6. Стратификация общества и начало феодализации государства
Полагаю, что Владимир Святославич был последним князем того государства, которое сохраняло еще дружинную форму. Это означает, что дружина, по крайней мере в первой половине его правления, еще играла значительную роль во всех сферах государственной жизни и внешней политики. Венцом дружинных симпатий князя звучит фольклорно-эпический по форме рассказ летописи о недовольстве дружины князя деревянными ложками: «Се слышав Володимер, повеле исковати лжице сребрены ясти дружине; рек сице, яко сребромь и златом не имам налести дружины, а дружиною налезу сребро и злато, яко же дед мой и отець мой доискася дружиною злата и сребра».1
Вряд ли подобный эпизод имел место в действительности. Но для рассказчика, выразителя общественного мнения тех лет, любовь князя к дружине была наивысшей добродетелью. Без этого общество просто не представляло себе своего властелина. Зато есть основания доверять летописцу, когда он сообщает, что «бе бо Володимер любя дружину, и с ними думая о строе земленем...» и т. д.2 Верхушка дружины тогда еще серьезно влияла на решение князем важнейших вопросов. Из нее состоял и княжеский совет.
Высказывалась мысль, что сам термин «дружина» Владимир понимал весьма широко, распространяя его на бояр, гридей, соцких, «детских», одним словом, на «нарочитых мужей».3 Это кажется вероятным.
Историки давно уже заметили, что, начиная с княжения Владимира, дружина постепенно изменяет свой характер и состав. Она пополняется за счет «нарочитой чади» и «старейшин градских» и все больше прикрепляется к своим усадьбам. Поскольку Русская земля была объединена общей властью, то естественным образом происходило слияние социальных групп господствующего класса.4 В Воскресенской летописи XVI в. сюжет о любви князя и дружине читается так: «Бе бо Володимер любя людей (здесь и в дальнейшем подчеркнуто мной. — Н.К.), и думал с ними о устроении земном, и о ратех, и о составе земных».5
Как известно, Воскресенская летопись основывается на Московском великокняжеском своде 1479 г., составитель которого, как показано недавно, пользовался Киевской летописью первой половины XIII в.6 Кажется, в приведенной цитате отражены древние представления в обществе о размывании дружины, разбавлении ее новыми людьми. Это началось в княжение Владимира. Как заметил С.В. Юшков, «признаком начавшегося распада (дружины. — Н.К.) есть то, что термин "дружина" начинает иметь неопределенный, а иногда — бессодержательный характер. Под дружиной начинают понимать вооруженные отряды».7 Правда, до того, чтобы стать землевладельцами, а в этом С.В. Юшков видел главную причину разложения дружины, дружинникам было еще очень далеко. Это произойдет в Южной Руси разве что в конце XI, а то и в XII в., а в Северной — еще позже. Но социальное расслоение дружинников постепенно делается все заметнее, и уже при Владимире они начинают обрастать имуществом. В его время не все дружинники живут при княжеском дворе, как было раньше. Он уже сзывает своих бояр и приказывает им собираться «по вся неделя... при князи и без князя».8
Думаю, что главной причиной стратификации дружины была неуклонная, хотя и едва ощутимая вначале, феодализация общества во времена Владимира Святославича. Сама эта стратификация, в свою очередь, свидетельствует о развитии элементов нового уклада в обществе, в котором какое-то время и при Владимире преобладали родо-племенные черты. В ряды профессиональных воинов проталкиваются «нарочитые мужи», верхушка племенных княжений — все те элементы, которые поднимались на волне феодализации, всячески приспособливаясь к ней.
Следовательно, эпоха Владимира была временем феодализации общества Руси. Она зародилась еще в княжение Ольги. Эта феодализация выразилась не только в углублении расслоения общества, но и в определенных изменениях на ниве землевладения и землепользования. Исследуя зарождение феодальных отношений на Руси, следует иметь в виду, что «для процесса генезиса феодализма, особенно в начальной его стадии, характерна неразвитость, эмбриональность его форм — они зачастую настолько отличны от форм развитого феодального организма, что, на первый взгляд, кажутся совершенно несовместимыми с его природой».9 Конкретные формы генезиса феодализма на Руси до сих пор ждут своего исследователя.
В науке до сего времени господствует мнение, что до середины, а то и конца XI и части XII вв., господствующей формой феодальной собственности на землю была государственная, а главным методом эксплуатации — взимание дани.10 Однако подобная собственность и способ эксплуатации населения присущи и позднему родо-племенному обществу. Разница между родоплеменной и феодальной собственностью на землю состоит, очевидно, прежде всего в том, что феодальная должна обязательно давать отработочную или продуктовую, или денежную ренту. Не стоит смущаться тем обстоятельством, что земля находилась частично или даже полностью во владении крестьян11 — они были зависимы от феодалов. И все же, как мне кажется, можно говорить о реальной феодализации Руси лишь со времени, когда возникает индивидуальная земельная собственность — вначале, естественно, княжеская, а уже затем боярская.
Прибавлю к этому, что и само общество должно быть организовано по феодальному принципу; внутри господствующего класса обязательны иерархические отношения (сюзеренитет-вассалитет).
Перерастание корпоративной (коллективной) земельной собственности в индивидуальную имело тождественные черты в различных странах и обществах раннесредневекового мира. Исследовав ход процесса возникновения и развития земельной собственности в Закавказском регионе, А.П. Новосельцев высказал мысль, что существо этого процесса состояло в разложении и изживании коллективных форм земельной собственности различных типов и постепенном возникновении на этом фундаменте частной феодальной собственности. Ученый подчеркнул важную роль государства как основного получателя и держателя общинных прав на земельный фонд.12
Подобным образом складывалась феодальная собственность и в Западной Европе. Согласно представлениям древних германцев, вся добытая силой оружия земля считалась собственностью племени и его вождя. По мере того как власть вождя превращалась в королевскую, все земли, находившиеся в пользовании общинников, начали, вероятно, рассматриваться как королевские владения. Складывание и кристаллизация королевских прав на леса и другие земли проходила очень медленно, вряд ли заметно для современников. Они еще долгое время не видели разницы между владениями короля и племени.13 Нечто подобное происходило в восточнославянской среде и в X и в первой половине XI в.
Конкретные пути возникновения земельной собственности на Руси начертил Л.В. Черепнин. Он отдавал должное важному значению в этом процессе складывания Древнерусского государства с конца IX в., но полагал, что лишь «к XII в. складывается землевладение княжеское (домениальное), боярское, церковное, основанное на присвоении прибавочного продукта, произведенного трудом зависимого крестьянства и посаженных на землю холопов».14
На начальном этапе развития феодальных отношений на Руси формы собственности развивались, по мысли Л.В. Черепнина, путем «окняжения» земли и обложения свободных общинников данью, постепенно переросшей в феодальную ренту. Частная некняжеская собственность складывалась за счет расслоения соседской общины, из которой выделялись крестьяне-аллодисты, часть которых впоследствии превратилась в феодалов,15 а также путем земельных пожалований вассалам, вначале со стороны князей, а затем и бояр. Последний путь привел к перераспределению земельных владений в позднейшие времена.
Из летописи известно, что одной из начальных форм эксплуатации земли в Древнерусском государстве дофеодальной эпохи было «кормление», когда князь даровал вассалу право собирания дани (или ее части) в свою пользу с той или иной волости без владения самой волостью. Приведенный мною в начале этой главы текст из «Повести временных лет», в котором говорится, что Владимир «раздал грады» лучшим своим дружинникам-варягам,16 можно рассматривать как свидетельство того, что эти варяги получили грады с землями в «кормление». Оно, как я полагаю, также стало одним из главных источников возникновения частного землевладения. На Руси, как и в других странах, «лены, выраженные в данях» (т. е. «кормления». — Н.К.), предусматривали в дальнейшем возможность превращения суверенитета в верховную собственность на землю.17
Для того чтобы стала возможной индивидуальная земельная собственность, нужны были, наряду с социально-экономическими факторами, изменения в общественном сознании, возникновение нормы частного землевладения в обычном праве. Согласно моим наблюдениям над летописью, подобная норма начала формироваться на Руси незадолго перед вокняжением Владимира и стала правовой основой возникновения вначале княжеского, а затем и боярского землевладения.18
И все же во времена Владимира частная земельная собственность еще не начала рождаться, хотя в общественном сознании князь, вероятно, уже считался верховным собственником государства и всего его имущества, следовательно, и земли. Для этого тогда не сложились соответствующие социально-экономические условия. Очень много значила традиция, сдерживающая движение вперед. Летописные слова: «И живяше Володимер по устроенью отъню и дедню»19 были, на мой взгляд, не только данью старым фольклорным и литературным клише, но и отражением реальностей жизни того времени.
Эпоха Владимира Святославича на Руси была временами дальнейшего углубления процесса размежевания социальных функций, прогрессирующего обособления знати, сосредоточившей в своих руках военную силу, охрану порядка, управление, еще и власть над простолюдинами. Это размежевание функций в обществе сыграло в свое время, в IX в., важную роль в рождении начальных элементов государственности, приведя к появлению профессиональной дружины.
Однако было бы неверным считать само лишь нарастающее размежевание социальных функций фундаментом, тем более двигателем, феодализации общества. Вообще-то тонкий знаток западноевропейского феодализма А.Я. Гуревич не так давно писал, что вовсе не разложение общины и разорение общинников были источником феодализации, а превращение основной массы общинников в крестьян, поглощенных сельскохозяйственным трудом, сделало неизбежным возвышение знати, сосредоточившей в своих руках военное дело, суд, управление, охрану порядка и власть над народом. Прогрессирующее размежевание социальных функций, по мнению историка, было основой процесса феодального развития общества и вместе с тем — возникновения начальных элементов государственности.20
Написав подобные слова, историк вряд ли задумался над вопросом: почему одни люди покорно и массово превращались в бесправных крестьян, а другие сосредоточили в своих руках силу и власть? А потому, что нарастание имущественного неравенства и сосредоточение богатства в руках племенной верхушки и ее окружения и привело к феодализации общества, которая сопровождалась размежеванием социальных функций.
В правление Владимира Святославича социальная стратификация набирала силу. Это было тесно связано с нарастанием феодализации общества, с сосредоточением князя и правительства на внутренних делах, с уменьшением военной активности. Как образно писал В.В. Мавродин, из больших походов против Византии и других стран «на Русь возвращались бесчисленные "вои". Они заполняли княжеские горницы и гридницы, становясь фактически членами княжеского огнища, выступая в роли и слуг, и младшей княжеской администрации, и воинов, составлявших личную дружину князя. Это была гридь, гридьба... Другие, имевшие собственные хоромы и дворы, свои хозяйства... это были бояре. Третьи, простые вои... чаще всего возвращались к своему старому очагу, к своему земледельческому и ремесленному труду».21
Когда в конце X в. Владимир устроил торжественный праздник в честь победы над печенегами, то он «съзываше боляре своя, и посадникы, старейшины по всем градом, и люди многы».22 В этом контексте привилегированная верхушка как бы отделяется от простых людей Русской земли. Точно так же выделяет летопись представителей правящего слоя в рассказе о прославленных в былинах пирах Владимира: «Се же пакы творяше (князь. — Н.К.) людем своим: по вся неделя устави на дворе в гриднице пир творити и приходити боляром, и гридем, и съцьскым, и десяцьскым, и нарочитым мужем».23 Простые люди здесь не названы вовсе. Это только в былинах на пир мог свободно прийти бедняк и убогий.
Примечания
1. Повесть временных лет. С. 86.
2. Повесть временных лет. С. 86.
3. Пашуто В.Т. Черты политического строя Древней Руси // Древнерусское государство и его международное значение. С. 16.
4. Мавродин В.В. Указ. соч. С. 343.
5. ПСРЛ. Т. 7. Летопись по Воскресенскому списку. СПб., 1856. С. 316.
6. Стависский В.И. К вопросу о Киевской летописи конца 30-х годов XIII в. // Восточная Европа в древности и средневековье. Проблемы источниковедения. Тезисы докладов. М., 1990. С. 126—127.
7. Юшков С.В. Нариси з історіі... С. 188.
8. Повесть временных лет. С. 86.
9. Абрамович Г.В. К вопросу о критериях раннего феодализма на Руси и стадиальности его перехода в развитой феодализм // История СССР. 1981. № 2. С. 61.
10. Черепнин Л. В. Русь. Спорные вопросы истории феодальной земельной собственности в IX—XV вв. С. 150.
11. Шапиро А.Л. О природе феодальной собственности на землю // Вопросы истории. 1969. № 12. С. 61.
12. Новосельцев А.П. К проблеме генезиса феодальной земельной собственности в странах Закавказья // Проблемы развития феодальной собственности на землю. М., 1979. С. 25.
13. Серовайский Я.Д. О путях формирования феодальной собственности на леса и пастбища во Франкском государстве // Средние века. Вып. 32. М., 1969. С. 53.
14. Черепнин Л.В. Русь. Спорные вопросы... С. 250.
15. Там же.
16. Повесть временных лет. С. 56.
17. Королюк В.Д. Раннефеодальная государственность и формирование феодальной собственности у восточных и западных славян (до середины XI в.). М. 1970. С. 8.
18. Котляр Н.Ф. К истории возникновения нормы частного землевладения в обычном праве Руси // Древние славяне и Киевская Русь. Киев, 1989.
19. Повесть временных лет. С. 87.
20. Гуревич А.Я. Указ. соч. С. 103.
21. Мавродин В.В. Указ. соч. С. 323.
22. Повесть временных лет. С. 85.
23. Повесть временных лет. С. 86.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |