Русские источники
Рассказы о Ледовом побоище русских летописей и Жития Александра Невского являются основными источниками, сообщающими о событиях, происшедших 5 апреля 1242 года на льду Чудского озера — о времени, месте, характере и ходе сражения. Однако до сих пор вопрос о сравнительной ценности и достоверности этих рассказов в научной литературе не обсуждался.
По словам одного из исследователей, Э.К. Паклара, «опираясь на известный летописный рассказ — на тексты Новгородских (главным образом Новгородской 1-й) — Псковских, Софийских, Никоновской летописей, различные авторы высказывали весьма разноречивые мнения о месте Ледового побоища».1 Рассказ о Ледовом побоище в летописях разного происхождения представлялся большинству историков единым и относительно достоверным. При цитировании предпочтение отдавалось тексту Новгородской 1-й летописи, как наиболее обстоятельному и компактному, но, кроме него, охотно цитировались и наиболее яркие отрывки из Софийской 1-й летописи, Воскресенской, Симеоновской и других летописей и из Жития Александра Невского, дополняющие характеристику Ледового сражения яркими батальными сценами и отдельными реалиями (А.И. Козаченко, А.А. Савич, А.И. Яковлев, В.Т. Пашуто, Э.К. Паклар, А.А. Строков, Е.А. Разин, С.В. Липицкий и многие другие). При этом историки пользовались источниками некритически, т. е. не отделяя исторически достоверных известий от литературного вымысла, не учитывая время и место происхождения цитируемых ими рассказов о Ледовом побоище. Очень часто исследователи обращались к литературному произведению — Житию Александра Невского, считая его свидетельства абсолютно достоверными. Так например, А.И. Козаченко пишет: «До нас дошло сказание "О велицем князе Александре". Автор этого сказания был современником Александра, знал его и был свидетелем его подвигов, был "самовидец возраста его". Этот свидетель имел возможность и сам видеть и слышать от участников похода и от самого князя Александра о настроении русского войска. Продолжение сказания в погодной записи, посвященной событиям 1242 года, подтверждает, что и летописец заметил необыкновенный подъем духа, царивший в русском войске перед битвой на Чудском озере. Войско заявляло единодушно, что оно готово положить свои головы за Русь, за народ, возглавляемый витязем Александром Невским: "Тако бо бяше у князя великого Александра множество храбрыхъ, яко же древле у Давыда царя силнии и крѣпции; тако же воя великого князя Александра исполнишася духа ратна: бяху бо сердца ихъ же, акы лвомъ, и ркоша: «О княже нашь честный и драгий! Нынѣ приспѣ время положити главы своя за тя»"».2 И далее: «Это было невиданное по ожесточению сражение. Треск от ломающихся копий, звуки ударяющихся мечей, топоров наполнили воздух. Кровь скоро покрыла место боя, и красные ручьи начали разливаться по льду. Летописец со слов очевидца пишет: "И бысть ту сѣча зла и велика Нѣмцемъ и Чюди, и трускъ отъ копей ломления и звукъ отъ мечного сѣчения, яко же морю померзшю двигнутися. И не бѣ видети леду: покрыло бо есть все кровию"».3
Однако ни древнему летописцу, ни свидетелю подвигов князя Александра, ни несуществующему сказанию «О велицем князе Александре» рассказы «о необыкновенном подъеме духа» в русском войске и подробное описание сечи не принадлежат. Эти рассказы являются литературным домыслом монаха Рождественского монастыря во Владимире, составлявшего в 80-е годы XIII в. Житие Александра Невского, и основаны на традиционной литературной манере описания сражений того времени, а не на впечатлении очевидцев. Если верить автору Жития, то «самовидец» не только слышал пламенную речь дружинников Александра и горячую молитву князя на поле битвы, но и видел «полк божий на въздусѣ», пришедший на помощь великому князю Александру Ярославичу. Такое безграничное и слепое доверие историка к своему источнику может неожиданно привести его к признанию достоверности «чудес».4
Об исторической ценности известий литературного произведения Жития Александра Невского справедливо пишет академик М.Н. Тихомиров: «Составитель упомянутой биографии Александра (Жития Александра Невского, — Ю.Б.) сравнивает его с известными историческими лицами; по красоте — с Иосифом Прекрасным, по силе — с библейским Самсоном, по храбрости — с римским императором Веспасианом, взявшим и разорившим Иерусалим. Тот же биограф добавляет, что Александр имел "возраст (т. е. рост, — М.Т.), паче иных человек, глас его, яко труба в народе". На этом основании некоторые историки довольно наивно представляли Александра Ярославича человеком громадного роста, с зычным, трубоподобным голосом. На самом деле эти сравнения дают очень мало для суждения о внешности героя — князя, т. е. они заимствованы из книжных источников, хотя и говорят о том, что Александр производил на современников незаурядное впечатление»5. По справедливому замечанию Тихомирова, все это относится к области литературы, а не к истории.
Однако некоторые историки даже после выхода в свет упомянутой выше работы М.Н. Тихомирова все еще продолжают слепо верить в буквальную достоверность известий литературного Жития: «Летописцы, которые обычно не распространяются о внешности других князей, — пишет А.И. Яковлев, — любят изображать наружность Александра. Из их описаний мы заключаем, что он был очень хорош собой, могуч, высок ростом, широк в плечах и обладал звучным голосом. Когда он говорил с шумным новгородским вечем, то голос его, по словам летописца, "гремел, как труба"».6 Как мы видим, Яковлев пользуется известиями Софийской 1-й или Воскресенской летописи, не задумываясь над тем, что эти известия проникли в летопись из литературного Жития Александра Невского.
В.Т. Пашуто, например, пишет: «Не удалось крестоносным грабителям "укорить Словеньский язык ниже себе"», ссылаясь при этом на текст Новгородской 1-й летописи младшего извода и не указывая, что эти слова принадлежат не летописцу, а автору Жития Александра Невского.7 А.И. Козаченко пишет следующее: «Орден бросил клич, призывавший к покорению русских. Рыцари, по свидетельству летописца, так и говорили, хвалясь: "Укорим Словеньский язык!"».8 И далее: «В марте 1242 года под начальством брата Александра — князя Андрея прибыли низовые полки. Это была помощь "в множестве дружины", как говорит современник. Можно сказать, что войско, собранное Александром, было первым многочисленным войском, которое Русь собрала после разгрома ее татарами».9 В том же духе пишет и С.В. Липицкий: «"Унизим славянский язык", — говорили рыцари, собираясь в поход... Спесивые рыцари не сомневались в успехе похода и хвастливо заявляли: "Пойдем победим великого князя Александра и имем его руками"».10 Ни Пашуто, ни Козаченко, ни Липицкий не учитывают, что похвальба врага перед битвой и выражение «во множестве дружины» не могут иметь силу исторического источника, так как являются проявлением средневекового этикета в литературе (трафарет ситуаций и трафарет формул).
Военный историк А.А. Строков пишет: «Наш летописец сообщает: "Они же гордии, совокупишася и реша: Пойдем, победим великого князя Александра и имем его руками"»,11 ссылаясь на текст Софийской 1-й летописи, не указывая, что эти слова принадлежат не летописи, а Житию Александра Невского, и не замечая, что переданы они в Софийской 1-й летописи с искажением: вместо «инин же городи» — «они же гордии».
Другой военный историк Е.А. Разин пишет: «Судя по летописным миниатюрам, боевой порядок был обращен тылом к обрывистому крутому берегу озера, а лучшая дружина Александра укрылась в засаде за одним из флангов».12 Очевидно, Разин имеет в виду миниатюры Лаптевского тома Лицевого летописного свода третьей четверти XVI в., изображающие Александра Невского с войском у Вороньего Камня, встречу с рыцарским войском на льду Чудского озера и Ледовое побоище.13 Однако на основании этих миниатюр невозможно судить ни о боевом порядке войск, ни о засадном полке. «Средневековые миниатюры, — пишет А.В. Арциховский, — являются не столько зарисовками средневековых городов и войск, сколько условными схемами, живущими своей книжной жизнью... Миниатюристы вообще верно следовали тексту, тем не менее сведения, сообщаемые текстом рукописей, в рисунках иногда существенно дополнены, иногда своеобразно истолкованы».14 Миниатюрист третьей четверти XVI в. искусно, в условной, символической манере, иллюстрировал текст Никоновской летописи о Ледовом побоище (лл. 931 об. — 940). Текст Никоновской летописи внизу под миниатюрой на л. 937 обчитается следующим образом: «И, укрепився силою крестною, ополчивси пойде на них, наступиша же озеро Чюдское. Бысть же обоих множьство велми. Отець же его великий князь Ярославъ Всеволодич прислал ему на помочь брата его меншаго князя Андрѣа со множеством вой своих. Тако бо бяше у великаго...».
Очевидно, миниатюрист попытался изобразить в правом верхнем углу князя Ярослава в городе, посылающего князя Андрея с дружиной на подмогу князю Александру, в левом верхнем углу — князя Андрея с дружиной, а в центре — встречу русского и немецкого войск на льду Чудского озера. Никакого засадного полка на миниатюре нет (рис. 1).
Некоторые историки, признавая, что Житие Александра Невского является главнейшим источником и оказало большое влияние на летописные рассказы о Ледовом побоище, тем не менее строят свои работы на неопределенном сводном тексте рассказа о Ледовом побоище. Так, например, А.А. Савич пишет следующее: «Главнейшим источником, на основании которого мы восстанавливаем историю победы новгородского князя Александра Ярославича Невского над шведами в 1240 г. и немцами в 1242 г., является его Житие».15 И далее: «Мы в настоящем докладе не подвергаем изучению проблему, в каком из летописных сводов наиболее точно передается первоначальный текст Жития Александра Невского. Отдельные варианты Жития, очень часто — результат редакторской руки составителя того или иного свода, не вносят существенных изменений в рассказы о Невской и Чудской победах Александра Невского над врагами русского народа. Варианты эти интересны в том отношении, что они показывают нам, как жил и развивался текст самого Жития».16
Однако в дальнейшем А.А. Савич так ни разу и не обратился к тексту первой редакции Жития Александра Невского — он излагает ход Ледового побоища по Новгородской 1-й, Псковской 1-й, Воскресенской, Львовской, Никоновской летописям, так и не выяснив, какое же отношение эти тексты имеют к Житию Александра Невского и как они соотносятся между собой.17
В настоящей работе мы попытаемся восполнить этот пробел, выяснить взаимоотношение всех русских письменных источников о Ледовом побоище между собой и определить их сравнительную ценность как исторического источника.
По месту своего происхождения все ранние письменные известия XIII в. о Ледовом побоище можно разделить на следующие группы: I— новгородские, отразившиеся в Новгородской 1-й летописи старшего извода; II — псковские, отразившиеся в Псковских 1-й, 2-й и 3-й летописях; III — ростовские, отразившиеся в Суздальской летописи; IV — суздальские, отразившиеся в Лаврентьевской летописи; V — владимирские ранние, отразившиеся в Житии Александра Невского первой редакции. В шестую группу мы условно выделяем владимирские поздние известия, отразившиеся во «Владимирском летописце» XVI в. Каждая из первых пяти групп известий XIII в. возникла независимо одна от другой, имея своим прямым и непосредственным источником события, происшедшие на льду Чудского озера в начале апреля 1242 г.
I. Наиболее обстоятельный и подробный рассказ о Ледовом побоище находится в Новгородской 1-й летописи старшего извода (рис. 3).
«В лѣто 6750. Пойде князь Олександръ с Новгородци и с братомъ Андрѣемь и с Низовци на Чюдьскую землю на Нѣмци и зая вси пути и до Пльскова. И изгони князь Пльсковъ, изъима Нѣмци и Чюдь, и, сковавъ, поточи в Новъгородъ, а самъ пойде на Чюдь. И яко быша на земли, пусти полкъ всь в зажития, а Домашь Твердиславичь и Кербетъ быша в розгонѣ, и усрѣтоша я Нѣмци и Чюдь у моста, и бишася ту. И убиша ту Домаша, брата посаднича, мужа честна, и инѣхъ с нимь избиша, а инѣхъ руками изъимаша, а инии къ князю прибѣгоша в полкъ. Князь же въспятися на озеро, Нѣмци же и Чюдь поидоша по нихъ. Узрѣвъ же князь Олександръ и Новгородци, поставиша полкъ на Чюдьскомь озерѣ, на Узмени, у Воронья камени. И наѣхаша на полкъ Нѣмци и Чюдь, и прошибошася свиньею сквозѣ полкъ. И бысть сѣча ту велика Нѣмцемь и Чюди. Богъ же и святая Софья и святою мученику Бориса и Глѣба, еюже ради Новгородци кровь свою прольяша, тѣхъ святыхъ великыми молитвами пособи богъ князю Александру. А Нѣмци ту падоша, а Чюдь даша плеща; и, гоняче, биша ихъ на 7-ми верстъ по леду до Суболичьскаго берега. И паде Чюди бещисла, а Нѣмецъ 400, а 50 руками яша и приведоша в Новъгородъ. А бишася мѣсяца априля въ 5, на память святого мученика Клавдия, на похвалу святыя Богородица, в суботу».18
В Синодальном списке этот рассказ написан третьим полууставным почерком 30-х годов XIV в., однако, очевидно, он восходит к одному из новгородских летописных сводов середины XIII в., составлявшихся при церквах св. Якова и св. Софии.19 Этот рассказ имеет специфическую новгородскую окраску (говорится о помощи св Софии и князей Бориса и Глеба, в отличие от псковских летописей, где говорится о помощи св. Троицы) и сообщает интересные подробности:
1) в освобождении Пскова участвовали, кроме новгородцев с. князем Александром, суздальцы с братом Александра князем Андреем;
2) прежде чем изгнать немцев из Пскова, князь Александр занял все дороги, ведущие к городу;
3) изгнав немцев из Пскова, князь Александр отправил пленных в Новгород, а сам перенес военные действия на Чудскую землю;
4) Домаш Твердиславич, брат посадника, и Кербет были отправлены в «розгон», т. е. в конную разведку,20 в то время как основные силы были заняты военной операцией с целью сбора продовольствия и фуража у населения вражеской стороны;21
Рис. 1. Ледовое побоище (рисунок из Лаптевского списка Лицевого свода)
5) русская разведка встретила немцев на гати, «у моста» (может быть, около нынешнего Моосте) и была разгромлена: Домаш Твердиславич был убит, а остальные были либо взяты в плен, либо бежали к князю Александру;
6) узнав о движении немецких сил, князь Александр повернул обратно на лед Чудского озера;
7) немцы и чудь стали его преследовать;
8) князь Александр поставил свои войска на Узмени, у Вороньего Камня;
9) немцы и чудь пробили строй русского войска «свиньею», но были разгромлены;
10) бегущих врагов русские преследовали и били на протяжении 7 верст до Суболичского берега;
11) потери немцев составили 400 человек убитыми, 50 — пленными, потери чуди были большими — «бещисла»;
12) дата Ледового побоища — 5 апреля 1242 г., суббота, день памяти «мученика» Клавдия и похвалы богородице;
13) всех пленных привели в Новгород.
В этом рассказе особо подчеркивается (трижды) роль новгородцев в битве. Полнота и точность являются характерными чертами новгородского рассказа о Ледовом побоище. Прав М.Н. Тихомиров, когда он пишет: «Наиболее древним летописным свидетельством надо считать запись о битве на Чудском озере в Синодальном харатейном списке XIV века... Заметка новгородской летописи — самая древняя по происхождению и сделана каким-либо новгородцем, судя по термину "Низовци", которым в Новгороде обозначали жителей Владимиро-Суздальской земли. Об этом же говорит и характерная фраза: "Узрѣвъ же... Олександръ и Новгородци", а также отсутствие упоминания о псковичах, которые были только что освобождены от немецких захватчиков».22
II. Интерес для историка представляют летописные записи псковичей, бывших участниками описываемых событий.
| Псковская 1-я летопись (по Тихановскому списку) | Псковская 2-я летопись | Псковская 3-я летопись | ||
| «В лѣто 6750. Пришед князь Александръ и изби Нѣмець во градѣ Псковѣ, и градъ Псковъ избави от безбожных Нѣмець, помощию святыя троица. И бишася с ними на леду; и пособи богъ князю Александру и мужемъ Новогородцемъ и Псковичами; овы изби и овы связавъ босы поведе по леду. Сий бой бысть месяца апрѣля въ 1 день; и бысть во градѣ Псковѣ радость велия. И рече князь Александра: «О муже Псковичи, се же вамъ глаголю: аще кто и напослѣдь моих !племенникъа или прибѣжит кто в печали или тако приидет жити во град Псков, а вы его не приимете и не почтете его, и наречетеся вторая Жидова».23 | «В лѣто 6750. Князь Александръ, помощию святыя троица, изби Немець во Пскове, и тако избави град Псковъ от иноплеменных Немец; и бися с ними на леду и одолѣ, месяца априля 1, овы изби, овы извязавъ поведе босы по леду. И тако клятвою извѣща Псковичемь, глаголя: "Аще кто и напослѣди моих племенникъ прибѣжить кто в печали или так приедет к вамъ пожити, а не приимете, ни почьстете его акы князя, то будѣте окаанни и наречетася вторая Жидова, распеншеи Христа"».24 | «В лѣто 750. Александръ князь изби Немець въ Псковѣ и град Псковъ избави от безбожныхъ иноплеменник Немець помощью святыа троица. И бися с ними на леду; и пособи богъ князю Александру и мужемъ Новогородцемъ и Псковичемь, овии изби, ови извяза, руками поймав, и повѣде босы по леду, априля 1, и бысть во Пскове радость велика. И рече Александр» Псковичемь: "Се же вамъ глаголю: аще напослѣдокъ моих кто соплѣменникъ или кто прибежит в печали или такъ приедет жити к вамъ во Псковъ, а не приимѣте его, а не почтете его, и наречетеся втораа Жидова"».25 |
А.Н. Насонов считает, что запись о Ледовом побоище в Псковских 1-й и 2-й летописях относится к числу древнейших псковских летописных записей середины XIII в. В это время в Пскове при церкви св. Троицы начинает создаваться летописный свод, впоследствии послуживший источником протографа псковских летописных сводов середины XV в.26 По поводу этой записи М.Н. Тихомиров замечает: «Замечательнее всего, что псковские летописи не сообщают ничего дополнительного об этой памятной битве и только в число участников битвы вставляют псковичей».27 Однако это не совсем так. Из псковских летописей мы узнаем следующие факты: 1) в 1242 г. князь Александр вначале освободил г. Псков от немцев, 2) а затем бился с немцами на льду 3) при помощи войска, состоявшего из новгородцев и псковичей; 4) победил немцев 1 апреля 5) и повел пленных в Псков «босыми» по льду озера; 6) в Пскове была большая радость по случаю победы; 7) князь Александр обратился к псковичам с укоризненной речью, призывая их никогда не забывать то, что он сделал для Пскова, и всегда с исключительным вниманием принимать у себя князей из его рода.
На наш взгляд, эта речь может быть истолкована не как подлинная речь князя Александра, обращенная к соучастникам измены посадника Твердилы Иванковича, а как речь самого летописца, сочувствовавшего суздальским князьям из рода Александра Ярославича. Почти сто лет, до середины XIV в., военная власть над Псковом находилась у князей, связанных с этим родом: у Андрея (1252 г.) и Ярослава (1253—1254 гг.), братьев Александра Невского; Василия (1257 г.), сына Александра Невскою; Святослава Ярославича (1264—1266 гг.), племянника Александра Невского; литовского князя Довмонта — Тимофея (1266—1299 гг.), женатого на Марии, дочери Дмитрия, сына Александра Невского и т. д.28 Не исключена возможность, что псковский летописец знал местное предание о какой-то речи, произнесенной князем Александром после Ледового побоища. Однако точной записи этой речи не сохранилось и летописец прибегнул к импровизации. Судя по тому, что летописец как бы призывает псковичей помнить о военных заслугах князя Александра и хорошо принимать князей из его рода, можно предполагать, что «речь князя Александра» была составлена во второй половине XIII в. и, следовательно, вся летописная запись псковских летописей о Ледовом побоище датируется второй половиной XIII в. Все остальные известия псковских летописей, за исключением неверно названной даты — 1 апреля, кажутся нам вполне заслуживающими доверия.
III. Ростовские летописные известия о Ледовом побоище, отразившиеся в Академическом списке Суздальской летописи, отличаются лаконичностью:
«В лѣто 6750. Ходи Александра Ярославичь с Новъгородци на Нѣмци и бися с ними на Чюдьскомъ озерѣ, у Ворониа камени, и победи Александръ и гони по леду 7 верстъ, сѣкучи их».29
Эти записи, составленные в Ростове при епископской кафедре и вошедшие в ростовский свод 60—70-х гг. XIII в.,30 сообщают только лишь три факта: (1) битва князя Александра с немцами состоялась в 1242 г. (2) на Чудском озере, у Вороньего Камня (3) и окончилась полной победой русских, гнавших врагов по льду 7 верст. Этот же летописный рассказ читается в тексте реконструированной М.Д. Приселковым Троицкой летописи и в Летописном своде XV в.31
IV. Суздальский рассказ о Ледовом побоище находится в Лаврентьевской летописи, составленной в 1377 г. монахом Лаврентием. Эта летопись представляет собой «Летописец 1305 г.», отразивший в известиях 40-х годов XIII в. ростовское или суздальское летописание.32
«В лѣто 6750. Великый князь Ярославъ посла сына своего Андрѣа в Новъгородъ Великый, в помочь Олександрови на Нѣмци, и победиша я за Плесковом на озерѣ, и полонъ многъ плѣниша, и возвратися Андрей къ отцю воему с честью».33
Этот рассказ подробно проанализирован М.Н. Тихомировым. Он пишет следующее: «Известие Лаврентьевской летописи интересно тем, что оно сохранило суздальскую версию о битве на Чудском озере. В этой версии ни слова не сказано о новгородцах и только упоминается о главном герое битвы Александре, вся честь битвы приписана Андрею, об участии которого в битве в свою очередь молчат новгородские летописи. Таким образом, перед нами несомненное суздальское известие, причем известие древнее, потому что князь Андрей Ярославич не представлял собой фигуры, которая оставила благодарный след у потомков и современников».34
V. Владимирский ранний рассказ о Ледовом побоище отразился в Житии Александра Невского первой редакция, составленной в Рождественском монастыре во Владимире в 80-е годы XIII в. младшим современником князя, — монахом Рождественского монастыря во Владимире. Приводим здесь текст рассказа о Ледовом побоище по реконструированному нами первоначальному тексту35.
«По побѣдѣ же Олександровѣ, яко же побѣди короля, в третий год, в зимнее время, пойде на землю Немецкую в велицѣ силѣ, да не похвалятся, ркуще: "Укоримъ Словеньскый языкъ ниже себе". Уже бо бяше град Плесковъ взят, и тиуни их посажени. Тѣх же князь Олександро изыма, град Плесковъ свободи от плѣна. А землю их повоева и пожже, и полона взя бес числа, а овѣх иссече. Инии же гради совокупишася Нѣмечьстии и рѣкоша: "Пойдемъ и побѣдим Олександра и имемъ его рукама". Егда же приближишася ратнии, и почюша я стражие Олександрови. Князь же Олександръ оплъчися и поидоша противу себе, и покриша озеро Чюдьское обои от множества вой. Отець же его Ярославъ прислалъ бѣ ему брата меньшаго Ондрѣя на помощь въ множествѣ дружинѣ. Тако же и у князя Олександра бяше множество храбрых, яко же древле у Давыда царя силнии, крѣпции. Тако и мужи Олександрови исполнишася духом ратнымъ: бяху бо сердца их, акы сердца лвомъ, и рѣшя: "О, княже нашь честный! Нынѣ приспѣ врѣмя нам положити главы своя за тя". Князь же Олександро, воздѣвъ руцѣ на небо, и рече: "Суди ми, боже, и разсуди прю мою от языка велерѣчна и помози ми, боже, яко же древле Моисѣови на Амалика и прадѣду моему Ярославу на окааннаго Святополка".
Бѣ же тогда субота, въсходящю солнцю, и съступишася обои. И бысть сѣча зла и трускъ от копий ломления и звукъ от сѣчения мечнаго, яко же и озеру померзъшю двигнутися. И не бѣ видѣти леду: покры бо ся кровию.
Си же слышах от самовидца, иже рече ми, яко видѣх полкъ божий на въздусѣ, пришедши на помощь Олександрови. И тако побѣди я помощию божиею, и даша ратнии плеща своя и сѣчахуть я, гоняще, аки по аеру, и не бѣ камо утещи. Зде же прослави богъ Олександра пред всѣми полкы, яко же Исуса Наввина у Ерехона. А иже рече: "Имемъ Олександра рукама", сего дасть ему богъ в руцѣ его. И не обрѣтеся противникъ ему въ брани никогда же.
И возвратися князь Олександръ с побѣдою славною. И бяше множество много полоненых в полку его, и ведяхуть я босы подле коний, иже именують себе божии ритори.
И яко же приближися князь къ граду Плескову, игумени же и попове в ризах со кресты и весь народъ срѣтоша и́ пред градомъ, подающе хвалу богови и славу господину князю Олексаидру, поюще песнь: "Пособивый, господи, кроткому Давыду побѣдити иноплеменьникы и вѣрному князю нашему оружиемь крестнымъ и свободити градъ Плесковъ от иноязычникъ рукою Олександровою".
О, невѣгласи плесковичи! Аще сего забудете и до правнучатъ Олександровых, и уподобитеся Жидом, их же препита господь в пустыни манною и крастелми печеными, и сихъ всѣх забыша и бога своего, изведшаго я от работы изь Египта.
И нача слыти имя его по всѣмь странамъ, и до моря Египетьскаго, и до горъ Араратьскых, и обону страну моря Варяжьскаго, и до великаго Риму».
Житие Александра Невского — это типичное литературное произведение в жанре княжеского жизнеописания. Оно создано для прославления князя Александра Ярославича как непобедимого воина, подобного Веспасиану, Самсону, Давиду, заступника Русской земли и местнопочитаемого святого, поэтому в центре Жития находится образ князя, дорогой и близкий для современников, а исторические события являются не чем иным, как второстепенным фоном. Общей тенденцией автора Жития Александра Невского было стремление усилить церковную окраску рассказа о Ледовом побоище: князь Александр одерживает победу с помощью бога и «небесных сил», патрональных святых Пскова, Новгорода и Русской земли. Рассказ Жития о Ледовом побоище изобилует массой реминисценций и устойчивых формул, взятых из библейских книг, из паремийного чтения в честь Бориса и Глеба, из «Истории иудейской войны» Иосифа Флавия, из южнорусских летописей (типа Галицко-Волынской летописи).36 Как доказал В.И. Мансикка, автор Жития воспользовался описанием сражения между Ярославом Мудрым и Святополком Окаянным из паремийного чтения в честь Бориса и Глеба:
«И прииде Ярославъ в силѣ велицѣ и ста на Лтѣ поле, идеже убиша Бориса; и възрѣвъ на небо, и рече: "Кръвь брату моею въпиеть к тебѣ, владыко! Мьсти кръвь правьдьную, яко же мьстилъ еси кровь Авьлеву и положилъ на Каинѣ стѣнание и трясение; тако положи и на семь оканьнѣмь". И помоливъся и рече: "Брата моя, аще теломь отшьла еста отсуду, нъ молитвою ми помозита на противнаго сего и убийцю гордаго"! И се ему рекшю, и поидоша противу сему, и покрыта поле Льтьское обои отъ множьства вой. Бѣ жь пятъкъ тъгда, въсходящю солнцю, приспѣ бо во тъ чинъ Святопълкъ с Пѣченѣгы, и съступишася обои, и бысть сѣча зла, и по удолисмъ кръвь тьчаше, и съступишася тришьды, и омеркоша биющеся. И бысть громъ великъ и тутьнъ, и дожгъ великъ, и мълния блистание. Егда же облистаху мълния, и блистахуся оружия в руках ихъ, и мнози вѣрнии видяху ангелы помогающа Ярославу. Святополкъ же, давъ плещи, побѣжь».37
Описание победы и бегства врагов, как заметил еще В.И. Мансикка, сходно с подобным же описанием победы Тита над евреями у Генисаретского озера из третьей книги «Истории иудейской войны» Иосифа Флавия: «Тит же и вой его, по полю гоняще, сѣчаху. И хотящим к граду бѣжати, и възвращаху, преже гнавше, мало же ихъ утѣче».38 Автор Жития широко пользуется сравнениями и параллелями из библейской истории (из киши «Царств» и из книги Иисуса Навина): «мужи» Александра сравниваются с «сильными и крепцыми» «храбрами» Давида, князь Александр, победивший немцев, — с кротким Давидом, победившим филистимлян; дважды — в уста молящегося на поле битвы князя и в уста встречающих князя-победителя горожан вкладываются вариации на темы псалмов Давида; возвращение князя Александра с Ледового побоища имеет параллель с возвращением Давида после победы над филистимлянами, а слава князя Александра — со славой Иисуса Навина и Давида.39
Укоризненное обращение автора Жития к псковичам «о невегласи (невежды, — Ю.Б.) плесковичи» сходно с речью князя Александра в Псковских 1-й и 2-й летописях и, на наш взгляд, либо заимствовано автором Жития из псковской летописи второй половины XIII в., либо восходит к общему с ним источнику (псковскому преданию?).
Таким образом, рассказ Жития Александра Невского о Ледовом побоище может быть использован в качестве исторического источника лишь с большими ограничениями. Если из этого рассказа вычесть все то, что приходится на долю заимствований, традиционных литературных формул и литературного вымысла, то останутся следующие факты, в пользу достоверности которых свидетельствуют и другие источники (например, Новгородская 1-я летопись старшего извода, Псковская и Суздальская летописи):
1) поход князя Александра на немецкую землю состоялся на третий (по мартовскому летосчислению) год после Невской битвы, т. е. зимой — 1242 г.;
2) Псков был освобожден от немцев, и военные действия были перенесены на немецкую территорию;
3) немецкие города объединились в военный союз, и их войска выступили навстречу русским;
4) дозорная стража первая заметила приближение немецких ратных;
5) князь Александр повернул назад и заставил противника выйти на лед Чудского озера;
6) князь Ярослав прислал на помощь дружину своего сына князя Андрея;
7) битва началась в субботу, на восходе солнца;
8) Ледовое побоище окончилось полной победой русских, преследовавших бегущих врагов;
9) в плен было взято много вражеских воинов и в том числе тот, кто хвастался перед битвой пленить князя Александра;
10) победители вели пленных рыцарей босыми возле своих коней;
11) горожане торжественно встретили князя Александра в Пскове.
Итак, большинство известий владимирского Жития восходит либо к известиям новгородским 2, 5, 8, либо к известиям псковским 1, 10, 11, либо к известиям суздальским 6. Новыми являются известия 3, 4, 7 и вторая часть известия 9, благодаря чему рассказ о Ледовом побоище Жития Александра Невского сохраняет ценность исторического источника.
По своим литературным достоинствам рассказ Жития о Ледовом побоище заслуживает высокой оценки. Глубоко эмоциональный, динамичный и патетичный, изобилующий традиционными литературными формулами, рассказ о Ледовом побоище относится к числу лучших образцов описания сражений в русской прозе XIII в.
Все остальные рассказы о Ледовом побоище в русских летописях и в различных редакциях Жития Александра Невского, хотя они и содержат богатый материал для изучения летописного и агиографического стилей, сами по себе почти никаких новых фактов о Ледовом побоище не содержат, так как в конечном итоге восходят к указанным выше группам известий. Наиболее распространенным среди них является рассказ, соединяющий известия новгородские и владимирские; этот рассказ впервые появляется под пером составителя Новгородско-софийского свода 30-х годов XV в. Он отразился в Новгородской 1-й летописи младшего извода (вторая редакция Жития Александра Невского).40 Вторая редакция Жития Александра Невского известна нам в трех видах: в Новгородской 1-й летописи младшего извода (первый вид), в Софийской 1-й летописи (второй вид) и в Лихачевском сборнике конца XV в. (третий вид). Приводим текст рассказа о Ледовом побоище из Новгородской 1-й летописи младшего извода по Комиссионному списку.
«В лѣто 6750. Пойде князь Александръ с Новгородци и с братомъ Андрѣемъ и с Низовци на Чюдскую землю на Нѣмци, в зимѣ, в силѣ велицѣ, да не похвалятся, ркуще: "Укоримъ Словеньскый языкъ ниже себе". Уже бо бяше Пьсковъ взят, и тиюнѣ их посаженѣ. И князь Александръ зая вси пути до Плесков а. И изгони князь Пьсковъ, и изима Нѣмци и Чюдь, и, сковавъ, поточи в Новъгород, а самъ пойде на Чюдь. И яко быша на земли, пусти полкъ всь в зажить я, а Домашь Твердислалиць и Кербетъ быша в розгонѣ. И убиша ту Домаша, брата посадница, мужа честна, и иных с нимь избиша, а иных руками изимаша, а инѣи къ князю прибѣгоша в полкъ. Князь же въспятися на озеро, Нѣмци же и Чюдь поидоша по нѣх. Узрѣвь же князь Александръ и Новгородци, поставиша полкъ на Чюдьскомъ озерѣ, на Узменѣ, у Воронья камени. И наступиша озеро Чюдское, бяше бо обоих множество много. Бяше бо ув Олександра князя множество храбрых, яко же древле у Давыда цесаря силни, крѣпци. Тако же мужи Александрови исполнишася духа ратна, и бяху бо сердца имъ акы лвомъ, и ркоша: "О княже нашь честный и драгый! Нын ѣ приспѣ время положити главы своя за тя". Князь же Александръ, въздѣвъ руцѣ на небо, и рече: "Суди, боже, и расуди прю мою от языка велерѣкчьна. Помози ми, господи, яко же древле Моисиеви на Амалика и прадѣду моему Ярославу на оканьнаго Святополка".
Бѣ бо тогда день суботный, въсходящю солнцю, и наихаша полкъ Нѣмци и Чюдь, и прошибошася свинье ю сквозѣ полкъ. И бысть ту сѣча велика Нѣм цом и Чюдѣ, трускъ от копий ломлениа и звукъ от мечнаго сѣчениа, яко и морю померзъшю двигнутися. И не бѣ видѣти леду: покрыло всю кровию.
Се же слышах от самовидца, и рече ми, яко видѣх полкъ божии и на въздусѣ, пришедший на помощь Александровѣ. И побѣди я помощью божиею и святой Софѣи и святую мученику Бориса и Глѣба, еюже ради древле крови прольяша. И Нѣмци ту падоша, а Чюдь даша плещи и, гонящие я, билѣ на 7 веръстъ по леду до Соболичькаго берега. И паде Чюди бещисла, и Немѣць 500, а иных 50 руками яша и приведоша в Новъгород. А бися априля въ 5, на память святого мученика Феодула, на похвалу святыя Богородица, в суботу. Здѣ же прослави богъ Александра пред всѣми полкы, яко Исуса Навгина у Ерихона. Они же рекли: "Имемъ Александра руками", и сих дасть ему богъ в руцѣ его. И не обрѣтеся противникъ ему во брани никогда же.
Възвративъ же ся Александръ съ славною побѣдою, бяше бо полона множество в полку его, и ведяху их подлѣ конь, иже именуються божии рыторѣ.
Яко приближися князь Александръ къ граду Пьскову, и стрѣтоша его многъ народ, а игумены и попове в ризах такоже срѣтоша съ кресты и пред градом, поюще славу господню князю Александру: "Пособивый господи кроткому Давыду побѣдити иноплеменникы и вѣрному князю нашему оружьемъ крестънымъ свободити град Пьсковъ от иноязычных рукою Александровою".
О невѣгласии пьсковици! Аще се забудете до правнучатъ Александровъ, уподобитеся Жидомъ, их же препита господь в пустыни крастели печены. И сии всѣх забыша бога своего, изведшаго из работы египетскыя.
И нача слыти имя Александрово по всѣм странамъ, и до моря Хупожьскаго, и до горъ Аравитьскыхъ, и обону страну моря Варяжьскаго, и до самого Рима».41
В рассказ о Ледовом побоище Новгородской 1-й летописи младшего извода сравнительно с рассказом Новгородской 1-й летописи старшего извода внесены лишь небольшие изменения: цифра убитых немцев «500» вместо «400» и вместо «на память святаго мученика Клавдия» — «на память святаго мученика Феодула».42 Составителем Новгородско-Софийского свода 30—40-х гг. XV в., отразившегося в сокращенном виде в Новгородской 4-й и 5-й летописях, в летописи Авраамки, Рогожском летописце и в полном виде в Софийской летописи, были добавлены новые подробности: новгородцы взяли в плен «50 нарочитых воевод... а иных вода потопи, а инии злѣязвени отбегоша».43 Только в Софийской 1-й летописи вместо «на память святаго мученика Феодула» опять восстановлено — «на память святаго мученика Клавдия».
Новым в Софийской 1-й летописи является известие о том, что немецкий «местерь» (гроссмейстер Ливонского ордена?) «съ всеми бискупы (епископами, — Ю.Б.) своими и съ всѣмъ множеством языка ихъ» вышел против князя Александра, «с помочью королевою», т. е., по всей вероятности, с военной помощью датского короля, во владении которого (с 1219 г. по 1346 г.) находилась Эстляндия. Однако источник, из которого заимствовано это известие, нам неизвестен. В остальном Софийская 1-я летопись повторяет текст, идентичный тексту Новгородской 1-й летописи младшего извода, с небольшими добавлением отдельных фраз и выражений из первой редакции Жития Александра Невского.
Приводим текст рассказа о Ледовом побоище из Софийской 1-й летописи по списку Оболенского.
«В лѣто 6750. Пойде великий князь Александръ Ярославичъ съ братомъ своимъ Андрѣмъ и с Новогородьци и с Низовци на Немецьскую землю в силѣ велице, да не хвалится, ркуще: "Укоримъ Словѣньскый языкъ, нежели себя". Уже бо бяше взятъ градъ Пьсковъ, и тиуни ихъ посажени въ градѣ. Великий же князь Александръ Ярославичъ зая всѣ пути до Пьскова, и изгони градъ, и изъимавъ Нѣмци и Чюдь и намѣстникы Немѣцьскыя и сковавъ, и поточи в Новъгородъ, а градъ Пьсковъ свободи отъ плѣна. А землю ихъ повоева и пожже, и полона много взя, а иныхъ иссѣче. Они же гордии совокупишася и рѣша: "Пойдемъ, побѣдимъ великаго князя Александра и имемъ его руками".
Егда же приближишася, и почюдишася стражие великаго князя Александра Ярославича силѣ Немецьской. Самъ же великий князь Александръ поклон и ся святой Троицѣ и пойде на землю Немецьскую, хотя мьстити кровь крестияньскую. Бѣ бо зима в то время, яко же бысть на земли ихъ. И пусти вся полкы своя в зажития, и Домашь Твердиславичь и Кербетъ быша в розгонѣ. И убиша Домаша ту, брата посаднича, мужа добра, и иныхъ много избиша с нимъ, а иныхъ руками яша, а иныя прибѣгоша к великому князю в полкы. Се же слышавъ, местерь изыде противу ихъ съ всѣми бискупы своими и съ всѣмъ множествомъ языка ихъ и власти ихъ, что ни есть на сей сторонѣ, и с помочью королевою. И снидоша на озеро, глаголемое Чюдьское, Великий же князь Александръ Ярославичь въспятися на озеро. Немьци же и Чюдь поидоша по нихъ. Князь же великий постави полкы на озерѣ Чюдскомъ, на Узмени, у Воронья камени. Укрѣпився силою крестной и ополчи в с я, пойде на нихъ. Наступиша же озеро Чудьское, бысть же обоихъ множество велми. Отець же его, великый князь Ярославъ Всеволодичь, прислалъ бѣ ему на помощь брата его меншаго, князя Андрѣя, со множествомъ вой своихъ. Ако бо бяше у великаго князя Александра множество храбрыхъ яко же древле у Давида царя силнии и крѣпции. Тако же воя великаго князя Александра исполнишася духа ратна: бяху бо сердца имъ, акы лвомъ и ркоша: "О, княже нашь, честный и драгый! Нынѣ приспѣ время положити главы своя за тя". Великий же князь Александръ, въздѣвъ руцѣ на небо и рече: "Суди, боже и рассуди прго мою отъ языка велерѣчива. Помози ми, господи, яко же древле Моисѣеви на Малика, и прадѣду моему великому князю Ярославу на окаяннаго Святополка".
Бѣ бо тогда день суботный, въсходящу солнцю, и съступишася обои полци, и Нѣмци же и Чюдь пробишася свиньею въсквозѣ полкъ. И бысть ту сѣча зла и велика Нѣмцемъ и Чюди, трускы отъ копий ломления и звукъ отъ мечнаго сѣчения, яко же морю померзъшу двигнутися. И не бѣ видѣти леду: покрыло бо есть все кровию.
Се же слышахъ отъ самовидьца, и рече ми, яко видѣхъ полкы божии на въздусѣ, пришедъше на помощь великому князю Александру Ярославичю. И побѣди я силою божиего и святыя Софьи и святую мученику Бориса и Глѣба, его же ради кровь свою прольяша. И даша ратни плещи своя на раны и сѣчахуть я, гонящи, яко по аеру, и не бѣ имъ камо утещи, и биша ихъ на 7 веръстъ по леду до Суболическаго берега. И паде Немѣць 500, а Чюди бесчислено множество. А руками яша Немѣць 50 нарочит ыхъ воеводъ и приведоша я въ Новъгородъ, а иныхъ вода потопи, а инии злѣ язвен и отбѣгоша. А бысть бой сий апреля месяца въ 5, на похвалу святыя богородица, а на память святого мученика Клавдия. Здѣ же прослави богъ великаго князя Александра Ярославича предъ всѣми полкы, яко Исуса Навгина у Ерехона. Сии же ркли Нѣмци: "Имемъ великаго князя Алексаньдра руками", и сѣхъ ему богъ предасть в руцѣ его. И не обрѣтеся противникъ ему въ брани никогда же.
Възвратившу же ся великому князю Александру съ славною побѣдою, бяше же много полона въ полку его: ведяхуть бо я подлѣ кони, иже именуются ритори.
И яко же приближися великый князь Александръ Ярославичъ къ граду Пьскову, и срѣтоша его съ кресты игумени и попове в ризахъ и народъ многъ предъ градомъ, поюще славу господню великому князю Александру Ярославичю: "Пособивы, господи, кроткому си Давиду побѣдити иноплеменикы и вѣрному князю нашему оружиемъ крестнымъ свободити градъ Пьсковъ от иноязычникъ и от иноплеменникъ рукою великаго князя Александра".
О невѣгласи пьсковичи! Аще забудете се и до правнучатъ великаго князя Александра Ярославича, уподобистеся Жидомъ, ихъ же препита господь въ пустыни крастели печеными. И забыша благость бога своего, изведшаго ихъ изъ работы егупетьскыя Моисѣемъ. Се же вамъ глаголю: "Аще кто приидеть и на послѣдь рода его великихъ князей или въ печали приѣдеть к вамъ жити въ Пьсковъ, а не приимите его или не почтете его, наречетеся вторая Жидова".
И нача имя слыти великаго князя Александра Ярославича по всѣмъ странамъ отъ моря Варяжескаго и до моря Понтейскаго, и до моря Хупожескаго, и до страны Тивирискыя, и до горъ Араратьскыхъ, обону страну моря Варяжескаго и горъ Аравитьскыхъ, даже и до Рима великаго. Распространи бо ся имя его предъ тмы тмами, предъ тысуща тысющами. И тако прииде къ Новугороду с великою побѣдою».44
В Лихачевском сборнике и в третьей редакции Жития отразился этот же рассказ, но если в Лихачевском сборнике он дополнен отдельными словами и выражениями из первой редакции Жития,45 то в третьей редакции этот рассказ сильно сокращен.46 Через посредство московского летописания XV в. рассказ Софийской 1-й летописи о Ледовом побоище широко проникает в общерусское, тверское, ростовское, холмогорское, вологодское и псковское летописание XV—XVI вв. От текста первой редакции Софийской 1-й летописи зависят рассказы о Ледовом побоище в Никаноровской47 и Вологодско-Пермской летописях,48 от текста второй редакции Софийской 1-й летописи (близкого к списку Царского) зависят рассказы о Ледовом побоище в Московском своде конца XV в.,49 Воскресенской,50 Симеоновской51 летописях. В Ермолинской,52 Львовской,53 Уваровской,54 Прилуцкой,55 Типографской56 летописях и в Тверском сборнике,57 восходящих в конечном итоге не к своду 1479 г., а к своду 1477 г., редактировавшим текст московского свода 1472 г.58 рассказ о Ледовом побоище был значительно сокращен. Тенденция к сокращению своего источника, в том числе и к сведению на нет повествования об Александре Невском, на наш взгляд, также может быть объяснена местным характером летописания конца XV — начала XVI в., отразившегося в названных выше Ермолинской и других летописях. В стилистически переработанном и дополненном виде рассказ Софийской 1-й летописи встречается в Никоновской летописи.59
Владимирский рассказ о Ледовом побоище из первой редакции Жития Александра Невского в соединении с известиями московских летописных сводов первой половины XVI в. нашел распространение в поздних редакциях Жития Александра Невского XVI—XVII вв.: во Владимирской редакции 1547—1552 гг.,60 в редакции псковича Василия-Варлаама середины XVI в.,61в Степенной книге 1563 г.,62 в редакции Ионы Думина 1591 г.,63 в Прологе,64в сокращенных редакциях XVII в. — Викентия и Тита.65
Итак, основу известий о Ледовом побоище Новгородской 1-й летописи младшего извода и Софийской 1-й летописи, а также всех зависимых от них рассказов о Ледовом побоище других летописей составляют известия I группы (новгородские) и известия V группы (владимирские ранние). При их использовании как исторических источников необходимо принимать во внимание, что летописные тексты XV—XVII вв. значительно отстоят по времени от самого события (1242 г.) и за весь этот период неоднократно подвергались большому литературному редактированию.
VI. Владимирский поздний рассказ о Ледовом побоище отразился во Владимирском летописце XVI в. Приводим текст этого рассказа:
«Того же лѣта, в зиму, ходиша князь Александръ Ярославичь Нѣвьскый с Новогородци на Немци. И сшедшимся им на озере Плесковьском и ту на озере том бысть бой великъ с Нѣмци. И победи Нѣмець Александръ князь, а Плесковъ взя опять Новугороду. В лѣто 6750. Посла князь великий Ярославъ сына своего князя Андрѣя в Великий Новъгород в помощь сыну своему Александру на Нѣмцы. Приидоша Нѣмци к Новугороду, и князь Александръ съ братом своим княземъ Андрѣем и с Новогородци стрѣтишяся с ними на Ладожском озере, и бысть бой великъ и побишя князь Александръ Нѣмець, а иных руками яша, а князь Ондрѣй възвратися къ отцу своему с честию великою».66 Согласно М.Н. Тихомирову, в основе «Владимирского летописца» лежит свод, близкий к Троицкой летописи, в соединении с московскими, владимирскими и новгородскими известиями.67В тексте летописи заметно удвоение известий о Ледовом побоище. Это удвоение произошло в результате механического соединения двух разных рассказов из разных летописных сводов: 1) известия новгородского по происхождению о сражении на Плесковском озере, окончившемся победой и возвращением Плескова «опять Новугороду» и 2) известия суздальского по происхождению об участии князя Андрея со своей дружиной, при этом неверно названо место сражения — Ладожское озеро вместо Чудского. Как исторический источник о Ледовом побоище владимирские поздние известия особого интереса не представляют.
На рис. 2 предлагаем схему взаимоотношения известий русских письменных источников о Ледовом побоище.
Итак, все изученные нами русские письменные рассказы о Ледовом побоище, находящиеся в летописях и в литературных памятниках XI—XVII вв., не содержат новых заслуживающих доверия историка сведений, чем-либо дополняющих известия пяти названных выше групп известий XIII в. Они лишь повторяют (или искажают) владимирские, новгородские, псковские, ростовские и суздальские известия XIII в. и потому не могут служить достоверным историческим источником. Таким образом, вышеназванные I — новгородский, II — псковский, III — ростовский, IV — суздальский и V — владимирский ранний, VI — владимирский поздний рассказы о Ледовом побоище могут использоваться s качестве исторического источника не в одинаковой мере, а с учетом тенденции, места и времени происхождения каждого рассказа и относительной достоверности сообщаемых в нем сведений. Наиболее важным и ценным историческим источником является рассказ XIII в о Ледовом побоище Новгородской 1-й летописи старшего извода.
Разумеется, все сказанное выше не означает, что мы отрицаем ценность различных редакций «Жития Александра Невского» XVI—XVII вв. например редакции Ионы Думина, и их контаминаций с летописными текстами как исторических источников.68
Широкое распространение этого важнейшего патриотического памятника древнерусской литературы свидетельствует о том, что и Житие Александра Невского, и летописи на протяжении столетий служили целям прославления Русской земли и героя Ледового побоища великого полководца Александра Невского.
Рис. 2. Схема взаимоотношения текстов известий о Ледовом побоище русских летописей
На этом мы ограничиваем наше изучение русских письменных источников о Ледовом побоище. Кругом перечисленных источников исчерпываются наши знания о текстах, посвященных славным событиям 1242 г, в древнерусской письменности.
Примечания
1. Э.К. Паклар. Где произошло Ледовое побоище? Истор. зап., т. 37, М., 1951, стр. 304.
2. А.И. Козаченко. Ледовое побоище. М., 1938, стр. 43. То же в кн.: Народ-богатырь (IX—XIII вв.). М., 1948, стр. 90 (в дальнейшем — по 1-му изданию). — Текст Софийской 1-й летописи цитируется по: ПСРЛ, т. V, 1-е изд. 1848, стр. 180.
3. Там же, стр. 46.
4. Как, например, у клерикального историка Н.А. Клепинина (см. Н.А. Клепинин. Святой и благоверный великий князь Александр Невский. Париж, 1929, стр. 101—103).
5. М.Н. Тихомиров. Сражение на Неве. Военно-истор. журн., М., 1940, № 7 (12), стр. 99.
6. А.И. Яковлев. Разгром немецких псов-рыцарей в XIII веке. Александр Невский. Из цикла лекций по истории СССР. М., 1944, стр. 2.
7. В.Т. Пашуто. Решающие победы русского народа над шведскими и немецкими захватчиками (1240—1242 гг.). В кн.: Очерки по истории СССР. Период феодализма (XI—XV вв.), ч. I. М., 1953, гл. 5, § 2, стр. 851.
8. А.И. Козаченко. ук. соч., стр. 40.
9. Там же, стр. 41.
10. С.В. Липицкий. Ледовое побоище, М., 1964, стр. 43, 44.
11. А.А. Строков. История военного искусства, т. I. М., 1955, стр. 261.
12. Е.А. Разин. История военного искусства, т. II. М., 1957, стр. 160. В таком же духе недавно высказывался и С.В. Липицкий (Ледовое побоище, стр. 46).
13. Рукопись ГПБ, F IV 233, лл. 937, об. — 938 об.
14. А.В. Арциховский. Древнерусские миниатюры как исторический источник. М., 1944, стр. 3.
15. А.А. Савич. Борьба русского народа за свою независимость на северо-западной окраине в середине XIII века (1240—1242 гг.). Уч. зап. МГПИ им. К. Либкнехта, № 4, сер. истор., вып. 2, М., 1939, стр. 11.
16. Там же, стр. 13—14.
17. Там же, стр. 24—26.
18. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. Под ред. и с предисловием А.Н. Насонова. Отв. ред. М.Н. Тихомиров. М., 1950, стр. 78 (по Синодальному списку XIII—XIV вв.).
19. А.А. Шахматов. Обозрение русских летописных сводов XII—XVI вв. М.—Л., 1938, стр. 128—132; Д.С. Лихачев. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.—Л., 1947, стр. 440—443.
20. Материалы для терминологического словаря древней России. Составил Г.Е. Кочин. Под ред. Б.Д. Грекова. М.—Л., 1937, стр. 295 («Розгон»).
21. Там же, стр. 118—119 («Зажитье»).
22. М.Н. Тихомиров. О месте Ледового побоища. Изв. АН СССР, сер. истор. и философии, т. VII, М., 1950, № 1, стр. 88—89.
23. Псковские летописи, вып. 1. Приготовил к печати А.Н. Насонов. М.—Л., 1941, стр. 13.
24. Псковские летописи, вып. 2. Под. ред. А.Н. Насонова. М., 1955, стр. 21.
25. Псковские летописи, вып. 2, стр. 87—88.
26. А.Н. Насонов. Из истории псковского летописания. Истор. записки, т. 18, М., 1946, стр. 287.
27. М.Н. Тихомиров. О месте Ледового побоища, стр. 89.
28. Евгений, митрополит [Е. Болховитинов]. История княжества Псковского, ч. I. Киев, 1831, стр. 84—85.
29. ПСРЛ, т. I, изд. 2-е. Лаврентьевская летопись. Вып. 3. Приложение. Продолжение Суздальской летописи по Академическому списку. Л., 1928, стлб. 523.
30. М.Д. Приселков. История русского летописания XI—XV вв. Л., 1940, стр. 98; Д.С. Лихачев. Русские летописи и их культурно-историческое значение, стр. 283.
31. М.Д. Приселков. Троицкая летопись. Реконструкция текста. М.—Л., 1950, стр. 321; А.Н. Насонов. Летописный свод XV века (по двум спискам). В кн.: Материалы по истории СССР. Т. II. Документы по истории XV—XVII вв. М., 1955, стр. 294.
32. М.Д. Приселков. История русского летописания XI—XV вв., стр. 96—106.
33. ПСРЛ, Т. I, вып. 2. Суздальская летопись по Лаврентьевскому списку, Изд. 2-е. Л., 1927, стлб. 470.
34. М.Н. Тихомиров. О месте Ледового побоища, стр. 89.
35. Ю.К. Бегунов. Памятник русской литературы XIII века «Слово о погибели Русской земли». М.—Л., 1965, тексты, стр. 190—192. — Подобный же текст рассказа о Ледовом побоище читается в одной из редакций Жития Александра Невского третьей четверти XVI в. (см.: Ю.К. Бегунов. К вопросу об изучении Жития Александра Невского. Тр. Отд. древнерусск. лит. Инст. лит. АН СССР, т. XVII, М. — Д., 1961, стр. 355—356).
36. В. Мансикка. Житие Александра Невского. (Разбор редакций и тексты). Памятн. древн. письменности, т. CLXXX, СПб., 1913, стр. 31, 43—46; Д.С. Лихачев. Галицкая литературная традиция в Житии Александра Невского. Тр. Отд. древнерусск. лит. Инст. лит. АН СССР, т. V, М.—Л., 1947, стр. 47.
37. Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им. Приготовил к печати Д.И. Абрамович. В кн.: Памятники древнерусской литературы, вып. 2. Пгр., 1916, стр. 119—120.
38. Н.А. Мещерский. «История иудейской войны» Иосифа Флавия в древнерусском переводе. М.—Л., 1958, тексты, стр. 315.
39. Подробнее см.: В. Мансикка. Житие Александра Невского, стр. 19—26.
40. Ю.К. Бегунов. Житие Александра Невского в составе Новгородской 1-й и Софийской 1-й летописей. Новгородск. истор. сб., вып. 9, Новгород, 1959, стр. 229—238.
41. Новгородская 1-я летопись старшего и младшего изводов, стр. 295—297. — Разрядкой отмечен текст, идентичный тексту Новгородской 1-й летописи старшего извода.
42. В святцах, минеях и прологе день памяти Клавдия и Феодула — 5 апреля (см., например: Великие Минеи-Четьи. Апрель. Тетрадь 1. Дни 1—8. М., 1910, стлб. 162).
43. ПСРЛ, т. IV, ч. 1. 2-е изд. Пгр., 1915, стр. 228; т. IV, ч. 2, вып. 1. 2-е изд. Пгр, 1917, стр. 219; т. XVI. СПб., 1829, стлб. 52; т. XV, вып. 1. 2-е ИЗД. Пгр., 1922, стлб. 30; т. V, вып. 1. 2-е изд. Л., 1925, стр. 228.
44. ПСРЛ, т. V, вып. 1. 2-е изд. Л., 1925, стр. 226—229. Текст без разрядки идентичен тексту Жития Александра Невского.
45. В. Мансикка. Житие Александра Невского, приложение, стр. 131—133.
46. Там же, приложение, стр. 12.
47. ПСРЛ, Т. XXVII. М.—Л., 1962, стр. 45—46.
48. ПСРЛ, т. XXVI. М.—Л., 1949, стр. 80—81.
49. ПСРЛ, т. XXV. М.—Л., 1949, стр. 134—135.
50. ПСРЛ, т. VII. СПб., 1856, стр. 150—151.
51. ПСРЛ, т. XVIII. СПб., 1913, стр. 64—65.
52. ПСРЛ, т. XXIII. СПб., 1910, стр. 79—80.
53. ПСРЛ, т. XX, ч. 1. СПб., 1910, стр. 160—161.
54. ПСРЛ, т. XXVIII. М.—Л., 1963, стр. 55.
55. Там же, стр. 213—214.
56. ПСРЛ, т. XXIV. Пгр., 1921, стр. 95—96.
57. ПСРЛ, т. XV. СПб., 1863, стлб. 381—384.
58. А.Н. Насонов. 1) Материалы и исследования по истории русского летописания. Проблемы источниковедения, т. VI. М., 1958, стр. 264—270; 2) Московский свод 1479 г. и Ермолинская летопись. В кн.: Вопросы социально-экономической истории и источниковедения периода феодализма в России. Сборник статей к 70-летию А.А. Новосельского. М., 1961, стр. 218—222.
59. ПСРЛ, т. X. СПб., 1885, стр. 125—128. Сокращенный и переработанный рассказ Никоновской летописи о Ледовом побоище находится в так называемом «Погодинском сборнике» (см.: С.Н. Азбелев. Светская обработка Жития Александра Невского. Тр. Отд. древнерусск. литературы, т. XIV, М.—Л., 1958, стр. 15).
60. В. Мансикка. Житие Александра Невского, приложение, стр. 22—24.
61. Там же, приложение, стр. 39—42; Н.И. Серебрянский. Древнерусские княжеские жития. М., 1915, тексты, стр. 124—137.
62. Книга Степенная царского родословия. ПСРЛ, т. XXI, ч. 1. СПб., 1908, стр. 285—286.
63. В.И. Мансикка. Житие Александра Невского, приложение, стр. 80—83.
64. Памятники древнерусской церковно-учительной литературы. Под ред. А.И. Пономарева. Вып. 2. СПб., 1896, стр. 56.
65. Обе редакции не изданы и известны нам в рукописях, редакция Викентия — ГБЛ, собр. В.М. Ундольского, № 275; ГПБ, QXVII.24; редакция Тита — ГПБ, собр. Общ. любит. древн. письменности, № 197 и др.
66. ПСРЛ, Т. XXX. М., 1965, стр. 90.
67. М.Н. Тихомиров. 1) Летописные памятники бывшего Синодального (патриаршего) собрания. Истор. зап., т. 13, М., 1941, стр. 257—262; 2) Из «Владимирского летописца». Истор. зап., т. 15, М, 1945, стр. 278—300; 3) Краткие заметки о летописных произведениях в рукописных собраниях Москвы. М, 1962, стр. 13—22; ср.: Предисловие к т. XXX ПСРЛ (М., 1965, стр. 3—6).
68. Исследованию Жития Александра Невского как исторического источника мы предполагаем посвятить в дальнейшем специальную работу.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |