Глава третья. Летописание XII—XV вв.
Созданный усилиями первых русских летописцев основной летописный свод древнерусского периода — ПВЛ был положен в основу почти всех летописей других летописных центров: Галича, Переяславля-Южного, Чернигова, Владимира-Северного, Ростова, Переяславля-Залесского. Большинство этих летописных центров, возникнув в XII в., прекратили свою деятельность в связи с нашествием татаро-монгол, разоривших многие города до основания. Они возникают взамен уничтоженным центрам летописания юга Руси на севере и северо-востоке: Псков, Тверь, Рязань, Москва. Эти города как бы приняли эстафету и продолжили ведение погодных записей. Новгород и Русь северо-восточная стали преемниками наследия Киевской Руси, хранителями всего культурного ее наследия (почти все древнерусские рукописи, в том числе летописи, сохранились на северо-востоке). После падения Галицко-Волынского княжества на южнорусских землях не осталось ни одного центра летописания. Но память о величии Древнерусского государства всегда жила в летописях северо-восточной Руси, каждая из которых начиналась ПВЛ.
Период XII—XV вв. в истории русского летописания полностью соответствует общеполитическим процессам (татаро-монгольское нашествие и удельная раздробленность): некоторые летописные центры, возникнув в XII в., просуществовали до XIII в., другие центры продолжали действовать и до XV в., третьи, возникнув в XIII в., также прекратили свою деятельность в XV в.
XV в. в истории русского летописания занимает особое место: к концу века сформировался главный центр в государстве — Москва, где будут созданы грандиозные летописные памятники.
Ипатьевская летопись по М.Д. Приселкову*
Таким образом, деятельность многих центров русского летописания укладывается в этот период, хотя, как и в любом живом деле, условные рамки периодизации не всегда полностью соответствуют реальным фактам. Например, в Новгороде Великом и Пскове после потери независимости этими городами в конце XV—начале XVI в. и после небольшой паузы возобновилось ведение самобытного летописания, что определялось прежде всего своей мощной культурной традицией. Но и новгородское и псковское летописание после потери независимости в XVI—XVII вв. находилось не на магистральном направлении летописного дела, а шло как бы параллельно ему, продолжая оказывать на московских книжников значительное влияние прежде всего новыми замыслами и идеями: оттуда исходила инициатива по созданию Русского Хронографа, Великих Четьи-Миней, Русской Библии, там была создана идеологическая формула «Москва — третий Рим». Но, независимо от этого, для общерусского летописания XVI в. и последующих веков летописание Новгорода и Пскова не было определяющим, оно больше склонялось к интересам внутригородским, краеведческим, потеряв живой нерв государственного видения происходивших событий. Деятельность летописных центров, возникших в XII в. и продолжавших летописное дело и после XV в., характеризуется также в данной главе, что позволяет представить единую картину их истории.
Примечания
*. Приселков М.Д. История русского летописания XI—XV вв. СПб., 1996. С. 98, рис. 2.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |