Крестоносный напор
Однако ордынская гроза, пролетевшая рядом с куполами новгородской Софии, оказалось, не была единственной, ибо в эти же годы Новгород начал испытывать постоянное давление на южные и северные рубежи своих владений. Шведских конунгов на севере и магистров католических орденов на юге постоянно подталкивала к крестовому походу на Русь далекая папская курия.
В XI—XIII веках католическая церковь во главе с папой была единственной централизованной силой в раздробленной, похожей на лоскутное одеяло феодальной Европе. Пользуясь этим, папство стало претендовать на полное верховенство, бороться за подчинение всех правителей, включая императоров и королей, церковной власти.
Этому святому делу посвятил себя и ставший папой в 1227 году Григорий IХ. По сути своего энергичного характера новый папа был религиозным фанатиком, которым двигала одна идея — рост католического влияния до неограниченных пределов. С этой мыслью Григорий IX начинал каждый день, с нею же и отходил ко сну, вознеся небу последнюю молитву. Ей были подчинены все действия нового церковного главы, ради нее он не останавливался ни перед чем. Когда, например, самый сильный в Европе император Фридрих II прервал из-за поразившей войско эпидемии начатый по настоянию папы крестовый поход в «святую землю», папа дважды за один год проклял императора, не пожелавшего служить богу, не щадя живота своего. Правда, через пару лет Григорий IX помирился с императором, но лет через десять, в 1239 году, вновь проклял его. На этот раз он действовал особенно яростно, подбивая к выступлению против Фридриха даже ордынцев, к которым он послал своих легатов.
Все, что было неугодно святому престолу, тут же объявлялось в буллах Григория IX «неслыханными и невиданными по своей гнусности делами», а участники этих дел, объявленные еретиками, подлежали поголовному истреблению. «Воистину, — лицемерно ужасался папа в одном из посланий, — если бы земля, звезды и все существующее поднялись против подобных людей и, невзирая на возраст и пол их, целиком истребили, то это не было бы для них достойной карой! Если они не образумятся и не вернутся покорными, — грозил папа, — то необходимы самые суровые меры, ибо там, где лечение не помогает, необходимо действовать мечом и огнем. Гнилое мясо должно быть вырвано!»
Григорий IX энергично действовал не только на благодатных землях европейского юга. Не меньший интерес он проявлял к делам Северной Европы, где католичество шаг за шагом продвигалось в глубь суровых окраин материка. Папа не только мечтал, но и твердо намеревался завершить на севере дела, успешно начатые предшественниками, — замкнуть католическое кольцо вокруг седой Балтики!
Католизация Балтики была начата задолго до Григория IX; в Дании, Швеции, Германии католичество господствовало уже в течение столетий, и папа исправно получал с этих земель церковную десятину. Конец XII — начало XIII века ознаменовались крупными успехами «святой веры» в Восточной Прибалтике. Немецкие крестоносцы сумели продвинуться в Подвинье, где в 1202 году возник рыцарский Орден меченосцев.
Успехи немецких крестоносцев разожгли рыцарские аппетиты по всей Европе. В 1219 году и датские рыцари устремились в эти края послужить «святому делу». Их войска захватили Северную Эстонию.
Чуть позже, в конце 20-х годов XIII века, в этой области возник еще один рыцарский орден — Тевтонский, который лет через десять при активном содействии папы объединился с Орденом меченосцев в мощную рыцарскую державу, владения которой уперлись у Чудского озера в границы Руси. Новый объединенный орден скоро стали именовать Ливонским.
Так шли крестоносные дела на южном фланге Восточной Прибалтики. Одновременно силами шведских феодалов велось наступление на земли «неверных» финнов и русских с северного прибалтийского направления. Первый крестовый поход в их земли был совершен еще в середине XII века. И хотя он не увенчался успехом, подобные походы стали предприниматься постоянно. Вода камень точит — постепенно значительная часть территории, где обитали финские племена, прежде всего земля племени емь (шведы называли ее Тавастланд), «с помощью Бога и стараниями славных мужей была обращена в христианство». Крестоносцы вплотную подошли к границам обширного Новгородского государства.
Поразмыслив о том, как подчинить себе Новгород, папа для начала решил удушить его торговлю — одну из главных основ новгородского могущества. Зимой 1229 года он разослал буллы во все торговые центры Балтики — на Готланд, в Ригу, в Любек и другие. В буллах был категорический указ — ни один католик не должен торговать с русскими язычниками!
Оробели купцы европейские: наместник бога на земле требовал прекратить торговлю. Но как отказаться от звонкого серебра, которое обильно водилось в Новгороде? А русский светлый воск? А драгоценный «рыбий зуб», как звали тогда изжелта-белые, по два фута и более длиной моржовые клыки? А соболи «с пупкы, с когти и глазы», коими так любили украшать себя немецкие жены? А шкуры огромных белых медведей, на которых только бесстрашные русские поморы и отваживались ходить? А жир морского зверя, из которого выделывалось прекрасное мыло? Да мало ли было товаров, которые на Руси хитрый и оборотистый купец покупал на серебро, а в Европе отдавал только за золото!
Жизнь взяла свое. Хоть и испугались многие купцы строгих папских слов, а торговли с Новгородом не бросили. Первая затея против Новгорода не удалась. Это вызвало сильное раздражение церковного владыки. Он еще раз разослал строгие указы, но и новый окрик не помог.
Тогда решено было действовать иначе. В 1232 году Григорий IX запретил всем католикам в прибалтийских землях заключать с русскими договоры о мире или даже простом перемирии. Расчет был не без хитрости: глядишь, и удастся из углей какой-нибудь малой или старой ссоры раздуть огонь большой войны, а потом объявить ее священным крестовым походом для «нового насаждения веры». Но и здесь ничего не вышло. Никаких обращений за разрешением на мир с русскими из Прибалтики не последовало.
Поэтому в 1238 году папские кардиналы придумали новый план.
Папские призывы к походу на русских «язычников» (православное христианство католицизм в XIII веке считал язычеством) были облечены в форму договора между магистром Ордена и датским королем о походе на русские владения.
Сложившаяся на Руси ситуация благоприятствовала планам вторжения. Огромный урон, понесенный Русью в ходе монголо-татарского нашествия, обескровил ее, страна казалась неспособной к серьезному сопротивлению.
Правда, Новгород и Псков избежали прямого вторжения. Но как раз это и делало их лакомым куском для крестоносной агрессии! Причем теперь Новгород был лишен общерусской поддержки, которой он всегда пользовался в борьбе против врагов на западных рубежах. Без помощи владимирских, суздальских, киевских дружин исполин-город выглядел в глазах рыцарства, разжиревшего на эксплуатации эстов, ливов, куршей, пруссов и других племен, почти беззащитным. Требовалось только пойти и взять то, что угодно крестоносному воинству.
Так рассуждали не только в близкой Ливонии и далекой Дании, захватившей у эстов лучшие земли. Почти тот же ход мыслей одолевал и шведских правителей. Лежавшие на восток от Швеции земли еми, карел, ижоры, води, а также русские северные края неодолимо тянули к себе шведских феодалов, мечтавших о великой — «от моря до моря» — Швеции.
Эти феодальные устремления всячески поддерживались папой. Недаром, когда в 30-х годах восстала только-только покоренная шведами емь, сохранявшая живые связи с Новгородом, папа Григорий IX по просьбе шведских властей специальной буллой, подписанной им 9 декабря 1237 года, призвал всех католиков Швеции к крестовому походу на неверных. Сразу началась энергичная подготовка к большому походу. Она заняла немало времени — почти два года. В итоге к лету 1240 года Новгород оказался перед угрозой нападения с двух направлений. С юго-запада собиралось двинуться (и двинулось в августе 1240 года) рыцарство, а с Балтики в середине лета пошла на Русь шведская армада.
И совсем скоро угроза вторжения стала быстро превращаться в тяжелую военную реальность.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |