Глава четвёртая. Падение Тарту (Юрьева) и борьба с немецкими захватчиками в Восточной Прибалтике
Немецкие захватчики в Риге рассчитывали, что уничтожение отборных русских войск позволит рыцарям продвинуться далее на восток1.
Наступал решающий этап борьбы с немецкими феодалами в стране эстов. Понимая это, немецкие и датские феодалы объединяли свои силы. Ещё в 1222 г. германский император Фридрих II признал «права» Ордена на земли вне Ливонии, а в 1223 г. датский король Вальдемар вернул епископу и Ордену «права» на Саккалу и Уганди, «с тем однако, чтобы они всегда были верны ему и не отказывали его людям в помощи против русских и против язычников»2.
В 20-х годах землю эстов вновь охватило восстание против крестоносных поработителей. Инициатива исходила от жителей острова Сааремаа, где датский король соорудил свой замок. Сааремаасцы разрушили его и направили послов во все земли эстов с призывом «сбросить с себя иго датчан». Они «учили людей строить осадные машины... и прочие военные орудия. И пришла беда в страну», — горестно заключает немецкий хронист.
Поднялись приморские области Ляанемаа, Гаррия, а также Саккала, Вирумаа, Ярвамаа и Уганди. «По всей Эстонии и Эзелю (Сааремаа) прошел тогда призыв на бой с датчанами и тевтонами, и самое имя христианства было изгнано из всех тех областей, — признаёт немецкий хронист. — Русских же из Новгорода и из Пскова эсты призвали себе на помощь, закрепили мир с ними и разместили — некоторых в Дорпате (Юрьеве), некоторых в Вилиендэ (Вильянди), а других в других замках, чтобы сражаться против тевтонов...» При этом эсты «разделили с ними (русскими) коней, деньги, все имущество братьев-рыцарей и купцов и все, что захватили, а замки свои весьма сильно укрепили»3. «И начались вновь войны на всем пространстве Эстонии»4.
Русско-эстонские силы нападали на немецкие укрепления. Так, под руководством русских были опустошены немецкие опорные пункты в землях Метсеполе, Турайда и других к северо-востоку от Риги5. Крестоносцы, подтянув свежие силы из Германии, а также заставив идти в поход отряды ливов и латгалов, направились в землю эстов. Пользуясь техническим превосходством закованного в железо рыцарского войска, ливонцы разбили эстонское войско на реке Имере, и хотя «эсты сопротивлялись весьма храбро», им пришлось отступить и укрыться в Вильянди. Рыцари окружили эту крепость и осаждали её в течение 15 дней, неся большие потери от крепостных метательных орудий, но недостаток воды заставил осаждённых прекратить сопротивление. Гарнизон крепости был беспощадно истреблён, «что касается русских, бывших в замке..., то их после взятия замка всех повесили перед замком на страх другим русским»6.
Угроза свободе эстонской земли продолжала возрастать. Тогда старейшины из Саккалы были посланы «в Руссию с деньгами и многими дарами попытаться, не удастся ли призвать королей русских, на помощь против тевтонов и всех латинян». Наиболее значительными силами в то время располагал владимиро-суздальский князь Юрий Всеволодович, укрепивший своё влияние и в Новгороде. Защита новгородских политических и торговых интересов в Прибалтике входила в круг его внешнеполитических задач.
В 1223 г. он отправил во главе с Ярославом Всеволодовичем своё войско, к которому присоединились новгородские и псковские полки7.
Немецкий хронист уточняет, что князь Ярослав из Руси пришёл к Юрьеву, где жители поднесли ему «большие дары» и передали «братьев-рыцарей и тевтонов, которых держали в плену, коней, балисты и многое другое, прося помощи против латинян. И поставил король в замке своих людей, чтобы иметь господство в Уганди и во всей Эстонии»8. То же сделал он в Отепяа. Затем 20-тысячное русское войско вместе с отрядами эстов, собравшихся из разных частей страны, двинулось на Ревель.
В течение месяца русско-эстонские войска осаждали Ревель, повсеместно уничтожая немецких захватчиков. Занять крепость не удалось, и русское войско вернулось в свою землю. Этот наиболее крупный поход, организованный после битвы на Калке, вновь показал, что для успешной борьбы с немецко-датской агрессией требуется объединение значительно больших сил.
В том же году новгородское правительство и владимиро-суздальский князь послали в Юрьев князя Вячеслава (который когда-то правил в Кокнесе), дав «ему денег и двести человек [лучников] с собой, поручив господство в Юрьеве и других областях...». Юрьевцы, по словам немецкой хроники, приняли его «с радостью, чтобы стать сильнее в борьбе против тевтонов, и отдали ему подати с окружающих областей»9. Князь Вячко (Вячеслав) управлял областями Уганди, Вайга, Вирумаа, Ярвамаа, Саккала, т. е. большей частью земли эстов. Очевидно, были восстановлены русско-эстонские отношения, имевшие место до вторжения немецких захватчиков в землю эстов.
В 1224 г. немецкие феодалы предприняли большое наступление с целью уничтожить власть Новгорода над землёй эстов и поработить её. Походу предшествовала очередная поездка Альберта в Германию, откуда он, как всегда, прибыл «со многими пилигримами»10. Тогда же епископ вновь урегулировал споры с рыцарями о том, как делить завоёванные земли эстов. По новому соглашению треть земель поступала Альберту, треть — епископу Эстонии и треть — Ордену11. Захватчики совершали такого рода сделки до походов; этому их научил предшествующий опыт взаимных ссор, драк и измен.
Большое немецкое войско, подкреплённое отрядами ливов, разоряя Эстонию, наступало на Юрьев. Князю Вячко рыцари «предлагали свободный путь для выхода с его людьми, конями и имуществом, лишь бы он ушел...», но русские воины не покинули союзников в беде. Началась осада Юрьева, который плечом к плечу героически защищали русские и эсты. Немецкий хронист оставил подробное её описание.
Осаждавшие построили осадные машины, поставили поверх рва осадную башню и начали вести подкоп. Когда вал над подкопом обрушивался, башню продвигали вперёд, к стенам крепости. Русские и эсты из луков, баллист и метательных машин осыпали немцев стрелами и камнями, нанося им большой урон. Крестоносцы в свою очередь метали в город камни, огненные горшки. Осаждённые «построили свои машины и патерэллы против» немецких орудий, «а против стрел христиан (немцев) направили своих лучников и балистариев». И так бились много дней.
Ливонцы не давали осаждённым ни минуты отдыха. «Днем бились, ночью устраивали игры с криками... тевтоны били в литавры, играли на дудках и других музыкальных инструментах; русские играли на своих инструментах и кричали; все ночи проходили без сна»12. Когда немецкая башня приблизилась к крепостной стене, осаждённые в замке «зажгли большие огни, открыли широкое отверстие в вале и стали через него скатывать вниз колеса, полные огня, направляя их на башню и подбрасывая сверху кучи дров»; немцы сбивали пламя и в свою очередь подожгли мост.
Воспользовавшись тем, что «русские все сбежались к воротам для отпора», ливонцы бросились на крепостную стену, тесня оставшихся там эстов мечами и копьями. Так враг ворвался в Юрьев. Русские воины, оборонявшиеся дольше всего, наконец, были побеждены; они во главе с князем Вячко укрылись в детинце (центральное внутрикрепостное укрепление), где и пали в жестоком бою13. Немецкие захватчики «тотчас стали избивать народ, и мужчин и даже некоторых женщин, не щадя никого...», как свидетельствует сам немецкий хронист. Город Юрьев был сожжён.
В том же 1224 г. Новгород и Псков заключили мир с Ригой, по которому отношения в Эстонии оставались неурегулированными, но крестоносцы должны были признать права русских на землю латгалов, «а подать, которую те (русские) собирали в Талаве, возвратили им»14. Таким образом, падение Юрьева внесло существенные перемены в положение земли эстов: оно дало известный перевес немецким феодалам, получившим возможность жестоко подавить сопротивление эстов.
Папская курия организовала уже в 1224 г. «дерптское епископство», а новый епископ в том же году поспешил признать себя и вассалом германского императора, который взял под свою «защиту» всех «вновь обращенных» в Ливонии, Эстонии, Самбии, Пруссии, Земгалии15. Тогда же папская курия обратилась с воззванием «ко всем русским», нагло требуя от них оказания помощи ливонскому епископу в завоевании Прибалтики16.
В следующем, 1225 г., под руководством папского легата (уполномоченного) Вильгельма Моденского крестоносцы организовали поход 20-тысячного войска из Риги и Готланда по льду на остров Сааремаа; они взяли замки Линнусе (на острове Муху) и Вальяла (на острове Сааремаа), истребили сопротивлявшихся, а всё население острова принудили к крещению и обложили тяжёлыми повинностями. По возвращении легата из Ливонии папа Гонорий III в 1227 г. обратился «ко всем королям Руссии», склоняя их подчиниться его власти и прекратить борьбу с немецкими захватчиками, угрожая при этом вторжением17.
Руси, всем русским княжествам, их независимости, культуре, угрожала смертельная опасность. На востоке татаро-монголы готовили новый удар, с запада Русь теснили немецкие и датские захватчики, которых поддерживали Германия, папская курия, Швеция.
В то же время в Юго-западной, Галицко-Волынской, Руси продолжалась напряжённая борьба с постоянными вторжениями венгерских королей и польских князей, которые находили опору в галицкой боярской знати и стремились подчинить и поделить между собой галицко-волынские земли. Папская курия энергично поддерживала Венгрию и. Польшу; освящая их войну с русскими «схизматиками», она жаждала взвалить новое ярмо на плечи русского народа, отнять у него земли, разорить его «десятиной» в пользу церкви, уничтожить самобытную культуру Руси, а русский язык насильственно заменить латинским. Грозные годы переживала Русская земля. Положение осложнялось тем, что далеко не все князья и правители на Руси сознавали нависшую над Родиной опасность. Это в первую очередь относится к боярским правителям Новгородской и Псковской республик.
В 1226 г. по приглашению бояр князь Ярослав Всеволодович, внук Юрия Долгорукого, в третий раз занял новгородский стол. После успешных походов в земли литовцев (1226) и финской еми (1227, 1228) князь принял меры к усилению своей власти в Новгороде.
В то же время князь намеревался предпринять решительное наступление на немецких захватчиков. Он привёл полки из Переяславля и заявил боярам: «Хочу идти на Ригу». Шатры княжеских полков раскинулись под Новгородом, а часть войск стала на постой в городе. Бояре же решили использовать поход для того, чтобы избавиться от энергичного князя. Тогда же их собратья в Пскове фактически порвали отношения с Ярославом и заключили мирный договор с Ригой18. Договор даже предусматривал оказание взаимной помощи. Рыцари должны были «защищать» Псков от... Новгорода, а для гарантии" союза псковские бояре послали им 40 мужей в залог.
Псковские изменники, предав интересы русских земель, самовольно «уступили» немецким захватчикам «права» на земли эстов, латгалов и ливов.
Пытаясь оправдать эту измену, псковские бояре и купцы ссылались на неудачи предыдущих походов против немецких рыцарей, на то, что они не привели к миру, а Псковская земля и торговля вследствие этого терпели ущерб. Как видим, отсутствие твёрдой власти в Новгороде и Пскове и чёткой военно-политической программы не только ослабили позиции Руси в прибалтийских землях, но и породили возможность для изменнических действий среди части боярства и купечества.
Воспользовавшись отказом псковских бояр принять участие в походе на Ригу, новгородские правители в свою очередь заявили князю: «Мы без своих братьев без псковичей не пойдем на Ригу». Князь Ярослав долго спорил с боярами, но один не решился выступать и отправил свои полки домой.
Так распри псковских и новгородских боярских правителей с великокняжеской властью подрывали военно-политическую мощь Руси.
В создавшихся условиях князь Ярослав покинул Новгород и уехал в Переяславль, оставив в Новгороде своих сыновей — Фёдора и Александра, будущего великого князя. Этим Ярослав давал новгородским боярам возможность пересмотреть принятое ими решение. После отъезда князя новгородское боярство сумело лживыми посулами увлечь за собой новгородскую бедноту. Оно «воздвиже» новгородскую «простую чадь» и разгромило княжеских сторонников. Но движение стихийно разрослось, приняло характер антибоярского восстания. Княжеский ставленник — архиепископ был выгнан «в шию». К новому архиепископу были приставлены от горожан два соправителя — Якун Моисеевич и Микифор Щитник; второй, видимо, выходец из ремесленной среды. Вооружённые горожане разгромили дворы тысяцкого, стольника при прежнем архиепископе и других сторонников князя. И «бысть мятеж в городе велик», заключает летописец.
Едва сладив с восстанием, поставив нового тысяцкого и подтвердив свою независимость от князя, бояре отправили к нему послов с предложением вернуться в Новгород «на всей воле» боярской. Но эти условия не устраивали князя, и он отозвал своих сыновей из Новгорода.
Порвав с владимирским князем, горожане пригласили черниговского князя Михаила Всеволодовича, который прибыл в Новгород и принял власть «на всей воле новгородской».
Политическая атмосфера в республике была так накалена, что необходимо было принять срочные меры для успокоения масс. Летописец говорит о том, что всё больше крестьян и бедноты бежало из пределов республики: «...полни быша чюжии гради и страны братье нашей и сестр...»19
Князь, видя массовое бегство крестьянства и городской бедноты (результат правления новгородских бояр), был вынужден распорядиться, чтобы крестьяне, бежавшие из пределов республики, в случае их возвращения освобождались на пять лет от «даней» в пользу бояр. С другой стороны, он вновь запретил крестьянам, которые остались на месте, отказываться от уплаты дани20. Это сочетание вынужденных льгот с угрозами по адресу волновавшегося крестьянства, конечно, имело целью упрочить власть боярства. Был поставлен новый посадник, а также архиепископ.
Итак, за короткий срок вторично, на этот раз с помощью черниговского князя, новгородское боярство сделало попытку выйти из-под влияния владимиро-суздальских князей. Но это ему не удалось: князь Ярослав имел значительные силы; он занял и продолжал удерживать Волок и некоторые другие новгородские земли, блокируя новгородскую торговлю с Поволжьем.
Черниговский князь в 1230 г. ушёл из Новгорода, оставив там своего сына. Уход Михаила и установленная суздальским князем торговая блокада, которая совпала с неурожаем, не замедлили сказаться на политической жизни республики. Это активизировало сторонников Ярослава.
Вскоре произошёл переворот. Под руководством сторонника суздальского князя Степана Твердиславича городская и сельская беднота поднялась на разгром имений черниговской партии бояр. Были разорены «двор и села» посадника, тысяцкого и др. Князь и его сторонники бежали в Чернигов. Новый посадник и тысяцкий поделили разграбленное имущество своих противников между жителями по сотням, городским и сельским.
В четвёртый раз в город был приглашён князь Ярослав. Тогда же и псковские бояре приняли княжеского наместника. Правда, вскоре Ярославу пришлось уехать в Переяславль, где собирался княжеский съезд по вопросу о Новгороде. Под угрозой выступления Владимиро-Суздальского войска черниговский князь отказался от притязаний на Новгород. Уезжая в Переяславль, Ярослав вновь оставил в Новгороде своих сыновей.
Между тем в Новгороде продолжал свирепствовать голод: в тот год по всей Руси был неурожай. В Новгороде народ громил дома бояр и купцов, которые спекулировали зерном; «простая чадь» «почаша добрых людий домы зажигати, кде чююче рожь, и тако разграбливахуть имение их...»; голодные бедняки, доведённые до отчаяния, «резаху люди живыя и ядяху»21. Страшные дни стояли в городе, когда «сусед суседу не уламляше хлеба», когда дети городской бедноты умирали с голоду и «бяше туга и печаль, на уличи скорбь друг с другом, дома тоска, зряще детий плачюще [прося] хлеба, а другая умирающа». Бедняки продавали богатым купцам своих детей в рабство. Положение изменилось, когда в Новгород прибыли иноземные корабли с зерном. В 1232 г. в Новгород возвратился князь Ярослав.
За время его отсутствия большая группа бояр, противников сближения с великими князьями владимирскими, захватила власть во Пскове. Отдельные выступления против князя происходили и в самом Новгороде. Прибывший князь Ярослав Всеволодович блокировал торговлю Пскова, арестовал находившихся в Новгороде псковичей и принудил псковские власти принять княжеского наместника22.
Характерно, что руководители враждебного князю новгородского и псковского боярства ушли за рубеж. Так боярская оппозиция в Новгороде сомкнулась с немецкими захватчиками, подобно тому как в Галицко-Волынской земле она смыкалась с силами враждебных Руси венгерских и польских правителей. Пользуясь удобным моментом, немецкие захватчики начали нападения на собственно Русскую землю. Требовались срочные контрмеры. Они и были приняты князем Ярославом Всеволодовичем.
В 1234 г. он привёл «множество своих полков» и двинул их, а также новгородские силы в поход на Юрьев. Русское войско подошло к городу. Тогда немцы выступили из Юрьева, а также из Отепяа и, столкнувшись с русскими дозорами, сражались с ними до подхода основных русских сил. Русские опрокинули немецкое войско, убили «лучьших немець (рыцарей) неколико», загнали остальных на лёд реки Эмайыги (Эмбах), и, рассказывает летописец, «ту обломишася [лед], истопе их много, а ини язвьни (раненые) вобегоша» в Юрьев, а другие — в Отепяа. В результате похода крестоносцы «поклонишася» Ярославу Всеволодовичу, и он «взя с ними мир на вьсей правде своей»23.
Походы русских войск способствовали сохранению прав Новгорода или Пскова на сбор дани в Талаве, Латгалии, в отдельных землях эстов, но немецкая оккупация части этих территорий, по-видимому, сохранялась. Успешный поход русских в 1234 г. на несколько лет упрочил на этих землях русско-немецкую границу.
Ярослав Всеволодович находился в Новгороде до 1236 г. В этом году, уходя княжить в (Киев, он «в Новегороде посади сына своего Олександра»24.
Немецкие феодалы, продвигаясь по Восточной Прибалтике, стремились обосноваться и на латышских землях.
Но здесь захватчики также встретили упорное сопротивление. Пример тому — борьба земгалов и куршей. Стремясь овладеть путями по рекам Лиелупе и Венте, немецкие власти использовали предательство части восточноземгальской знати и заняли в 1219 г. замок Межоте25. Западные земгалы (из области Тервете) во главе с правителем Виестардом в союзе с куршами и литовцами и при поддержке жителей Восточной Земгалии изгнали рыцарей и освободили крепость.
В начале 1220 г. большое немецкое войско двинулось в поход на Межоте и окружило крепость. Осада продолжалась много дней; немцы применили осадную башню и стенобитные машины. Жители замка и собравшиеся в нём крестьяне из окрестных деревень оказали врагу героическое сопротивление26. Даже немецкий хронист вынужден признать, что хотя многие из земгалов были убиты и ранены камнями и стрелами, «упорные люди не прекращали сопротивления»27, отбивая приступы рыцарей. Однако силы были не равны; подрытый врагами крепостной вал рухнул, и замок пал.
Рыцари подчинили на побережье часть земель куршей и земгалов, в прошлом тесно связанных с Литвой; крестоносцы понимали, что, пока Литва остаётся независимой, они не могут считать свои позиции здесь прочными. Поэтому немецкие феодалы начали готовить поход на Литву.
В 1236 г. в Ригу прибыло много рыцарей, предпринявших затем большой поход на Литву. Поход окончился полным поражением; немецкие захватчики в битве под Шавлями (Шауляй) были разбиты наголову. В этой битве были убиты магистр Волквин, предводитель крестоносцев из Северной Германии Газельдорф и много других знатных рыцарей. Успеху боя способствовал переход приведённых рыцарями земгальских войск на сторону литовцев.
Шауляйская битва — крупная веха в борьбе литовского народа и всех народов Восточной Прибалтики против немецкой агрессии. В результате поражения ливонцы к западу от Двины оказались отброшенными едва ли не к границам 1208 г., а литовский великий князь Миндовг восстановил своё влияние в Курсе и Земгалии.
В связи с тем, что в начале XIII в. возросла мощь Литвы, участились набеги дружин литовских князей, а также пруссов на соседние польские земли — Хельминскую область, Мазовию и (Куявию. Весьма страдали от литовских набегов владения польского (мазовецкого) князя Конрада. В 30-х годах, пользуясь тем, что волынские князья были заняты борьбой за галицкие и киевские земли, мазовецкий князь попытался выйти из-под их влияния и отказался от союза с ними. Тогда же, стремясь обезопасить свои владения от литовских набегов, Конрад допустил роковой политический просчёт: он пригласил на помощь против Литвы и Руси немецких рыцарей Тевтонского ордена.
Этот духовно-рыцарский Орден был основан немцами-крестоносцами в 1198 г. в Палестине, где они сражались в составе войска крестоносцев. Предвидя, однако, неудачный исход этой ближневосточной авантюры правителей феодальной Европы, «доблестные» рыцари с магистром Германом фон Зальца во главе постепенно перенесли центр своей деятельности на европейский континент. Тевтоны обзавелись землями в Германии и Шлёнске, а затем по приглашению венгерского короля и при содействии папы Гонория III обосновались в Семиградье, посулив королю нести охрану восточных границ от половцев. Однако венгерский король, убедившись вскоре, что крестоносцев больше интересует венгерская земля, чем войны с кочевниками, отказался от услуг наёмников и изгнал их в 20-х годах из страны.
Вскоре после этого Конрад мазовецкий и обратился к магистру Герману, предлагая его Ордену поселиться на Висле и воевать против пруссов и Литвы с тем условием, что Ордену отойдут захваченные земли. Герман Зальца ловко воспользовался удобным случаем: он немедленно добился утверждения папой и императором «пожалования» князя Конрада и стал действовать в Хельминской земле и в земле пруссов самостоятельно, на правах имперского князя. Так обосновались на польской земле злейшие враги польского народа — немецкие крестоносцы. В 1230 г. Зальца послал в Хельминскую область отряд рыцарей Ордена во главе с ландмейстером Германом Вальке, и началось кровавое завоевание ими земли пруссов, длившееся более полустолетия. Крестоносцы сумели обеспечить себя достаточно широким притоком людских резервов из Германии; кроме того, они неоднократно использовали разногласия в среде славянских князей.
В 1231—1232 гг. на Висле были сооружены опорные пункты крестоносцев — замки Торн (Торунь) и Кульм (Хельмно). В 1233 г. был построен замок Мариенвердер (Квидзынь) на земле пруссов, расположенной ниже по Висле; В том же году папская курия объявила крестовый поход в помощь тевтонам. Пользуясь своей властью, курия сумела привлечь к походу польских князей и тесно связанных с ними князей поморских. Несмотря на мужественное сопротивление, местные пруссы были разбиты. (Крестоносцам удалось продвинуться к Вислинскому заливу и по его побережью до реки Прегола. Здесь были построены крепости Эльбинг (Эльблонг), Бальга (Балк), Христбург (Кишпорк) и др. К началу 40-х годов крестоносцы довольно прочно укрепились на побережье Южной и Западной Пруссии.
В конце 30-х годов Конрад мазовецкий попытался использовать тевтонов и для борьбы с галицко-волынскими князьями, которые по-прежнему сохраняли союз с Литвой и имели устойчивые позиции в земле ятвягов (судовов). Ещё в XII в. польские князья стремились утвердиться в области прусского Полесья, а заодно и овладеть центром русской торговли и колонизации — Дорогичином. Сюда и направил Конрад мазовецкий отряд добжинских рыцарей под предводительством Бруно; князь «пожаловал» им русский город Дорогичин, которым сам не владел28.
Однако волынский князь Даниил Романович решительно пресёк попытку тевтонов продвинуться на юго-восток в русские земли. По словам волынского летописца, он заявил: «Не лепо есть держати нашее отчины крижевникомь (крестоносцам)... и поидоста на не (них) в силе тяжьце»29. Русские войска разгромили тевтонов и захватили в плен самого Бруно. Это произошло в марте 1237 г.
Итак, немецкое вторжение в Восточную Европу охватывало всю Прибалтику, Литву, угрожало Северо-западной и даже Юго-западной Руси. Конечно, такие операции Ливонского и Прусского (Тевтонского) орденов были возможны только потому, что они получали непрерывную и всё возраставшую поддержку крупнейших политических сил тогдашней Западной Европы — Германской империи и папства.
Поражения, которые немецкие крестоносцы потерпели на Эмайыги (1234), при Шауляй (1236), в Дорогичине (1237), а также новые задачи, которые они себе ставили, готовясь продолжать захватнические войны и намереваясь вторгнуться в Русь и Литовское великое княжество, вызвали объединение сил агрессоров.
В результате длительных переговоров при деятельном участии папской курии в 1237 г. было достигнуто объединение Ордена меченосцев с Прусским орденом. Магистр меченосцев стал ландмейстером Тевтонского ордена.
Наступление на Русь привело также к объединению сил немецких и датских феодалов-крестоносцев. При содействии папской курии в 1238 г. в Стенби было заключено соглашение, определившее немецкие и датские владения, захваченные в Эстонии30.
Из Германии и Дании прибывали свежие пополнения в Ригу и Ревель. Готовилось новое наступление на Русь, само существование которой порождало постоянную тревогу у обосновавшихся на её границах крестоносных грабителей.
История Руси сложилась так, что именно в эти годы Русской земле был нанесён второй страшный удар с востока, со стороны татаро-монгольских захватчиков.
Примечания
1. См. Генрих. Хроника, XXVI, I.
2. Там же, XXVI, 2.
3. Генрих. Хроника, XXVI, 8.
4. Там же, XXVI, 11.
5. См. там же, XXVII, 1.
6. Там же, XXVII, 3.
7. Генрих. Хроника, XXVII, 3; ср. НПЛ, стр. 61.
8. Генрих. Хроника, XXVII, 3.
9. Там же, XXVII, 5.
10. Там же, XXVIII, 1.
11. Liv-Est und Kurländisches Urkundenbuch, ed. F.G. Bunge, Reval 1853 (далее — LU), Bd I, № 61, 62, 63.
12. Генрих. Хроника, XXVIII, 5.
13. Генрих. Хроника; XXVIII, 5—6.
14. Там же, XXVIII, 9.
15. См. В.Т. Пашуто. О политике папской курии на Руси (XIII век) — «Вопросы истории» № 5, 1949 г., стр. 56, примечание.
16. LU, Bd I, № 76.
17. «Historica Russiae Monumenta», t. I, № 21.
18. НПЛ, стр. 66.
19. НПЛ, стр. 69.
20. Там же, стр. 68.
21. НПЛ, стр. 70—71.
22. Там же, стр. 71—72.
23. НПЛ, стр. 73.
24. Там же, стр. 74.
25. См. Генрих. Хроника, XXIII, 3.
26. См. Генрих. Хроника, XXIII, 8.
27. Там же.
28. «Preussisches Urkundenbuch (Politische Abteilung)», ed Philippi, t. I, 1, Königsberg 1882, № 126.
29. ПСРЛ, t. II, стб. 776.
30. LU, Bd I, № 160; см. И.П. Шаскольский. Папская курия — главный организатор крестоносной агрессии 1240—1242 гг. против Руси — «Исторические записки» № 37, 1951, стр; 181—186.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |