Глава 3. О некоторых аспектах «скандинавской проблемы» (Могильник на земляном городите Старой Ладоги и Могильник Куреваниха-2)
Об актуальности рассмотрения норманнской проблемы в ее антропологическом аспекте говорилось уже неоднократно. Вопрос этот имеет тем большую остроту, что по обширной территории Древней Руси буквально рассыпаны памятники с элементами скандинавской материальной культуры, а порой и содержащие целые скандинавские комплексы. Последние датируются как правило IX — не позднее XI вв.: этими временными рамками, по мнению исследователей, и ограничивается эпоха пребывания норманнов на Руси.
Известно, что элементы и традиции какой-либо культуры могут восприниматься и распространяться в иноэтничной среде и без широкого участия непосредственных носителей. Как правило, к такому результату приводят интенсивные военные и торговые контакты. Не исключено, что именно таким образом приобрела свою территорию сама древнерусская культура. Как уже было отмечено, единство антропологического состава в XI—XIII вв. наблюдалось лишь на западной границе государства, по линии север-юг (см главу 2). Продвижение на восток последовательно сопровождалось либо размыванием раннего комплекса признаков, либо проявлением в полном объеме черт, свойственных дославянскому населению.
Германский краниологический вариант, хотя и обнаруживает некоторую межгрупповую изменчивость, в целом чрезвычайно своеобразен и может быть достоверно выделен в инородной среде. Особенности германского краниологического комплекса подробно рассматриваются Т.И. Алексеевой [1973. С. 256—262]. Гораздо сложнее обстоит дело с проблемой метисации, поскольку возможность ее диагностики ограничена. Необходимо учитывать, что по историческим данным не может идти речи о крупном переселении скандинавов в русские земли, а только в этом случае они могли бы внести масштабные изменения в антропологию местных коллективов.
В этой связи смешение может быть зафиксировано лишь на ранних стадиях и только в группах скандинавского облика, так как далеко зашедшая метисация ведет к смягчению германской специфики, делая ее трудноуловимой.
Как показано Т.И. Алексеевой, в основе отличий германцев от большинства европейских народов и, в частности, славян лежит нарушение у первых нормальных внутригрупповых корреляционных связей между высотными размерами черепа и лица. В норме между этими размерами существует довольно высокая положительная корреляция. В то же время большинство германских серий (а скандинавские — все) характеризуются сочетанием низкого свода черепа с высокими лицом и орбитами. Кроме того у германцев крупная длинная черепная коробка (нормальная внутригрупповая положительная корреляция между длиной и высотой черепа на межгрупповом уровне также оказывается отрицательной) и относительно узкий нос.
Балты и близкое к ним по морфологии население западных территорий Древнерусского государства, а также часть финнов (эсты, карелы, коми, вепсы) отличаются высоким черепом и низкими орбитами. Этот фактор, несмотря на совпадение других характеристик, отчетливо разделяет германцев и указанные народы. Резко полярны германцам вепсы с их очень низким лицом (и орбитами) при значительной высоте черепного свода.
Часть финнов, население основных территорий Древней Руси, южные и большинство западных славян, как правило, имеют средние показатели и обычно наблюдаемое соотношение названных признаков, что также отличает их от германцев.
Отсутствие четких критериев, позволяющих отождествить этот расовый вариант, в свое время привело к неверному определению принадлежности серии черепов из могильника Шестовицы близ Чернигова. Последняя демонстрирует все признаки германского комплекса. Однако несмотря на отличие от окружающего расового контингента и присутствие элементов варяжской культуры в погребениях, население Шестовиц было определено как локальная группа северян [Зиневич, 1962].
Собиратель и первый исследователь серии с кладбища на Земляном городище Старой Ладоги А.Н. Юзефович в 1941 году отмечал: «При первом знакомстве с костяками XI в. бросились в глаза их нордические особенности, резко отличающие староладожскую серию от славянских <...>». К сожалению, Юзефович не разъясняет, какие именно «нордические особенности» привлекли его внимание. Однако ему были известны зарубежные публикации скандинавских ранних групп и простое сравнение позволило обнаружить «бесспорные аналогии» староладожским черепам «в скандинавских и датских сериях ранней поры железного века» [Юзефович, 1941].
Представления о характерных особенностях германцев в сравнительном отношении к славянам были систематизированы Т.И. Алексеевой [1973]. Ею были предложены индексы, отражающие основные расоразграничительные соотношения признаков: отношение высоты черепа к полусумме продольного и поперечного диаметров 17/(1+8):2; вертикальный фацио-церебральный указатель 48/17; отношение высоты орбиты к высоте черепа 52/17 и ширины носа — к ширине лица 54/45. Пределы вариаций этих индексов в германских и восточнославянских группах практически не перекрываются. Серии скандинавского облика с территории Древнерусского государства вполне вписываются в общегерманский размах изменчивости (табл. 29). Обращает на себя внимание лишь несколько большая относительная ширина носа у первых, что, возможно, является результатом отчетливо наблюдающегося в этих группах смешения.
Едва ли следует придавать какое-либо этногенетическое значение тому факту, что выраженно «германские» значения индексов показывают Кольские и финские саамы. С ливами X—XII вв. дело может обстоять иначе. У ливов больше сходных черт с германцами, чем у саамов, что, быть может, вызвано реальными этногенетическими причинами. Р.Я. Денисова [1977. С. 176—177], опираясь на данные антропологии, археологии и лингвистики, пишет о скандинавском влиянии на некоторые восточнобалтийские популяции в I тысячелетии до н. э. — I тысячелетии н. э.
Скандинавские памятники на Руси почти не представлены антропологическим материалом. Единственная бесспорно скандинавская серия черепов происходит из Шестовиц.
Таблица 29. Антропологическая дифференциация германцев, прибалтийских финнов и северных русских в эпоху средневековья
| Признак | Германцы* | Куреваниха-2 | Старая Ладога | Шестовицы | Саамы Кольские | |
| min—max | М | 1 | 2 | 3 | 4 | |
| М | М | М | М | |||
| 17/(1+8): 2 | 79.4—82.1 | 80.6 | 82.5 | 80.6 | 80.5 | 80.7 |
| 48/17 | 51.5—57.6 | 53.3 | 54.9 | 54.2 | 51.8 | 52.8 |
| 52/17 | 23.8—26.5 | 25.1 | 25.0 | 25.5 | 25.3 | 25.3 |
| 54/45 | 17.5—18 7 | 18.1 | 18.8 | 18.7 | 19.6 | 18.5 |
Таблица 29 (продолжение)
| Признак | Саамы финские | Ливы | юв Приладожье | Группы Русского Севера | ||||
| 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | |||
| М | М | М | М | М | М | |||
| 17/(1+8):2 | 78.0 | 82.7 | 85.2 | 85.9 | 86.2 | 83.7 | ||
| 48/17 | 53.4 | 53.4 | 51.1 | 47.0 | 50.7 | 51.6 | ||
| 52/17 | 26.1 | 25.4 | 24.0 | 22.6 | 22.1 | 25 1 | ||
| 54/45 | 18.8 | 18.9 | 20.0 | 19.4 | 17.9 | 19.2 | ||
Источники: 1, 2, 7, 8 (вепсы), 9 (Верхневольский могильник) — данные автора; 3 — Зиневич. 1962; 4 — Хартанович, 1980; 5 — Алексеев, 1974; 6 — Денисова, 1975; 10 — (Никольское-III) — Алексеева, Федосова, 1992.
М — среднее арифметическое признака.
* По данным Т.И. Алексеевой [Алексеева, 1973].
Материал из приладожских курганов IX—XI вв. (раскопки А. Колмогорова), где отмечен финно-скандинавский синтез в погребальном обряде [Лебедев 1985. С. 216], немногочислен и не дает основания для гипотез о скандинавском происхождении. Черепа из раскопанных В.И. Равдоникасом на той же территории курганов XI—XIII вв., большей частью относящихся к древнерусской культуре, также не обнаруживают явных германских особенностей. Обращает на себя внимание, однако, значительное их отличие от черепов IX—XI вв. Поздняя группа очень своеобразна и ей не найдено близких аналогий. Меньше всего она отличается от группы ливов, а о сходстве последних с германцами уже говорилось.
Приладожье в VIII—XI вв. являлось зоной интенсивных контактов местного населения со скандинавами. Центром взаимодействия была Ладога — форпост славянского расселения в северных землях. Этнический состав населения Ладоги — крупного центра ремесла и международной торговли, как, и следует полагать, был сложным. По данным археологии, он включал в себя почти все этнические элементы Балтийского региона. Можно ожидать, что пестрота этнического состава ладожан найдет отражение и в антропологическом материале.
Известно, что каждая часть города имела свой могильник, где были представлены самые разные типы захоронений [Лебедев 1985. С. 208], в том числе и скандинавские (в урочище Плакун располагался целый варяжский некрополь IX—X вв.). Скандинавские могилы содержали, как правило, сожжения, что исключает антропологическое исследование. Из раннесредневековых погребений с трупоположениями в Ладоге были исследованы курганы XI—XII вв. северного городского могильника (антропологический материал утрачен), а также грунтовый могильник того же времени на Земляном городище (раскопки В.И. Равдоникаса и Г.П. Гроздилова). Единственная серия черепов из древней Ладоги происходит именно с этого кладбища. Особо следует отметить, что этническая принадлежность памятника на Земляном городище не поддается определению. Погребения производились в строгом соответствии христианскому обряду и не содержали вещей. Даже датировка кладбища устанавливалась по косвенным данным: могилы располагались непосредственно над горизонтом городской застройки X в. и были перекрыты сверху слоем строительных остатков XII в. [Platonova, Sankina, Kozintsev, в печати]. Впоследствии эта датировка была подтверждена лабораторным анализом костей, произведенным в Швеции.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |