Черниговское и Северское княжества
Черниговское и Северское княжества составляли, как и Киевское в Переяславское, части древней «Русской земли», того первоначального ядра Руси, которое сложилось еще в VI—VII вв., но сохранило свое имя надолго.
Северская земля с Новгородом на Десне, Путивлем, Рыльском, Курском на Сейме и Донцом (близ современного Харькова) обособилась от Черниговской земли не сразу; это произошло только в 1140—1150-е годы, но связь их ощущалась и в дальнейшем. Оба княжества были в руках Ольговичей. Быть может, Святослав Всеволодич Киевский потому и рассматривался в «Слове о полку Игореве» как сюзерен и черниговских и северских князей, что был внуком Олега Святославича, т. е. прямым Ольговичем и самым старшим из них. До прихода в Киев он был великим князем черниговским и, став киевским князем, часто ездил то в Чернигов, то в Любеч, то в далекий Карачев.
План города Чернигова. 1 — древние укрепления XVIII в.; 2 — курганные группы — I—XII вв.: 3 — большие курганы X в.; 4 — церкви XI—XII вв.
Черниговскому княжеству принадлежали земли Радимичей и Вятичей; северо-восточная граница княжества доходила почти до Москвы. В династическом и церковном отношении к Чернигову тянулась даже далекая Рязань.
Особенно важны были южные связи Чернигова с Половецкой степью и приморской Тмутараканью. Чернигово-Северские земли на большом пространстве были открыты степям; здесь строились пограничные оборонительные линии, здесь оседали побежденные кочевники, вытесненные с хороших пастбищ новыми хозяевами — половцами.
Черниговско-Северская земля (по А.К. Зайцеву)
Пограничное Курское княжество, выдержавшее много половецких наездов, стало чем-то вроде позднейших казачьих областей, где постоянная опасность воспитывала смелых и опытных воинов — «кметей». Буй Тур Всеволод говорит Игорю:
А мои ти куряни — сведоми къмети:
Под трубами повити,
Под шеломы възлелеяны
Конець копия въскръмлени
Пути имь ведоми
Яругы имь знаеми
Луци у них напряжени
Тули отворени
Сабли изъострени.
Сами скачють, акы серые влъци въ поле
Ищучи себе чти [чести],
А князю — славы.
Черниговским князьям, начиная с «храброго Мстислава, иже зареза Редедю пред полки касожскыми» и до начала XII в., принадлежала Тмутаракань (современная Тамань) — древний город у Керченского пролива, большой международный порт, в котором жили греки, русские, хазары, армяне, евреи, адыгейцы. Средневековые географы, исчисляя длины черноморских маршрутов, нередко за одну из основных точек отсчета брали Тмутаракань.
Княжеский терем XI в. близ Спасского собора в Чернигове. Реконструкция И.В. Холостенко
К середине XII в. связи Тмутаракани с Черниговом оборвались, и этот морской порт перешел в руки половцев, чем и объясняется желание Игоря
Поискати града Тьмутороканя,
А любо испити шеяомомь Дону,
т. е. обновить старые пути к Черному морю, на Кавказ, в Крым и Византию. Если Киев владел днепровским путем «из Грек в Варяги», то Чернигов обладал своими дорогами к синему морю; только дороги эти слишком прочно были закрыты кочевьями нескольких половецких племен.
Если киевские князья широко использовали Черных клобуков в качестве заслона от половцев, то и черниговские Ольговичи имели «своих поганых».
В «златом слове» Святослав упрекает своего брата Ярослава Черниговского в том, что он уклонился от общего похода против половцев и занялся только обороной своей земли:
А уже не вижду власти сильного и богатого
И многовои брата моего Ярослава
С Черниговьскими былями,
С могуты и с татраны,
С шельбиры, и с топчаки,
И с ревугы, и с ольберы,
Тии бо бес щитовь, с засапожникы
Кликом полкы побеждают,
Звонячи в прадеднюю славу.
Возможно, что здесь имеются в виду какие-то тюркоязычные дружины, очень давно, еще со времени «прадедов», оказавшиеся в Черниговской области; быть может, это — тюрко-болгары или какие-то племена, приведенные Мстиславом с Кавказа в начале XI в.
Черниговское княжество по существу обособилось от Киевской Руси еще во второй половине XI в. и только временно при Мономахе было в вассальном подчинении у киевского князя. Неожиданное доказательство того, что черниговские князья считали себя в XII в. равноправными киевским, дали раскопки в столице Золотой орды, в Сарае, где была найдена огромная серебряная заздравная чара с надписью: «А се чара великого князя Володимеря Давыдовича...» Владимир был черниговским князем в 1140—1151 гг. в соправительстве со своим младшим братом Изяславом (умер в 1161 г.).
Географическое положение, родственные связи князей и давняя традиция дружбы с кочевниками сделали Черниговское княжество своего рода клином, врезавшимся в остальные русские земли; внутри же клина часто хозяйничали приглашенные Ольговичами половцы. За это не любили самого Олега Святославича, его сыновей Всеволода и Святослава; за это в Киеве убили третьего сына — Игоря Ольговича. Внук Олега, герой «Слова о полку Игореве», — Игорь Святославич в свое время был связан дружбой не с кем иным, как с Кончаком.
Белокаменные резные капители колонн (Борисоглебский собор XII в.)
Игорь родился в 1150 г. (в год знаменитого похода ему было всего 35 лет) и в 1178 г. стал князем Новгород-Северским. В 1180 г. он в числе других Ольговичей вместе с половцами зашел далеко в глубь Смоленского княжества и дал бой Давыду Ростиславичу под Друцком. Затем Игорь вместе с Кончаком и Кобяком двинулся к Киеву, и они отвоевали великое княжение для Святослава Всеволодича. Игорь, возглавлявший половецкие войска, охранял Днепр, но Рюрик Ростиславич, выгнанный ими из Киева, разбил половцев. «Игорь же видев Половце побежены, и тако с Кончаком вскочивша в лодью, бежа на Городец к Чернигову».
А три года спустя он уже воюет против половцев, против того же Кончака, напавшего на Русь. В этом походе Игорь рассорился с Владимиром Переяславским из-за того, кому из них ездить «напереде». Речь шла не о воинской славе, а о том, что авангардные части захватывали большую добычу. Рассердившийся Владимир повернул полки и ограбил Северское княжество Игоря. В 1183 г. у Игоря уже возникла идея сепаратных походов на половцев. Киевские, переяславские, волынские и галицкие войска разбили Кобяка и множество других ханов на р. Орели близ днепровских порогов. Ольговичи отказались от участия в этом походе, но Игорь, узнав о том, что главные силы Половецкой земли разбиты вдалеке от его княжества, предпринял вместе с братом Всеволодом поход на половецкие становища по р. Мерлу, недалеко от г. Донца. Поход был удачен.
Наступил полный крупных событий 1185 г. Ранней весной «окаянный и треклятый» Кончак двинулся на Русь. Черниговские князья сохраняли дружественный нейтралитет, прислав к Кончаку своего боярина.
Святослав и Рюрик 1 марта разбили половцев на Хороле, взяв большую добычу оружием и конями.
Игорь Святославич Северский не участвовал в этом походе, но летописец пытается выгородить его, сообщая о том, что гонец из Киева поздно прискакал, что дружина в боярской думе отговорила князя.
В апреле Святослав одержал еще одну победу над половцами: были взяты их вежи, много пленных и коней.
Игорь, узнав об этом, будто бы сказал своим вассалам: «А мы что же, не князья, что ли? Пойдем в поход и себе тоже славы добудем!» Поход начался 23 апреля. Когда войска подошли к русским рубежам, 1 мая 1185 г. было солнечное затмение, широко использованное в «Слове о полку Игореве» как поэтический образ:
Солнце ему тьмою путь заступание;
Нощь стонущи ему грозою птичь у буди;
Сеисть зверин вста.
Игорь пренебрег предостерегающими «знаменьями» природы и двинулся в степь на юг от Северского Донца по направлению к Азовскому морю. В пятницу 10 мая войска встретились с первым половецким кочевьем, мужское население которого «все от мала до велика» заслонило собою кибитки, но было разбито.
С зарания в пяток (пятницу — Б.Р.)
Потопташа поганыя полки половецкыя,
И рассушясь стрелами по полю,
Помчагие красныя девкы половецкыя,
А с ними злато, и паволоки, и драгыя оксамиты.
На следующий день сюда подоспел Кончак с объединенными половецкими силами и окружил «Ольгово хороброе гнездо». Страшная трехдневная сеча на берегах Каялы кончилась полным уничтожением русских сил: Игорь и часть князей и бояр были взяты в плен (за них хотели получить огромный выкуп), 15 человек выскользнули из окружения, а все остальные полегли в «поле незнаеми, среди земли Половецкыи».
Ту кровавого вина не доста;
Ту пир докончаша храбрии русичи:
Сваты попоиша, а сами полегоша за землю Рускую.
После победы половецкие полки двинулись на Русь в трех направлениях: на обезлюдевшие княжества Игоря и Буй Тура Всеволода, на Переяславль и на самый Киев, куда Кончака манили воспоминания о хане Боняке, стучавшем саблей в Золотые ворота Киева.
В момент похода Игоря киевский князь Святослав мирно объезжал свой старый черниговский домен, и только когда великий князь доплыл в ладьях до Чернигова, сюда добрался участник несчастливого «полка Игорева», ускользнувший из окружения, — Беловолод Просович. Он и рассказал о трагедии на берегах Каялы и о том, что поражение Игоря «отвориша ворота на Русьскую землю».
Бронзовая арка середини XII в. работы мастера Константина (Вщиж)
Надо думать, что после известий, полученных в Чернигове, великий князь не продолжал плыть по извилистой Десне, а, вспомнив стремительную езду Мономаха, помчался в Киев верхом со скоростью «от заутрени до вечерни». Далее князь Святослав «посла по сыны свое и по все князи, и собрашася к нему к Кыеву, и выступиша к Каневу».
Стратегия обороны была такова: сын Святослава Олег с воеводой Тудором был немедленно послан отражать половцев от берегов Сейма (в княжестве пленного Игоря), в Переславле уже бился с ними внук Долгорукого Владимир Глебович, а главные силы стали «постеречь земле Руское» на Днепре у Канева, охраняя Рось и важный стратегически Зарубинский брод, связывавший с переяславским левым берегом.
Все лето 1185 г. ушло на такое противостояние половцам; летопись сообщает и о приходе войск из Смоленска, и об обмене гонцами с Переяславлем и с Треполем, и о внутренних маневрах половцев, нащупывавших слабые места в шестисоткилометровой русской обороне, организованной наспех, в тяжелейших условиях.
Потребность в новых силах, в участии отдаленных княжеств была велика все лето. Но, может быть, еще больше чувствовалась потребность в единении всех русских сил, даже тех, которые уже пришли под знамена киевского князя.
Князья неохотно выступали против половцев. Ярослав Черниговский собрал войска, но не двигался на соединение со Святославом, за что и заслужил осуждение в «златом слове». Давыд Ростиславич Смоленский привел свои полки на Киевщину, но стал в тылу киевских полков, у Треполя, в устье Стугны, и отказывался выступать далее.
А в это время Кончай осадил Переяславль; князь Владимир едва вырвался из боя, раненный тремя копьями. «Се половьци у мене, а помогите ми!» — послал он сказать Святославу.
Святослав же и его сопровитель Рюрик Ростиславич не могли немедленно двинуть свои силы, так как Давыд Смоленский готовился к возвращению домой. Смоленские полки устроили вече и заявили, что они-де условились идти только до Киева, что сейчас боя нет, а участвовать в дальнейшем походе они не могут: «уже ся есмы изнемогли».
Пока шел этот недостойный торг с Давыдом, Кончак напал на Римов на Суле, и половцы изрубили или полонили всех его жителей.
Святослав и Рюрик, шедшие на помощь Переяславлю и Римову, задержались из-за «коромолы» Давыда. Гибель Римова летопись прямо ставит в связь с тем, что русские силы «опоздишася, сжидающе Давыда смолняны».
Когда же соединенные полки Святослава и Рюрика форсировали Днепр, чтобы отогнать Кончака, Давыд ушел от Треполя и повернул вспять свои смоленские войска.
С большой горечью пишет об этом автор «Слова о полку Игореве». Он вспомнил древних князей, пожалел о том, что старого Владимира (Святославича) нельзя было навечно оставить здесь, на Киевских горах, сказал о том, как стонет Русь, потому что «теперь стоят стяги Рюрика, а рядом — его брата Давыда, но по-разному, развеваются их бунчуки, но по-разному поют их копья».
Не случайно поэт вспомнил старого Владимира — ведь именно здесь, на берегах Стугны, где совершилось предательство смоленского князя, два века назад Владимир Святославич поставил цепь своих богатырских застав. Мысль автора еще раз настойчиво возвращается к этой реке: при описании побега Игоря, вспоминая гибель Мономахова брата в 1093 г. в водах Стугны, он противопоставляет ее Донцу, «лелеявшу князя на волнах»:
Не тако ти, рече, река Стугна;
Худу струю имея, пожръши чужи ручьи и струги,
Рострена к устью,
Уношу князя Ростислава затвори...
Можно думать, что автор «Слова», находясь при своем князе Святославе, провел это грозное лето 1185 г. в стане русских войск между Каневом и Треполем, между Росью и Стугной, и был свидетелем и приезда гонцов из осажденных и сожженных городовой рассылки гонцов за новыми «помочами», и трусливого вероломства Давыда под Треполем на Стугне.
Не в эти ли месяцы «противостояния», когда нужно было найти особые вдохновенные слова для объединения русских сил, для привлечения к обороне князей отдаленных земель, и сложилось замечательное «златое слово»? Ведь в этом разделе «Слова о полку Игореве», завершающемся словами об измене Давыда, нет ни одного факта, который выходил бы за хронологические рамки тех нескольких месяцев, когда Святослав и Рюрик держали оборону на Днепре от Витичевского брода до Зарубинского, от Треполя до Канева. Не с каневских ли неприступных высот, полных языческой старины, смотрел в это время на Русь и на степь автор «Слова о полку Игореве»?
Он глубоко сожалел о гибели русских и не мог удержаться от горьких упреков в адрес Игоря. Игорь — не герой «Слова», а лишь повод для написания патриотического призыва, значение которого не исчерпывается событиями 1185 г.
Поход князя Игоря Святославича в 1185 г. (схема Б.А. Рыбакова)
Весною 1186 г. Игорь уже бежал из плена: 11 дней брел по укромным речным зарослям и, наконец, вернулся на родину.
В 1199 г. после смерти Ярослава Игорь Святославич стал великим князем черниговским и успел в последние годы завести собственную летопись, попавшую в Киевский свод. Здесь Игорь представлен весьма благородным князем, непрерывно думающим о благе земли Русской. Умер Игорь в 1202 г. Его сыновья, оказавшиеся в Галицкой земле, вели крутую антибоярскую политику, убили около 500 знатных бояр и в конце концов были повешены в Галиче в 1208 г.
Дальнейшая история Чернигово-Северской земли не представляет особого интереса. Размножившиеся Ольговичи по-прежнему охотно принимали участие в усобицах и постепенно расчленили землю на несколько мелких уделов. В 1234 г. Чернигов выдержал тяжелую осаду войск Даниила Галицкого: «Лют бо бе бой у Чернигова; оже и таран на нь поставша, меташа бо каменем полтора перестрела. А камень — якоже можаху 4 мужи силнии подъяти».
В 1239 г. Чернигов вместе со всем Левобережьем был взят войском татар.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |