А. Горский. Александр Невский

Горский Антон Анатольевич - доктор исторических наук. Ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН. Работает в Центре по истории Древней Руси института. Автор нескольких монографий, в т.ч. только что вышедшей "Москва и Орда" (М.: "Наука", 2000).

Александр Невский — одно из тех имён, что известны каждому в нашем Отечестве. Князь, покрытый воинской славой, удостоившийся литературной повести о своих деяниях вскоре после смерти, канонизированный церковью; человек, чьё имя продолжало вдохновлять поколения, жившие много веков спустя: в 1725 г. был учреждён орден святого Александра Невского, а в 1942 г. — советский орден Александра Невского (единственный советский орден, названный именем деятеля эпохи русского средневековья). У большинства россиян его имя вызывает ассоциацию с образом, созданным в фильме С.Эйзенштейна "Александр Невский" Н.Черкасовым.

Александр родился в 1221 г. в Переяславле-Залесском¹. Его отец, князь Ярослав Всеволодович, был третьим сыном одного из самых могущественных русских князей конца XII — начала XIII в. Всеволода Большое Гнездо, сына Юрия Долгорукого, внука Владимира Мономаха. Всеволод (умерший в 1212 г.) владел Северо-Восточной Русью (Владимиро-Суздальской землёй). Ярослав (родившийся в 1190 г.) получил от отца Переяславское княжество, являвшееся частью Владимиро-Суздальского. Первой женой Ярослава была внучка Кончака (дочь его сына, Юрия Кончаковича). Около 1213 г. Ярослав женился вторично (умерла его первая жена или брак был по каким-либо причинам расторгнут — неизвестно) — на Ростиславе-Феодосии, дочери новгородского (позже галицкого) князя Мстислава Мстиславича (в литературе часто именуемого "Удалым" на основе неправильно понятого определения князя в сообщение о его смерти как "удатного", т.е. удачливого). В 1216 г. Ярослав со старшим братом Юрием вели неудачную войну против Мстислава, потерпели поражение, и Мстислав отнял у Ярослава свою дочь². Но затем брак Ярослава и Мстиславы был возобновлён (часто встречающееся в литературе утверждение о женитьбе Ярослава после 1216 г. третьим браком на рязанской княжне — ошибочно) и в начале 1220 г. у них родился первенец Фёдор, а в мае 1221 г. — Александр³.

В 1230 г. Ярослав Всеволодич после трудной борьбы с черниговским князем Михаилом Всеволодичем (внуком Святослава Киевского "Слова о полку Игореве") утвердился на княжение в Новгороде Великом. Сам он предпочитал жить в отчинном Переяславле, а в Новгороде оставил княжичей Фёдора и Александра. В 1233 г. Александр остался старшим из Ярославичей — 13-летний Фёдор неожиданно умер накануне своей свадьбы. "И кто не пожалует сего: сватьба пристроена, меды изварены, невеста приведена, князи позваны; и бысть в веселия место плач и сетование за грехы наша", — писал по этому поводу новгородский летописец⁴.

В 1236 г. Ярослав Всеволодич ушёл из Новгорода на княжение в Киев (продолжавший считаться номинальной столицей всей Руси). Александр стал самостоятельным новгородским князем. Именно в Новгороде он находился зимой 1237 — 1238 гг., в то время, когда Северо-Восточную Русь постигла катастрофа: полчища Монгольской империи, возглавляемые внуком её основателя Чингисхана Бату (Батыем), разорили Владимиро-Суздальское княжество. Было взято 14 городов, включая столицу — Владимир. В битве с одним из татарских (в Европе, включая Русь, монгольских завоевателей именовали "татарами") отрядов на р. Сити погиб великий князь владимирский Юрий Всеволодич, старший брат Ярослава⁵.

После того, как монгольские войска вернулись весной 1238 г. в приволжские степи, Ярослав Всеволодич пришёл из Киева в разорённый Владимир и занял главный княжеский стол Северо-Восточной Руси. После этого, в 1239 г., он предпринял энергичные действия по укреплению своего влияния в соседних землях. Ярослав разбил литовские войска, захватившие Смоленск, и посадил здесь союзного себе князя; совершил успешный поход в Южную Русь⁶. В русле этой политики была и договорённость о браке старшего сына Ярослава с дочерью правителя крупного западнорусского центра — Полоцка. В 1239 г. состоялась свадьба Александра и дочери полоцкого князя Брячислава⁷. А летом следующего, 1240 г., произошло событие, принесшее Александру первую воинскую славу.

В первой половине XIII в. шведские феодалы развернули наступление на земли финских племён и завладели юго-западной Финляндией. Попытки продвижения далее на Восток неизбежно должны были привести к столкновению с Новгородом, которому принадлежало устье Невы и побережье Ладожского озера. И в 1240 г. шведское войско впервые после 1164 г. вошло из Финского залива в Неву. Предводительствовал им, возможно, ярл (второй по значению титул в Швеции после короля) Ульф Фаси (достоверность сведений позднейших источников, что командовал шведскими силами Биргер, позже фактический правитель Швеции, сомнительна)⁸. Вряд ли целью шведов был поход на сам Новгород; скорее всего, в их задачу входило укрепиться в устье Невы с целью отрезать Новгородской земле выход к морю и лишить возможности противостоять шведам в борьбе за восточную Финляндию⁹. Момент для нападения был выбран удачно: военные силы князей Северо-Восточной Руси, часто приходившие на помощь новгородцам во внешних войнах, были ослаблены в результате тяжёлых потерь, понесённых во время похода Батыя 1237 — 1238 гг.

Какой опыт участия в военных походах был к этому времени у 19-летнего Александра, неизвестно. Не исключено, что он принимал участие в походе отца 1234 г. против немецких рыцарей-крестоносцев, обосновавшихся в первой трети XIII в. на землях прибалтийских племён — предков эстонцев и латышей, походе, закончившимся успешной для русских битвой на р. Эмайыги в Юго-Восточной Эстонии¹⁰. Возможно, участвовал Александр и в действиях отца против литовцев в 1239 г. Но, во всяком случае, ему впервые приходилось действовать самостоятельно, самому принимать решения и брать на себя руководство военными действиями.

Получив известие о появлении шведского войска, новгородский князь мог занять выжидательную позицию, послать просьбу о военной помощи отцу во Владимир, попытаться собрать ополчение из жителей Новгородской земли. Но Александр принял иное решение: только со своей дружиной и небольшим отрядом новгородцев немедленно атаковать противника. "Не сил‡ Богъ, но в правд‡ ", — сказал, по свидетельству автора Жития Александра, князь, отправляясь в поход¹¹.

15 июля 1240 г., в воскресенье, русское войско внезапно атаковало численно превосходивших шведов, расположившихся лагерем близ впадения в Неву реки Ижоры. Противник, застигнутый врасплох, понёс тяжёлые потери. Погиб второй по значению шведский военачальник (названный в русской летописи "воеводой") и много знатных воинов. Согласно Житию Александра, сам князь сошёлся в бою с представителем вражеского войска и ранил его копьём в лицо¹². Сражение прекратилось, по-видимому, с наступлением темноты, и шведы получили возможность похоронить погибших. Под покровом ночи остатки вражеского войска погрузились на корабли и отплыли восвояси¹³.

В конце того же 1240 г. агрессию против Новгородской земли начала немецкие рыцари-крестоносцы. В течение первой трети XIII в. рыцари Ордена меченосцев захватили земли прибалтийских племён — эстов, ливов и латгалов. Владения Ордена вплотную соприкоснулись с границами Руси (по р. Нарве и Чудскому озеру). С конца 10-х годов начались непосредственные столкновения. После поражений, понесённых крестоносцами от Ярослава Всеволодича в 1234 г. и, особенно, от литовцев при Шауляе в 1236 г. (где погибли почти все рыцари-меченосцы — 49 человек) произошло слияние Ордена меченосцев с обосновавшимся в Восточной Пруссии Тевтонским орденом (1237 г.). Получившая подкрепление из Пруссии и Германии часть объединённого Ордена, расположившаяся на территории современных Эстонии и Латвии, стала именоваться Ливонским орденом. Не удовольствовавшись завоеванием прибалтийских племён, крестоносцы попытались перенести экспансию на русские земли. Как и при вторжении в Восточную Прибалтику, за спиной Ордена стоял папский престол в Риме. Завоевание народов Прибалтики освящалось идеей обращения их в христианство, война с Русью оправдывалась тем, что её жители были с католической точки зрения "схизматиками" — приверженцами восточного, православного варианта христианства. В конце 1240 г. немцы захватили Изборск — город на западной границе Новгородской земли. Затем они разбили войско крупного полусамостоятельного центра Пскова, и, благодаря последующему сговору с частью псковского боярства, заняли город. На Северо-Западе Новгородской земли немцы обосновались в погосте Копорье (к востоку от р. Наровы близ Финского залива). Вся западная часть новгородских владений разорялась немецкими отрядами¹⁴.

Положение осложнилось тем, что в разгар немецкого наступления, зимой 1240 — 1241 гг. князь Александр рассорился с новгородскими боярами уехал к отцу в Переяславль вместе со своим "двором" (дружиной)¹⁵. Политический строй Новгорода обладал определёнными специфическими чертами, отличными от строя других русских земель. Здесь значительную силу представляло местное боярство, которое приглашало на новгородский стол князей из разных земель по своему усмотрению. Часто князья, не поладившие с местной знатью, вынуждены были покидать Новгород¹⁶. Это случилось и с Александром (о причинах конфликта источники не сообщают).

Тем временем, немецкие отряды стали появляться уже в 30 верстах от города, и новгородцы отправили к Ярославу Всеволодичу посольство с просьбой о помощи. Ярослав послал к ним второго по старшинству из своих сыновей — Андрея. Вскоре, по-видимому, выяснилось, что тот не может должным образом организовать отпор, и к Ярославу снарядили новое посольство во главе с новгородским архиепископом с просьбой отправить княжить в Новгород вновь Александра. И "вда Ярослав сына своего Александра опять"¹⁷.

Вернувшись в Новгород, Ярославич активно принялся за дело. Первый удар он направил (1241 г.) на Копорье — опорный пункт захватчиков. Крепость, построенная здесь противником, была взята. Часть пленных немцев Александр привёл в Новгород, часть отпустил; в то же время перешедших на сторону врага изменников из обитавших в районе Копорья финноязычных племён води и чуди он приказал повесить. В начале следующего, 1242 г., князь со своей дружиной, войском из новгородцев и отрядом во главе с братом Андреем, присланным отцом в подмогу из Суздальской земли, двинулся на земли Ордена. При этом он перекрыл пути, связывавшие немецкие владения со Псковом, а затем внезапным ударом занял город. Немцы, находившиеся в Пскове, были захвачены в плен и отосланы в Новгород. Перейдя границу владений Ордена, Александр отправил вперёд разведывательный отряд во главе с братом новгородского посадника (высшего должностного лица Новгорода из числа местных бояр). Этот отряд напоролся на орденское войско. В завязавшемся бою погиб предводитель отряда Домаш Твердиславич, часть воинов погибла или попала в плен, другие бежали к Александру. После этого князь отступил на лёд Чудского озера (естественной границы между новгородскими и орденскими владениями) и занял позицию у восточного берега.

5-го апреля 1242 г., в субботу, орденское войско атаковало русских. Построившись клином (в русских источниках того времени это построение именуется "свиньёй"), немцы и "чудь" (эсты) сумели прорвать оборонительную линию, составленную из легковооружённых воинов, но были атакованы с флангов конными отрядами (очевидно, дружинами Александра и Андрея) и потерпели полное поражение. Воины Александра преследовали бегущего противника семь вёрст по льду до западного берега озера¹⁸.

Согласно новгородской летописи, в битве "паде Чюди бещисла" (бесчисленное множество), а немцев 400; кроме того, ещё 50 немцев были захвачены в плен и приведены в Новгород¹⁹. Ливонский источник — "Рифмованная хроника" — называет другие цифры потерь: 20 рыцарей убитыми и 6 пленными²⁰. Это расхождение, однако, связано, скорее всего, не с завышением вражеских потерь в первом случае и занижением "своих" — во втором. Собственно рыцари Ордена составляли наилучшим образом экипированную и подготовленную часть немецкого войска, но численно очень незначительную: по данным той же Хроники, во время похода на Псков в 1268 г. из каждых ста воинов лишь один был рыцарем Ордена²¹. Помимо рыцарей, в бою участвовали их военные слуги, воины дерптского епископа, вероятно, отряды из немецких колонистов-горожан. Русский источник называет примерное общее число немецких потерь; в ливонском же речь идёт только об орденских рыцарях. По подсчётам исследователей, в 1242 г. в Ливонии было всего около сотни рыцарей, при этом значительная часть их сражалась с балтским племенем куршей²². Таким образом потери в 26 человек убитыми и пленными составляли, видимо, около половины от числа рыцарей, участвовавших в Ледовом побоище, и около четверти — от общего числа рыцарей Ливонского ордена.

В том же году немцы прислали в Новгород посольство с просьбой о мире: Орден отказывался от всех претензий на русские земли и просил об обмене пленными. Мирный договор был заключён²³.

Пока на Севере Руси шла война с Орденом, на Юге разворачивались трагические события. В конце 1240 г. войско Батыя вторгалось в Южную Русь, захватило Переяславль, Чернигов, Киев, Галич, Владимир-Волынский, множество других городов. Разорив южнорусские земли, Батый двинулся в Центральную Европу. Были опустошены Венгрия, Польша. Монгольские войска достигли Чехии и берегов Адриатики. Лишь в конце 1242 г. Батый возвратился в Поволжье²⁴. Здесь образовался западный улус Монгольской империи — т.н. Золотая Орда. На правах завоевателей монголы стали навязывать русским князьям свой сюзеренитет. Первым был вызван в ставку Батыя в 1243 г. отец Александра, великий князь владимирский Ярослав Всеволодич, сильнейший на тот момент из русских князей, не воевавший с татарами (во время их похода на Северо-Восточную Русь он находился в Киеве, а во время похода на Южную Русь — во Владимире). Батый признал Ярослава "старейшим" из русских князей, подтвердив его права на Владимир и на Киев — древнюю столицу Руси²⁵. Но Золотая Орда была пока что частью огромной империи, простёршейся от Карпат до Тихого океана. И Ярослав был вынужден в 1246 г. отправиться в Монголию, в столицу великого хана — Каракорум — для утверждения.

Александр, тем временем, продолжал княжить в Новгороде. В 1245 г. Новгородская земля подверглась набегу литовцев, дошедших до Торжка и Бежичей. Князь погнался за ними и разбил в нескольких битвах — у Торопца, Жижиц и Усвята (в пределах Смоленского и Витебского княжеств); было перебито множество литовских "княжичей"²⁶.

30 сентября 1246 г. в далёкой Монголии умер Ярослав Всеволодич, отец Александра. Он был отравлен матерью великого монгольского хана Гуюка Туракиной, враждебно настроенной к Батыю, чьим ставленником в глазах каракорумского двора являлся Ярослав. После этого Туракина направила к Александру посла с требованием явиться в Каракорум. Но Александр отказался²⁷.

В 1247 г. великим князем владимирским стал Святослав Всеволодич, младший брат Ярослава (в соответствии с древнерусской традицией наследование княжеской власти, по которой братьям отдавалось предпочтение перед сыновьями). Александру, согласно проведённому перераспределению столов, досталась в Северо-Восточной Руси Тверь (при этом он сохранил новгородское княжение)²⁸. Но в конце того же года князь вместе с братом Андреем отправился к Батыю. Очевидно, Ярославичи апеллировали к акту ханского пожалования их отцу, который давал сыновьям преимущественные перед дядей права на великое княжение владимирское (позднее на него претендовали только потомки Ярослава Всеволодича). От Батыя оба направились в Каракорум, откуда вернулись на Русь лишь в конце 1249 г.²⁹

Пока Александр пребывал в степях, в его адрес римским папой Иннокентием IV были направлены два послания³⁰. Мысль о контактах с Александром Ярославичем возникла у папской курии в связи с двумя обстоятельствами. Во-первых, его отец встречался в Каракоруме с послом папы Плано Карпини и согласился, по утверждению последнего, принять покровительство римской церкви. Во-вторых, от Плано Карпини папе стало известно об отказе Александра подчиниться великой ханше. В своём послании к князю от 22 января 1248 г. папа настаивал, чтобы тот последовал примеру отца и просил, в случае татарского наступления, извещать о нём "братьев Тевтонского ордена, в Ливонии пребывающих, дабы как только это (известие) через братьев оных дойдёт до нашего сведения, мы могли безотлагательно поразмыслить, каким образом с помощью Божией сим татарам мужественное сопротивление оказать"³¹.

Папскую буллу, очевидно, успели доставить Александру, пока он находился в ставке Батыя в низовьях Волги. Новгородский князь дал ответ, текст которого до нас не дошёл, но, судя по содержанию следующего послания папы (от 15 сентября 1248 г.), ответ этот был уклончив или даже в основном положителен в отношении принятия покровительства римской церкви³². По-видимому, находясь в неопределённом положении при дворе Батыя, князь хотел сохранить возможность выбора в зависимости от результатов своей поездки. Во втором послании Иннокентий IV давал положительный ответ на предложение Александра построить в Пскове католический собор и просил принять своего посла — архиепископа Прусского. Но булла не успела дойти до адресата — тот был уже на пути в Каракорум³³.

Новая правительница Огуль-Гамиш (вдова Гуюка) признала (в 1249 г.) Александра "старейшим" среди русских князей: он получил Киев. Но в то же время Владимир достался Андрею. Таким образом, наследство Ярослава Всеволодича было разделено на две части. Александр предпочёл не ехать в далёкий Киев, сильно пострадавший от татарского разгрома в 1240 г., и продолжал княжить в Новгороде. Тем временем, к нему явились послы от папы за окончательным ответом на предложение о переходе в католичество. Князь ответил решительным отказом³⁴.

Андрей Ярославич, сев во Владимире, заключил союз с сильнейшим князем Южной Руси Даниилом Романовичем Галицким, женившись на его дочери, и попытался вести (как и его тесть в то время) независимую от Золотой Орды политику. Такую возможность ему давало, по-видимому, пожалование владимирского княжения каракорумским двором, враждебным Батыю. Но в 1251 г. великим ханом стал друг и ставленник Батыя Мунке. Это развязало руки золотоордынскому хану, и в следующем году он организовал военные акции против Андрея и Даниила. На галицкого князя Батый послал рать Куримсы, не добившуюся успеха, а на Андрея — Неврюя, разорившего окрестности Переяславля. Владимирский князь бежал, найдя убежище в Швеции (позже он вернулся на Русь и княжил в Суздале). В том же году ещё до похода Неврюя Александр поехал к Батыю, получил ярлык на владимирское великое княжение и по возвращении (уже после изгнания Андрея) сел во Владимире³⁵.

С 1252 г. и до своей смерти в 1263 г. Александр Ярославич был великим князем владимирским. Обосновавшись здесь, он предпринял шаги по закреплению за собой прав на Новгород. Ранее новгородское боярство могло приглашать к себе князей из разных русских земель — Владимиро-Суздальской, Смоленской, Черниговской. Со времён Александра установился новый порядок: Новгород признавал своим князем того, кто занимал великокняжеский стол во Владимире. Таким образом, став великим князем владимирским, Александр сохранил за собой и новгородское княжение. Там он оставил старшего сына Василия, но не в качестве самостоятельного князя, а своего наместника³⁶.

Новгородское боярство не сразу приняло новый порядок. В 1255 г. сторонники самостоятельного новгородского княжения выгнали из города Василия Александровича и пригласили младшего брата Александра Ярослава (в 1252 г. бывшего союзником Андрея, бежавшего во Псков и княжившего там до 1255 г.). Александр двинулся на Новгород войной, но не стал штурмовать город, а предпочёл путь переговоров. Вначале он требовал выдать своих противников из числа новгородской знати (Ярослав при приближении Александра бежал из города). Новгородцы соглашались признать Александра своим князем, но с условием простить главарей мятежа. Наконец, князь смягчил требования, ограничив их смещением неугодного посадника; это было исполнено, Александр вошёл в город, и мир был восстановлен³⁷.

В следующем, 1256 г. шведы попытались построить город на восточном, русском берегу р. Наровы. Александр находился тогда во Владимире, и новгородцы послали к нему за помощью. Услышав о сборе русских войск, шведы оставили свою затею и уплыли "за море". Князь, прибыв в Новгород, отправился в поход, причём не сообщил поначалу пошедшим с ним новгородцам, какова его цель. Оказалось, он задумал нанести удар по захваченной шведами в 1250 г. юго-восточной Финляндии. Поход оказался в целом успешным: были разрушены опорные пункты шведов в земле финского племени емь. Но на долгий срок ликвидировать власть Швеции над этой частью Финляндии не удалось — после ухода русских войск шведская администрация восстановила своё правление³⁸.

В 1257 г. Монгольская империя произвела в Северо-Восточной Руси перепись населения для упорядочения системы податного обложения. Александр Ярославич, совершивший тогда поездку в Орду, вынужден был согласиться на проведение переписи, сохраняя свою линию на мирные отношения с татарами и признание верховного сюзеренитета правителя Золотой Орды и великого монгольского хана. Из Суздальской земли татарские "численники" поехали в Новгород. Князь с воинским отрядом сопровождал их. В городе при известии о татарских требованиях выплаты дани начался мятеж, поддержанный по-прежнему наместничавшим там Василием Александровичем. Новгородцы не дали татарским послам "десятины и тамги", ограничившись дарами "цесарю" (великому хану). Александр же со своим отрядом расправился с мятежниками: Василия выгнал из Пскова (куда тот бежал при приближении отца) и отослал в Суздальскую землю, а тем, кто подбил его на неповиновение, "свому носа урезаша, а иному очи выимаша". В 1259 г. новгородцы, опасаясь татарского вторжения, всё же согласились на ордынскую перепись. Но когда татарские послы, сопровождаемые Александром, начали взимать дань, в Новгороде вновь поднялся мятеж. После долгого противостояния новгородцы всё же уступили. Вслед за татарами город покинул и Александр, оставив наместником своего второго сына Дмитрия³⁹.

В 1262 г. сразу в нескольких городах Северо-Восточной Руси — Ростове, Владимире, Суздале, Ярославле — вспыхнуло восстание, в результате которого сборщики дани, присланные великим ханом, были перебиты или изгнаны. Карательного похода из Золотой Орды не последовало: её хан Берке в это время стремился к независимости от великоханского престола, и изгнание из Руси чиновников великого хана соответствовало его интересам. Но в том же году Берке затеял войну против монгольского правителя Ирана Хулагу и стал требовать послать ему на помощь русские войска. Александр Отправился в Орду, чтобы "смолити людии от беды тои"⁴⁰. Перед отъездом он организовал большой поход против Ливонского ордена.

После Ледового побоища 1242 г. крестоносцы не беспокоили русские земли 11 лет. Но в 1253 г. они нарушили мирный договор и подступили к Пскову, но были отбиты псковичами и подоспевшими на помощь новгородцами⁴¹. В последующие годы рыцари попытались усилить натиск на Литву, но потерпели неудачу: в 1260 у озера Дурбе войско формирующегося Литовского государства во главе с его правителем Миндовгом нанесло сокрушительное поражение соединённым силам Тевтонского и Ливонского орденов (только рыцарей погибло 150). Разгром крестоносцев вызвал серию восстаний покорённых ими прибалтийских народов. В этих условиях Александр заключил союз с Миндовгом, и два победителя Ордена начали готовить совместный удар по Ливонии с двух сторон: русские войска должны были двигаться на Юрьев (прежде — древнерусский город, поставленный Ярославом Мудрым в земле эстов; захвачен крестоносцами в 1234 г. и назван Дерптом; ныне Тарту), а литовские — на Венден (ныне Цесис).

Осенью 1262 г. русские войска выступили в поход. Ими командовал сын Александра Ярославича Дмитрий и брат Ярослав (помирившийся к тому времени с Александром и княживший в Твери). Вместе с русскими силами шла рать княжившего в то время в Полоцке литовского князя Товтивила. Юрьев был взят приступом. Но скоординированного похода не получилось: литовские войска выступили раньше и уже отошли от Вендела, когда русские подошли к Юрьеву. Узнав об этом после взятия города, русские войска вернулись на свою землю. Тем не менее, поход ещё раз продемонстрировал силу двух противников Ордена — Северной Руси и Литвы⁴².

Александр же прибыл в Орде почти год. Миссия его, по-видимому, удалась: сведений об участии русских войск в войнах Золотой Орды против Хулагу нет. На обратном пути на Русь осенью 1263 г. 42-летний великий князь разболелся и умер 14 ноября 1263 г. в Городце на Волге, приняв перед смертью монашеский постриг. 23 ноября тело Александра было погребено в монастыре Рождества Богородицы во Владимире. В надгробной речи митрополит всея Руси Кирилл сказал: "Чада моя, разумейте, яко уже зайде солнце земли Суздальской!"⁴³

В литературе можно встретить предположение, что Александр, подобно отцу, был отравлен татарами⁴⁴. В источниках, однако, такая версия его смерти не встречается. В принципе, нет ничего удивительного в том, что длительное пребывание в непривычных климатических условиях могло сказаться на здоровье уже немолодого по тогдашним меркам человека. К тому же Александр, по-видимому, железным здоровьем не отличался: под 1251 г. летопись упоминает о тяжёлой болезни, едва не сведшей его в могилу в тридцатилетнем возрасте⁴⁵.

После смерти Александра великим князем владимирским стал его младший брат Ярослав. Сыновья Александра получили: Дмитрий — Переяславль, Андрей — Городец⁴⁶. Младший, Даниил (родился в 1261 г.) стал через некоторое время первым московским князем и от него пошла династия московских великих князей и царей.

Если официальная (светская и церковная) оценка личности Александра Невского всегда была панегирической, то в исторической науке его деятельность трактовалась неоднозначно. И эта неоднозначность естественно вытекает из видимого противоречия в образе Александра. В самом деле: с одной стороны, это, несомненно, выдающийся полководец, выигравший все сражения, в которых участвовал, сочетавший решительность с расчётливостью, человек большой личной храбрости; с другой — это князь, вынужденный признать верховную власть иноземного правителя, не попытавшийся организовать сопротивление бесспорно самому опасному врагу Руси той эпохи — монголам, более того — способствовавший им в установлении системы эксплуатации русских земель.

Одна из крайних точек зрения на деятельность Александра, сформулированная в 20-е годы прошлого века русским историком-эмигрантом Г.В.Вернадским⁴⁷ , а в последнее время в основном повторенная Л.Н.Гумилёвым⁴⁸ , сводится к тому, что князь сделал судьбоносный выбор между ориентацией на Восток и ориентацией на Запад. Пойдя на союз с Ордой, он предотвратил поглощение Северной Руси католической Европой и, тем самым, спас русское православие — основу самобытности. Согласно другой точке зрения, отстаиваемой английским историком Дж.Феннеллом и поддержанной отечественным исследователем И.Н.Данилевским, именно "коллаборационизм" Александра по отношению к монголам, предательство им братьев Андрея и Ярослава в 1252 г. стали причиной установления на Руси ига Золотой Орды⁴⁹.

Так был ли действительно сделан Александром исторический выбор и может ли один и тот же человек быть и героем, и коллаборационистом-предателем?

При условии учёта менталитета эпохи и особенностей личной биографии Александра обе названные точки зрения выглядят надуманными. Сюзеренитет Орды сразу же приобрёл в мировосприятии русских людей некое подобие легитимности; её правитель именовался на Руси более высоким титулом, чем любой из русских князей — титулом "царь"⁵⁰. Зависимость русских земель от Орды в основных чертах (включая взимание дани) стала складываться ещё в 40-е годы XIII в.⁵¹ (в то время, когда Александр княжил в Новгороде и не влиял напрямую на русско-татарские отношения); в 50-е годы произошло лишь упорядочение системы экономической эксплуатации. После смерти отца в 1246 г., когда Александр стал сильнейшим князем в Северной Руси, он действительно стал перед выбором: поддерживать мирные отношения с Ордой, признавая верховный сюзеренитет ханов над Русью (уже признанный к этому времени всеми значительными князьями как Северной, так и Южной Руси) и противостоять Ордену, либо начать сопротивление татарам, заключив союз с Орденом и стоящим за ним религиозным главой католической Европы — папой (перспектива войны на два фронта князю, большую часть жизни проведшему в Новгороде, близ ордынской границы, должна была казаться неприемлемой, и вполне справедливо). Александр колебался до возвращения из поездки в Каракорум и твёрдо выбрал первый вариант только в 1250 г. Чем было обусловлено решение князя?

Разумеется, следует учитывать общее настороженное отношение к католичеству и личный опыт Александра, которому в 1241 — 1242 гг., в возрасте двадцати лет, пришлось отражать наступление на Новгородскую землю немецких крестоносцев, поддерживаемых Римом. Но эти факторы действовал и в 1248 г., тем не менее, тогда ответ князя на послание папы был иным. Следовательно, чашу весов против предложения папы склонило нечто, проявившееся позже. Можно предполагать, что своё воздействие оказали четыре фактора:

1) В ходе своей двухгодичной поездки по степям (1247 — 1249 гг.) Александр смог, с одной стороны, убедиться в военной мощи монгольской империи, а с другой — понять, что монголо-татары не претендуют на непосредственный захват русских земель, довольствуясь признанием вассалитета и данью, а также отличаются веротерпимостью и не собираются посягать на православную веру. Это должно было выгодно отличать их в глазах князя от крестоносцев, действия которых характеризовались непосредственным захватом территории и насильственным обращением населения в католичество.

2) После возвращения Александра на Русь в конце 1249 г. к нему должны были дойти сведения о том, что сближение с Римом сильнейшего князя Южной Руси Даниила Романовича Галицкого оказалось бесполезным для дела обороны от татар: обещанный папой антитатарский крестовый поход не состоялся⁵².

3) В 1249 г. фактический правитель Швеции ярл Биргер начал окончательное завоевание земли еми (Центральная Финляндия), причём сделано было это с благословения папского легата⁵³. Земля еми издревле входила в сферу влияния Новгорода, и Александр имел основания расценить происшедшее как недружественный по отношению к нему акт со стороны курии.

4) Упоминание в булле от 15 сентября 1248 г. возможности учреждения в Пскове католической епископской кафедры⁵⁴ неизбежно должно было вызвать у Александра отрицательные эмоции, т.к. ранее епископия была учреждена в захваченном немцами Юрьеве, и поэтому предложение об утверждении таковой во Пскове ассоциировалось с аннексионистскими устремлениями Ордена, напоминая о более чем годичном пребывании Пскова в 1240 — 1242 гг. в руках крестоносцев. Таким образом, решение князя прекратить контакты с Иннокентием IV было связано с осознанием бесперспективности сближения с Римом для противостояния Орде и с явными проявлениями своекорыстных мотивов в политике папы.

Но что произошло в 1252 г.? Согласно сведениям ранних летописей и жития Александра, в этом году новгородский князь отправился в Орду. После этого Батый направил на Андрея Ярославича рать под командованием Неврюя; Андрей бежал из Владимира сначала в Переяславль, где княжил его союзник, младший брат Александра и Андрея Ярослав Ярославич. Татары, подошедшие к Переяславлю, убили жену Ярослава, захватили в плен его детей "и людии бесщисла"; Андрею и Ярославу удалось бежать. После ухода Неврюя Александр прибыл из Орды и сел во Владимире⁵⁵.

В историографии получила распространение следующая трактовка этих событий: Александр поехал в Орду по своей инициативе с жалобой на брата, а поход Неврюя был следствием этой жалобы⁵⁶. При этом авторы, положительно относящиеся к Александру, всегда старались говорить о случившемся сдержанно, не акцентировать внимание на этих фактах, в то время как Дж.Феннелл интерпретировал события 1252 г. без какой-либо скованности: "Александр предал своих братьев"⁵⁷. Действительно, раз поход Неврюя был вызван жалобой Александра, то никуда не деться (если, конечно, стремиться к объективности) от признания, что именно Александр повинен в разорении земли и гибели людей, в т.ч. своей невестки; при этом никакие ссылки на высшие политические соображения не могут служить серьёзным оправданием. Если приведённая трактовка событий 1252 г. верна, Александр Ярославич предстаёт беспринципным человеком, готовым на всё ради увеличения своей власти. Но соответствует ли она действительности?

Жалоба Александра на брата не упоминается ни в одном средневековом источнике. Сообщение о ней имеется только в "Истории Российской" В.Н.Татищева, именно оттуда оно перешло в труды позднейших исследователей. Согласно Татищеву, "жаловался Александр на брата своего великого князя Андрея, яко сольстив хана, взя великое княжение под ним, яко старейшим, и грады отческие ему поимал, и выходы и тамги хану платит не сполна"⁵⁸. В данном случае неправомерно некритическое суждение, что Татищев цитирует, "по-видимому, ранний источник, не попавший в летописи"⁵⁹. Использование в "Истории российской" не дошедших до нас источников вероятно, но относится к другим периодам (в первую очередь, XII веку). В то же время в труде Татищева имеется множество добавлений, являющих собой исследовательские реконструкции, попытки восстановить то, о чём источник "не договорил": в отличие от позднейшей историографии, где текст источника отделён от суждений исследователя, в "Истории российской" они не разграничены, что часто порождает иллюзию упоминания неизвестных фактов там, где имеет место догадка (часто правдоподобная) учёного. Таков и рассматриваемый случай⁶⁰. Статья 1252 г. у Татищева в целом дословно повторяет один из имевшихся у него источников — Никоновскую летопись⁶¹. Исключением является приведённое выше место. Оно представляет собой вполне логичную реконструкцию: раз поход Неврюя состоялся после приезда Александра в Орду, а после похода он занял стол, принадлежавший Андрею, значит, поход был вызван жалобой Александра на брата; аналогии подобного развития событий обнаруживаются в деятельности князей Северо-Восточной Руси более позднего времени⁶². Таким образом, речь идёт не о сообщении источника, а о догадке исследователя, некритически воспринятой последующей историографией, и вопрос в том, дают ли источники основание для такой интерпретации событий.

Андрей Ярославич, по-видимому, действительно вёл независимую от Батыя политику, однако в своих действиях опирался на такую весомую опору, как ярлык на владимирское княжение, полученный в 1249 г. в Каракоруме от враждебной Батыю ханши Огуль-Гамиш⁶³. Но в 1251 г. Батый сумел посадить на каракорумский престол своего ставленника Мунке и на следующий год он организует одновременно два похода — Неврюя на Андрея Ярославича и Куремсы на Даниила Романовича. Таким образом, поход Неврюя был явно запланированной акцией в рамках действий против не подчиняющихся Батыю князей, а не реакцией на жалобу Александра. Но, если считать последнюю мифом, то с какой целью Александр ездил в Орду?

В Лаврентьевской летописи (древнейшей из содержащих рассказ о событиях 1252 г.) факты излагаются в следующей последовательности: сначала говорится, что "Иде Олександръ князь Новгородьскыи Ярославич в татары и отпустиша и с честью великою, давше ему стар‡ ишиньство во всеи братьи его", затем рассказывается о татарском походе против Андрея, после чего повествуется о приезде Александра из Орды во Владимир⁶⁴. Поскольку он вернулся на Русь несомненно после "Неврюевой рати", слова "отпустиша и с честью" и т.д. следует отнести к тому же времени. Прежде, чем рассказать о татарском походе, летописец говорит: "Здума Андрьи князь Ярославич с своими бояры бегати, нежели цесаремъ служить"⁶⁵. Речь явно идёт о решении, принятом не в момент нападения Неврюя (тогда вопрос стоял не "служить или бежать", а "сражаться или бежать"), а ранее. Скорее всего, "дума" Андрея с боярами имела место после получения владимирским князем требования приехать в Орду. Батый, покончив с внутримонгольскими делами, собрался пересмотреть решение о распределении главных столов на Руси, принятое в 1249 г. прежним, враждебным ему каракорумским двором, и вызвал к себе и Александра и Андрея. Первый подчинился требованию хана. Андрей же, посоветовавшись со своими боярами, решил не ездить (возможно, он не рассчитывал на удачный исход поездки из-за благосклонности, проявленной к нему в 1249 г. правительством ныне свергнутой и умерщвлённой великой ханши). После этого Батый принял решение направить против Андрея, так же как и на другого не подчинившегося ему князя — Даниила Галицкого — военную экспедицию, а Александру выдать ярлык на владимирское великое княжение. Следует обратить внимание, что поход Неврюя был гораздо более "локальным" предприятием, чем походы на неподчиняющихся Сараю князей в начале 80-х гг. XIII в. и в 1293 г. ("Дюденева рать"): были разорены только окрестности Переяславля и, возможно, Владимира⁶⁶. Не исключено, что такая "ограниченность" стала следствием дипломатических усилий Александра.

В целом можно констатировать, что в действиях Александра Ярославича нет оснований искать какой-то осознанный судьбоносный выбор. Он был человеком своей эпохи, действовал в соответствии с мировосприятием того времени и личным опытом. Александр был, выражаясь по-современному, "прагматиком": он выбирал тот путь, который казался ему выгодней для укрепления его земли и для него лично. Когда это был решительный бой, он давал бой; когда наиболее полезным казалось соглашение с одним из врагов Руси, он шёл на соглашение. В результате, в период великого княжения Александра (1252 — 1263 гг.) не было татарских набегов на Суздальскую землю и всего две попытки нападения на Русь с Запада (немцев в 1253 и шведов в 1256 г.), быстро пресечённые. Александр добился признания Новгородом сюзеренитета великого князя владимирского (что стало одним из факторов, благодаря которым именно Северо-Восточная Русь превратилась позже в ядро нового, Российского государства). Предпочтение им владимирского стола киевскому было решающим событием в процессе перемещения номинальной столицы Руси из Киева во Владимир (т.к. оказывалось, что именно Владимир был избран в качестве столицы князем, признанным "старейшим" на Руси)⁶⁷. Но эти долгосрочные последствия политики Александра Невского не были следствием изменения им объективного хода событий. Напротив, Александр действовал в соответствии с объективными обстоятельствами своей эпохи, действовал расчётливо и энергично.

Примечания

1. Кучкин В.А. О дате рождения Александра Невского // Вопросы истории. 1986. № 2. Обычно указываемая дата неверна.

2. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М. — Л. 1950 (далее — НIЛ). С. 54 — 57.

3. См.: Кучкмн В.А. О дате рождения Александра Невского; он же. К биографии Александра Невского // Древнейшие государства на территории СССР. 1985. М., 1986.

4. НIЛ. С. 69 — 72.

5. НIЛ. С. 74 — 77; Полное собрание русских летописей (далее — ПСРЛ). Т. 1. Стб. 460 — 467.

6. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 469; Т. 2. Стб. 782 — 783; Горский А.А. Русские земли в XIII — XIV веках: пути политического развития. М., 1996. С. 25.

7. НIЛ. С. 77.

8. См.: Шаскольский И.П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтии в XII — XIII вв. Л., 1978. С. 171 — 178.

9. См.: Кучкин В.А. Александр Невский — государственный деятель и полководец средневековой Руси // Александр Невский и история России. Новгород, 1996. С. 13 — 14; то же в : Отечественная история. 1996. № 5. С. 24. Авторы, стремящиеся представить Невскую битву как незначительное столкновение (Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. 1200 — 1304. М., 1989. С. 142 — 144; Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII — XIV вв.). М., 2001. С. 183 — 184) не учитывают этой цели шведов; между тем, ранее шведы не предпринимали попыток крепостного строительства на Неве, а следующую сделают только шестьдесят лет спустя, в 1300 г.

10. НIЛ. С. 72 — 73.

11. Бегунов Ю.К. Памятник русской литературы XIII в. "Слово о погибели Русской земли". М. — Л., 1965. С. 188.

12. Там же. С. 189.

13. НIЛ. С. 77.

14. Там же. С. 77 — 78. Авторы, старающиеся развенчать представление о войне с Орденом 1240 — 1242 гг. как о серьёзном противостоянии и о победе Александра на Чудском озере как о событии, остановившем орденскую экспансию (Феннел Дж. Указ. соч. С. 144 — 146; Данилевский И.Н. Указ. соч. С. 194 — 198), ссылаются на то, что столкновение с крестоносцами были и до, и после расматриваемого события. Но ни прежде, ни в последствии ливонские войска не вторгались так глубоко на русскую территорию; следует иметь ввиду, что захват Пскова стал единственным в практике русско-ливонских отношений. Хотя в Житии Александра, призванном прославить князя, и наблюдается естественное для этого жанра стремление к гиперболизации, оценка войны с Орденом начала 40-х гг. как события экстраординарного была совершенно правомерна.

15. Там же. С. 78.

16. О политическом строе Новгорода см.: Янин В.Л. Новгородские посадники. М., 1962.

17. НIЛ. С. 78.

18. Там же.

19. Там же.

20. Ледовое побоище 1242 г. М. — Л., 1966. С. 213.

21. Там же. С. 228.

22. Там же. С. 227.

23. НIЛ. С. 78 — 79.

24. Абсолютно фантастично предположение, что Александр в борьбе с крестоносцами в начале 1242 г. имел "прочную опору" "в лице Батыя" (Сахаров А.Н. Основные этапы внешней политики Руси с древнейшихб времён до XV века // История внешней политики России. Конец XV — XVII века. М., 1999. С. 90): тогда Батый со своим войском находился ещё в Далмации.

25. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 470; Горский А.А. Русские земли... С. 29.

26. НIЛ. С. 79.

27. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 471; Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957. С. 77 — 78.

28. См.: Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси X — XIV в. М., 1954. С. 111, 113 — 115.

29. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 471 — 472.

30. Подробно о контактах Александра с Римом см.: Горский А.А. Два "неудобных" факта из биографии Александра Невского // Александр Невский и история России. Новгород, 1996.

31. Матузова В.И., Пашуто В.Т. Послание папы Иннокентия IV князю Александру Невскому // Studia historica in honorem Hans Kruus. Tallinn, 1971. C. 136 — 138.

32. Этот факт казался столь не вписывающимся в образ Александра как непримиримого борца с католическим Западом, что некоторые историки (и зарубежные, и отечественные) поставили под сомнение, что булла от 15 сентября направлялась именно ему, и попытались "подыскать" другого адресата. О несостоятельности таких попыток см.: Горский А.А. Два "неудобных" факта... С. 64 — 66. Послание, направленное "Александру, светлейшему королю Новгорода" (Alexandro illustri regi Nougardiae), могло иметь своим адресатом только одного человека — Новгородского князя Александра Ярославича.

33. Рошко Г. Иннокентий IV и угроза татаро-монгольского нашествия: Послание папы Римского Даниилу Галицкому и Александру Невскому // Символ. Париж, 1988. № 20. С. 112 — 113; О хронологии событий см.: Горский А.А. Два "неудобных" факта... С. 67 — 68.

34. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 472; Бегунов Ю.К. Указ. соч. С. 193; Горский А.А. Два "неудобных" факта... С. 68.

35. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 472 — 473; Пашуто В.Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950. С. С. 227, 271 — 272, 282; Кучкин В.А. Формирование... С. 111 — 113.

36. Янин В.Л. Указ. соч. С. 143 — 144.

37. НIЛ. С. 80 — 81.

38. Там же. С. 81; Шаскольский И.П. Указ. соч. С. 206 — 226.

39. НIЛ. С. 82 — 83.

40. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 476; Бегунов Ю.К. Указ. соч. С. 193; Насонов А.Н. Монголы и Русь. М. — Л., 1940. С. 51 — 55.

41. НIЛ. С. 80.

42. НIЛ. С. 83; Пашуто В.Т. Образование Литовского государства. М., 1960. С. 382.

43. НIЛ. С. 83 — 84; Бегунов Ю.К. Указ. соч. С. 193 — 194.

44. История России с древнейших времён до конца XVII века. М., 1996. С. 254.

45. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 472 — 473.

46. См.: Кучкин В.А. Формирование... С. 115, 119.

47. Вернадский Г.В. Два подвига Александра Невского // Евразийский временник. Кн. 4. Берлин, 1925.

48. Гумилёв Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М., 1989. С. 532 — 536, 540 — 544; При этом, у Л.Н.Гумилёва интерпретации реальных фактов соседствуют с вымыслами, к которым относятся утверждения, что Александр стал приёмным сыном Батыя, что он был отправлен в Орду агентами немецкого Ордена.

49. Феннел Дж. Указ. соч. С. 147 — 149; Данилевский И.Н. Указ соч. С. 207 — 228. Тенденция к "развенчанию Александра Невского оказалась настолько заразительной, что один автор дошёл до предположения о сговоре Александра и его отца Ярослава с Батыем во время нашествия последнего на Северо-Восточную Русь в 1238 г.; в результате этого-де Александр и Ярослав не пришли на помощь Юрию Всеволодичу на р. Сить, а Батый не двинулся на Новгород; якобы в пользу такой "версии" говорят "последующее восшествие на владимирский престол Ярослава, его особые дружеские отношения с Батыем, как и вовлечение Александра Невского в орбиту личных отношений с владыкой Орды" (Сахаров А.Н. Указ. соч. С. 77). Но в 1238 г. Ярослав вступил на престол согласно древнерусским нормам наследования, как следующий за погибшим Юрием по старшинству сын Всеволода Большое Гнездо, а к Батыю он впервые ездил пять лет спустя, в 1248 г., после смерти своего отца (и позже всех других сильнейших русских князей).

50. См. об этом: Горский А.А. Москва и Орда. М., 2000. С. 87 — 89.

51. См.: Насонов А.Н. Указ. соч. С. 10 — 23; Хорошкевич А.Л. Изменение форм государственной эксплуатации на Руси в середине XIII в. // Общее и особенное в развитии феодализма в России и Молдавии. Проблемы феодальной государственной собственности и государственной эксплуатации (ранний и развитой феодализм). М., 1988; Кучкин В.А. Русь под игом: как это было. М., 1991. С. 18 — 25.

52. О контактах Даниила с Римом см.: Горский А.А. Между Римом и Каракорумом: Даниил Галицкий и Александр Невский // Страницы отечественной истории. М., 1993. Именно в 1249 г. Даниил прервал сношения с Иннокентием IV; позже они были возобновлены и папа даровал галицкому князю королевскую корону, но и это (прервавшееся к середине 50-х гг.) сближение ничего не дало для обороны от татар.

53. См.: Шаскольский И.П. Указ. соч. С. 197 — 206.

54. Александр в 1248 г., отвечая на первое послание папы, очевидно, предлагал построить в Пскове обычный католический храм (подобно имевшимся в Новгороде для приезжих с Запада); в ответной же булле Иннокентия IV речь зашла уже о кафедральном соборе.

55. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 478; Т. 5. СПб., 1851. С. 186 — 187; Бегунов Ю.К. Указ. соч. С. 192.

56. Соловьёв С.М. Сочинения. М., 1988. Кн. 2. С. 152, 324; Экземплярский А.В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г. СПб., 1889. Т. 1. С. 26 — 27, 34 — 35; Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. М., 1967. С. 145 — 146; Феннелл Дж. Указ. соч. С. 147 — 149; Джаксон Т.Н. Указ. соч. С. 137; Егоров В.Л. Александр Невский и Золотая Орда // Александр Невский и история России. Новгород, 1996. С. 50 — 51; Сахаров А.Н. Указ. соч. С. 94 — 95.

57. Феннелл Дж. Указ. соч. С. 149.

58. Татищев В.Н. История российская. М. — Л., 1965. Т. 5. С. 40.

59. Феннелл Дж. Указ. соч. С. 148.

60. Следует отметить, что ещё Н.М.Карамзин верно расценил сообщение Татищева как его собственное суждение: "По вымыслу же Татищева, Александр донес Хану, что меньший его брат Андрей, присвоив себе Великое Княжение, обманывает Моголов, дает им только часть дани и проч." (Карамзин Н.М. История государства Российского. М., 1992. Т. 4. С. 201. Прим. 88.).

61. Ср.: ПСРЛ. Т. 10. М., 1965. С. 138 — 139; Татищев В.Н. Указ. соч. Т. 5. С. 40 — 41.

62. Правда, аналогии не полные: если князь приезжал в Орду с жалобой на соперника, он затем сам участвовал в татарском походе.

63. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 472; Пашуто В.Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. С. 271.

64. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 473.

65. Там же. Дж.Феннелл считал, что цитированная фраза является позднейшей и неудачной попыткой объяснить действия Андрея (Fennell J.L.I. Andrej Jaroslavic( and the Struggle for Power in 1252: An Investigation of the Sources // Russia mediaevalis. Mu"nchen, 1973. V. 1. P. 53.). Но основания для такого мнения нет. В изложении слов Андрея имеется примечательная особенность — упоминание "цесарей" во множественном числе. До середины 60-х гг. XIII в. этим титулом на Руси было принято называть только верховных правителей Монгольской империи — великих ханов (см.: Насонов А.Н. Монголы и Русь. С. 30). В 1251 — 1255 гг. в Монгольской империи соправителем великого хана Мунке считался Батый (см.: Трепавлов В.В. Государственный строй Монгольской империи XIII в.М., 1993. С. 79 — 81). Следовательно, летописные "цесари" — это Мунке и Батый. Но такое знание внутримонгольских политических реалий возможно только у автора-современника.

66. См.: Кучкин В.А. Формирование... С. 106 — 107.

67. См.: Горский А.А. Русские земли... С. 46, 74.