Северное наследие князя Александра
В дальнейшем, также в русле «северной политики» святого Александра Невского и договора 1251 года, в 1326 году был подписан еще один необычайно важный для истории Крайнего Севера договор о мире, границе и торговле в Заволочье и Лапландии. Согласно «древним означениям и рубежам», северная граница между странами была определена в районе реки Паз. При этом так называемый общий Северный дистрикт — территория сбора дани с саамов — по-прежнему простирался от Белого моря до города Тромсе, занимая всю русскую Лапландию, шведский Лапмаркен и весь норвежский Финмарк.1
Реалии, описываемые в «Разграничительной грамоте», как мы уже отмечали выше, абсолютно точно соответствуют ситуации, отраженной в договоре между Россией и Швецией, который был заключен в Ореховце в 1323 г.2
Договор 1326 года окончательно внес необходимые уточнения: «Русские взимают дань вдоль моря [берега нынешнего Баренцева и Норвежского морей. — и. М.] до Lungstuen [местечко в 45 км на восток от г. Тромсе. — и. М.], а на фиельдах [«полях», то есть на материке. — и. М.] вдоль Moele-реки [сейчас река Муониэльвен. — и. М.], лежащей несколько выше3 Lungstuen, к востоку от Киелена [Kjolen — цепь горных хребтов вдоль побережья Норвегии к северу от Тронхейма. — и. М.]. Норвежский же король берет дань на востоке от начала Trjanema [Кольского полуострова. — и. М.] до Gandvik [Белого моря. — и. М.], там, где течет Vela-река [река Вяла (Vælijoki) на Белом море (Vilgesáhpi), приток рекиУмба. — и. М.]. Везде, где живут полукарелы или полуфинны [полусаамы. — и. М.], происходящие от финской матери».4 «Таковы границы между владениями конунга Норвегии и конунга руссов»5.
Текст договора 1326 года между Новгородом и Норвегией. Из сборника: Norges garnie Love III. Christiania, 1849. S. 152—53; Svergestraktater. I. Stockholm, 1877. S. 506—507.
Упомянутые «полукарелы или полуфинны» — следствие специфики торговых контактов корелов и лопарей в условиях перманентных столкновений и конфликтов тех времен. Необходимое «торговое перемирие» сопровождалось обменом заложниками, а также приходом саамских женщин в стан к корельским купцам с целью забеременеть6: «Таким образом, с помощью обычая гостеприимного гетеризма саамы обновляли свой генофонд»7.
«Судя по этому сообщению "Разграничительной грамоты", первоначальное торгово-промысловое проникновение корелы в Беломорье, предшествовавшее заселению его "пятью родами корельских детей" (известных по актам XV в.), следует относить ко времени не позднее начала XIII столетия»8. Упомянутые пять родов — это «курольцы, ровкольцы, вымольцы, тиврульцы и валдолейцы, или наволоч-род»9. Изначально именно эти «пять родов корельских детей» и владели всей Карелией от Каяно-моря (Ботнического залива) до Гандвика (Белого моря), а позже и южным побережьем Кольского полуострова (Терским берегом). Им принадлежали промысловые угодья, сельскохозяйственные земли, празга (право откупа, аренды) и право торговать с лопарями. С приходом новгородцев, как мы видим из летописных свидетельств, ситуация с «владением отчинами родов Корельских» стала значительно меняться10.
Русские саамы. Женщины-лопарки на рисунке XVII века. Из книги: Lilienskiolds Speculum boreale // Finnmar-komkring 1700: Nordnorske samlinger utgitt av Etno grafisk museum. Bd. IV. 2—4 hefte. Forstebind. Oslo 1942—1943. Annenbind. Oslo, 1943
Центрами сбора дани с населения Великой Лапландии для ее дальнейшей отправки на Большую землю со времен Александра Невского были определены поселения Варзуга и район нынешней Кандалакши (в устье речки Кандалакши, залива Канда). Первая отвечала за дань с корелы и лопарей Кольского полуострова, вторая — с земель на запад от Кольского залива и в Финмаркене. Изначально формировать и сопровождать обозы с собранной данью, обеспечивая их безопасность, входило в обязанность «детей корельских», за что им назначалась «празга», то есть процент от собранной дани. «В Лапландии не было бояр, а страной управляли сборщики податей».11
С падением новгородской самостоятельности, как мы показали ранее, великие князья Московские оставили древнюю схему сбора дани без изменений12. Особая статья дохода — право владения местами торга, исторически сложившимися на границах лопарских территорий, — долгое время составляла одну из важнейших привилегий корелов. Постепенно, с заселением земель Терского берега новгородцами, с появлением монастырей, эти торговые места («торговые козицы») переходили в ведение новых владельцев. «Се даст Полага Шаншина в дом Святого Спаса <... > на Лопи торговую козицу игумену и всим старцам Соловецким» (1484); «Се даст Нестер Иванович на Лопи торговую козицу в дом святому Спасу» (1479). Странное для этих мест слово «козица», оставшееся в употреблении, — одно из свидетельств пребывания на Кольском полуострове жителей Биармии, так как на пермяцком языке «Кӧӧзічја — торба для торговли, козица»13.
Схема волостных и монастырских владений на Терском берегу
В XIV веке русское поморское население продвигается еще дальше на восток Терского берега, осваивая новые тоневые участки14, и вскоре восточной границей саамского этноса на Беломорском побережье становится новый «лопский рубеж» проходящий по реке Пялице. «Речка Пялица, а в ней заборишко, половину тое речки ведают Варзужаня, а другую половину тое речки ведают Терские лопари, то им межа»15.
Уже в 1469 году новгородские владения, «по морскому берегу рыбные ловища, земли, и воду, и пожни, и лешей лес» Терского берега «посадницей Марфой» отписываются Соловецкому монастырю. Марфа Борецкая жертвовала «игумену Зосиме и священникам и старцем» промысловые угодья «от Умские межи [граница владений между Умбой и Варзугой проходила по реке Оленица. — и. М.], от Кашкаранского Ручья [речка, не доезжая 3 км до Кашкаранцев. — и. М.] и до Красныя Щелейки16 [граница между владениями Варзуги и терскими лопарями на востоке. — и. М.]»17.
«Замок Варгав» на гравюре с карты Я. X. ван Линсхотена 1595 года. В 1307 году на западном берегу Варангер фьорда, была построена и всячески укреплялась крепость Вардехус (Vardohus «дружинный дом»)
Статус общей территории сбора дани в Финмарке (Северный дистрикт) сохранялся в течение 350 лет. В 1602 году вследствие ослабления русского государства в Смутное время, возник прецедент — датский король приказал не пропускать русских даньщиков в «Норвежский конец» за Печенгу и Паз-реку. Ответными мерами на столь недружественный выпад стал запрет Кольского воеводы Федора Хлопова на пропуск датских (норвежских) фогтов за данью на Мурман, куда они ходили до «Умбской межи». Однако датский король Кристиан IV своего указа не отменил, и началась активная дипломатическая война.
С конца XVI века Дания затевает переговоры с целью принудить Россию к окончательному разделу упомянутой общей территории, дабы провести государственную границу в районе города Колы (!). «Московские цари отняли у Дании Лапландию, — так оценивает ситуацию король Кристиан IV в своей грамоте царю Михаилу Федоровичу, и напоминает: — в Смутное время Дания могла отобрать Лапландию у России силою»18. Однако препятствием тому оставались наши церкви, стоящие в районе Варангер-фьорда, и, конечно, Печенгский монастырь. «Царь дивится тому, что король требует разграничения, — пишет в ответной грамоте Михаил Феодорович, — замок Варгав стоит на русской земле, свидетельством тому служит церковь Бориса и Глеба, построенная в той местности». Однако датчане продолжают всемерно укреплять свою крепость Вардегуз на полуострове Варангер. В последующие годы претензии Дании не ослабевают и, как ни странно, становятся даже масштабнее: «необходимо потребовать удаления русских из Колы, Варзуги, Кандалакши и других мест в Лапландии, впрочем, за возведенные в Лапландии постройки король готов заплатить известную сумму»19.
В таких взаимных удивлениях и претензиях проходили годы дипломатической переписки.
Временами русские цари теряли терпение, забывая про европейский дипломатический политес. Так, в 1603 году царь Борис Федорович, выведенный из себя этой дипломатической казуистикой, отрезал: «Лопарская земля — искони вечная вотчина Государей русских. Граница между Россией и Норвегией — река Ивгей [река Ivalojoki впадает в озеро Инари. — и. М.]. Замок Варгав [нынешний город Вардё. — и. М.] должен быть срыт, так как поставлен на Царской земле. За Варгавом Царской вотчины больше 1000 верст! [если точно, то пятьсот. — и. М.]»20.
Со временем эта ситуация породила интересную традицию обязательной, раз в год проводимой поездки норвежского чиновника (шульца) к Кольскому воеводе с целью заявить ему протест по поводу то го, что он не пускает датских сборщиков дани в общий дистрикт взимать десятину с «подданных его королевского величества». Эти поездки в Колу, совершавшиеся в декабре месяце, начиная с 1614-го и до самого 1814 года, вошли в некий обычай со своими устоявшимися церемониями и ритуалами, «получив название: "Proetentionen til Malmis" — претензия на Колу»21.
В 1826 году демаркация российско-норвежской государственной границы была проведена окончательно — рубеж прошел по реке Паз. Вплоть до этого времени общий дистрикт, хотя и уже в весьма урезанном виде, по-прежнему продолжал существовать. С начала XVII века небольшая общая территория России и Норвегии, как некий исторический рудимент, сохранялась, ограничиваясь с запада заливом Варангер-фьорд, а с востока Сонгельским лопарским погостом.
Примечания
1. Об этих рубежах см.: Norges garnie Love III. Christiania, 1849. S. 152—53; Sverges traktater. I. Stockholm, 1877. S. 506—507.
2. «Документ... является частью первого договора между Новгородом и Норвегией, заключенного в 1251 г.». Янин В.А. Новгородские акты XII—XV вв. М., 1991. С. 82.
3. Интересно, что в те времена восприятие направления движения было противоположным нынешнему: к югу — это вверх («на Русь»), на север — это вниз («в Норвегу»). Возможно, это восприятие попросту соответствовало направлению течения северных рек.
4. Norges garnie Love III. Christiania, 1849. S. 152—53; Sverges traktater. I. Stockholm, 1877. S. 506—507 (перевод — Кааран А.К.).
5. Из «Разграничительной грамоты» 1326 года. См. Шаскольский И.П. Русско-норвежский договор 1326 года // Скандинавский сб. Таллин: Ээсти Раамат, 1970. Т. 15. С. 69.
6. История Карелии с древнейших времен до наших дней / Науч. ред. Кораблев Н.А., Макуров В.Г., Савватеев Ю.А., Шумилов М.И. Петрозаводск, 2001. С. 63—64.
7. Жуков А. Саами в XIII—XVII вв. (публикация источников и комментарий) // Антропологический форум. СПб., 2004. № 1. С. 298—322.
8. Кочкуркина С.И., Спиридонов А.М., Джаксон Т.Н. Письменные известия о карелах (X—XVI вв). Петрозаводск, 1996.
9. Макарий (Миролюбов), епископ. Христианство в пределах Архангельской епархии // ЧОИДР. 1878. С. 52.
10. Корельские роды прочно обосновались даже на самых крайних рубежах Кольского края. В описи 1608 года на западном берегу полуострова Рыбачий существовало становище Тиврульское. Козмин К. Исторический обзор Мурманского берега // Изв. Арханг. О-ва изучения Русского севера. 1915. № 1. С. 2.
11. Филиппов А.М. Русские в Лапландии в XVI веке. Сообщение Симона ван Салингена // Литературный вестник. СПб., 1901. Т. 1. Кн. 3. С. 305.
12. См.: Kirkinen H. Karjala Taistelukenttänä. Karjala idän ja lännen välissä. II. Helsinki, 1976. P 70.
13. Пермяцко-русский и русско-пермяцкий словарь, составленный Николаем Роговым. СПб., 1869.
14. Тоневой участок, тоня — место рыбного промысла, участок, на котором стояла жилая изба с амбаром и иными необходимыми постройками для длительного проживания при сезонном лове рыбы.
15. Сотная из писцовых книг Василия Агалина и подьячего Степана Федорова на Варзужскую волость // Сб. материалов по истории Кольского полуострова / Текст подг. А.И. Андреев. Л., 1930. С. 37.
16. «Красная Щелейка» — сегодня брошенная тоня при губе «Красная Щелья». Находится в 8 км на восток от селения Сосновка.
17. Северные грамоты XV века // Летопись занятий Археографической комиссии за 1927—1928 годы. Л., 1929. T. XXXV. С. 129.
18. Щербачев Ю.Н. Датский архив. Материалы по истории Древней России, хранящиеся в Копенгагене. 1326—1690 гг. М., 1893. С. 186. № 702.
19. Щербачев Ю.Н. Датский архив. № 662.
20. Щербачев Ю.Н. Датский архив. Материалы по истории Древней России, хранящиеся в Копенгагене. 1326—1690 гг. М., 1893. № 533.
21. Кааран А. К истории Русского Севера: Русско-норвежские отношения // Известия Архангельского Общества изучения Русского Севера. Архангельск, 1910. № 11. С. 27. Весь порядок и подробности этого действа см. Brock-Utne, Martha. Solberg i Finnmark omkring 1700: Aktstykker og oversikter, Hft. I: to jordeboeker fra 1694 // Nordnorske samlinger utgitt av Etnografisk Museum Universitet i Oslo. Oslo, 1932. Vol. I.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |