Глава первая. Ростовская земля — часть территории древнерусского государства. Образование Суздальского княжества, его центры и границы. Владимирское княжество во второй половине XII — первом десятилетии XIII в. Начало его феодального дробления

Земли Верхнего Поволжья и Волго-Окского междуречья, с течением времени ставшие географическим ядром русской государственности, а также центром формирования русской народности, были заселены славянами в сравнительно позднее время. Работы археологов выявили три основных направления славянской колонизации/ этой территории: с северо-запада по рекам Мете, Мологе, Волге и; далее по правым притокам Волги и левым притокам Клязьмы шла колонизационная волна новгородских словеи, ославянившейся веси и, возможно, чуди; с запада, с верховьев рек Днепра и Волги сюда двигались смоленские кривичи; со стороны юго-запада и юга по Оке и далее вверх по ее левым притокам расселялись вятичи¹. Начало проникновения словен в междуречье рек Волги и Оки приходится на рубеж IX и X вв.² Примерно в то же время началась и кривичская колонизация этого региона. Вятичи появились здесь несколько позднее — в конце X — начале XI в.³

Расселение восточных славян в Волго-Окском междуречье происходило в пору существования у них классового общества. Археологическое обследование оставленных славянской колонизационной волной курганов фиксирует наличие в некоторых из них дружинных погребений⁴. Принадлежность последних не только славянам, но и ославянившейся веси, а иногда и скандинавам служит ясным показателем социального расслоения пришлого населения. Об этом же свидетельствуют и богатые женские погребения, отличающиеся от остальных как большим разнообразием погребального инвентаря, так и большими размерами могильных насыпей⁵. В то же время археологические комплексы, оставленные аборигенными насельниками Волго-Окского междуречья, говорят о наличии у них родоплеменных, но еще не классовых отношений⁶. Судя по данным курганных раскопок, расселявшиеся в междуречье Волги и Оки славяне достигли качественно иной стадии общественного развития и их миграция проходила при активном участии, если не руководстве, феодализирующейся знати. Поэтому движение славян на восток в конце I — начале II тысячелетия н. э. нельзя рассматривать как исключительно княжескую колонизацию, на чем пытались настаивать историки XIX, а отчасти и XX в.⁷ Нельзя сводить ее и только к бегству рядового сельского населения из районов, где классовые отношения созрели раньше, в частности Новгорода, в места, свободные от феодального принуждения⁸. Во-первых, богатые погребения в Волго-Окском междуречье синхронны рядовым погребениям⁹. Следовательно, знать здесь появилась в то же время, что и простые общинники. Во-вторых, наиболее интенсивный приток сюда населения приходится на XI—XII вв.¹⁰, когда существование феодализма на Северо-Востоке бесспорно. Очевидно, миграция должна объясняться иными социальными причинами, ее необходимо рассматривать как следствие процесса распространения феодальных отношений на новые территории, процесса, в котором основную роль сыграла военно-феодальная верхушка соседних с Верхним Поволжьем областей.

Расселение славян по Волге, Оке и их притокам не сопровождалось завоеванием местного населения. Археологи до сих пор не обнаружили каких-либо признаков разрушения или уничтожения мерянских или балтских сельских поселений и городищ¹¹. Мерянские центры продолжали существовать и долгое время после появления славян¹². Последние первоначально селились на пустых, незанятых местах¹³. Конечно, в скором времени славяне распространили даннические отношения на аборигенное население¹⁴, причем зарождавшаяся местная знать вошла в состав пришлого господствующего класса¹⁵, однако военный захват чужих племен и их территорий здесь не имел места¹⁶.

Инфильтрация славянского населения вместе с военно-феодальной верхушкой в Верхнее Поволжье и Волго-Окское междуречье приходится преимущественно на время, когда уже произошло объединение Киева с Новгородом и образовалось обширное Древнерусское государство¹⁷. Вновь осваиваемый регион стал частью территории этого государства. Первоначально государственная территория Киевской Руси на Северо-Востоке имела, по-видимому, неопределенные, размытые границы и, быть может, только намеки на какое-то внутреннее стихийно сложившееся административное деление, обусловленное сбором дани различными феодальными группами с проживавшего в разных местах населения. Ее основным отличием от догосударственной, племенной территории стали возникшие центры феодального господства и подчинения. Главным из них был Ростов¹⁸.

Хотя Ростов упоминается в статьях 862 и 907 гг. Лаврентьевской и Ипатьевской летописей, после обстоятельных изысканий А.А. Шахматова стало ясно, что это вставки сводчика начала XII в., основанные на его собственных заключениях¹⁹. Во втором десятилетии XII в. было сделано и указание на то, что во времена, последовавшие за смертью легендарных Кия, Щека и Хорива, племена мери сидели «на Ростовьскомъ озерѣ»²⁰. Последнее название явно «опрокинуто в прошлое». Поэтому относить существование Ростова или целой Ростовской области к IX в., как делают некоторые исследователи, нельзя²¹.

Первые достоверные сведения древнерусских письменных источников о Ростове и Ростовской земле относятся к концу X в. или началу XI в. В перечне крестившихся вместе с Владимиром Святославичем его сыновей, помещенном в Новгородской первой летописи младшего извода, Лаврентьевской и Ипатьевской летописях под 988 г., указывается, что Ростов был отдан Владимиром Ярославу, а после того, как Ярослав перешел на стол в Новгород, Ростов получил Борис²². По мнению А.А. Шахматова, эти сведения о Ростове и княживших там князьях впервые были внесены в так называемый Начальный свод конца XI в.²³ Возможно, запись о вокняжении в Ростове Ярослава действительно поздно попала в летописный текст. Однако вряд ли приходится сомневаться в том, что она отразила реальную ситуацию²⁴. События последующего времени говорят о ближайшем отношении Ярослава к Ростовской земле. Так, в 1019 (или 1020) г., будучи уже князем Киевским, Ярослав сослал в Ростов новгородского посадника Константина²⁵. Место ссылки было выбрано, возможно, потому, что с Ростовом у Ярослава были давние связи. Около 1024 г. в Ростовскую землю приезжал из Новгорода сам Ярослав, усмиряя восстание волхвов в Суздале и «устави ту землю»²⁶. Власть Ярослава над «той землей» установилась не в 20-е и не в 30-е годы XI в., а раньше, скорее всего тогда, когда Ярослав был посажен отцом на стол в Ростове. Наконец, в статье 1071 г., восходящей к Начальному своду, упоминается город Ярославль²⁷. Зависимость названия города от личного имени очевидна, я скорее всего носителем последнего был князь. Но до 70-х годов XI в. известен лишь один князь с именем Ярослав — именно Ярослав Мудрый. Город, о чем говорят и позднейшие местные предания, основан им²⁸. Как тонко подметил М.Н. Тихомиров, само основание Ярославля при впадении р. Которосли в Волгу было связано с обеспечением пути от Волги к Ростову²⁹. Забота о военных и торговых связях Ростова — еще одно косвенное свидетельство того, что Ярослав княжил в этом городе.

Когда же Ярослав получил Ростов? Очевидно, до 1014 г., поскольку в том году Ярослав уже занимал новгородский стол³⁰. Отсюда можно заключить, что в начале XI в., а вероятно и в конце X в., Ростов уже существовал и был главным городом области. Ее территория в начале XI в. включала также известные по письменным источникам Суздаль, Белоозеро и Ярославль.

Посажение Владимиром в Ростовской земле Ярослава нельзя расценивать как начало ее политической самостоятельности. Ростов целиком зависел от Киева. Но появление на Северо-Востоке княжеского стола — показатель роста феодальных отношений в местном крае, распространения здесь феодальных даней, суда и повинностей.

Ярким свидетельством этого процесса является уже упоминавшееся летописное известие об «уставлении» Ярославом Ростовской земли после подавления антифеодального восстания в 1024 г. «Уставить» — значит дать устав или уставы. Какие же уставы дал Ярослав Ростовской земле? Обращаясь к известным в настоящее время древнерусским княжеским уставным грамотам³¹, аналогию недошедшим ростовским Ярославовым уставам можно усмотреть, пожалуй, лишь в Уставной грамоте новгородского князя Святослава Ольговича 1136/37 г. местному собору св. Софии, содержащей разверстку дани на определенные территории³². В условиях острого недовольства феодально-зависимого населения Ростовской земли Ярослав, по-видимому, вынужден был пойти на строгую фиксацию размеров дани. Фиксация дани должна была сопровождаться точным указанием пунктов, где эта дань взималась. Уже А.Н. Насонов связывал «уставление» Ростовской земли Ярославом в 1024 г. с организацией здесь погостов³³. Мысль А.Н. Насонова представляется вполне вероятной. Во всяком случае, в 70-х годах XI в. погосты как центры сбора дани в Ростовской земле уже существовали³⁴. Таким образом, возникновение древнерусского княжеского центра в Волго-Окском междуречье, что само по себе свидетельствовало об определенном уровне стабилизации подвластной этому центру территории, быстро привело к вполне определенному феодально-административному делению последней, произведенному в интересах как местной знати, так и знати южной «Русской земли».

Судьба Ростовской земли по смерти Ярослава Мудрого вырисовывается с трудом. Согласно одной из статей, помещенной под 989 г. в Новгородской первой летописи младшего извода, своим наследством сыновья Ярослава поделились следующим образом: «взя болшии Изяславъ Кыевъ и Новъгород и иныи городы многы Киевьскыя во предѣлех; а Святославъ Черниговъ и всю страну въсточную и до Мурома; а Всеволод Переяславль, Ростовъ, Суздаль, Бѣлоозеро, Поволожье»³⁵. Как видно из приведенной записи, Ростовская земля оказалась в руках любимца Ярослава Всеволода. Это свидетельство, как и сообщения записи о владениях старших Ярославичей, в целом не противоречит показаниям древнейших источников³⁶. Д.С. Лихачев полагает даже, что перечень земель, принадлежавших Изяславу, Святославу и Всеволоду, отразил сведения Начального свода конца XI в., предшествовавшего Повести Временных лет³⁷. Однако статьи, в том числе и статья «А се по святомъ крещении, о княжении Киевьстѣмъ», из которой взят приведенный выше отрывок о разделе Ярославичей, помещенные в Новгородской первой летописи младшего извода под 989 г., составлены не ранее XV в. Поэтому не исключена возможность, что запись о разделении территории Древнерусского государства между сыновьями Ярослава Мудрого — результат работы позднейшего книжника, обобщившего материал своих источников. Думается, что А.Е. Пресняков, считавший эту запись представлением последующих поколений и, во всяком случае, не разъясняющей перипетий раздела, был ближе к истине³⁸.

Если не опираться на указание Новгородской I летописи, как не вполне надежное, то остаются два свидетельства о владельческой принадлежности Ростовской земли в 60—70-х годах XI в. Это краткая без даты заметка Владимира Мономаха в своем «Поучении» о поездке в Ростов: «первое к Ростову идохъ сквозѣ Вятичѣ, посла мя отець, а самъ иде Курьску»³⁹ и летописный рассказ о сборе дани Яном Вышатичем на Белоозере и восстании в этом районе волхвов, помещенный под 1071 г. в Новгородской I летописи младшего извода, Лаврентьевской и Ипатьевской летописях⁴⁰. Оба свидетельства настолько отрывочны и неопределенны, что даже такой вдумчивый интерпретатор источников, как А.Е. Пресняков, вынужден был признать отсутствие «возможности отчетливо разграничить, территориально и хронологически, владельческие права Святослава и Всеволода на русском северо-востоке»⁴¹. Тем не менее нельзя совершенно отказаться от попыток прояснить историю Ростовской земли во времена Ярославичей.

Относительно даты первой поездки Владимира Мономаха в Ростов в литературе существуют различные мнения. Так, М.П. Погодин, положивший начало специальному исследованию «Поучения» Владимира Мономаха, относил эту поездку к 1066—1075 гг. — хронологически достаточно широкому отрезку⁴². Другие ученые называли различные даты примерно в тех же временных рамках⁴³. Но проведенное на новых материалах изучение вопроса подтвердило верность высказанной еще в 1852 г. С.М. Соловьевым⁴⁴ мысли о связи первого приезда Мономаха в Ростовскую землю с киевским восстанием 1068 г.⁴⁵

Тогда 14-летний Владимир по приказу отца укрылся там и от победоносных половцев и от разгневанных киевлян.

Определение даты первого пребывания Владимира Мономаха в Ростовской земле дает основание считать, что земля эта в 60-х годах XI в. принадлежала отцу Мономаха Всеволоду Ярославичу, получившему ее во владение, по-видимому, в 1054 г., после смерти своего отца.

Известный летописный рассказ о пребывании Яна Вышатича на Белоозере и восстании смердов в Ростовском Поволжье также датируется учеными по-разному. Обычно принято относить сам рассказ и описанные в нем события к 1071 г., т. е. к тому году, под которым рассказ помещен в летописях, или ко времени, близкому 1071 г.⁴⁶ Однако летописная статья 1071 г., восходящая к Начальному своду конца XI в.⁴⁷, явно искусственно объединяет известия не только разного происхождения, но, по-видимому, и разных годов. Под 1071 г. читаются следующие друг за другом четыре рассказа о волхвах, действовавших в Киеве, Поволжье, среди чуди и в Новгороде. Начинаются они с весьма неопределенного указания на время событий: «в сиа же времена...», «и бывши единою скудости в Ростовьстѣи области...», «в си бо времена и в лѣта...», «сице бѣ волхвъ въсталъ при Глѣбѣ в Новѣгородѣ...»⁴⁸.

Уточнить их датировку в свое время пытался А.А. Шахматов. Основываясь на сходных выражениях «в сиа же времена» и «в се же время», которые встречаются как в статье 1071 г., так и в более ранней летописной статье 1065 г., и сопоставив прорицание киевского волхва, что на пятое лето Русская земля станет на Греческой, с угрозой киевлян в 1069 г. уйти «въ Гречьску землю», А.А. Шахматов сделал вывод, что все рассказы о волхвах читались первоначально не под 1071 г., а под 1065 г. Но почему впоследствии они попали в статью 1071 г., оставалось ему неясным⁴⁹. Хотя изложенная точка зрения А.А. Шахматова нашла позднее своих сторонников⁵⁰, ее обоснование не может считаться убедительным. Прежде всего необходимо отметить противоречие в аргументации самого А.А. Шахматова. Относя все рассказы о волхвах к 1065 г., ученый в то же время считал, что Ян Вышатич, ездивший на Белоозеро «от Святослава», мог перейти на службу к этому князю только в 1068 или 1069 г.⁵¹ Сходство выражений «в сиа же времена» и «в се же время» никак не может говорить о том, что рассказы, в которых встречаются эти выражения, первоначально читались под одним годом. Второй аргумент А.А. Шахматова весьма остроумен. Прорицанием волхва он объяснил не совсем ясную угрозу киевлян в 1069 г. уйти в Греческую землю. По его мнению, «киевляне вспомнили в 1069 году о пророчестве волхва, предсказавшего, что на пятое лето Русская земля станет на Греческой, и начали подумывать о том, что им придется последовать этому пророчеству»⁵². Однако угроза киевлян объясняется не воспоминанием о проречении волхва, а реальной ситуацией, сложившейся в Киеве в то время. Киевляне не без основания опасались возмездия со стороны Изяслава Ярославича, которого они изгнали осенью 1068 г. и который весной 1069 г. вместе с Болеславом Польским шел на Киев, а потому готовились укрыться в византийских владениях от возможной расправы. Исследователи уже предполагали, что в Греческую землю хотели уйти киевские купцы, торговавшие с Византией⁵³. Их активное участие в движении 1068 г. в настоящее время может считаться вполне доказанным⁵⁴. Следовательно, угроза «ступим въ Гречьску землю» — это вовсе не плод литературного сочинительства, не воспоминание о словах волхва, а вполне конкретный факт, объясняемый обстановкой в Киеве в 1068—1069 гг. Падает, таким образом, и второй довод А.А. Шахматова в пользу датировки рассказов о волхвах 1065 г.

Очевидно, для определения времени событий, отраженных в этих рассказах, следует исходить из других данных.

В свое время А.А. Шахматов был удивлен, почему киевский боярин Ян Вышатич поступил на службу к князю Святославу Ярославичу, в 1071 г. занимавшему черниговский стол⁵⁵. Видимо, ему, как и последующим комментаторам рассказа о восстании волхвов в Ростовской земле, осталось неизвестным интересное соображение С.М. Соловьева. Считая, что Ян Вышатич проживал в Киеве постоянно, С.М. Соловьев датировал его поездку на Белоозеро временем княжения в Киеве Святослава⁵⁶. Действительно, в Яне Вышатиче следует видеть того знатного киевлянина Иоанна, о котором столь подробно повествует Нестор в Житии Феодосия⁵⁷. Согласно Нестору, Иоанн был отцом Варлаама, постриженника Киево-Печерского монастыря, впоследствии игумена монастыря св. Дмитрия⁵⁸. Пострижение Варлаама А.А. Шахматов весьма обоснованно датирует 19 ноября 1060 г.⁵⁹ Оно падает на время первого княжения в Киеве Изяслава Ярославича (весна 1054 г. — 15 сентября 1068 г.)⁶⁰. Отец Варлаама Иоанн, по выражению Нестора, уже в то время «бѣ пръвыи оу князя въ болярѣхъ»⁶¹. Впоследствии у Иоанна сложились хорошие отношения с Печерским монастырем и его игуменом Феодосием⁶².

Сведения об Иоанне Жития Феодосия Печерского любопытно сопоставить с летописными известиями о Яне Вышатиче. Как и Иоанн, Ян — первый среди киевских бояр. В 1089 г. при князе Всеволоде он держал «воеводьство... Кыевъскыя тысяща»⁶³. В 1106 г. Ян — воевода киевского князя Святополка Изяславича⁶⁴. Источники говорят о близком знакомстве Яна и его жены Марии с Феодосием Печерским, посещавшим их дом⁶⁵. Почти тождественные имена и совпадение характеристик заставляют видеть в Иоанне—Яне одно лицо⁶⁶. Это — знаменитый боярин, служивший киевским князьям. Очевидно, что служба Вышатича князю Святославу не могла быть исключением и должна относиться ко времени, когда Святослав княжил в Киеве. Киевский стол Святослав занимал с конца марта — начала апреля 1073 г. по 27 декабря 1076 г.⁶⁷ Следовательно, поездка Яна Вышатича «от Святослава» на Белоозеро должна датироваться этим временем. Пребывание его на Белоозере совпало с недородом, «скудостью» в Ростовской земле. По данным дендрохронологии, более или менее значительное угнетение годовых колец деревьев, произраставших в Белоозере, падает на 1073 г.⁶⁸ Думается, это угнетение следует ставить в связь с упомянутой «скудостью». Отсюда поездку Яна Вышатича на Бело-озеро можно более точно датировать осенью 1073 г. — весной 1074 г.

Если вчитаться в текст рассказа о пребывании Яна в Ростовской области, то станет очевидным, что не вся эта область принадлежала киевскому князю. Ян, будучи в Белоозере, узнал, что два волхва и их сторонники, шедшие от Ярославля, пограбили «лучших» жен в погостах по рекам Волге и Шексне. И далее в летописи следует весьма важный текст, трактовке которого до сих пор уделялось недостаточное внимание: «Янь же, испытавъ, чья еста смерда, и увѣдавши ясно, яко суть князя Святослава, и сице пославши к ним, и реле иже суть около двою кудесникъ: "Выдайте ми волхва та сѣмо, яко тѣи суть смердѣ моего князя"»⁶⁹. Из приведенного отрывка видно, что кормленщик Святослава Ярославича не сразу покарал волхвов, ограбивших и побивших «лучших» жен. Лишь выяснив, что это смерды его князя, что они подсудны Святославу, он потребовал их выдачи, а затем жестоко расправился с ними. Подобное определение юридического статуса волхвов было бы совершенно излишним, если бы вся Ростовская земля и ее население находились под юрисдикцией Святослава Ярославича. Очевидно, Святослав владел лишь частью ростовской территории⁷⁰. Последняя очерчивается в летописном рассказе довольно определенно: это Белоозеро, которое было, по-видимому, центром владений Святослава на Северо-Востоке, и Ярославль, а также погосты по Шексне и Волге между названными городами. Не может быть, конечно, случайным то обстоятельство, что названная территория непосредственно примыкала к землям Новгорода Великого, где сидел сын Святослава Глеб. Надо полагать, что Святослав получил Белоозеро с Поволжьем по какому-то ряду со Всеволодом — отчичем Ростовской земли. Ряд этот следует отнести ко времени вокняжения Святослава Ярославича в Киеве. Тогда между братьями, вероятно, произошло перераспределение находившихся в их руках земель: Святослав, как догадывался еще С.М. Соловьев, отдал Всеволоду свой Чернигов⁷¹, а также Туров, где в 1076 г. сидел Всеволодович Мономах⁷². Со своей стороны, Всеволод поддержал притязания Святослава на киевский стол и Волынь⁷³, а также уступил ему северные земли Ростовской области, составившие единое целое с новгородскими владениями Святослава. Так, по-видимому, следует понимать сообщение летописи о пребывании на Белоозере Яна Вышатича «от Святослава» в конце 1073 — начале 1074 г. Показательна и дата поездки Яна на север. Он отправился туда через несколько месяцев после вокняжения Святослава в Киеве. Это наталкивает на мысль, что поездка киевского боярина была не рядовой, а связанной с «устроением» полученной Святославом территории, с введением там нового управления, назначением новой южнорусской администрации.

Надо думать, что после смерти Святослава Ярославича Белоозеро и Поволжье вновь оказались в руках Всеволода. Из описания событий 1096—1097 гг. видно, что Ростов, Суздаль и Белоозеро были волостью сына Всеволода Владимира Мономаха, а из письма Мономаха Олегу Святославичу явствует, что сыновья Владимира сидели здесь «хлѣбъ ѣдучи дѣдень», т. е. вся территория считалась принадлежавшей Всеволоду⁷⁴.

Во времена киевского княжения Всеволода Ярославича (после 3 октября 1078 г. и до 13 апреля 1093 г.)⁷⁵ Ростовская земля своего князя не имела. По-видимому, она управлялась посадниками киевского князя. Лишь после смерти Всеволода в Ростове сел сын Мономаха Мстислав. Время его посажения определяется с некоторым трудом. В статье «А се (князи. — В.К.) в Новѣгородѣ», приложенной к Новгородской I летописи младшего извода, имеется следующий текст: «А Святополкъ сѣде на столѣ, сынъ Изяславль, иде Кыеву. И приела Всеволод внука своего Мъстислава, сына Володи-миря; и княживъ 5 лѣт, иде к Ростову, а Давыдъ прииде к Новугороду княжить; и по двою лѣту выгнаша и. И прииде Мьстиславъ опять и сѣдѣ в Новѣгородѣ 20 лѣт; иде Кыеву къ отцю...»⁷⁶. Уход Мстислава из Новгорода в Киев датируется 17 марта 1117 г.⁷⁷ Отсюда и согласно приведенному тексту вторичное вокняжение Мстислава в Новгороде должно датироваться 1097 г., княжение Давыда — 1095—1097 гг., а первое посажение Мстислава на новгородский стол — 1090 г. Однако уход Святополка из Новгорода в Туров относится к 1088 г.⁷⁸ Поскольку новгородский стол оказался свободным, следует думать, что посажение там Мстислава произошло в том же 1088 г. Давыд Смоленский оставил Новгород в начале 1096 г. Тогда же новгородцы пригласили на стол Мстислава, княжившего в Ростове⁷⁹. Приведенные данные показывают, что хронологические расчеты составителей статьи «А се (князи. — В.К.) в Новѣгородѣ» не вполне точны. Если все-таки полагать, что сроки первого княжения в Новгороде Мстислава и княжения Давыда, приведенные в статье, верны, то уход Мстислава из Новгорода в Ростов надо датировать 1093 г. или началом 1094 г. Какую бы дату ни принимать при этом⁸⁰, посажение Мстислава в Ростове произошло ранее потери Чернигова Владимиром Мономахом (24 июля 1094 г.)⁸¹, с чем иногда связывают переход Мстислава в Ростов⁸². Надо полагать, что уход Мстислава из Новгорода в Ростов последовал за смертью его деда Всеволода Киевского, когда на новгородский стол начал претендовать Давыд Смоленский, брат некогда княжившего в Новгороде Глеба Святославича⁸³.

Итак, Мстислав княжил в Ростове со второй половины 1093 г. или начала 1094 г. до начала 1096 г. Осенью того же года он выступил против Олега Святославича, захватившего Ростовскую волость его отца. Здесь Мстислав оставался до конца февраля 1097 г.⁸⁴ Однако послание Владимира Мономаха к Олегу Святославичу, написанное в конце 1096 или начале 1097 г.⁸⁵, свидетельствует, что в Ростовской области «сѣдить сынъ твои хрьстныи с малым братомъ своимъ»⁸⁶. Крестный сын Олега — это сын Мономаха Мстислав, родившийся в 1076 г., после возвращения Мономаха и Олега из похода на чехов⁸⁷. Но кто же «малый брат» Мстислава?

На поставленный вопрос существуют два ответа. Один из них дан В.Л. Яниным⁸⁸, мнение которого принял Н.Н. Воронин⁸⁹. Согласно этому мнению, в Ростове с 1096 г. сидел третий сын Владимира Мономаха — Ярополк⁹⁰. Такой вывод основан на чисто теоретическом расчете, в свою очередь базирующемся на признании существования на Руси так называемого «лествичного восхождения» князей⁹¹ — юридической нормы, по которой князья занимали столы в порядке своего родового старшинства, согласованного со старшинством княжений. Наличие такой нормы в древней Руси довольно долго признавалось русской историографией XIX в. Однако уже после работ В.И. Сергеевича⁹², М.С. Грушевского⁹³ и А.Е. Преснякова⁹⁴ (не говоря о трудах советских исследователей) стало ясно, что норма лествичного восхождения является чисто кабинетной схемой, порожденной недостаточным изучением характера междукняжеских отношений на Руси в XI—XII вв. и некритическим принятием теорий московских книжников XVI в.⁹⁵ Поэтому расчет, построенный на неверной теории, примененной к тому же не к роду, «к отдельной семье во главе с живым отцом, не может быть признан правильным, как и вытекающий из такого расчета вывод. Кроме того, Ярополка, который был всего года на три моложе Мстислава, трудно было назвать «малым братомъ» последнего.

Второй ответ основывается на отыскании среди сыновей Мономаха именно малолетнего брата Мстислава. У Владимира Мономаха было 8 сыновей. Его первенцем был Мстислав. Вторым сыном — Изяслав, родившийся скорее всего в начале 1078 г. и убитый 6 сентября 1096 г.⁹⁶ Третьим — Ярополк, который после смерти Мстислава в 1132 г. стал князем Киевским⁹⁷. Четвертым сыном Мономаха был, по-видимому, Вячеслав. В начале 1097 г. он был послан отцом на Северо-Восток в помощь Мстиславу против Олега Святославича⁹⁸. Пятый сын Владимира Всеволодовича — Святослав. В 1095 г. отец отдал его «въ тали» половцам, а заложниками обычно⁹⁹ отдавали младших сыновей ". Шестой сын Мономаха — Юрий, будущий Долгорукий. Младше Юрия был Роман, которого отец женил в 1113 г.¹⁰⁰, тогда как Юрия — в 1108 г.¹⁰¹ Последний сын Мономаха, Андрей, родился в августе 1102 г.¹⁰² Следовательно, «малым братом» Мстислава мог быть один из четырех его братьев: Вячеслав, Святослав, Юрий или Роман. Исследователи останавливали свой выбор на Юрии¹⁰³, считая вслед за В.Н. Татищевым, что он родился в 1090 г.¹⁰⁴ Если так, то Юрия, которому ко времени написания Мономахом письма к Олегу исполнилось 6 лет, действительно можно было назвать «малым братом» Мстислава. Однако известие В.Н. Татищева нельзя признать достоверным. В 1151 г. Вячеслав Владимирович говорил своему брату Юрию Долгорукому: «язъ тебе старѣй есмь не маломъ, но многомъ; азъ оуже бородатъ, а ты ся еси родилъ»¹⁰⁵. Отсюда вытекает, что Вячеслав был старше Юрия лет на 15—17 как минимум. Вячеслав мог родиться не ранее 1080 г. В таком случае Юрий родился не в 1090 г., а около 1095—1097 гг. Иными словами, в 1096 г. Юрия вообще еще не было на свете или он был пеленочником, которого трудно видеть в «малом брате» Мстислава, вместе с ним «хлѣбъ ѣдучи дѣдень». Роман родился еще позже. Поэтому отождествлять «малого брата» можно с Вячеславом или со Святославом. Подробный летописный рассказ о событиях в Ростовской земле осени 1096 — зимы 1097 г. вначале говорит только об одном Мономашиче, действовавшем на Северо-Востоке, именно новгородском князе Мстиславе. Лишь в конце февраля 1097 г. к нему присоединился его брат Вячеслав, присланный отцом с Юга¹⁰⁶. Вместе 27 февраля 1097 г. они нанесли жестокое поражение Олегу и Ярославу Святославичам «на Кулачьцѣ»¹⁰⁷. Письмо Владимира Мономаха Олегу подтверждает, что первоначально в Ростовской земле сидел лишь один Мстислав Владимирович. Ссылаясь на полученное от него послание, в котором сообщалось о гибели Изяслава и которое вызвало послание Мономаха к Олегу, Владимир Всеволодович писал муромскому князю: «да се ти написах, зане принуди мя сынъ твои, его же еси хрс҃тилъ, иже то сѣдить близь тобе»¹⁰⁸. Очевидно, появление «малого брата» Мстислава в Ростовской земле произошло уже после убийства Изяслава Владимировича.

В этом «малом брате» нельзя не видеть Вячеслава, шедшего с помощью от отца к Мстиславу и, как в свое время догадывался Н.М. Карамзин, везшего письмо от Мономаха к Олегу с мирными предложениями¹⁰⁹. Переговоры, однако, не состоялись. Дело решилось битвой. Проигравший сражение Олег бежал в Муром, а затем в Рязань. Его преследовал Мстислав, по изгнании Олега из Мурома и Рязани возвратившийся в Суздаль, а оттуда в свой Новгород¹¹⁰. Об уходе Вячеслава из Ростовской земли летопись ничего не сообщает. Видимо, после бурных событий 1096—1097 гг. он был посажен Мономахом на ростовский стол. Вячеслав действительно был «малым братом» Мстислава. В то время как Мстиславу шел 21-й год, Вячеслав был еще подростком, ему было самое большее 16 лет.

Летописное описание столкновения Олега Святославича с Мономашичами в 1096—1097 гг. позволяет определить основные центры и примерные размеры Ростовской земли. Наиболее значительными городами области, к которым тянули местные округи, были Ростов, Суздаль и Белоозеро¹¹¹. Рядом с Суздалем находились села, которые переяславский владыка Ефрем передал киевскому Печерскому монастырю¹¹². Этот факт свидетельствует о проникновении в конце XI в. на Северо-Восток южнорусских духовных феодалов. В случае военной опасности каждый город области выставлял свой полк, руководимый, по всей вероятности, местной феодальной знатью. По имени главного города вся земля называлась Ростовской¹¹³. От Муромской земли ее отделяли леса¹¹⁴. По-видимому, городов на пути от Мурома до Суздаля в конце XI в. еще не было. Первый город Ростовской земли, который взял Олег, двигаясь из Мурома, был Суздаль. Затем пал Ростов. Захватив всю землю, Олег «дани поча брати»¹¹⁵. Надеясь и «Новъгородъ переяти», муромский князь послал своего брата Ярослава «в сторожѣ» на р. Медведицу. Судя по дальнейшему описанию событий, Ярослав стал на устье Медведицы¹¹⁶. В сторону Новгорода им были посланы данщики, которых «изъима» воевода Мстислава Добрыня Рагуилович. Следовательно, в конце XI в. территория Ростовской земли по меньшей мере доходила до левого притока верхней Волги р. Медведицы¹¹⁷. Возможно, она простиралась и дальше на запад¹¹⁸. На юге ростовским было среднее течение р. Клязьмы¹¹⁹. Фиксированных границ Ростовская земля в то время, по-видимому, не имела.

Ростовский стол Вячеслав занимал, скорее всего, до 1107 г. Типографская летопись сообщает под этим годом, что «приидоша Болгаре ратью на Соуждаль и обьстоупиша градъ и много зла сътвориша, воююща села и погосты и оубивающе многыхъ отъ крестьянъ. Сущии же людие въ градѣ не могуще противу ихъ стати, не соущю князю оу нихъ...». В дальнейшем, несмотря на неблагоприятные обстоятельства, суздальцы сумели отразить нападение: «изъ града изшедше, всѣхъ избиша»¹²⁰. Известие это, хотя и занесенное на страницы летописи довольно поздно (термин «Суздальская земля», который фигурирует в рассказе, появляется не ранее 30-х годов XII в.), тем не менее достоверно¹²¹. Осада булгарами Суздаля совпадает по времени с крупным походом русских князей на половцев в августе 1107 г., в котором принял участие и сын Мономаха Вячеслав¹²². Такое совпадение можно объяснить тем, что Вячеслав с ростовскими полками был вызван отцом на Юг и булгары, воспользовавшись отсутствием князя в соседней Ростовской земле, напали на Суздаль. Следует думать, что военная помощь «Русской земле» до конца первой четверти XII в. была одним из проявлений политического господства Юга над Северо-Востоком. Иными словами, верховными собственниками северо-восточных земель были южнорусские князья. Последнее выражалось также в праве южнорусских князей на получение дани и суд населения Ростовской области, как это прекрасно иллюстрирует летописный рассказ о пребывании Яна Вышатича на Белоозере. Право на дань осуществлялось, по-видимому, различно. С одной стороны, князья «Русской земли» отдавали подвластные им территории в кормление представителям южнорусской знати (пример с тем же Вышатичем), с другой — дань с таких территорий поступала непосредственно на Юг¹²³. Строительство южнорусскими князьями на Северо-Востоке городов и церквей показывает, что от этих князей исходило и наложение соответствующих повинностей на местное население. Сказанное заставляет признать прекарный характер княжений в Ростовской земле сыновей Владимира Святославича, Всеволода Ярославича и Владимира Всеволодовича. Высшая власть принадлежала отцам, княжившим в Киеве, Чернигове, Переяславле. Факт поездок в конце 90-х годов XI в. и начале XII в. в Ростовскую землю Владимира Мономаха¹²⁴, думается к сидевшему там Вячеславу, — проявление такой власти.

Последний раз Владимир Всеволодович ездил на Северо-Восток в 1108 г. Сам он вспоминает в своем «Поучении»: «По Рожествѣ створихом миръ с А(е)пою и поимъ оу него дчерь, идохом Смоленьску и потом идох Ростову»¹²⁵. Свадьба малолетнего сына Мономаха Юрия с дочерью половецкого хана Аепы Осеневича состоялась 12 января 1108 г.¹²⁶ Брак преследовал политические цели. Поездка в тот год Мономаха в Ростов была вызвана скорее всего необходимостью «устроить» землю после булгарского набега в предшествовавшем году и выделить стол юному зятю половецкого хана. Как показал А.Н. Насонов, результатом «устроения» явилось основание г. Владимира¹²⁷. Но едва ли можно согласиться с тем, что строительство города на р. Клязьме нужно было для защиты Суздаля и Ростова от нападений черниговских князей¹²⁸. Предпринятое в 1956—1970 гг. археологическое обследование с. Пирова Городища — древнего Ярополка — дало материал, свидетельствующий об основании этого города в начале XII в.¹²⁹ Пирово Городище находится в 5 км к востоку от современного г. Вязники на правом берегу р. Клязьмы¹³⁰, примерно в 100 км от впадения в Клязьму р. Нерли. Практически одновременная постройка двух крепостей на р. Клязьме — выше и ниже нерльского устья — преследовала стратегическую цель: обезопасить Суздаль от нападений не черниговцев, а булгар¹³¹. Недаром после 1107 г. булгары уже не используют р. Клязьму в качестве пути военных прорывов на древнерусский Северо-Восток.

О посажении Владимиром Мономахом Юрия в Ростовской земле свидетельствует Киево-Печерский патерик: «И бысть посланъ от Володимера Мономаха р Суждальскую землю сии Георгии, дасть же ему на руцѣ и сына своего Георгия»¹³². Если не считать приведенного указания о княжении в Ростове Юрия еще при жизни отца, то древнейшей записью, на основании которой можно прийти к выводу о существовании у Юрия собственного княжения, служит известие Ипатьевской летописи под 1126 г. о присутствии Долгорукого вместе с братьями в Киеве на погребении отца. После захоронения Мономаха «сынове его разидошася кождо въ свою волость»¹³³. Следовательно, у Юрия была «волость». Какая именно — определяется записью статьи «А се князи русьстии» о создании Юрием во Владимире на Клязьме каменной церкви св. Георгия «за 30 лѣг до Богородичина ставлениа», т. е. в 1228 г.¹³⁴ Становится очевидным, что волостью Юрия в 20-х годах XII в. продолжал оставаться Ростов¹³⁵. Симптоматично, что, сажая здесь Юрия, Мономах оставил при нем своего мужа. «Сии Георгии» Киево-Печерского патерика — это киевский боярин Георгий Шимонович. При малолетнем князе делами фактически вершил он, осуществляя на Северо-Востоке политику самого Мономаха. Георгий Шимонович считался ростовским тысяцким, хотя жил в Суздале¹³⁶. Как сообщает Киево-Печерский патерик, Юрий при жизни отца построил в Суздале церковь¹³⁷. И позднее Суздаль — резиденция Долгорукого. Очевидно, Мономах, передав Ростовскую землю сыну, посадил его в Суздале, а главный город области — Ростов — сохранил за собой. Однако к середине XII в. старшим городом становится Суздаль. И вся земля начинает называться не Ростовской, а Суздальской¹³⁸. Происходит явная смена центров области. Несомненно, что решающую роль в этом процессе сыграли «окняжение» Суздаля, аккумуляция здесь феодальной знати, способствовавшие росту города как средоточию феодального господства над территорией всей земли. (См. рис. 1).

Рис. 1. Ростовская земля конца XI в. 1 — граница; 2 — столица земли; 3 — города — административные центры; 4 — прочие города

Развитие и укрепление феодальных отношений на Северо-Востоке явились основной причиной расширения государственной территории Ростовской земли во времена Юрия Долгорукого и его сыновей. Известное значение имела и колонизация. Археологические материалы свидетельствуют о продолжавшемся, причем в более широких масштабах, движении в Ростовскую область кривичей с запада и вятичей с юго-запада¹³⁹. На основании некоторых данных, в свое время приведенных А.Н. Насоновым¹⁴⁰, можно думать, что под влиянием половецкого давления происходил сдвиг населения южнорусских областей к северу. Во всяком случае целый ряд топонимических названий на Северо-Востоке идентичен названиям, встречающимся в «Русской земле»: Переяславлю Южному, стоявшему на р. Трубеже, соответствуют Переяславль-Залесский и Переяславль Рязанский на реках Трубежах. Название правого притока р. Днепра Лыбеди повторяют две реки Лыбеди — во Владимире и Рязани и т. д.¹⁴¹

Со смертью Владимира Мономаха прекратилась зависимость Ростовской земли от Южной Руси. Юрий Долгорукий стал суверенным князем. Он — первый самостоятельный князь Ростово-Суздальской «волости». Политическая независимость последней, ее существование как отдельного государственного целого нашли выражение в фиксации и укреплении ее границ с соседними русскими княжествами.

Правда, А.Н. Насонов считал, что даже в 40-е годы XII в. Ростовская земля еще не освободилась от политической опеки Киева, свидетельством чего была дань, шедшая из Суздаля на Юг¹⁴². Опорой для такого вывода послужила фраза из Учредительной (Уставной) грамоты Смоленской епископии местного князя Ростислава Мстиславича: «Суждали Залесская дань, аже воротит Гюгри, а что будет в неи, с того святѣй Богородици десятина»¹⁴³. Относя Уставную грамоту к 1151 г., А.Н. Насонов полагал, что речь в ней идет о дани, которая издавна взималась с Ростово-Суздальской земли в пользу киевского князя и которую Юрий Долгорукий в результате столкновений с Изяславом Мстиславичем Киевским перестал выплачивать в конце 40-х годов XII в. Однако в последнее время выяснилось, что Уставная грамота Смоленской епископии относится не к 1151 г., а к 1136 г.¹⁴⁴ Принимая трактовку А.Н. Насоновым пункта грамоты о суздальской дани, трудно также понять, почему по меньшей мере десятой частью этой дани распоряжался смоленский князь, отдавая ее своему кафедральному собору. Допустимо вслед за А.Н. Насоновым полагать, что «Суждали Залесская» дань шла Ростиславу Мстиславичу Смоленскому по соглашению с киевским князем Ярополком Владимировичем¹⁴⁵. Но каким образом эта дань попала в руки Ярополка? Было это традицией или нововведением? Чтобы ответить на поставленные вопросы, следует обратить внимание на соглашение, заключенное между Ярополком и Юрием Долгоруким в 1134 г., за два года до составления Учредительной грамоты Смоленской епископии: «Георгии князь Володимеричь испроси у брата своего Ярополка Переяславль, а Ярополку вда Суждаль и Ростовъ и прочюю волость свою, но не всю» ¹⁴⁶.

Выясняется, что киевский князь действительно имел самое непосредственное отношение к Ростово-Суздальской земле, но только по «ряду» 1134 г. Поскольку и после этого соглашения руководящая роль на Северо-Востоке осталась за Юрием Долгоруким¹⁴⁷, надо полагать, что в 1134 г. Юрий передал Ярополку лишь дань с основной территории своего княжества, сохранив за собой все другие права. В свою очередь Ярополк уступил эту дань Ростиславу Смоленскому в качестве компенсации за тот «дар» «от Смолиньска», что был передан в 1132 г. Ростиславом своему брату Изяславу, видимо, по просьбе Ярополка Киевского¹⁴⁸. Ведь именно из-за политических комбинаций Ярополка Изяслав лишился перед этим своего стола в Полоцке¹⁴⁹. В целом становится очевидным, что «Суждали Залесская» дань, которую одно время выплачивал Юрий Долгорукий, явилась результатом княжеских компромиссов 30-х годов XII в. относительно владений различными частями принадлежавшей Мономаху территории, а не выражением ушедшей в прошлое зависимости Ростовской области от «Русской земли».

Как сказано было выше, именно при Юрии Долгоруком начинают фиксироваться государственные границы Ростово-Суздальского княжества. Ранее, когда Ростовская земля зависела от Южной Руси, установление твердых границ не имело смысла. Мономах, например, держал Новгород, Смоленск и Ростов своими сыновьями, поэтому четкое размежевание принадлежавших этим центрам земель не было необходимостью для верховной власти¹⁵⁰. Но когда князья, говоря словами А.Е. Преснякова, из лиц, заведовавших частями общего целого, становились государями «полных, особных владений»¹⁵¹, вопрос о границах их княжеств вставал со всей остротой. Одна из основных функций феодального государства — расширение своей территории — осуществлялась в таких условиях вполне последовательно и определенно. Следствием междукняжеских столкновений явились фиксация и укрепление границ.

Летописные данные конца 40-х годов XII в. ясно указывают на существование суздальско-черниговского рубежа. Его общее направление прекрасно выяснено в работе А.Н. Насонова¹⁵². Здесь необходимо привести лишь основные факты, позволяющие составить представление о границе между Ростово-Суздальским и Черниговским княжествами. Под 1147 г. в Ипатьевской летописи упоминается Москва («Московъ»), принадлежавшая Юрию Долгорукому. Тут он встретился со своим союзником Святославом Ольговичем, князем Новгород-Северским и Путивльским¹⁵³. Неустойчивость в XII в. названия города — древнейшая форма «Московъ», а также «Москва»¹⁵⁴, «Московь»¹⁵⁵, его второе наименование — Кучково («идоша с нимь до Кучкова, рекше до Москвы»¹⁵⁶) — свидетельствуют о сравнительно позднем появлении здесь княжеской крепости¹⁵⁷. Известия Ипатьевской летописи конца 40-х годов XII в. показывают, что Москва была порубежным городом, в нескольких десятках километров от которого лежали черниговские и смоленские земли. Так, под 1146 г. Ипатьевская летопись упоминает город Лобыньск, стоявший в устье р. Поротвы (Протвы). Лобыньск принадлежал уже упоминавшемуся Святославу Ольговичу¹⁵⁸. Недалеко от Лобыньска был расположен Колтеск, другой город Святослава Ольговича¹⁵⁹. В вершине треугольника с основанием Колтеск — Лобыньск лежала черниговская волость Лопасня. Впервые она упоминается под 1176 г.¹⁶⁰ С.М. Соловьев, а вслед за ним В.О. Ключевский отождествляли центр летописной волости Лопасни с с. Лопасня XIX в.¹⁶¹ М.С. Грушевский и А.Н. Насонов вслед за Н.И. Троицким на основании договорной грамоты 1381 г. между Дмитрием Донским и Олегом Рязанским полагали, что старая Лопасня лежала на правом берегу Оки против впадения в нее р. Лопасни¹⁶². Однако в договорной грамоте 1381 г. читается «почен Лопастна», т. е. «начиная с Лопастна (Лопастни)»¹⁶³. Указаний на местоположение волости Лопасни эта фраза не содержит, скорее всего здесь имеется в виду река. Волость же Лопасня, как правильно считал еще Н.М. Карамзин, лежала по р. Лопасне, левому притоку Оки¹⁶⁴, но вероятнее всего ниже с. Лопасня XIX в. Следовательно, черниговские владения заходили за Оку. Под тем же 1176 г. упоминается Сверилеск — «волость Черниговьская». До 1176 г. Сверилеск был захвачен рязанскими князьями, но в 1176 г. отобран назад сыном Святослава Всеволодовича Черниговского Олегом¹⁶⁵. В свое время Н.М. Карамзин указывал, что Сверилеск находился на месте села того же названия, в 60 верстах от Москвы к Серпухову¹⁶⁶. Это указание неверно. По Списку населенных мест Московской губернии, близ Серпухова на р. Паре стояла лишь деревня Свирино¹⁶⁷. Сверилеск получил свое название от реки (черниговцы и рязанцы бились «на Свирильскѣ»). Поэтому более правы те исследователи, которые отождествляют центр Сверильской волости с с. Северским при устье р. Сиверки, севернее г. Коломны¹⁶⁸. В XIV в. этот центр фигурирует, очевидно, как «село на Сѣверьсцѣ» в духовных грамотах Ивана Калиты¹⁶⁹. По данным того же XIV в., потомку черниговских князей Семену Новосильскому принадлежала волость Заберег, или Заберега¹⁷⁰. Как выяснили Ю.В. Готье и М.К. Любавский, эта волость лежала по правому берегу р. Береги, правому притоку р. Протвы в ее верхнем течении¹⁷¹. Заберега являлась, видимо, остатком черниговских владений XII в. по р. Протве. Верховья Протвы, населенные голядью, согласно известию Ипатьевской летописи под 1147 г., принадлежали Смоленску¹⁷². Таким образом, юго-юго-западные границы Ростово-Суздальской земли определяются с достаточной степенью точности. Правда, для выяснения их приходится оперировать некоторыми данными 70-х годов XII в. и даже XIV в., однако они лишь детализируют свидетельства 40-х годов XII в. Если к тому времени суздальско-черниговский рубеж уже сложился, то начало его формирования следует отнести к 30-м годам XII в., когда Юрий и его братья начали ожесточенную борьбу с черниговскими князьями¹⁷³.

Одновременно на западе формировалась граница Ростово-Суздальской земли с Новгородской. Судя по кресту, поставленному 14 июля 1133 г. будущим новгородским посадником Иваном Павловичем при впадении Волги в оз. Стреж, верховья Волги были новгородскими¹⁷⁴. В 30-е годы XII в. Новгороду принадлежали стоявший на р. Тверце г. Торжок¹⁷⁵ и Волок Ламский¹⁷⁶. Ростовская территория в конце XI в. доходила до устья р. Медведицы и, возможно, распространялась далее к западу. В первой трети XII в. она простиралась, очевидно, по обоим берегам Волги вплоть до устья р. Тверцы. Судить об этом можно на основании косвенных данных.

В 1147 г. Юрий начал войну с Новгородом и захватил Торжок с Помостьем (земли по р. Мете)¹⁷⁷. За новгородцев вступился киевский князь Изяслав Мстиславич. «Гюргии из Ростова обидитъ мои Новгородъ и дани от них отоималъ и на поутех имъ пакости дѣеть», — жаловался он¹⁷⁸. Однако ни переговоры Изяслава с Юрием, ни поход на Суздаль в начале 1149 г. к успеху не привели, и киевский князь продолжал требовать «всих Дании к Новутороду новгородцкыхъ, ако же есть и переже было»¹⁷⁹. Только в 1150 г. Юрий «възъврати всѣ дани новгороцкыи»¹⁸⁰. Под «новгородскими данями», возврата которых требовал Изяслав, следует понимать территории Торжка и Помостья, занятые Юрием. С этих территорий дань издавна шла Новгороду («ако... переже было»). То, что объектами нападения Юрия стали именно Торжок и Помостье, и то, что он удерживал их за собой в течение почти трех лет, указывает на соседство этих новгородских волостей с владениями самого Юрия. Очевидно, район Поволжья далеко на запад от устья р. Медведицы к 1147 г. был уже ростовским.

В первой половине 30-х годов XII в. граничившие с Новгородом земли Ростово-Суздальской области еще не были укреплены. Во всяком случае, описания двух походов новгородского князя Всеволода Мстиславича на Суздаль в конце 1134 г. никаких ростовских крепостей по Волге и ее притокам не упоминают. Лаврентьевская летопись в сообщении о первом походе новгородцев говорит, что они «на Волзѣ воротишася»¹⁸¹, Новгородская I летопись старшего извода уточняет, что новгородцы «воротишася на Дубнѣ»¹⁸². Полки Всеволода двигались, следовательно, по Волге и, дойдя до места впадения в нее р. Дубны, повернули обратно. Пути по Волге и далее по ее правым притокам вверх были самыми естественными и удобными маршрутами в глубь Ростовской земли. Одним из них и хотели, видимо, пройти новгородцы осенью 1134 г. Их второй поход начался 31 декабря 1134 г. Он закончился 26 января 1135 г. битвой на Ждане горе, в которой новгородцы потерпели полное поражение¹⁸³. Жданя гора находилась на р. Кубре, притоке р. Нерли Волжской¹⁸⁴. И на этот раз новгородцы шли, очевидно, по Волге, но затем поднимались вдоль Нерли. Путь из Новгорода до Ждани горы длиною в несколько сотен верст они проделали всего за 26 январских дней. Такая быстрота передвижения свидетельствует о том, что никакого сопротивления новгородской рати на ее пути к Ждане горе оказано не было. Война 1134—1135 гг. показала незащищенность владений Юрия Долгорукого на западе. В последующее время суздальский князь приступил к строительству здесь крепостей.

Под 6642 г. Никоновская летопись сообщает, что «того же лѣта князь Юрьи Володимеричь Манамашь заложи градъ на устъ Нерли на Волзѣ и нарече (имя) ему Константинъ, и церковь въ немъ созда; и много каменныхъ церквеи созда по Суздальстѣи власти»¹⁸⁵. Обобщенный характер записи заставляет думать, что к 1134 г. она отнесена более или менее случайно. К тому же почти весь 1134 г. Юрий был на Юге. Прав А.Н. Насонов, связывая строительство Кснятина с укреплением пути в Ростово-Суздальскую землю из Новгорода и датируя основание Кснятина временем после возвращения Юрия в Ростов с Юга в 1135 г.¹⁸⁶

События начала 1149 г. показывают, что на границах Ростовской земли с Новгородской к тому времени был построен ряд крепостей. Как уже говорилось, зимой 1149 г. киевский князь Изяслав Мстиславич организовал большой поход на Юрия Владимировича. В нем приняли участие новгородцы и смольняне. Предполагалось также участие черниговских князей. Было решено соединиться всем на устье р. Медведицы¹⁸⁷. Устье Медведицы принадлежало Ростову, но это было наиболее удобное место встречи союзников, двигавшихся по Волге (Ростислав Смоленский), Мете и Медведице (сам Изяслав с новгородцами) и с юга из Черниговской земли. Черниговские князья в поход так и не пошли. На устье Медведицы соединились дружины Изяслава и Ростислава. По свидетельству Лаврентьевской летописи, Изяслав «с Новгородци, дошедъ Волгы и повоевавъ ю и не оуспѣ ничтоже Гюргеви и дошед Оуглеча поля, поворотися Новугороду...»¹⁸⁸. Новгородская I летопись дает иную картину событий. Изяслав и новгородцы «мъного воеваша людье Гюргево и по Волзѣ възяша 6 городъкъ, оли до Ярославля попустиша, а головъ възяшя 7000, и воротишася роспутия дѣля»¹⁸⁹. Наиболее подробное описание похода сохранила Ипатьевская летопись. Согласно этому источнику, Изяслав с новгородцами подошел к устью Медведицы. Спустя четыре дня к нему присоединился Ростислав Смоленский. Отсюда союзники двинулись вниз по Волге и подступили к Кснятину. Не получив никаких известий от Юрия, к которому они еще раньше отправили своих послов, Изяслав и Ростислав «начаста городы его жечи и села и всю землю его воевати обаполы Водъгы; и поидоста оттолѣ на Оуглече поле и оттоуда идоста на оустье Мологы»¹⁹⁰. Став здесь, братья пустили полки «воевать къ Ярославлю». Дождавшись возвращения посланных войск, захвативших «полонъ многъ», киевский и смоленский князья из-за начавшейся распутицы ушли восвояси¹⁹¹.

Сопоставляя показания трех летописей, можно убедиться в том, что известие Лаврентьевской летописи наиболее кратко и тенденциозно¹⁹². Размеры опустошений, произведенных зимой в начале 1149 г. Мстиславичами в Ростовской земле, в ней явно преуменьшены. Данные Новгородской и Ипатьевской летописей совпадают между собой и дополняют друг друга. Из Ипатьевской летописи становится очевидным, что левобережье Волги в районе устья р. Нерли принадлежало Ростову. Здесь были «городы... и села», который пожгли Изяслав и Ростислав. По-видимому, города являлись пограничными крепостцами, поставленными Юрием, а села — центрами княжеского или боярского землевладения в этом районе. Новгородская I летопись называет точное число — шесть поволжских городков, взятых союзниками. Несомненно, что это наиболее значительные ростовские города, стоявшие на Волге. К их числу могут быть отнесены Кснятин и Угличе Поле, которые упоминаются в летописных описаниях похода 1149 г., а также Молога¹⁹³. С какими же пунктами могут быть отождествлены три других города? Судя по тексту летописей, Ярославль не был взят противниками Юрия. Следовательно, его нельзя отнести к числу трех неизвестных городов. От Кснятина до Мологи, кроме Углича, никаких городов на Волге не было и в более позднее время. Очевидно, три неизвестных города стояли на Волге выше Кснятина. Действительно, здесь были три города, расположенные близ или при впадении в Волгу трех ее крупнейших притоков: Тверцы, Шоши и Дубны. Это города Тверь, Шоша и Дубна. Тверь впервые упоминается в начале 60-х годов XII в.¹⁹⁴, Шоша и Дубна — почти на полвека позднее¹⁹⁵. Несомненно, однако, что эти города существовали раньше первого упоминания о них в письменных источниках¹⁹⁶. Стратегическое местоположение Твери, Шоши и Дубны, запиравших движение по Волге и ее притокам в глубь Ростовской земли, указывает на их довольно раннее возникновение как военных крепостей. Думается, что Тверь, Шоша и Дубна входили в число тех шести волжских городков, которые были взяты Изяславом и Ростиславом, точнее, последним при его движении по Волге к устью Медведицы¹⁹⁷. Во всяком случае, бесспорно то, что к концу 40-х годов XII в. Юрий поставил ряд городов по Волге и за Волгой, чтобы укрепить порубежные места своего княжества. Вместе с тем это показатель формирования границы между Ростовской и Новгородской землями. Таким образом, вопреки существующему в литературе мнению, относящему формирование границы на верхней Волге между Ростовом и Новгородом к последней четверти XII — началу XIII в.¹⁹⁸, граница эта устанавливается в 30—40-е годы XII в., что было связано не только с распространением здесь ростовских и новгородских даней, но и с теми военными столкновениями между князьями Новгорода и Ростова, которые начались в 30-е годы XII в.

Между новгородскими и черниговскими землями лежала территория Смоленского княжества. С последней на западе граничил Ростов. Исследователь истории Смоленской земли П.В. Голубовский в свое время высказал мысль, что с первой половины XII в. шло «постоянное сужение смоленских владений в пользу Суздальской земли»¹⁹⁹. Но в обоснование подобного суждения не может быть привлечено ни одного свидетельства. Не только динамичную, но и статичную границу между Ростовом и Смоленском в XII в. наметить чрезвычайно трудно. П.В. Голубовский пытался выявить этот рубеж на основании данных Уставной грамоты Смоленской епископии 1136 г., духовной Дмитрия Донского 1389 г. и некоторых источников XVII в.²⁰⁰ Первостепенная ценность привлеченных П.В. Голубовским материалов несомненна, однако их интерпретация и локализация историком названных там пунктов и волостей вызывают решительное возражение. Так, к числу можайских (бывших смоленских) волостей, указанных в завещании Донского, П.В. Голубовский отнес шесть волостей, которые в самой грамоте 1389 г. причислены не к можайским, а к «отъездным» волостям²⁰¹.

На востоке Смоленского княжества П.В. Голубовский помещал упомянутые в Уставной грамоте 1136 г. волости Добрятин, Доброчков, Бобровницы, Путтин, Беницы и Искону²⁰². Из предложенных им локализаций бесспорной может быть признана только одна — Искона, которая лежала, очевидно, по р. Исконе, левому притоку р. Москвы в ее верхнем течении²⁰³.

Добрятин грамоты П.В. Голубовский видел в с. Добрятине, стоявшем на правом берегу р. Пахры. Однако это село возникло, видимо, только во второй половине XIV в. В первой половине того столетия вместо с. Добрятина упоминается Добрятинская борть²⁰⁴. Очевидно, поросшие густыми лесами берега р. Пахры начали осваиваться не в XII, а в XIV в. Весьма искусственно рядом с Добрятиным отыскивал П.В. Голубовский Доброчков, идентифицируя его с позднейшим с. Добриной на р. Истье, и Бобровницы, принимая за них Бобровники XIX в. Боровского уезда²⁰⁵. Искусственно потому, что единственным основанием искать Доброчков и Бобровницы по соседству с Добрятиным было их совместное упоминание в Уставной грамоте Смоленской епископии.

Беницы П.В. Голубовский отождествлял с известным в XIX в. с. Беницы на р. Протве²⁰⁶. Последнее впервые упоминается в начале XV в.²⁰⁷ Относилось оно к лужской территории²⁰⁸. Лужа была рязанским, а не смоленским владением²⁰⁹. Так что и идентификация Бениц П.В. Голубовским оказывается сомнительной. Исследователь, возможно, прав, помещая Путтин на р. Протве, хотя и здесь не все еще вполне ясно. В целом же локализация упоминаемых в Уставной грамоте Смоленской епископии центров и волостей дает довольно слабое представление о восточной части территории Смоленского княжества²¹⁰ и, следовательно, о ростовско-смоленском рубеже.

Более ясные понятия о нем можно почерпнуть из данных XIV в., преимущественно из духовной грамоты 1389 г. Дмитрия Донского. Не входя здесь во все тонкости определения местонахождений упомянутых в этом источнике можайских волостей, поскольку подобный разбор занял бы слишком много места, следует сказать, что их локализация намечает границу между Московским и Смоленским княжествами примерно на начало XIV в. по среднему течению р. Рузы, междуречью Рузы и Исконы к верховьям р. Тарусы — правого притока Нары — и поперек верхнего течения Исмы — левого притока Протвы. Возможно, что эта граница XIV в. и была ростовско-смоленским рубежом XII в. Во всяком случае, локализация Исконы, упомянутой в Уставной грамоте Смоленской епископии, ей не противоречит.

На время княжения в Суздале Юрия Долгорукого приходится не только фиксация южных и западных рубежей Ростовской земли, возведение поволжских крепостей. В тот же период появился ряд новых городов в ее центре, что должно было повлечь за собой новое административное деление княжества. (См. рис. 2).

Строительство этих городов связывается с именем Юрия. Под 1152 г. Типографская летопись, как бы подводя итог строительной деятельности Долгорукого, помещает список построенных им церквей и городов. Среди последних упоминаются Юрьев («Гергенъ»), Переяславль, переведенный Юрием «отъ Клѣщениа», т. е. от оз. Клещино²¹¹. Юрьев — это Юрьев Польской на р. Колокше, левом притоке Клязьмы. Примерное время основания Юрьева выясняется при сопоставлении двух записей о его Георгиевском соборе. В 1230 г. юрьевский князь Святослав разрушил старый собор, поставленный Долгоруким²¹². Ростовский свод 1534 г. сохранил указание, что разрушенный Святославом собор простоял 79 лет²¹³. Следовательно, он был построен в 1151 г. К тому времени г. Юрьев уже существовал. Относительно Переяславля у оз. Клещино трудно сказать, существовал он до Юрия или нет. Во всяком случае, город у этого озера, судя по тексту Типографской летописи, назывался Переяславлем. Юрий перевел его на р. Трубеж. Но на месте клещинского Переяславля осталось поселение, возможно городок, который в списке «А се имена всѣм градом Рускым, далним и ближним», составленном в 1394—1396 гг., фигурирует в числе залесских городов как «Клѣщинъ»²¹⁴. О закладке Юрием города Дмитрова на р. Яхроме сообщает уже упоминавшийся Ростовский летописный свод 1534 г. Основание Дмитрова связывается с рождением у Юрия сына Всеволода, в крещении Дмитрия. В его честь новый город назван Дмитровой. Известие об этом помещено под 6663 г., очевидно ультрамартовским, поскольку следующая запись говорит о смерти Изяслава Мстиславича Киевского²¹⁵, скончавшегося в ночь с 13 на 14 ноября 1154 г.²¹⁶ Следовательно, г. Дмитров был заложен осенью 1154 г.²¹⁷

В свое время В.И. Татищев предположил, что Долгоруким были построены также такие города, как Владимир, Ярославль, Кострома, Вышград, Галич, Городец, Добрянск, Дорогобуж, Звенигород, Перемышль, Ростиславль, Стародуб, Углич и Юрьевец²¹⁸. На ошибку В.И. Татищева указал А.Е. Пресняков, который и выяснил, что же в действительности построил князь Юрий²¹⁹. Тем не менее в литературе продолжает бытовать мнение о чрезвычайно широкой градостроительной деятельности Юрия. Сравнительно недавно было вновь высказано мнение, что Долгоруким построены города Перемышль на р. Моче, Звенигород на р. Москве, Кидекша на р. Нерли Клязьминской, Микулин на р. Шоше и Городец на Волге²²⁰. Основанием для подобного заключения явилось археологически доказанное существование некоторых из них в XII в.²²¹ Однако никаких данных об основании или даже укреплении этих городов Юрием Долгоруким нет. О Кидекше есть относящееся ко времени князя Юрия сообщение Типографской летописи. Но там записано лишь о поставлении Юрием церкви «на Нерли святыхъ мученикъ Бориса и Глѣба»²²². В XII в. в письменных источниках упоминается и Городец на Волге. Разбор свидетельств об этом городе будет произведен ниже.

При Юрии Долгоруком возникают не только новые города, очевидно новые административные центры, но и появляются первые признаки феодального дробления Ростово-Суздальской земли. Это был общий и почти синхронный процесс для всех княжеств домонгольской Руси, вызванный дальнейшим ростом производительных сил, увеличением населения, усложнением социальных отношений.

В 1148 г. старший сын Юрия Ростислав жаловался киевскому, князю Изяславу Мстиславичу на отца, который ему «волости не да в Соуждалискои земли»²²³. Свидетельство это весьма симптоматично. Очевидно, Юрий еще при жизни начал раздавать «грады» «в Соуждалискои земли» своим сыновьям. Пытаясь закрепиться на Юге, Долгорукий раздавал столы детям и в «Русской земле». Так, в 1149 г. он посадил в Переяславле Южном своего старшего сына; Ростислава, в Вышгороде — Андрея, Белгороде — Бориса, Каневе — Глеба, Суздаль был отдан Васильку²²⁴. Однако посажение старших Юрьевичей в Киевщине и Переяславщине не означало их полного отрыва от Ростовской земли. Сыновья Юрия, видимо, сохраняли свои волости и на Северо-Востоке. Показателен в этом отношении текст Лаврентьевской летописи под 1151 г. Описав разгром Юрия Долгорукого с сыновьями ратью Изяслава Мстиславича и его союзников на р. Руте, перемирие между противниками у Переяславля и отход Юрия на р. Альту, летописец сообщает, что Андрей «оттолѣ иде от отца своего Суждалю, а отцю же встягавшю его много, Андрѣи же рече: "На томъ есмы цѣловали крьст, ако поити пы Суждалю". И иде въ свою волость Володимерю»²²⁵. Следовательно, Андрей, с 1149 г. остававшийся на Юге²²⁶, сохранил свою волость на Северо-Востоке. Его городом был Владимир, данный ему Юрием, вероятно, до 1148 г., когда старший Юрьевич, Ростислав, недовольный разделом отца, ушел от него в Киев. Выделение г. Владимира Андрею позволяет понять, почему в последующее время именно Владимир стал стольным городом Боголюбского. Следует отметить, что Андрей ко времени своего ухода «въ... волость Володимерю» (вероятно, лето 1151 г.) являлся уже старшим среди своих братьев. Ростислав умер 6 апреля 1151 г.²²⁷ Тем не менее Андрею Юрий не дал «старшего» города на Северо-Востоке. По разделу 1149 г. Суздаль (в данном случае это город, а не вся земля) получил самый младший Юрьевич — Василий. Очевидно, Юрий Долгорукий при распределении волостей на Северо-Востоке руководствовался политическими соображениями, а не нормой «родового старшинства», как считают некоторые историки. Хотя Юрий в 1155 г., став киевским князем, вновь посадил Андрея в Вышгороде²²⁸, последний на Юге не остался. В том же 1155 г. «безъ отнѣ волѣ» on ушел «из Вышегорода в Суждаль», именно во Владимир²²⁹. Владимир, следовательно, Андрей рассматривал как «свой» город. Но на верховную власть в Суздальской земле он при жизни отца не претендовал. Кому же тогда принадлежали или предназначались главные города земли: Суздаль и Ростов? Ответ на вопрос дает более поздняя летописная статья 1174/75 г. Рассказывая о том, как после убийства Андрея Боголюбского во Владимир съехались с Ростов ди и Сужьдалци и Переяславци и вся дружина от мала до велика» и решили звать княжить внуков Долгорукого Мстислава и Ярополка Ростиславичей, летописец сопроводил это решение своим комментарием: «а хръстнаго цѣлованья забывше, цѣловавше къ Юргю князю на менших дѣтех, на Михалцѣ и на братѣ его, и преступивше хрестное цѣлованье, посадиша Андрѣа, а меншая выгнаша...»²³⁰. Крестное целование дали Юрию не только суздальцы, ростовцы и переяславцы, но и владимирцы²³¹. Выясняется, что Ростов и Суздаль Юрий хотел отдать своим самым младшим сыновьям: Михалке и Всеволоду, родившемуся 19 октября 1154 г. Номинация Михалки и Всеволода могла последовать лишь после того, как Юрий выделил их старшим братьям волости на Юге в 1155 г.²³², и весьма вероятно, что произошла она после самовольного ухода Андрея в Суздальскую землю. В таком случае крестоцелование ростовцев и суздальцев Юрию «на менших дѣтех» должно датироваться временем между осенью 1155 г. (уход Андрея на Северо-Восток) и 15 мая 1157 г.²³³ (смерть Долгорукого).

Намеченные хронологические рамки можно, кажется, несколько сузить. Зимой 1155/56 г. Юрий женил своих сыновей Глеба и Мстислава²³⁴. Браки укрепили политическое положение Глеба на Юге, а Мстислава в Новгороде. Вероятно, после этих браков Долгорукий и смог приступить к наделению столами на Северо-Востоке своих младших сыновей. Если так, то последнее произошло между началом 1156 г. и 15 мая 1157 г. На указанный промежуток времени приходится еще одно событие. Как сообщает Ростовский свод 1534 г., в 1156 г. Юрий укрепил Москву²³⁵. До сих пор это известие вызывало сомнение как относительно своего содержания, так и относительно своей хронологии²³⁶. Но согласованность последней с приведенными выше расчетами заставляет признать достоверность всей записи свода 1534 г. Очевидно, в первой половине 1156 г. Юрий посетил Ростово-Суздальское княжество, назначил там себе преемников и заложил «градъ Москьву»²³⁷.

Скоропостижная смерть Юрия Долгорукого привела к потере младшими Юрьевичами Ростова и Суздаля. По кончине Юрия «сдумавши Ростовци и Суждальци и Володимирци вси, пояша Андрѣя сына Дюргева старѣишаго и посадиша и на отни столѣ Ростовѣ и Суждали и Володимири...»²³⁸. Судя по приведенному выше тексту статьи 1174/75 г., в посажении Андрея принимали участие и переяславцы. Иными словами, Андрей был выбран князем всей земли во главе со «старшими» городами. На Юге братья Андрея, посаженные там Юрием, после смерти отца быстро лишились своих владений²³⁹. Лишь Глеб Юрьевич крепко держался за Переяславль Русский²⁴⁰. Сидевший в Новгороде при Юрии его сын Мстислав в 1157 г. был изгнан новгородцами²⁴¹. Вновь посаженный там Андреем, он был лишен стола в июне 1161 г. и снова ушел в Суздальщину²⁴². Во второй половине 1161 г. там собрались почти все Юрьевичи: Мстислав, Василько, Ярослав, Святослав; Михалко и Всеволод, по-видимому жившие тут с 1156 г., а также два сына старшего Юрьевича Ростислава — Мстислав и Ярополк²⁴³. Эта концентрация отчичей Ростово-Суздальской земли не могла не показаться опасной старшему Андрею, сравнительно недавно лишившему Михалку и Всеволода их владений. И Андрей решается на крутой, но последовательный шаг. В 1161 г., по свидетельству Ипатьевской летописи, он «братью свою погна Мьстислава и Василка и два Ростиславича, сыновца своя, мужи отца своего переднии». «Се же створи, — добавляет летописец, — хотя самовластець быти всѣи Суждальскои земли»²⁴⁴. Изгнанными оказались не только Мстислав и Василько, но и Михалко со Всеволодом²⁴⁵. Хотя с Андреем остались его братья Ярослав и Святослав и некоторые «мужи отца... передний»²⁴⁶, владельческая и политическая целостность Суздальской земли была сохранена. Ярослав действовал вместе с Андреем²⁴⁷, а когда умер, то был похоронен во владимирском Успенском соборе²⁴⁸, из чего следует, что собственного княжества у этого Юрьевича не было. Святослав, которому, согласно летописи, из-за болезни «не да... богь княжити на земли», был похоронен в Суздале²⁴⁹. Приведенная фраза показывает, что Суздаль не являлся его отчиной. Видимо, в его распоряжении были какие-то подгородные суздальские села. Одним таким селом — Кидекшей²⁵⁰ — владел, судя по всему, другой брат Андрея — Борис. Он, его жена, а в начале XIII в. и их дочь были похоронены в кидекшской церкви Бориса и Глеба²⁵¹. Связь обоих Юрьевичей с Суздалем представляется симптоматичной. Можно думать, что Андрей сознательно дробил Суздаль и его округу, стремясь политически ослабить возросшее при отце суздальское боярство. Характерно, что Суздаль, стольный город Юрия, при Андрее и после него уже никогда не играл главенствующей роли на Северо-Востоке.

При Андрее Боголюбском территория Владимиро-Суздальского княжества заметно распространилась к востоку и в направлении Подвинья (Заволочья)²⁵². В Подвинье ростовцы, как показал А.Н. Насонов, столкнулись с новгородцами, выходившими к верховьям Северной Двины с севера²⁵³. Уже в первой половине XII в. по левому притоку Двины р. Ваге и ее притокам Веле, Пуе, Кокшенге стояли новгородские погосты²⁵⁴. С верховьев Ваги новгородцы проникли на р. Сухону²⁵⁵. Здесь, как отметил А.Н. Насонов, был расположен их погост «у Вѣкшензѣ»²⁵⁶. Продвигаясь вверх по Сухоне по ее правобережью (левый берег был занят ростовцами), новгородцы вышли к рекам Вологде и Тошне²⁵⁷.

На верхней Двине, в низовьях Сухоны и бассейне р. Юга ростовцы должны были встретить сильных соперников и в лице волжских булгар. По свидетельству Абу Хамида ал-Гарнати (его сведения следует отнести к 30—40-м годам XII в.²⁵⁸), булгары взимали дань (харадж) с веси и вели оживленную торговлю с Югрой²⁵⁹. В 1219 г. булгары захватили ростовский г. Устюг²⁶⁰. Эти факты свидетельствуют о том, что в XII — начале XIII в. Волжская Булгарин проявляла значительныя интерес к племенам, населявшим огромное пространство от Белого озера на западе до рек Печоры и Оби на востоке. Проникая в Подвинье, а также осваивая территории по нижнему течению Клязьмы и Оки, князья Ростово-Суздальской земли (со времен Андрея Боголюбского ее правильнее называть Владимиро-Суздальской) вторгались в сферу влияния Булгарского государства. И не случайно, конечно, что с 60-х годов XII в. начинается целая цепь походов владимирских князей на булгар, походов, прекратившихся лишь накануне Батыева нашествия.

Правда, существуют мнения, что продвижение ростовских даней в Заволочье и в Среднее Поволжье началось еще при Юрии Долгоруком. Оба вывода построены на единичных фактах. Так, А.Н. Насонов обратил внимание на сообщение Новгородской I летописи о столкновении между новгородскими и суздальскими данщиками в 1149 г.: «идоша даньници новгородьстии въ малѣ; и учювъ Гюрги, оже въ мале шли, и посла князя Берладьскаго съ вои, и бивъшеся мало негде, сташа новгородьци на островѣ, а они противу ставше, начаша городъ чинити въ лодьяхъ; идоша новгородьци к нимъ на третии день, и бишася; и много леже обоихъ, нъ суждальць бещисла»²⁶¹. Исследователь с большой осторожностью отнес описанное сражение к Заволочью²⁶². Но если вспомнить, что именно в 1147—1150 гг. Юрий удерживал за собой «новгородские дани», т. е. Торжок и Помостье, то в указанных событиях правдоподобнее видеть столкновение на западных границах Ростова с Новгородом. Последнее прямо подтверждается записью в Софийской I летописи старшего извода, уточняющей, что новгородские данщики «идоша... на Суздаль»²⁶³. Таким образом, поражение суздальцев в 1149 г. нельзя расценивать как свидетельство их проникновения в Подвинье. Второй вывод зиждется на утверждении, что Юрием Долгоруким был поставлен Городец Радилов на Волге²⁶⁴. Как будет показано ниже, такое утверждение ошибочно. Против обоих мнений говорит и характер русско-булгарских отношений первой половины XII в. Проникновение ростово-суздальской дани на Среднюю Волгу и в верховья Северной Двины вело к неминуемой борьбе с Булгарией. Но с начала политической независимости Суздальского княжества нет никаких признаков активной политики Юрия в отношении своего восточного соседа. Поход булгар 1152 г. на Ярославль²⁶⁵ так и остался без ответа. Довольно многочисленные известия о градостроительной деятельности Долгорукого, о возведении им крепостей и церквей ничего не говорят о городах, расположенных восточнее р. Нерли Клязьминской, которые прикрывали бы территорию княжества от вторжений с востока. Очевидно, более занятый русскими делами, воевавший то с Черниговом, то с Новгородом, то с Киевом, Юрий был не в состоянии вести борьбу на востоке с сильной Булгарской державой. Положение изменилось, когда преемник Юрия Андрей отказался от широких южнорусских планов своего отца.

В 1164 г. им был предпринят большой поход на Булгарию. Русские полки взяли пять булгарских городов, в том числе Бряхимов на Каме²⁶⁶. По свидетельству одного памятника XII в., Андрей «положи землю ту пусту, а прочий городы осади дань платити»²⁶⁷. Можно думать, что территория Булгарского государства, на которую распространилась русская дань, непосредственно примыкала к владениям Боголюбского. На булгар Андрей в 1164 г., судя по участию в походе муромского князя, двигался от г. Владимира Клязьмою и затем Окой до Волги. В нижнем течении Клязьмы стоял город Гороховец, названный в статье 1239 г. Лаврентьевской летописи «градом святой Богородицы», т. е. владимирского Успенского собора²⁶⁸. Известие 1158 г., перечисляющее владения этого собора, еще не знает принадлежавших ему города или городов²⁶⁹. Но под 1175 г. упоминается город, который Андрей дал владимирской церкви св. Богородицы²⁷⁰. Возможно, что Гороховец и был основан между 1158 и 1174 гг.²⁷¹ Вероятно, он служил уже сборным пунктом при организации похода 1164 г. Гороховец был пограничным городом. Рядом лежали владения мещеры. Здесь на правой стороне Оки несколько ниже устья Клязьмы стоял городок Мещерск, нынешний Горбатов²⁷². Гороховец не случайно был отдан владимирским клирикам. На главный собор княжества перелагались заботы по охране пограничной земли. Соборный причт должен был решать и задачи христианизации местного края.

Основной базой для походов владимиро-суздальских князей на волжских булгар в последующее время служил Городец Радилов на Волге. Впервые он упоминается под 1172 г.²⁷³ Вероятно, этот город был построен после похода 1164 г. Археологический материал подтверждает, что Городец основан во второй половине XII в.²⁷⁴ Несмотря на это, А.Ф. Медведев, производивший здесь раскопки, считает, что Городец был заложен в 1152 г. Юрием Долгоруким. Исследователь опирается на текст поздней Супрасльской летописи: «Борись Михальковичь, сыпь брата Андрѣева, Всеволожя и сына город Кидешьку, той же Городець на Волъзѣ»²⁷⁵. Сообщение довольно туманное. Борис Михалкович, которого А.А. Шахматов предположительно принимал за сына Михалки Юрьевича²⁷⁶, другим источникам неизвестен. Но даже если считать сообщение об укреплении Кидекши и Городца достоверным, нет никаких оснований приписывать это строительство Юрию Долгорукому. Супрасльская летопись совершенно определенно относит возведение обеих крепостей ко времени его внука. Откуда же появилась дата 1152 г.? Оказывается, она совершенно искусственно была выведена нижегородскими историками церкви. Отправной точкой послужила потеря Юрием Долгоруким в 1151 г. Городца Остерского близ Киева. Вынужденный вернуться в Суздальскую землю, Юрий, по мнению этих историков, тут же заложил Городец на Волге в «воспоминание» утраченного южного Городца²⁷⁷. Нечего и говорить, что никакой фактической основы такое заключение не имеет. На самом деле Городец был основан между 1164 и 1172 гг. Как отметил А.Н. Насонов, значение Городца определялось еще и тем, что он препятствовал свободному плаванию судовой булгарской рати вверх по Волге²⁷⁸.

События второй половины 60-х годов XII в. свидетельствуют о проникновении владимиро-суздальской дани далеко на северо-восток. В 1166 г. сын Андрея Боголюбского Мстислав ходил «за Волокъ», т. е. в земли, прилегавшие к Северной Двине²⁷⁹. Спустя три года здесь произошло столкновение между новгородцами и суздальцами. Новгородцы разгромили высланный против них Андреем Боголюбским отряд и взяли дань не только на своих, но и «на суждальскыхъ смьрдѣхъ»²⁸⁰. Следовательно, в 60-е годы XII в. в Заволочье уже существовали поселения, жители которых платили дань князю Владимиро-Суздальской земли. Возможно, тогда же владимирцы продвинулись на север до оз. Лаче²⁸¹.

Убийство Андрея Боголюбского (не без связи с восточной политикой этого князя)²⁸² повлекло за собой кратковременную, но бурную борьбу младших Юрьевичей Михалки и Всеволода со своими племянниками Мстиславом и Ярополком Ростиславичами за столы на Северо-Востоке. Перипетии этой борьбы достаточно известны. «Смута» привела к разделению Ростово-Суздальской земли. Осенью 1174 г. Мстислав Ростиславич сел в Ростове, а его брат Ярополк — во Владимире²⁸³. Властвование Ростиславичей кончилось быстро. Уже 15 июня 1175 г., потерпев поражение от дядей под Владимиром, они бежали: Мстислав — в Новгород, а Ярополк — в Рязань²⁸⁴.

После победы над Ростиславичами владимирский стол занял Михалко Юрьевич, титуловавшийся великим князем «всея Ростовьскыя земли»²⁸⁵. В Переяславле-Залесском он посадил брата Всеволода²⁸⁶. Если политическое единство Владимиро-Суздальской земли сохранилось, Михалко и Всеволод действовали заодно²⁸⁷, то владельческая целостность территории была нарушена. Впрочем, это продолжалось недолго. По смерти Михалки (19 июня 1176 г.²⁸⁸) во Владимире сел Всеволод, которому пришлось выдержать ряд столкновений с Ростиславичами и их союзниками. Но после решительной победы над ними у Прусковой горы 7 марта 1177 г.²⁸⁹ Всеволод прочно утвердился на владимирском столе, став единственным «самовластцем» на Северо-Востоке.

При Всеволоде Большое Гнездо не только возросло значение Владимиро-Суздальской земли, укрепился авторитет ее князя в: общерусских и международных делах, но и значительно расширилась, территория области, усложнилась ее административная структура. Любопытно, однако, что все сведения, за единственным исключением, о новых городах, появившихся при Всеволоде, относятся не ко времени его княжения, а к первым семи годам, последовавшим за его смертью. Под 1178 г. сообщается о строительстве Всеволодом г. Гледена (Устюга)²⁹⁰, под 1213 г. упоминаются Кострома, Нерехта и Соль Великая²⁹¹, под 1216 г. — Зубцов на Волге²⁹², под 1219 г. — Ушка²⁹³. В указанный семилетний период между сыновьями Всеволода развернулась ожесточенная борьба за отчины, вызвавшая пристальное внимание летописцев, которые при описании всех ее перипетий походя сообщали и о городах, захваченных князьями друг у друга. Поэтому нельзя считать, что шесть из перечисленных выше городов появились при преемниках Всеволода. Зубцов, Кострома, Унжа и другие несомненно возникли при Всеволоде, т. е. до 1212 г. Несмотря на явную случайность упоминаний, приведенный список городов довольно характерен. Он ясно показывает, что при Всеволоде территория его княжества несколько увеличилась на западе (Зубцов) и интенсивно росла в северо-восточном и восточном направлениях. Последнее было связано с активным наступлением Всеволода на Волжскую Булгарию.

В 1183 г. им был организован грандиозный поход на булгар. Помимо самого Всеволода, собравшего полки со всех своих земель²⁹⁴, в нем приняли участие Владимир, сын киевского князя Святослава, к которому Всеволод специально посылал за помощью²⁹⁵, брат переяславского (южного) князя Изяслав Глебович, сын смоленского Давыда Ростиславича Мстислав, муромский и рязанские князья²⁹⁶. В Двух сражениях русские рати разгромили булгар (по сообщению Ипатьевской летописи, их было убито 3,5 тыс.²⁹⁷), осадили главный булгарский город Великий, но взять его так и не смогли²⁹⁸. С булгарами был заключен мир, правда ненадолго. Через два года Всеволод вновь послал «на Болгары воеводы своѣ с Городьчаны, и взяша (села) многы и възвратишася с полоном (многим)»²⁹⁹. Участие в походе 1183 г. белозерского полка Всеволода³⁰⁰ как будто свидетельствует о возросшем значении для Владимиро-Суздальской земли волжского пути вниз от Ярославля к Городцу Радилову. Таким путем, вероятно, двигался белозерский полк. Здесь появляется новый волжский город — Кострома³⁰¹ Городец Радилов не только в конце. XII в., но и в начале XIII в. оставался главным опорным пунктом владимиро-суздальских князей в Среднем Поволжье. Одновременно он служил центром, из которого русское население осваивало местный край. Отсюда двигался поток поселенцев вниз по Волге до устья Суры, а затем вверх по Суре, что можно проследить на материалах XIV — начала XV в. Из Городца шла поселенческая волна и в противоположном направлении: вверх по Волге и далее по р. Унже. Правда, А.Н. Насонов считал, что ростово-суздальская дань распространилась на Унжу не со стороны Волги, а со стороны Галицкого озера. Он основывался на том, что «...во-первых, Унжа впоследствии входила и состав Галицкого княжества. Во-вторых, о поселениях и городах, расположенных по Волге между Костромой и устьем Унжи, впадающей в Волгу, сведения появляются не раньше второй половины XIV в. (Плесо, Кинешма, Юрьевец). В-третьих, территория Костромского княжества не доходила до р. Унжи и по течению р. Волги занимала пространство от устья Солоницы до р. Елнати»³⁰². Последние два наблюдения исследователя, безусловно, верны и свидетельствуют о том, что на р. Унжу ростово-суздальцы проникли не со стороны Костромы. Что касается первого довода, то он основывается на материалах XVI в., когда территория по Унже в административном отношении действительно зависела от Галича³⁰³. Однако это было новообразованием. До начала XV в. земли по Унже принадлежали нижегородским князьям и тянули к Городцу³⁰⁴. Отсюда можно заключить, что освоение Унжи шло с Городца³⁰⁵. Препятствием к выводу о проникновении ростово-суздальской дани на Унжу от Галицкого озера служит также то обстоятельство, что расположенный у этого озера г. Галич Мерский упоминается позднее, чем г. Унжа. Основание г. Унжи так же, как и основание г. Устюга, затронуло, по-видимому, интересы булгар в этих районах, чем и объясняется их нападение на Устюг и Унжу в 1219 г.³⁰⁶ Проникновение ростовцев и далее на северо-восток, где были владения новгородцев, как будто иллюстрируется записью Новгородской I летописи под 1187 г.: «Въ то же время избьени быша печерьскеи и югърьскии (даньници) въ Печере, а другии за Волокомъ...»³⁰⁷. Кем были побиты новгородские данщики, летопись не указывает. В той же статье сообщается далее, что новгородцы посылали послов к Всеволоду, прося себе князя. Возможно, их решение было продиктовано желанием примириться с владимирским князем, препятствовавшим получению Новгородом дани с Заволочья, Печеры и Югры.

Как было показано выше, суздальско-новгородский рубеж на западе сформировался в 30—40-х годах XII в. В конце XII — начале XIII в. владимиро-суздальская территория здесь несколько расширилась. Ее основным центром, по крайней мере в военном отношении, стала Тверь. Когда в конце 1180 г. на Всеволода Большое Гнездо двинулся киевский князь Святослав Всеволодович с половцами и черниговцами, то со своим сыном Владимиром, шедшим из Новгорода, он соединился «на Вълзѣ устье Тьхвери»³⁰⁸. Отсюда войска Святослава «положиша всю Вългу пусту и городы всѣ пожьгоша, и не дошьдъше Переяславля за 40 вьрстъ, у Вьлѣнѣ у рѣцѣ, ту ся воротиша»³⁰⁹. Ясно, что земли по Волге ниже впадения в нее Тверцы были владимирскими. Соединение Святослава с сыном при устье Тверцы нельзя признать случайным. Они могли соединиться и где-нибудь на Волге ниже, как бывало раньше, но, вероятно, на сей раз опасались оставить позади себя Тверь и другие города, которые пожгли. Что же это были за города? Встреча Святослава с полками Всеволода произошла на р. Влене, в 40 верстах от Переяславля. Река эта протекала недалеко от г. Дмитрова, лак как на обратном пути киевский князь сжег Дмитров³¹⁰. Как показал еще Н.М. Карамзин, летописная р. Влена — это р. Веля, левый приток Дубны³¹¹. Следовательно, в «сильную землю Суздальскую» Святослав вошел, придерживаясь р. Дубны. На Волге от впадения в нее Тверцы до впадения Дубны стояли, как показано выше, три суздальских города: Тверь, Шоша и Дубна. Их-то и пожгли Святослав с Владимиром при своем движении к Переяславлю. Важное значение Твери выявилось при новгородско-суздальском конфликте 1208 г. В Твери начали собираться сыновья Всеволода, готовые к походу на Новгород, но дело кончилось миром³¹².

Из летописных известий 80—90-х годов XII в. о Торжке ясно видно, что к тому времени четко сформировалось деление его территории на владимирскую и новгородскую части, которые фиксируют грамоты 60-х годов XIII в.³¹³ В 1181 г. новгородцы дали Торжок сопернику Всеволода и претенденту на владимирский стол Ярополку Ростиславичу³¹⁴. Сев в Торжке, Ярополк «поча воевати Волгу люди Всеволожѣ»³¹⁵. В январе 1197 г. новгородцы выгнали от себя ставленника Всеволода, его свояка князя Ярослава Владимировича³¹⁶. По сообщению Раздивилловской и Академической летописей, «князь же великии посади свояка своего на Новом Торъжьку»³¹⁷. Следовательно, часть Торжка принадлежала великому князю Владимирскому. Это подтверждается и сообщением Новгородской I летописи: «Ярославъ княжяше на Торъжьку въ своей волости и дани поима по всему Вьрху и Мъсте, и за Волокомъ възьма дань»³¹⁸. А.Н. Насонов, приведя текст о «своеи волости» Ярослава в Торжке, считал, что «части» здесь в конце XII в. только образовывались³¹⁹. Однако обе приведенные цитаты свидетельствуют не о начале процесса выделения «частей», а о его завершении³²⁰. И в 1215 г. сын Всеволода Большое Гнездо Ярослав, захвативший Торжок, в ответ на требование новгородского князя Мстислава пойти «с Торжьку въ свою волость, не надобна тобѣ волость Новогородскаа» мог с полным правом сказать: «яко же тебѣ се отчина, тако же и мнѣ»³²¹.

Относительно владимирской части на Волоке Ламском столь определенных показаний источников нет. Но нападения Всеволода на эту новгородскую волость в конце 1178 г.³²², начале 1197 г.³²³ п укрепление г. Зубцова сигнализируют о формировании такой части. Особенно показательно строительство на Волге владимирского Зубцова. Он явился клином, отделившим новгородские владения в Верхнем Поволжье от Волока Дамского³²⁴.

По некоторым признакам, в конце XII — начале XIII в. не осталась неизменной и южная граница Владимиро-Суздальской земли. Рязанские владения на левом берегу Оки, видимо, ограничивались территорией, прилегавшей к Коломне. К западу от Коломны к левому берегу Оки, по-видимому, выходили владимирские земли. Характерны в этом отношении сообщения Лаврентьевской летописи под 1186 и 1207 гг.³²⁵ В 1186 г. Всеволод вместе с Ярославом Владимировичем, муромским князем Владимиром Юрьевичем и коломенским князем Всеволодом Глебовичем ходили на Рязань. Рязанские волости они воевали «перебродивше Оку»³²⁶. В 1207 г. Всеволод Большое Гнездо решил выступить против черниговских князей. Вместе с ним должны были идти рязанские князья. Союзники намеревались соединиться на Оке, вероятно, поблизости от черниговских владений. К месту встречи Всеволод шел от Москвы и поставил свой шатер у Оки «на березѣ на пологом». Рязанские же князья двигались «възлѣ рѣку Оку горѣ», т. е. шли ее правым высоким берегом. При встрече выяснилось, что все рязанские князья, кроме Глеба и Олега Владимировичей, тайно договорились с черниговскими Ольговичами против Всеволода. Узнав об этом, Всеволод схватил заговорщиков и отправил их в свой Владимир, а сам, перейдя Оку, начал воевать рязанские волости³²⁷. Из обоих сообщений вытекает, что рязанские владения лежали за р. Окой. С севера к Оке придвигались владимиро-суздальские земли. Описание событий 1209 г. несколько конкретизирует положение владимиро-рязанского рубежа. В том году рязанский князь Изяслав Владимирович и пронский князь Кир Михаил, по свидетельству Лаврентьевской летописи, «начаста воевати волость Всеволожю великаго князя около Москвы»³²⁸. Всеволод послал против них своего сына Юрия. В Летописце Переяславля Суздальского сохранилось известие, что Юрий встретил противников «у Осового», разбил их и заставил бежать за Оку³²⁹. Осовой, следовательно, принадлежал владимирской территории и находился недалеко от Оки. Локализовать его можно по гидронимам с корнем «Ос-». Известна р. Осенка — правый приток Северки, овраг Осочный у р. Сетовки — левого притока Северки³³⁰. Их география отвечает тем ориентирам, которые определяют приблизительное местоположение Особого. Все это дает основание помещать Особой в районе р. Осенки. Здесь проходила граница Владимира с Рязанью (Коломной). Можно предполагать, что черниговские волости на левом берегу Оки, в частности близ Северки, уже при Всеволоде стали владимирскими. Видимо, столкновение Большого Гнезда с Черниговом не прошли для последнего бесследно³³¹.

Расширение территории Владимиро-Суздальской земли в последней четверти XII — начале XIII в., увеличение ее людских и материальных ресурсов дали возможность Всеволоду выделить на Северо-Востоке части всем своим сыновьям. Но в условиях натурального производства владельческое дробление земли быстро превращалось в дробление политическое. Еще в 1207 г. Всеволод Большое Гнездо передал Ростов своему старшему сыну Константину и «инѣхъ 5 городовъ да ему к Ростову»³³². А.В. Экземплярский полагал, что 5 городов — это Кснятин, Углич, Молога, Ярославль и Белоозеро³³³. Расшифровку А.В. Экземплярского принимал А.Е. Пресняков³³⁴. Поправку в предложенный А.В. Экземплярским перечень внес А.Н. Насонов. Он установил, что Кснятин не принадлежал к владениям Константина; его городом, как об этом давно уже писал В.И. Сергеевич, был Устюг³³⁵. Всеволод видел в Константине своего преемника, но последний хотел, чтобы стольным городом земли был не Владимир, а Ростов³³⁶. Трения привели к тому, что великим князем Владимирским стал второй сын Всеволода Юрий³³⁷. Помимо Владимира, в руках у Юрия оказались Боголюбов³³⁸, судя по несколько более поздним данным — Суздаль³³⁹, Москва³⁴⁰, Городец Радилов³⁴¹, Соль Великая³⁴² и Кострома³⁴³. Очевидно, земли по нижней Клязьме и Унже также входили в состав территории великого княжества Владимирского. Третий Всеволодович, Ярослав, до 1238 г. владел Переяславским княжеством. Территория последнего включала Переяславль Залесский³⁴⁴, Дмитров³⁴⁵, Тверь³⁴⁶, Зубцов³⁴⁷, Кснятин³⁴⁸ и Нерехту³⁴⁹. Ярославу должны были принадлежать также города Шоша и Дубна и, вероятно, владимирские части в Торжке и Волоке Дамском. Четвертый сын Всеволода, Владимир, получил Юрьев³⁵⁰. В итоге некогда единая Ростовская земля распалась на ряд владений. Но эти новые политические образования не были устойчивыми. Междоусобная борьба братьев привела к тому, что великим князем Владимирским после победы на Липицком поле под г. Юрьевом в 1216 г. стал старший Константин, соединивший в своих руках Ростовское и Владимирское княжества³⁵¹. Побежденному Юрию был выделен Городец Радилов³⁵², пребывание Юрия в котором продолжалось — около полутора лет. Осенью 1217 г. по соглашению с Константином Юрий сел в Суздале³⁵³. Смерть Константина 2 февраля 1218 г. вернула Юрию владимирский стол³⁵⁴. Но Ростовское княжество осталось за сыновьями старшего Всеволодовича. Еще при жизни Константин отдал Васильку Ростов, а Всеволоду — Ярославль³⁵⁵. Нудя по более поздним данным, Ростову были подчинены Белоозере и Устюг, а Ярославлю — Молога. Третий сын Константина, Владимир, в 40-х годах XIII в. сидел в Угличе³⁵⁶. Юрьевское княжество еще в конце 1212 — начале 1213 г. от Владимира перешло, к Святославу Всеволодовичу³⁵⁷, а Владимир, длительное время прожив на Юге, получил в 1217 г. от «братьи» (т. е. Константина и Юрия) Стародуб³⁵⁸. В 1228 г. Владимир Всеволодович умер, и территория его княжества слилась в одно целое с великокняжескими землями³⁵⁹.

Рис. 2. Суздальское княжество середины XII в. 1 — граница, определяемая более точно; 2 — граница, определяемая приблизительно; 3 — столица княжества; 4 — города — административные центры; 5 — прочие города

Таким образом, второе десятилетие XIII в. знаменовало собой начало нового этапа в развитии древнерусской государственной территории на Северо-Востоке. Феодальное дробление, намечавшееся еще в 40—50-х годах XII в., теперь стало реальностью. Вместо одного сформировались семь княжеств, каждое из которых имело свою территорию и свои границы. Главным из них было великое княжество Владимирское, князь которого был старшим среди остальных князей, главой дипломатии и военных сил во внешнеполитических акциях. Ему же принадлежало право на выморочные княжества. Но несмотря на относительное единство, границы княжеств между собой имели суверенный характер, а владения одной княжеской ветви (Всеволодовичей) не переходили под контроль другой (Константиновичей) и наоборот. Эти особенности территориального развития древнерусского Северо-Востока впоследствии сыграли свою роль в процессе формирования территории единого Русского государства.

Внутренние распри Всеволодовичей приостановили расширение внешних границ Владимиро-Суздальской земли. Лишь после того-, как на владимирском великокняжеском столе окончательно закрепился Юрий, сумевший заставить ходить «в свою руку» братьев и племянников, наступила пора активной политики владимирского князя по отношению к своим соседям. В 1220 г. владимирские, ростовские и переяславские полки под предводительством Святослава Всеволодовича, а также дружины двух муромских князей обрушились на булгарский город Ошель³⁶⁰. Напуганные разгромом Отеля, булгары в том же году прислали посольство к великому князю Юрию, «молящеся и мира просяще»³⁶¹. После длительных переговоров в Городце Радилове был заключен мир. По-видимому, одним из условий договора был отказ булгарских князей от протектората над мордовскими племенами. Уже в 1221 г. Юрий Всеволодович на территории этих племен в важном стратегическом месте, при впадении Оки в Волгу, заложил г. Нижний Новгород³⁶². В течение ближайших восьми лет здесь были построены каменная церковь и монастырь³⁶³, вероятные очаги распространения христианства среди местного населения. В 1226 г. Юрий посылал на мордву своих братьев Святослава Юрьевского и Ивана, которые сумели захватить несколько мордовских сел³⁶⁴. Под 1229 г. летопись упоминает владения Пуреша, «ротника Юргева», т. е. вассала великого князя Владимирского³⁶⁵. Таким образом, к 30-м годам XIII в. владимиро-суздальская территория распространилась до устья Оки и, возможно, далее вниз по Волге. (См. рис. 3.) Некоторые мордовские князья признали свою вассальную зависимость от Юрия Владимирского. Эти достижения князя Юрия, по-видимому, были закреплены его соглашением с волжскими булгарами в 1230 г.³⁶⁶

Рис. 3. Княжества Северо-Восточной Руси к 1236 г. 1—границы княжеств; 2— столица великого княжества Владимирского; 3 — столицы княжеств; 4 — прочие города; 5 — оцифровано княжество Юрьевское

Другим и столь же традиционным направлением движения владимиро-суздальских даней при Юрии было северо-восточное. Здесь под 1238 г. впервые упоминается г. Галич Мерский³⁶⁷. Возможно, несколько расширились ростовские владения в районе Устюга. Во всяком случае ростовская рать, принимавшая участие в походе на булгар в 1220 г., к верховьям Камы прошла с Устюга, а затем Камой достигла Волги³⁶⁸. Процесс распространения русского влияния из Волго-Окского междуречья далее на восток был оборван монголо-татарским завоеванием, повлекшим существенные изменения в политической и территориальной структуре Владимиро-Суздальской земли.

Примечания

1. Горюнова Е.И. Этническая история Волго-Окского междуречья. — МИА СССР, М., 1961, № 94, с. 183—248, особенно см. с. 183—185, 190—192, 205, 212; Ярославское Поволжье X—XI вв. М., 1963, с. 8, 15; Розенфельдт Р.Л. Древнейшие города Подмосковья и процесс их возникновения. — В кн.: Русский город. М., 1976, с. 7, 10—11.

2. К этому времени относится, в частности, славянское погребение в кургане № 130 у д. Большое Тимерево близ Ярославля. — Ярославское Поволжье..., с. 8, Тимеревский могильник. Сводная таблица.

3. Розенфельдт Р.Л. Указ. соч., с. 7, 10.

4. Алешковский М.Х. Курганы русских дружинников XI—XII вв. — СА, 1960, № 1. К бесспорно дружинным курганам могут быть отнесены указанные автором курганы Верхнего Поволжья и Волго-Окского междуречья под № 30, 35, 36, 45, 46, 48, 49, 50, 51, где найдены не только боевые топоры, но и другое вооружение или украшения; Ярославское Поволжье..., с. 55—63.

5. Ярославское Поволжье..., с. 8, 123, Тимеревский могильник. Сводная таблица, курган № 394; Дубов И.В. Новые раскопки Тимеревского могильника. — КСИА, М., 1976, вып. 146, с. 85—86.

6. В частности, о мере Е.И. Горюнова пишет, что она развилась до уровня племенного союза. — Горюнова Е.И. Указ. соч., с. 248.

7. Критику этой концепции см.: Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951, с. 188, примеч. 1.

8. Горюнова Е.И. Указ. соч., с. 245. Впрочем, на с. 205 Е.И. Горюнова дает несколько иное объяснение этого процесса.

9. Ярославское Поволжье..., с. 8, 79; Дубов И.В. Указ. соч., с. 85—86.

10. Горюнова Е.И. Указ. соч., с. 205; Розенфельдт Р.Л. Указ. соч., с. 14—15.

11. Розенфельдт Р.Л. Указ. соч., с. 11.

12. Как теперь выясняется, возникший в VIII в. один из крупных центров мери — Сарское городище — продолжал существовать и в X — начале XI в. См.: Леонтьев А.Е. О времени возникновения Сарского городища. — Вести. Моек. гос. ун-та. Сер. 8, История, 1974, № 5, с. 73; Он же. «Город Александра Поповича» в окрестностях Ростова Великого. — Там же, 1974, № 3, с. 85.

13. Розенфельдт Р.Л. Указ. соч., с. 11.

14. О наложении Киевом дани на мерю сообщают древнейшие летописные своды. Но в Лаврентьевской и Ипатьевской летописях князем, заставившим мерю платить дань, назван Олег (ПСРЛ. Л., 1926—1928, т. 1, стб. 23—24; ПСРЛ, 2-е изд. СПб., 1908, т. 2, стб. 17. Здесь и далее ссылки на эти издания), а в Новгородской I летописи младшего извода — Игорь (НПЛ, с. 107). А.А. Шахматов старшим признавал чтение первых двух летописей (Шахматов А.А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. — ЛЗАК. СПб., 1908, вып. 20, с. 318—319, 542, 612); А.Е. Пресняков был склонен признавать древнейшим текст Новгородской I летописи (Пресняков А.Е. Лекции по русской истории. М., 1938, т. 1, с. 73). Независимо от того, кто именно заставил мерю платить дань, бесспорным остается факт взимания с мери дани не позднее первой половины X в.

15. Представителей такой знати можно видеть в боярине Кучке, жившем примерно в конце XI — первой половине XII в., и его детях, служивших князю Андрею Боголюбскому (о последних см.: НПЛ, с. 467, 468). Имя Кучка считают балтийским (Топоров В.Н. «Baltica» Подмосковья. — В кн.: Балто-славянский сборник. М., 1972, с. 275).

16. Наличие дружинных погребений в Верхнем Поволжье и Волго-Окском междуречье еще не дает права делать вывод о том, что славянская колонизация проходила здесь «далеко не мирным путем». Ср.: Ярославское Поволжье, с. 63.

17. Хронология объединения Новгорода с Киевом колеблется в пределах от конца IX в. до первой половины X в. в зависимости от признания того, кто осуществил объединение: Олег или Игорь. Поэтому иногда это объединение датируется концом IX — началом X в. См.: Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 216.

18. Топоним Ростов — славянского происхождения. Ср.: упоминаемый в XI в. город Растовец (Ростовец) близ Киева; Рузская волость Ростовцы и серпуховская волость Растовец первой половины XIV в., тульская Растовицкая волость XVI в., многочисленные речки и деревни Ростовки.

19. Шахматов А.А. Повесть Временных лет. Том I. Вводная часть. Текст. Примечания. — ЛЗАК. Пг., 1917, вып. 29, с. 20, 31. Мнение А.А. Шахматова принимал и Б.Д. Греков {Греков В.Д. Киевская Русь. М., 1953, с. 295).

20. ПСРЛ, т. 1, стб. 10; т. 2, стб. 8; Шахматов А.А. Повесть Временных лет..., с. 10.

21. О существовании города Ростова в IX в. (с оговоркой — «по летописи») писал М.Н. Тихомиров (Тихомиров М.Н. Древнерусские города. 2-е изд. М., 1956, с. 392), а также А.М. Сахаров (Сахаров А.М. Города Северо-Восточной Руси XIV—XV веков. М., 1959, с. 28). Ср.: Горюнова Е.И. К истории городов Северо-Восточной Руси. — КСИИМК, М., 1955, № 59, с. 15. Е.И. Горюнова противопоставляет упоминания Ростова письменными источниками в IX в. археологическому материалу X—XI вв., но такое противопоставление не имеет смысла, поскольку упоминания Ростова в IX в. недостоверны.

22. НПЛ, с. 159; ПСРЛ, т. 1, стб. 121; т. 2, стб. 105. Однако сведения о княжении в Ростове Бориса находятся в противоречии с сообщением «Чтения о Борисе и Глебе» Нестора о княжении Бориса во Владимире Волынском (Шахматов А.А. Разыскания..., с. 87—89).

23. Шахматов А.А. Разыскания..., с. 616, примеч. 2—4.

24. Повесть Временных лет. М.; Л., 1950, т. 2, с. 325, 342—343; Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 178.

25. ПСРЛ. 2-е изд. Л., 1925, т. 5, вып. 1, с. 123, под 6527 г.; ПСРЛ. 2-е изд. Пг., 1915, т. 4, ч. 1, вып. 1, с. 110, под 6528 г.

26. Там же, т. 1, стб. 147—148; т. 2, стб. 135. Последнюю фразу см.; Там же, т. 5, вып. 1, с. 124. Она была в Новгородско-Софийском своде 30-х годов XV в. (ср.; ПСРЛ, т. 4, ч. 1, вып. 1, с. 112) и, согласно разысканиям А.А. Шахматова, восходит к Новгородскому своду 1050 г. (Шахматов А.А. Разыскания..., с. 621). Исследователи считают известие об «уставлении» Ростовской земли Ярославом около 1024 г. вполне достоверным (Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 178; Греков В.Д. Указ. соч., с. 303; Горюнова Е.И. К истории..., с. 19).

27. НПЛ, с. 192; ПСРЛ, т, 1, стб. 175; т. 2, стб. 164.

28. Воронин Н.Н. Медвежий культ в Верхнем Поволжье в XV в. — МИА СССР, М., 1941, № 6, с. 151, 155.

29. Тихомиров М.Н. Указ. соч., с. 416. Отсюда М.Н. Тихомиров заключал, что г. Ярославль был основан до 1015 г. Е.И. Горюнова полагает, что г. Ярославль был основан около 1024 г., когда Ярослав «уставлял» Ростовскую землю {Горюнова Е.И. К истории..., с. 19). В.Л. Янин считает, что г. Ярославль был основан в 1034 г. {Янин В.Л. Новгородские посадники. М., 1962, с. 49, примеч. 17). Основание г. Ярославля М.Н. Тихомиров справедливо связывал с фактом длительного пребывания в Ростовской земле Ярослава. Но пребывание Ярослава в Суздале в 1024 г. было по всем признакам недолгим. Что касается даты 1034 г., то она выведена искусственно и не находит прямого подтверждения в источниках.

30. НПЛ, с. 160, см. также с. 469.

31. См. академическое издание этих уставов. — Древнерусские княжеские уставы XI—XV вв. / Изд. подготовил Я.Н. Щапов. М., 1976.

32. Там же, с. 147—148. Последнюю характеристику Устава князя Святослава Ольговича 1136/37 г. см. в работе А.В. Кузы (Куза А.В. Новгородская земля. — В кн.: Древнерусские княжества X—XIII вв. М., 1975, с. 156—164, 166). Весьма привлекательной представляется точка зрения А.В. Кузы, расшифровывающего летописные упоминания (под 1228 и 1230 гг.) новгородских «Ярославлих грамот» как ссылки на уставы XI в. Ярослава Мудрого «с перечнем территорий, погостов и становищ, где взималась дань и вершился суд...» (Там же, с. 162).

33. Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 178.

34. НПЛ, с. 192; ПСРЛ, т. 1, стб. 175; т. 2, стб. 164.

35. НПЛ, с. 160, см. также с. 469.

36. Впрочем, одно противоречие в перечне владений Ярославичей все-таки есть. Если Святославу достались Чернигов и вся восточная страна вплоть до Мурома, то по смыслу последних слов ему должен был принадлежать и Курск. Между тем Курск в конце 60-х годов XI в. — в руках Всеволода, а в 90-х годах XI в. — у его внука Изяслава и только позднее переходит к потомкам Святослава.

37. Повесть Временных лет, т. 2, с. 389.

38. Пресняков А.Е. Княжое право в древней Руси. СПб., 1909, с. 42, примеч. 1.

39. ПСРЛ, т. 1, стб. 247.

40. НПЛ, с. 192—195; ПСРЛ, т. 1, стб. 175—179; т. 2, стб. 164—168.

41. Пресняков А.Е. Княжое право..., с. 41—42.

42. Погодин М.П. Исследования, замечания и лекции о руской истории. М., 1855, т. 6, с. 45, примеч. 22.

43. Шляков Н.В. О Поучении Владимира Мономаха. — ЖМНП, 1900, № 5, с. 101 (Н.В. Шляков датировал первый «путь» Мономаха 6580 г. Это 1072/73 г., так как 6580 г. летописи — мартовский); Насонов А.Н. «Русская земля»... с. 181, 48, 168—169; Рыбаков Б.А. Древняя Русь: Сказания. Былины. Летописи. М., 1963, с. 269.

44. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1959, кв. 1, т. 1/2, с. 695, примеч. 50.

45. Кучкин В.А. «Поучение» Владимира Мономаха и русско-польско-немецкие отношения 60—70-х годов XI века. — Советское славяноведение, 1971, № 2, с. 25—27.

46. Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания на Руси XI—XIII вв. М., 1955, с. 114; Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII—XV веков. М., 1961, т. 1, с. 24, 25; Карамзин Н.М. История государства Российского / Изд. И. Эйнерлинга. СПб., 1842, кн. 1, т. 2, стб. 54; Приселков М.Д. Киевское государство второй половины X в. по византийским источникам. — Учен. зап. ЛГУ. Сер. ист. наук, 1941, вып. 8, с. 237 (70-е годы XI в.).

47. Шахматов А.А. Повесть Временных лет..., с. 221—230.

48. НПЛ, с. 191, 192, 195, 196; ПСРЛ, т. 1, стб. 174, 175, 179, 180; т. 2, стб. 164, 168, 170.

49. Шахматов А.А. Разыскания..., с. 456—457. На с. 457, строка 4 сверху, опечатка: вместо «под 6575-м» надо читать «под 6573-м».

50. К ней, в частности, присоединился М.Д. Приселков {Приселков М.Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X—XII вв. СПб., 1913, с. 122). Под влиянием соображений А.А. Шахматова Б.Д. Греков относил поездку Яна Вышатича на Белоозеро к концу 60 — началу 70-х годов XI в. (Греков Б. Д. Указ. соч., с. 265).

51. Шахматов А.А. Разыскания..., с. 456.

52. Там же, с. 457.

53. Мавродин В.В. Очерки истории Левобережной Украины. Л., 1940, с. 170—171.

54. Алексеев Л.В. Полоцкая земля: Очерки истории северной Белоруссии в IX—XIII вв. М., 1966, с. 245—246.

55. Шахматов А.А. Разыскания..., с. 456.

56. Соловьев С.М. Указ. соч., кн. 1, т. 1/2, с. 693—694, примеч. 29. К такой датировке склонялся и А.Е. Пресняков (Пресняков А.Е. Княжое право..., с. 210, примеч. 1).

57. Так считали еще составители печатного Патерика 1661 г. (Патерик, или Отечник Печерский. Киев, 1661, л. 91 об.), а следом за ними и Н.М. Карамзин (Карамзин Н.М. Указ. соч., кн. 1, т. 2, стб. 53). М.Д. Приселков начинает биографию Яна Вышатича с поездки на Белоозеро, о которой говорится в летописи под 1071 г., а потому считает его черниговским боярином, мало известным в Киеве (Приселков М.Д. История русского летописания XI—XV вв. Л., 1940, с. 18—19). Вывод М.Д. Приселкова принимает М.Н. Тихомиров (Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания..., с. 115).

58. Успенский сборник XII—XIII вв. М., 1971, с. 83, 84, 86, 95.

59. Шахматов А.А. Разыскания..., с. 434—435.

60. Изяслав наследовал Ярославу Мудрому, умершему 20 февраля 1054 г. (НПЛ, с. 182; ПСРЛ, т. 1, стб. 162; т. 2, стб. 150). После Киевского восстания 1068 г. Изяслав бежал в Польшу (НПЛ, с. 189; ПСРЛ, т. 1, стб. 171; т. 2, стб. 161).

61. Успенский сборник XII—XIII вв., с. 83.

62. Там же, с. 85.

63. ПСРЛ, т. 1, стб. 208; т. 2, стб. 199.

64. Там же, т. 1, стб. 281; т. 2, стб. 257"

65. Там же, т. 1, стб. 212; т. 2, стб. 203.

66. Такой вывод противоречит довольно распространенному в литературе утверждению, что Ян Вышатич был внуком новгородского посадника Остромира. Сам Остромир упоминается в 1056—1057 гг. (запись на Остромировом евангелии), Вышата Остромирич — в 1064 г. (НПЛ, с. 184). Между тем у Яна Вышатича в 1060 г. был уже женатый сын.

67. НПЛ, с. 197; ПСРЛ, т. 1, стб. 182, 199; т. 2, стб. 172, 190.

68. Колчин Б.А., Черных Н.Б. Дендрохронология Восточной Европы. М., 1977, рис. 15, 16.

69. НПЛ, с. 192, ср.: ПСРЛ, т. 1, стб. 175; т. 2, стб. 165.

70. Поэтому нельзя согласиться с М.С. Грушевским, полагавшим все Поволжье в руках Святослава и выводившим из этого факт обмена в 1073 г. Поволжья, которое принадлежало ранее Всеволоду, на Волынь, прежнее владение Святослава. — Грушевський М.С. Iсторія Украі’ни — Руси. У Львові, 1905, т. 2, с. 62, примеч. 2.

71. Соловьев С.М. Указ. соч., кн. 1, т. 1/2, с. 356. Точку зрения С.М. Соловьева разделял В.О. Ключевский (Ключевский В.О. Сочинения. М., 1956, т. 1, с. 179). Однако прямое указание летописи на принадлежность Чернигова Всеволоду относится только к 1077 г. (ПСРЛ, т. 1, стб. 199; т. 2, стб. 190). Видимо, это обстоятельство дало повод Б.Д. Грекову утверждать, что Святослав, захватив киевский стол, остался и князем черниговским (Греков В.Д. Указ. соч., с. 495).

72. ПСРЛ, т. 1, стб. 247.

73. После смерти отца Олег Святославич был «выведенъ» из Владимира Волынского. — ПСРЛ, т. 1, стб. 247.

74. Там же, стб. 237, 254; т. 2, стб. 226, 227.

75. Там же, т. 1, стб. 202—204, 216; т. 2, стб. 193—195, 207.

76. НПЛ, с. 161, см. также с. 470.

77. Там же, с. 20; см. также: ПСРЛ, т. 2, стб. 284; т. 1, стб. 291.

78. ПСРЛ, т. 1, стб. 207; т. 2, стб. 199. Впоследствии новгородцы упрекали Святополка: «Ты еси шелъ от насъ» (Там же, т. 1, стб. 276; т. 2, стб. 251). М.С. Грушевский полагал, что Святополк обменял Новгород на Туров {Трушевський М.С. Указ. соч., т. 2, с. 78). К подобному выводу приходил и А.Е. Пресняков {Пресняков А.Е. Княжое право..., с. 53).

79. ПСРЛ, т. 1, стб. 229; т. 2, стб. 219.

80. В.Л. Янин полагает, что Мстислав первый раз княжил в Новгороде до начала 1094 г. (Янин В.Л. Указ. соч., с. 51). Следует, однако, иметь в виду, что в хронологические расчеты автора здесь вкралась ошибка: битва Мстислава с Олегом у Суздаля отнесена к 1096 г. вместо 1097 г. (Там же, с. 50 и примеч. 28).

81. ПСРЛ, т. 1, стб. 226; т. 2, стб. 216—217. В своем «Поучении» Мономах, говорит, что он оставил Чернигов на «Бориса день», т. е. 24 июля (ПСРЛ, т. 1, стб. 249). О дате ухода Мономаха из Чернигова см. в кн.: Шляков Н.В. Указ, ¦соч., с. 99; Повесть временных лет, т. 2, с. 447.

82. Насонов А.И. «Русская земля»..., с. 181.

83. Сами новгородцы, по-видимому, твердо стояли за Мстислава. Ср.: ПСРЛ, т. 1, стб. 276; т. 2, стб. 251.

84. Там же, т. 1, стб. 239; т. 2, стб. 229.

85. Ивакин И.М. Князь Владимир Мономах и его Поучение. Часть первая. Поучение детям. Письмо к Олегу и отрывки. М., 1901, с. 4; Орлов А.С. Владимир Мономах. М.; Л., 1946, с. 153—154.

86. ПСРЛ, т. 1, стб. 254.

87. Там же, стб. 247; т. 2, стб. 190.

88. Янин В.Л. Междукняжеские отношения в эпоху Мономаха и «Хождение игумена Даниила». — ТОДРЛ. М.; Л., 1960, т. 16.

89. Воронин Н.Н. Зодчество..., т. 1, с. 26.

90. Янин В.Л. Междукняжеские отношения..., с. 120.

91. Там же, с. 115—121.

92. Сергеевич В.И. Древности русского права. 3-е изд. СПб., 1908, т. 2, Ф. 353—370.

93. Грушевський М.С. Указ. соч., т. 2.

94. Пресняков А.Е. Княжое право...

95. В последнем отношении характерна приведенная (в пересказе) С.М. Соловьевым в пользу своей теории цитата из Никоновской летописи: «Как прадеды наши лествицею восходили на великое княжение Киевское, так и нам должно достигать его лествичным восхождением» (Соловьев С.М. Указ. соч., кн. 1, т. 1/2, с. 347. Точная цитата приведена на с. 727, примеч. 361. Относительно этого указания Никоновской летописи см.: Сергеевич В.И. Указ. соч., т. 2. с. 368—369).

96. Как и Мстислав, Изяслав был крестником Олега Святославича (ПСРЛ, т. 1, стб. 253: «оубиша дѣтя мое и твое» — из письма Мономаха к Олегу). Крещение состоялось не позднее 10 апреля 1078 г., когда Олег бежал из Чернигова от Всеволода Ярославича и Владимира Мономаха (ПСРЛ, т. 1, стб. 199, 247). Во время пребывания в Чернигове Олег и мог крестить Изяслава. Дату смерти Изяслава см.: ПСРЛ, т. 1, стб. 237; т. 2, стб. 227.

97. ПСРЛ, т. 1, стб. 301; т. 2, стб. 294; о времени восшествия на киевский стол Ярополка см.: Бережков Н.Г. Хронология русского летописания. М., 1963, с. 49, 135.

98. ПСРЛ, т. 1, стб. 239; т. 2, стб. 229.

99. Там же, т. 1, стб. 227; т. 2, стб. 217.

100. Там же, т. 2, стб. 276.

101. Там же, т. 1, стб. 282—283; т. 2, стб. 259.

102. Там же. СПб., 1863, т. 15, стб. 188.

103. Ивакин И.М. Указ. соч., с. 306; Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 170.

104. Татищев В.Н. История Российская. М.; Л., 1963, т. 2, с. 96. Но говоря о смерти Долгорукого в 1157 г., В.Н. Татищев определяет его возраст в 66 лет (Татищев В.Н. Указ. соч. М.; Л., 1964, т. 3, с. 58; т. 4, с. 250).

105. ПСРЛ, т. 2, стб. 430. Согласно летописцу, справедливость этих слов признавал сам Юрий: «тако право есть, ако то и молвиши» (Там же; ср.: стб. 428 и 429, где также речь идет о возрасте Юрия и Вячеслава).

106. Там же, т. 1, стб. 238—239; т. 2, стб. 228—229.

107. Там же, т. 1, стб. 240; т. 2, стб. 230 и вар. 29. Летописная Кулачка очень часто отождествляется с р. Колокшей (см., например: Барсов Н.П. Очерки русской исторической географии. 2-е изд. Варшава, 1885, с. 205). Между тем Кулачка — это название местности рядом с г. Суздалем, по-видимому на его южной окраине. Узнав, что Олег неожиданно идет на него с р. Клязьмы, Мстислав «ста пред градом исполнивъ дружину». Когда Олег подошел «к городу», то Мстислав перешел «пожаръ с Новгородци», причем новгородцы спешились с коней для битвы — признак, что сражение произошло рядом с Суздалем. «Пожар» — это суздальский кремль, который Олег сжег незадолго до этого.

108. ПСРЛ, т. 1, стб. 252.

109. Карамзин Н.М. Указ. соч., кн. 1, т. 2, стб. 68 и примеч. 177.

110. ПСРЛ, т. 1, стб. 240; т. 2, стб. 230.

111. Там же, т. 1, стб. 236; т. 2, стб. 226.

112. Там же, т. 1, стб. 238; т. 2, стб. 228.

113. Олег «перея всю землю Муромску и Ростовьску». — Там же, т. 1, стб. 237 (т. 2, стб. 227: вместо «перея» ошибочно стоит «переяславцѣ», что не оговорено издателем).

114. После разгрома Изяслава Владимировича у Мурома оставшиеся в живых его воины «побѣгоша ови чересъ лѣсъ, друзии в городъ», т. е. в Ростовскую землю и в Муром (Там же, т. 1, стб. 237; т. 2, стб. 227).

115. Там же, т. 1, стб. 237; т. 2, стб. 227.

116. Данщики Ярослава были захвачены воеводой Мстислава Владимировича Добрыней Рагуиловичем, который был послан Мстиславом «в сторожѣ». Двигавшийся за убегавшими данщиками Ярослава и за Добрыней Мстислав «приде на Волгу» (Там же, т. 1, стб. 238; т. 2, стб. 228). Следовательно, Ярослав стоял при впадении Медведицы в Волгу. «Сторожа», выставленная здесь Олегом, должна была перекрыть возможные подходы к Ростову по Волге и по Медведице. Со стороны последней и двигался Мстислав из Новгорода на Ярослава и Олега.

117. Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 179, 195—196.

118. А.В. Куза, основываясь на летописных сообщениях о посылке князя Ярослава в «сторожѣ» на Медведицу и о стремлении Олега «переяти» Новгород, считает, что граница новгородских земель шла по левому берегу Волги (Куза А.В. Указ. соч., с. 196). Но данщики Ярослава были захвачены новгородской «сторожей», т. е. действия и со стороны Ростова, и со стороны Новгорода носили в районе Медведицы весьма осмотрительный характер. И, если отталкиваться при проведении границ от характера порубежных военных действий, приходится признать, что последние мало помогают в определении территорий княжеств.

119. ПСРЛ, т. 1, стб. 239; т. 2, стб. 229; Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 179.

120. ПСРЛ. Пг., 1921, т. 24, с. 73.

121. О происхождении летописного источника, включившего это известие, см. в кн.: Шахматов А.А. Обозрение русских летописных сводов XIV—XVI вв. М.; Л., 1938, с. 290—291. А.Н. Насонов относил описание событий 1107 г. к записям ростовского клира второй половины XII — начала XIII в. (Насонов А.Н. История русского летописания XI — начала XVIII века. М., 1969, с. 119—123).

122. ПСРЛ, т. 1, стб. 282.

123. Ср.: «Ярославу же живущу в Новѣгородѣ и урокомъ дающю дань Киеву 2000 гривен от года до года, а тысящу Новѣгородѣ гридемъ раздаваху». — НПЛ, с. 168.

124. Об этом он говорит в своем «Поучении» (ПСРЛ, т. 1, стб. 250). Возможно. с одной из этих поездок следует связывать строительство Мономахом в Ростове церкви Богородицы (Патерик Киевского Печерского монастыря. СПб., 1911, с. 9. Далее: Патерик...).

125. ПСРЛ, т. 1, стб. 250.

126. Там же, т. 1, стб. 282—283; т. 2, стб. 259.

127. Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 181—183.

128. Мысль эта была впервые высказана Н.П. Барсовым и поддержана С.Ф. Платоновым и А.Н. Насоновым (Барсов И.П. Указ. соч., с. 172; Платонов С.Ф. Статьи по русской истории. СПб., 1903, с. 103; Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 183). Однако после Любечского съезда в 1097 г. у Мономаха вплоть до его смерти в 1125 г. были мирные или даже союзные отношения с двоюродными братьями — черниговскими Святославичами (Погодин Н.П. Исследования, замечания и лекции..., т. 6, с. 41—53).

129. Седова М.В. Предметы вооружения из Ярополча Залесского. — КСИА, М., 1971, вып. 125, с. 87. В письменных источниках г. Ярополч впервые упоминается в известном списке «А се имена всѣм градом Рускым, далним и ближним» 1394—1396 гг. (НПЛ, с. 477).

130. Седов В.В. Древнерусское поселение близ г. Вязники. — КСИА, М., 1961, вып. 85, с. 95.

131. Подробнее см.: Кучкин В.А. О маршрутах походов древнерусских князей на государство волжских булгар в XII — первой трети XIII в. — В кн.: Историческая география России XII — начала XX в. М., 1975, с. 34—35.

132. Патерик..., с. 189. На с. 5 того же издания в приведенной фразе ошибочно расставлены знаки препинания: запятая поставлена перед словами «сии Георгии». Опечатка дала основание В.Л. Янину отказаться от традиционного понимания фразы и считать, что речь идет не о присмотре тысяцкого Георгия за юным князем, а о передаче этим Георгием своего сына, тоже Георгия, на воспитание Мономаху (Янин В.Л. Междукняжеские отношения..., с. 119 и примеч. 46). Однако грамматическая конструкция фразы, наличие усилительной частицы «же» требуют обычного понимания текста. Вообще случаи воспитания в домонгольской Руси боярских детей князьями неизвестны. Передача же княжичей под присмотр бояр-«кормильцев» зафиксирована источниками (ПСРЛ, т. 2, стб. 431, 609, 621—622).

133. ПСРЛ, т. 2, стб. 289.

134. НПЛ, с. 467. Церковь Богородицы во Владимире была заложена в 1158 г., а построена в 1160 г. (ПСРЛ, т. 1, стб. 348, 351).

135. А.Е. Пресняков признавал свидетельством суздальской политики Юрия (следовательно — княжения в Ростове) его командование походом р. Волгой на булгар в 1120 г. (Пресняков А.Е. Образование Великорусского государства. Пг., 1918, с. 36). М.Д. Приселков даже относил летописное известие об этом к числу древнейших ростовских записей (Приселков М.Д. История русского летописания..., с. 64). Однако А.Н. Насонов показал, что сообщение 1120 г. о походе Юрия — южное, и сам поход, скорее всего, начался из Киевской земли (Насонов А.Н. История русского летописания..., с. 115).

136. ПСРЛ, т. 2, стб. 293, под 6638 г.; Патерик..., с. 62; Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 176—177.

137. Патерик..., с. 9.

138. Дуализм в названии земли и ее жителей встречается уже при описании событий 1135 г. По Лаврентьевской летописи, в битве на Ждане горе новгородцы были разбиты ростовцами (ПСРЛ, т. 1, стб. 303), а по Ипатьевской и Новгородской I старшего извода, — суздальцами (ПСРЛ, т. 2, стб. 300; НПЛ, с. 23).

139. Горюнова Е.И. Этническая история..., с. 184 (карта); Розенфельдт Р.Л. Указ. соч., с. 14—15.

140. Насонов А.Н. Тмуторокань в истории Восточной Европы X века. — Ист. зал., 1940, вып. 6, с. 96.

141. Очерки истории СССР: Период феодализма IX—XV вв. М., 1953, ч. 1, с. 322; Попов А.И. Географические названия. М.; Л., 1965, с. 59—60.

142. Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 170—171, 185; Он же. История русского летописания..., с. 113.

143. Смоленские грамоты XIII—XIV веков. М., 1963, с. 77.

144. Щапов Я.Н. Княжеские уставы и церковь в древней Руси, XI—XIV вв. М., 1972, с. 137.

145. Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 168.

146. ПСРЛ, т. 1, стб. 302; т. 2, стб. 295.

147. Юрий вернулся в свое княжество вскоре после битвы 26 января 1135 г. на Ждане горе. — ПСРЛ, т. 2, стб. 300, под 6645 г. О дате см.: Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 136, 137.

148. ПСРЛ, т. 1, стб. 302.

149. Там же, стб. 301—302.

150. Так считал А.Н. Насонов. — «Русская земля»..., с. 185.

151. Пресняков А.Е. Лекции по русской истории, т. 1, с. 138.

152. Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 183—185.

153. ПСРЛ, т. 2, стб. 339—340. Первое известие о Москве восходит к черниговскому летописанию (Насонов А.Н. История русского летописания..., с. 106).

154. ПСРЛ, т. 1, стб. 373, 375, 376; т. 2, стб. 596, 600, 601.

155. Там же, т. 1, стб. 382; т. 2, стб. 600, 602.

156. Там же, т. 2, стб. 600.

157. Приведенные данные, конечно, не могут пролить свет на время существования поселения на месте будущей Москвы. О первоначальном значении Москвы как именно пограничного города см. до сих пор не устаревшую работу С.Ф. Платонова «О начале Москвы». — Платонов С.Ф. Статьи по русской истории, с. 94—103.

158. ПСРЛ, т. 2, стб. 339.

159. Там же, стб. 338. О местоположении древнего Колтеска см.: Насонов А. h, «Русская земля»..., с. 183.

160. ПСРЛ, т. 2, стб. 602.

161. Соловьев С.М. Указ. соч., кн. 1, т. 1/2, с. 723, примеч. 338; Ключевский В.О. Сочинения. М., 1957, т. 2, с. 6.

162. Грушевський М.С. Указ. соч., т. 2, с. 605; Насонов А.И. «Русская земля»..., с. 227.

163. ДДГ, с. 29. О датировке московско-рязанского договора см.: Зимин А.А. О хронологии духовных и договорных грамот великих и удельных князей XIV—XV вв. — В кн.: Проблемы источниковедения. М., 1958, вып. 6, с. 286—287. А.А. Юшко, искусственно пытаясь отождествить городище у д. Макаровки с древней Лопасней, превращает причастие «почен» в название города и предлагает заняться его поисками (Юшко А.А. О некоторых волостях и волостных центрах Московской земли XIV в. — В кн.: Древняя Русь и славяне. М., 1978, с. 284).

164. Карамзин Н.М. Указ. соч., кн. 1, т. 3, примеч. 39; Дебольский В.Н. Духовные и договорные грамоты московских князей как историко-географический источник. СПб., 1901, ч. 1, с. 16, 26.

165. ПСРЛ, т. 2, стб. 602.

166. Карамзин Н.М. Указ. соч., кн. 1, т. 3, примеч. 39.

167. Московская губерния. Список населенных мест. СПб., 1862, с. 211, № 5504.

168. Барсов Н.П. Указ. соч., с. 302, примеч. 268; Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 230.

169. ДДГ, с. 7, 9.

170. Там же, с. 12, 14.

171. Готье Ю.В. Замосковный край в XVII в. М., 1937, с. 374; Любавский М.К. Образование основной государственной территории великорусской народности. Л., 1929, с. 58.

172. ПСРЛ, т. 2, стб. 339.

173. Там же, т. 1, стб. 303—306; т. 2, стб. 295—302.

174. Рыбаков В.А. Русские датированные надписи XI—XIV веков. М., 1964, с. 27—28, № 23.

175. НПЛ, с. 25, под 6647 г.

176. ПСРЛ, т. 1, стб. 302, под 6643 г.

177. Там же, т. 2, стб. 339.

178. Там же, стб. 367.

179. Там же, стб. 388.

180. Там же, стб. 393. О дате см.: Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 149—150.

181. ПСРЛ, т. 1, стб. 302, под 6643 г. ультрамартовским. О дате см.: Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 50.

182. НПЛ, с. 23.

183. Там же; ПСРЛ, т. 1, стб. 303.

184. Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 90, 185.

185. ПСРЛ. СПб., 1862, т. 9, с. 158.

186. Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 185. Н.Н. Воронин считает, что г. Кснятин был основан в начале XI в. новгородским посадником Константином, сосланным Ярославом Мудрым в Ростовскую землю {Воронин Н.Н. Зодчество..., т. 1, с. 24). Но как мог сосланный посадник основать город и почему это было нужно, остается неясным. В письменных источниках Кснятин фигурирует лишь с XII в.

187. ПСРЛ, т. 2, стб. 368, 369, 371. Это обстоятельство дало повод А.В. Кузе предполагать, что суздальские земли в 40-х годах XII в. простирались лишь до р. Медведицы (Куза А.В. Указ. соч., с. 198). Но в таком случае трудно объяснить, почему в 1147 г. Юрий Долгорукий повоевал не район р. Медведицы, а Помостье, т. е. территорию, лежавшую за верховьем Медведицы.

188. ПСРЛ, т. 1, стб. 320, под 6657 г. О дате события см.: Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 61.

189. НПЛ, с. 28.

190. ПСРЛ, т. 2, стб. 371, примеч. а и вар. 3.

191. Там же, стб. 371—372.

192. Следует заметить, что статья 6657 г. Лаврентьевской летописи в целом сокращает статью 6657 г. Ипатьевской летописи, однако не в рассказе о походе Изяслава на Юрия. Ср.: Насонов А.Н. История русского летописания..., с. 92.

193. Город Молога прямо в летописях не называется. Из позднейших материалов известно, что он стоял при впадении р. Мологи в Волгу. Последним пунктом Ростовской земли, до которого дошли Изяслав и Ростислав, было устье р. Мологи. Здесь они оставались довольно продолжительное время, дожидаясь возвращения посланных к Ярославлю полков. Остановка войск в устье Мологи имела, конечно, смысл только в том случае, если здесь было поселение.

194. ГБЛ, ф. 98, № 637, л. 389 об. (Сказание о Владимирской иконе божьей матери).

195. НПЛ, с. 55, под 6724 г.

196. Археологические раскопки на месте древней Дубны, стоявшей на мысу между правым берегом Волги и левым берегом Дубны, в четырех км к северо-западу от современного г. Дубна, показали, что поселение здесь существовало в XI—XIII вв. (для датировки поселения концом X в. твердых оснований нет). См.: Успенская А.В. Древнерусское поселение близ г. Дубна. — Труды ГИМ, М., 1966, выл. 40, с. 105—111.

197. Н.В. Шляков полагал, что шесть городков, взятых у Юрия в 1149 г., это Кснятин, Устье Кашинское, Городище (Городец), Прилуки, Ченцы (Святославле Поле) и Угличе Поле (Шляков Н. Указ. соч., с. 19). Однако археологическое обследование берегов Волги от Кснятина до Углича никаких городищ в этом районе не обнаружило (Очерки по истории русской деревни X—XIII вв. М., 1956, с. 155—156 и карта (Труды ГИМ, выл. 32).

198. Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 193, 195—196.

199. Голубовский П.В. История Смоленской земли до начала XV ст. Киев, 1895, с. 75.

200. Там же, с. 50 и примеч. 3; с. 67 и примеч. 3; с. 68—74 и примеч. на этих страницах.

201. Там же, с. 67, примеч. 3 (волости Верея, Рудь, Гордошевичи, Гремичи, Заберега и Сутов). Ср.: ДДГ, с. 34. Кстати, в духовной 1389 г. Дмитрия Донского фигурирует не Сутов, а Сушов, поэтому теряет всякий смысл локализация П.В. Голубовским Сутова (Голубовский П.В. Указ. соч., с. 72, примеч. 1).

202. Голубовский П.В. Указ. соч., с. 68—69; с. 71 и примеч. 2; с. 72 и примеч. 1.

203. Смолицкая Г.П. Гидронимия бассейна Оки. М., 1976, с. 103.

204. ДДГ, с. 11 (документ 1348 г.); ср.: Там же, с. 33 (документ 1389 г.), где впервые упоминается с. Добрятино.

205. Голубовский П.В. Указ. соч., с. 72, примеч. 1.

206. Там же, с. 71, примеч. 2.

207. ДДГ, с. 49.

208. Там же, с. 72.

209. Там же, с. 29.

210. На некорректность приемов П.В. Голубовского при определении восточной части территории Смоленского княжества в общем плане уже указывал В.В. Седов. — Седов В.В. Смоленская земля. — В кн.: Древнерусские княжества X—XIII вв., с. 257.

211. ПСРЛ, т. 24, с. 77. Клещино — древнерусский топоним, произведенный от названия рыбы лещ («клещ»). — Куза А.В., Медынцева А.А. Рец. на кн.: Черепнин Л.В. Новгородские берестяные грамоты как исторический источник. — СА, 1972, № 1, с. 306—307.

212. ПСРЛ, т. 1, стб. 455.

213. Там же, т. 15, стб. 355.

214. НПЛ, с. 477.

215. ПСРЛ, т. 15, стб. 221.

216. Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 64, 156.

217. Всеволод — Дмитрий Юрьевич родился 19 октября. О пребывании Юрия в это время в Ростовской земле говорят Ипатьевская и Лаврентьевская летописи. — ПСРЛ, т. 2, стб. 468; т. 1, стб. 341.

218. Татищев В.Н. Указ. соч., т. 3, с. 44, 241, примеч. 458. То же и в первой редакции «Истории...», за исключением Костромы (Там же, т. 4, с. 242, 442, примеч. 325).

219. Пресняков А.Е. Образование Великорусского государства, с. 27—28; с. 27, примеч. 3. Юрий основал лишь города Кснятин, Юрьев, Дмитров, Москву и перевел на новое место Переяславль. Тем не менее ошибочное предположение В.Н. Татищева дало повод отметить в 1977 г. 825-летний юбилей г. Костромы.

220. Воронин Н.Н. Зодчество..., т. 1, с. 55—56.

221. Очерки по истории русской деревни X—XIII вв., с. 147 (Перемышль), 143 (Звенигород), 162 (Кидекша; отнесена к сельским поселениям).

222. ПСРЛ, т. 24, с. 77.

223. ПСРЛ, т. 2, стб. 366. Иногда встречается утверждение, что Ростислав княжил в Суздальской земле (см.: Насонов А.Н. История русского летописания..., с. 160 и примеч. 65). Но глагол «княжилъ» (в статье 6683 года) есть только в Лаврентьевской летописи. В Радзивилловской и Московско-Академической стоит «жилъ» (ПСРЛ, т. 1, стб. 372 и вар. 46). Во всех списках Ипатьевской летописи читается «былъ» (ПСРЛ, т. 2, стб. 596). Очевидно, в протографе этих летописей указания на княжение Ростислава в Суздале не было.

224. Там же, т. 2, стб. 384.

225. Там же, т. 1, стб. 335. Согласно Ипатьевской летописи, «Андрѣи испросися оу отца напередъ Суждалю... и иде въ свои домъ» (Там же, т. 2, стб. 444).

226. Там же, т. 2, стб. 394, 396, 398, 404, 409, 417, 418, 425, 431, 437.

227. Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 61.

228. ПСРЛ, т. 2, стб. 478.

229. Там же, стб. 482; ГБЛ, ф. 98, № 637, л. 38.

230. ПСРЛ, т. 1, стб. 371, 372; т. 2, стб. 595.

231. Там же, т. 1, стб. 379.

232. Там же, т. 2, стб. 478—479. Василий, в 1149 г. получивший Суздаль, в 1155 г. получил Поросье.

233. Там же, т. 2, стб. 489. О дате см.: Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 168.

234. ПСРЛ, т. 1, стб. 346; т. 2, стб. 482.

235. Там же, т. 15, стб. 225.

236. Платонов С.Ф. Указ. соч., с. 96—98; А.Н. Насонов (Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 186—187) и вслед за ним Н.Н. Воронин (Воронин Н.Н. Зодчество..., т. 1, с. 56), считая достоверной летописную дату — 1156 г., подвергают сомнению достоверность содержания записи, полагая, что Москву укреплял не Юрий, а Андрей.

237. Южнорусские источники не говорят о пребывании Юрия на Юге, по крайней мере в первой половине 1156 г. — ПСРЛ, т. 2, стб. 483—485.

238. Там же, стб. 490. В Лаврентьевской летописи о владимирцах и г. Владимире не упоминается (Там же, т. 1, стб. 348).

239. Там же, т. 2, стб. 491—492; 517, 519, 520.

240. Там же, стб. 514, 539.

241. НПЛ, с. 30. Изгнание Мстислава произошло несколько раньше смерти Юрия.

242. Там же, с. 31.

243. Борис Юрьевич умер 2 мая 1159 г. — ПСРЛ, т. 1, стб. 349.

244. Там же, т. 2, стб. 520, под 6670 г. ультрамартовским. О дате см.: Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 173. О термине «самовластець» см.: Шахматов А.А. Обозрение..., с. 96.

245. ПСРЛ, т. 2, стб. 521, 544.

246. К последним, несомненно, принадлежал Борис Жидиславич, или Жирославич, сын Жирослава, боярина Юрия Долгорукого. — Там же, стб. 479, 543, 560, 565; ГБЛ, ф. 98, № 637, л. 389—389 об.

247. ГБЛ, ф. 98, № 637, л. 385; ПСРЛ, т. 1, стб. 352.

248. ПСРЛ, т. 1, стб. 353.

249. Там же, стб. 366.

250. В 70-х годах XII в. Кидекша, возможно, была укреплена. — ПСРЛ. СПб., 1907, т. 17, стб. 2.

251. Там же, т. 1, стб. 349, 417.

252. Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 188.

253. Там же, с. 93, 105.

254. Там же, с. 107—108.

255. Там же, с. 108. Нельзя признать справедливым мнение А.В. Кузы, считающего, что в район верхней Сухоны новгородцы проникли со стороны Бело-озера (Куза А.В. Указ. соч., с. 191—192). Лингвистические материалы подтверждают правильность точки зрения А.Н. Насонова (Захарова К.Ф., Орлова В.Г. Диалектное членение русского языка. М., 1970, карта «Диалектологическая карта русского языка»).

256. Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 109.

257. В Уставной грамоте 1136/37 г. князя Святослава Ольговича новгородской церкви св. Софии упомянут погост Тотьма (а не Тотьма, как принимал А.Н. Насонов) (См. в кн.: Древнерусские княжеские уставы, с. 148). По названию погост локализуется в районе р. Тошны (Тошмы), правого притока р. Вологды.

258. Монгайт А.Л. Абу-Хамид ал-Гарнати и его путешествие в русские земли 1150—1153 гг. — История СССР, 1959, № 1, с. 170.

259. Там же, с. 171—172.

260. ПСРЛ. М.; Л., 1949, т. 25, с. 116

261. НПЛ, с. 28.

262. Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 188: «Но достоверно мы не знаем, где разыгрались эти события и куда шли новгородские "даньници"». Но на с. 107 те же события приурочиваются к Подвинью более определенно.

263. ПСРЛ, т. 5, выл. 1, с. 165.

264. Воронин Н.Н. Зодчество..., т. 1, с. 56; Медведев А.Ф. Основание и оборонительные сооружения Городца на Волге. — В кн.: Культура древней Руси. М., 1966, с. 158, 159.

265. ПСРЛ, т. 24, с. 77.

266. ГБЛ, ф. 98, № 637, л. 384, 385—385 об.; ПСРЛ, т. 1, стб. 352.

267. ГБЛ, ф. 98, № 637, л. 384.

268. ПСРЛ, т. 1, стб. 470.

269. Там же, стб. 348; т. 2, стб. 491.

270. Там же, т. 2, стб. 599. Здесь упомянут «городъ». В Лаврентьевской стоит «городы» (ПСРЛ, т. 1, стб. 375). Последнее несколько сомнительно, так как иные города, кроме Гороховца, принадлежавшие Владимирскому собору, неизвестны.

271. Археологический материал также свидетельствует о существовании г. Гороховца в XII в. — Седов В.В. Раскопки в Гороховце. — КСИИМК, М., 1959, № 77, с. 88.

272. Мещерск как волость и центр волости упоминается в актах первой половины XV в. (АСВР, т. 2, с. 479; 481; т. 3, с. 467, 470, 471). О том, что Мещерск — позднейший Горбатов, см. в кн.: Нижегородская губерния. Список населенных мест. СПб., 1863, с. XXI, XXIV.

273. ПСРЛ, т. 1, стб. 364.

274. Медведев А.Ф. Указ. соч., с. 161.

275. ПСРЛ, т. 17, стб. 2.

276. Шахматов А.А. Обозрение..., с. 344.

277. Зеленец. О христианстве, как оно началось и распространялось в пределах нынешней Нижегородской епархии (Нижегородские епархиальные ведомости, часть неофициальная, 1865, № 17, с. 36—37). Уход Юрия из Городца Остерского Зеленец ошибочно датировал 1152 г. вместо 1151 г. (см. также: Нижегородские епархиальные ведомости, 1886, 1 февр., № 3, с. 15). Эти домыслы перекочевали и в современную краеведческую литературу, а в 1952 г. был даже отмечен 800-летний юбилей Городца.

278. Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 191. Годом основания Городца А.Н. Насонов предположительно считал 1164 г.

279. ПСРЛ, т. 1, стб. 353; Насонов А.И. «Русская земля»..., с. 190.

280. НПЛ, с. 33. А.Н. Насонов, излагая события по Новгородской I летописи, в то же время приводит известие и Новгородской IV летописи о том, что столкновение произошло на Белоозере, и как будто склоняется к признанию достоверности последнего сообщения (Насонов А.Н. «Русская земля...», с. 190). Однако выше он вполне убедительно показал позднейшую редакционную обработку рассказа в Новгородской IV летописи (Там же, с. 109—110). Необходимо признать, что столкновение и сбор дани с суздальских смердов имели место в Заволочии, а не на Белоозере.

281. Это озеро называет местом своего жительства (ссылки?) известный древнерусский писатель Даниил Заточник (Зарубин Н.Н. Слово Даниила Заточника по редакциям XII—XIII вв. и их переделкам. Л., 1932, с. 8, 61, 87). Скорее всего, Даниил писал на Северо-Востоке (Воронин Н.Н. Даниил Заточник. — В кн.: Древнерусская литература и ее связи с новым временем. М., 1967, с. 57—60; Рыбаков В.А. Даниил Заточник и Владимирское летописание конца XII в. — В кн.: Археографический ежегодник за 1970 год. М., 1971, с. 51, 59), поэтому Лаче-озеро следует относить к владимирской, а не к новгородской, как полагали некоторые исследователи, территории. И в XIV в. это владение московское, а не новгородское (ПСРЛ. Пг., 1922, т. 15, вып. 1, стб. 136).

282. ПСРЛ, т. 15, стб. 250—251.

283. Там же, т. 1, стб. 373—374; т. 2, стб. 597—598. В обеих летописях под. 6683 г. ультрамартовским. О дате см.: Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 78—79;. 191—192.

284. ПСРЛ, т. 1, стб. 377; т. 2, стб. 601—602. О дате см.: Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 79, 193—194.

285. ПСРЛ, т. 1, стб. 377; НПЛ, с. 34.

286. ПСРЛ, т. 1, стб. 379; НПЛ, с. 34.

287. ПСРЛ, т. 1, стб. 380.

288. О дате смерти Михалки см.: Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 79—80,. 314—315.

289. ПСРЛ, т. 1, стб. 384—385. О дате см.: Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 194_

290. Вычегодско-Вымская (Мисаило-Евтихиевская) летопись. — В кн.: Историко-филологический сборник. Сыктывкар: АН СССР. Коми филиал, 1958, вып. 4, с. 257. В тексте, по-видимому, опечатка: вместо, «лета 6636» следует читать, «лета 6686». Древний Устюг до XV в. был расположен в четырех км от современного, ниже по Сухоне, при слиянии рек Сухоны и Юга (Никитин А.В. Раскопки в Великом Устюге. — КСИА, М., 1963, № 96, с. 79, 84).

291. Летописец Переяславля Суздальского. — Временник МОИДР. М., 1851, кн. 9, с. 111, под 6622 г. ультрамартовским. О дате см.: Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 103; ПСРЛ, т. 25, с. 110. Последний фрагмент относится к Владимирскому летописцу великого князя Юрия Всеволодовича (Насонов А.Н. История русского летописания..., с. 222).

292. ПСРЛ, т. 25, с. 111.

293. Там же, с. 116.

294. НПЛ, с. 37.

295. ПСРЛ, т. 2, стб. 625.

296. Там же, т. 1, стб. 389; т. 2, стб. 625—626; НПЛ, с. 37. О дате похода см.: Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 82, 201.

297. ПСРЛ, т. 2, стб. 626.

298. Там же, т. 1, стб. 390.

299. Там же, стб. 400. О дате похода см.: Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 83.

300. ПСРЛ, т. 1, стб. 389.

301. Н.Н. Воронин предполагал, что Кострома существовала уже в XI в. (Зодчество..., т. 1, с. 24). Но в 1152 г. булгары подошли по Волге к Ярославлю «без вѣсти». Прав А.Н. Насонов, относя основание Костромы к значительно более позднему времени (Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 194).

302. Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 193. Выражение «Костромского княжества» неточно. Речь должна идти о костромских волостях XI—XVI вв.

303. ДДГ, с. 351, 437.

304. Там же, с. 43.

305. Должно быть отвергнуто мнение некоторых топонимистов, будто заселение Унжи и вообще Среднего Поволжья шло из правобережных районов современных Ивановской и Костромской областей. Подробнее об этом см.: Кучкин В.А. Некоторые вопросы исторической интерпретации топонимов на -иха. — В кн.: Ономастика Поволжья. Уфа, 1973, вып. 3.

306. ПСРЛ, т. 25, с. 116.

307. НПЛ, с. 38, 229.

308. ПСРЛ, т. 1, стб. 388; т. 2, стб. 614—616; НПЛ, с. 36. Цитата из НПЛ. О дате события см.: Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 81, 200, 246 и с. 339, примеч. 155.

309. НПЛ, с. 36.

310. ПСРЛ, т. 2, стб. 618, 620.

311. Карамзин Н.М. Указ. соч., кн. 1, т. 3, примеч. 59. Мнение Н.М. Карамзина принято современными исследователями (Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 193; Тихомиров М.Н. Древнерусские города, с. 411).

312. ПСРЛ, т. 25, с. 107.

313. ГВН и П, с. 9, И, 12.

314. НПЛ, с. 37; ПСРЛ, т. 1, стб. 388. О дате см.: Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 78, 237.

315. ПСРЛ, т. 1, стб. 388.

316. ПСРЛ, т. 1, стб. 414 (текст Радзивилловской и Московско-Академической летописей), под 6705 г. ультрамартовским. О дате см.: Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 85.

317. ПСРЛ, т. 1, стб. 414.

318. НПЛ, с. 43.

319. Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 193.

320. Характерно, что в 1181 г. сидевший на новгородской части Торжка Ярополк грабил соседние владимиро-суздальские земли по Волге, а в 1197 г. Ярослав, посаженный на владимирской части Торжка, брал дани на Бежецком Верхе, в Помостье и Волоке Ламском, т. е. на территориях, подвластных Новгороду. Говорить о разделении ростовских и новгородских владений в Поволжье можно вполне определенно.

321. ПСРЛ, т. 25, с. 111.

322. Там же, т. 1, стб. 387, под 6686 г. мартовским. О дате см.: Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 80.

323. НПЛ, с. 43.

324. Возможно, расширение владимирской территории за счет новгородской в районе Волока Дамского началось еще при Андрее Боголюбском. Ср.: ПСРЛ, т. 2, стб. 509—510.

325. О датах см.: Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 83, 100.

326. ПСРЛ, т. 1, стб. 406.

327. Там же, стб. 430.

328. Там же, стб. 434. О дате события см.: Бережков Н.Г. Указ. соч., с. 89.

329. Летописец Переяславля Суздальского, с. 109, под 6718 г.

330. Смолицкая Г.П. Указ. соч., с. 120, 121.

331. НПЛ, с. 42—43; ПСРЛ, т. 1, стб. 413, 420.

332. ПСРЛ, т. 1, стб. 434.

333. Экземплярский А.В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период. СПб., 1891, т. 2, с. 15, примеч. 63; с. 66, примеч. 215.

334. Пресняков А.Е. Образование Великорусского государства, с. 43, примеч. 1.

335. Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 194, примеч. 1. Ср.: Сергеевич В.И. Лекции по истории русского права 1886/87 г. СПб., 1888, с. 18. Но В.И. Сергеевич допускал ошибку, полагая, что Константину были даны всего пять городов (среди них — Ростов), а не пять городов к Ростову. Видимо, поэтому он не упомянул Мологу.

336. ПСРЛ, т. 25, с. 108, под 6719 г.

337. Там же.

338. В одном из монастырей Боголюбова Юрием Владимирским был насильно пострижен суздальский епископ Иоанн (ПСРЛ, т. 1, стб. 438, под 6722 г.; Летописец Переяславля Суздальского, с. 112).

339. ПСРЛ, т. 1, стб. 445, под 6730 г.

340. Летописец Переяславля Суздальского, с. 111, под 6721 г.

341. ПСРЛ, т. 25, с. 112 (городецкий полк в составе войска великого князя Юрия).

342. Летописец Переяславля Суздальского, с. 111, под 6722 г.

343. Там же.

344. Там же, с. 110.

345. Там же, с. 112.

346. НПЛ, с. 53, под 6723 г.

347. ПСРЛ, т. 25, с. 111, под 6724 г.

348. Там же.

349. Летописец Переяславля Суздальского, с. 111, под 6722 г.

350. Летописец Переяславля Суздальского, с. 110.

351. ПСРЛ, т. 25, с. 114.

352. Там же.

353. Там же, с. 115.

354. Там же, с. 116. О дате смерти Константина см.: Бережков. Н.Г. Указ. соч., с. 105.

355. ПСРЛ, т. 25, с. 115.

356. Там же, т. 1, стб. 470; ср.: стб. 452.

357. Там же, с. 109. Известие о передаче великим князем Юрием Всеволодовичем г. Юрьева своему брату Святославу стоит здесь после сообщения о рождении у Юрия сына Дмитрия, что случилось 23 октября (ПСРЛ, т. 1, стб. 438). Следовательно, передача имела место между 24 октября 1212 г. и 28 февраля 1213 г. Последней датой должна заканчиваться статья 6720 г. в т. 25. ПСРЛ.

358. Там же, т. 1, стб. 442.

359. Ср.: Там же, стб. 467 (Стародуб в руках владимирского князя).

360. Там же, т. 25, с. 116—117.

361. Там же, с. 117.

362. Там же, т. 1, стб. 445. Что Нижний Новгород был основан в том месте, которое ныне занимает Горьковский кремль, свидетельствуют и данные письменных источников, и проведенные археологические раскопки (Кучкин В.А. О Нижних Новгородах — «старом» и «меньшом», — История СССР, 1976, № 5; Кирьянов И.А., Черников В.Ф. У истоков истории г. Горького: К итогам археологических раскопок в Нижегородском кремле. — Горьковская правда, 1964, 21 окт.).

363. ПСРЛ, т. 1, стб. 447, под 6733 г.; стб. 451, под 6737 г.

364. Там же, стб. 448—449. Подробнее об этих и других походах владимирских князей на Булгарию см.: Кучкин В.А. О маршрутах походов..., с. 42—45.

365. ПСРЛ, т. 1, стб. 451.

366. ПСРЛ. СПб., 1913, т. 18, с. 54, под 6738 г.

367. Там же, т. 1, стб. 464.

368. Там же, т. 25, с. 116, 117.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница