4. Распад триумвирата
Приходится констатировать, что из Изяслава все же не вышел государственный деятель, способный сосредоточить в своих руках власть в Киевском государстве. Как уже было сказано, у него не было способностей и характера, дабы господствовать над другими Ярославичами. Благожелательный к нему киевский летописец в посмертном панегирике князю вынужден был признать: «Не бе в немь лести, но прост мужь умом».1 Необходимые качества были, кажется, у его брата Святослава, — по крайней мере, громадное властолюбие. Если буквально доверять рассказу летописи Нестора, «Святослав же бе начало выгнанью братню, желая болшее власти; Всеволода бо прелсти» — мол, Изяслав сговаривается со Всеславом против них.2
Для темы моего исследования важной представляется не само это событие, — знаменательное само по себе, поскольку разрушило триумвират Ярославичей, — сколько его оценка русским обществом того времени. Отношение к поступку Святослава общественного мнения было однозначно-осудительным. Рассказав об изгнании Изяслава братьями, Нестор подытожил событие таким образом: «А Святослав седе Кыеве, прогнав брата своего, преступив заповедь отню, паче же божью»,3 — следовательно, содеянное Святославом было нарушением заповедей господних.
Против неугодного Богу поступка Святослава выступил главный идеолог Руси того времени — игумен Киево-Печерского монастыря Феодосий. В написанном Нестором «Житии Феодосия» рассказывается, что он решительно осудил Святослава и потребовал от него: «Сътвори волю мою и възврати брата твоего на стол, иже ему благоверный отець твой предасть»4 — вот четкое свидетельство того, что Ярослав в своем «ряде» передал престол старшему сыну Изяславу. Жадный и, видимо, лишенный моральных принципов Святослав, тем не менее, болезненно воспринял осуждение со стороны Феодосия. Сначала он решил напугать игумена — выслать из Киева, но затем одумался и стал заискивать перед ним: часто бывал в монастыре, подчеркнуто демонстрировал свое уважение к старцу — и в определенной мере достиг цели. Умирая, Феодосий поручил свой монастырь опеке Святослава и позволил поминать князя на эктении, хотя и после того, когда умрет законный киевский князь Изяслав.5
Следовательно, в общественном правосознании начала 70-х гг. XI в. на Руси утвердилась мысль, что Ярослав Мудрый завещал свой стол и власть старшему сыну и что младший брат мог унаследовать главный русский престол лишь после естественной смерти последнего. Вряд ли эта правовая норма могла родиться при жизни Ярослава, тем менее — Владимира. И дело было не только в том, что Владимир не оставил завещания. В посажении его сыновей в разных городах государства согласно реформе 988 г. как будто проглядывает тенденция согласовать политическое и экономическое значение земель со старшинством потомков. Однако она не прослеживается уже при первом перемещении сыновей Владимира после смерти Владимира в Новгороде, куда киевский князь послал не следующего по старшинству Изяслава, а младшего от него Ярослава.6 Да и вряд ли Ярослав был вторым после Изяслава — вспомним Мстислава тмутороканского. В летописях содержатся сведения, что усыновленный Владимиром Святополк был старше Ярослава — в том же рассказе об административной реформе 988 г. помещен следующий перечень старших Владимировичей: «Посади (Владимир. — Н.К.) Вышеслава в Новгороде, а Изяслава Полотьске, а Святополка Турове, а Ярослава Ростове».7 Старше Ярослава считала Святополка и часть киевского боярства.8 Следовательно, можно утверждать, что Владимир Святославич не установил порядка замещения киевского, а также других значительных престолов на Руси.
Устранив с киевского стола старшего брата Изяслава в 1073 г., Святослав завладел, наряду с Киевской землей (великокняжеским доменом), еще и Поволжьем, уступленным ему Всеволодом в обмен на Волынь и Туровскую волость. Итак, под властью Святослава оказались Киевская, Черниговская, Муромская, Новгородская и Псковская земли, а также Поволжье и Тмуторокань. По масштабам владений, материальным ресурсам и военному могуществу Святослав решительно превосходил Всеволода и руководил новосозданным дуумвиратом, возникшим скорее de facto, чем путем заключения соответствующего соглашения между братьями.
По существу, годы правления Святослава Ярославича в Киеве были временем интенсивной реставрации единоличной монархии на Руси. Он стал в сущности полновластным хозяином в Древнерусском государстве, распоряжаясь не только бывшими непосредственно в его воле князьями, но и формально подчинявшимися Всеволоду. Даже сильный характером Владимир Мономах вынужден был временами выполнять приказы Святослава. В «Поучении» Владимира читаем: «...Посла мя Святослав в Ляхы».9 Эти слова подтверждаются летописной статьей 1076 г.: «Ходи Володимер, сын Всеволожь, и Олег, сын Святославль, ляхом в помочь на чехы».10
Источники, прежде всего «Повесть временных лет», скупо освещают Недолгое (менее четырех лет) пребывание Святослава Ярославича на киевском столе. И все же летописец создает впечатление, что он стремился устранить Всеволода от руководства государством. Есть основания согласиться с утверждением историка: «Сделав столь сильный шаг на пути к единовластию и устранив одного брата, Святослав вряд ли имел желание успокоиться на этом. Но пока он имел опасного противника в лице Изяслава и пока с ним справился, смерть застала его, — слишком быстро, чтобы он мог обнаружить свои планы».11
Для темы моего исследования представляются мало существенными события конца 1076 — большей части 1078 г.: смерть Изяслава в декабре 1076 г., краткое княжение Всеволода в Киеве в первой половине 1077 г., почти добровольная передача им киевского престола вернувшемуся из Германии и Польши Изяславу, новое княжение Изяслава в Киеве и гибель его 3 октября 1078 г. в битве с Олегом Святославичем и Борисом Вячеславичем на Нежатиной Ниве. Правда, — за исключением сюжета о борьбе князей-изгоев за получение земель на Руси. Кажется, изгои впервые начали отстаивать принцип «отчинного» владения княжествами.
Триумвират Ярославичей сложился вследствие взаимодействия объективного (правовая нечеткость «ряда» 1054 г.) и субъективного (неспособность Изяслава к государственному руководству) факторов. Он оказался нестойким и мало способным руководить государством, которое было при Ярославе относительно единой и централизованной монархией. При том, что триумвират в определенной мере стабилизировал внутреннее политическое положение в стране, он был не в состоянии обеспечить ни единства державы, ни целенаправленной и согласованной внешней политики, ни защиты от кочевников. Общество убедилось в неспособности триумвиров сохранить стабильность государства. Поэтому установление единоличной власти в октябре 1078 г. даже такого заурядного властителя, каким оказался Всеволод Ярославич, было, вероятно, воспринято в народе как возвращение к старым добрым порядкам.
Историки неоднократно обращали внимание на правовую ограниченность «ряда» Ярослава. Ведь он распределил земли только между сыновьями, обойдя внуков, и, главное, не указал порядка замещения столов во втором, третьем и последующих поколениях. Об этом писали уже дореволюционные историки: при Ярославе все было просто. «Отец должен идти впереди сыновей, старший брат — впереди младших. Но эту простую схему стало трудно прилагать к дальнейшим поколениям Ярославова рода, когда он размножился и распался на несколько параллельных ветвей, когда в княжеской среде появилось много сверстников и трудно стало распознать, кто кого старше и на сколько, кто кому как доводится».12 Близкую по содержанию мысль проводит в своей книге современный исследователь. Он отмечает, что ко времени появления на исторической сцене второго поколения Ярославичей юридические основы, на которых строили свои отношения их отцы, оказались исчерпанными. Поэтому, считает историк, завещание Ярослава не имело целью установить единый порядок на достаточно далекую временную перспективу.13
Трудно не согласиться с только что приведенными мнениями. Ярослав как будто забыл, что его сыновья также имеют сыновей и что со временем эти последние тоже обзаведутся потомками мужского рода. Возможно, он считал, что в «ряде» определил главный принцип престолонаследия: киевский стол достается старшему в роде, а другие столы унаследуются также по принципам родового старейшинства, известным каждому сознательному члену общества, тем более — княжеской верхушке.
Примечания
1. Там же. С. 134.
2. Там же. С. 121.
3. Повесть временных лет. С. 122.
4. Абрамович Л. Києво-Печерський патерик. Київ, 1931, С. 69.
5. Там же. С. 67, 69, 71.
6. Повесть временных лет. С. 83.
7. Там же.
8. См.: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. I. М., 1874. С. 194—195.
9. Повесть временных лет. С. 159.
10. Там же. С. 131.
11. Грушевський М. Указ. соч. С. 62.
12. Ключевский В. О. Указ. соч. С. 190.
13. Толочко А.П. Указ. соч. С. 35.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |