на свод 1479 г. источника Софийской I — гипотетического свода 1448 г., хотя и допускает использование непосредственно Софийской I) и статьи Московского великокняжеского свода 70-х годов XV в. Свод 70-х годов XV в. отразился также в позднейших Ермолинской, Никоновской (1526—1530 гг. — дата установлена Б.М. Клоссом), Львовской (ок. 1560) летописях и в Тверском сборнике.

Дж. Феннел предлагает такую стемму, демонстрирующую взаимоотношение летописей XV в. (Рис. 4)

Рис. 4

Я.С. Лурье несколько по-иному представляет соотношение М и родственных сводов. (Рис. 5)

Рис. 5

«История» В.Н. Татищева

В книге Дж. Феннела важное место занимают уникальные известия об истории XIII столетия, сохранившиеся в «Истории» В.Н. Татищева 30—40-х годов XVIII в. С.Л. Пештич предположил, что основной комплекс известий Татищева за XIII в. был извлечен из позднейшего списка Ипатьевской летописи, хранившегося в библиотеке князей Голицыных — так называемого Ермолаевского списка начала XVIII в. В неопубликованной монографии 1987 г. Б.М. Клосс окончательно обосновал тезис С.Л. Пештича и показал, что Ермолаевский список восходит к южнорусскому своду конца XIII в. через промежуточные звенья: протограф списка Яроцкого 1651 г., протограф Хронографа Пантелеймона Кохановского 1681 г., Хлебниковский список Ипат (последнее обстоятельство установлено А.А. Шахматовым). Другую, отличную от Хлебниковского списка версию свода конца XIII в. сохранил древнейший Ипатьевский список летописи.

Примечания

1. Шахматов А.А. Обозрение русских летописных сводов XII—XVI вв. М.—Л., 1938; Приселков М.Д. История русского летописания XI—XV вв. Л., 1940; Насонов А.Н. История русского летописания XI—начала XVIII в. М., 1969; Лурье Я.С. Общерусские летописи XIV—XV вв. Л., 1976; его же. Генеалогическая схема летописей XI—XVI вв., включенных в «Словарь книжников и книжности Древней Руси». — Труды Отдела древнерусской литературы ИРЛИ. Л., 1985, т. 40, с. 190—205. Составители комментария выражают признательность Б.М. Клоссу, позволившему использовать материалы своей подготовленной к печати в 1987 г. монографии: Клосс Б.М. Летописные памятники Древней Руси XII — начала XV века (машинописный экземпляр).

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница