Письмо В.А. Гречухина Ю.В. Кривошееву по поводу сборника «Александр Невский и Ледовое побоище»1
Уважаемый Юрий Владимирович!
Сожалею, что в Ваш приезд в Мышкин мне не случилось встретиться с Вами и сердечно благодарю за подарок — книгу материалов по теме дел Александра Невского2. Тема интересна, сложна и изначально близка для каждого русского человека. Александр Невский — это одновременно и выдающаяся личность нашего далекого прошлого, и немеркнущая легенда русского всенародства. Этому образу, очевидно, не суждено поблекнуть и выцвести в долгих российских событиях.
Более того, ему суждено и исторически, и особенно литературно обогащаться и высвечиваться все ярче. Такая вечная яркость и является подлинным бессмертием. Этот образ щедро наделен и сильной содержательностью, и яркой выразительностью. Там все есть: от политического реализма до военной одаренности и от боевого мужества до личностной суровости. Может быть, Александр и есть наиболее мощное личностное воплощение самых сильных (но и самых типичных) проявлений главных качеств политических и военных деятелей той эпохи? Т. е. этот образ решительно возвышается над образами всех мирских деятелей древней эпохи. Ведь в таких случаях народное и государственное мифотворчество отнюдь не на пустом месте трудится.
И, конечно, книгу об Александре Невском я встретил с большим интересом. Но сразу взяться за чтение не случилось, ее «перехватили» мои друзья-краеведы и сперва сами читали. А я лишь — после них. Но это и правильно, они меня много моложе, и им нужно больше и скорее узнавать и понимать.
Но вот и я читаю. Вот уж быстро и увлеченно прочитал. И еще раз отдельные места со вниманием просмотрел. И многим обрадован. В книге уже со вступления четко выявлена главная суть темы, а далее все ее материалы очень умело и деликатно объединены в хорошо воспринимаемый «ансамбль» поисковых и размыслительных дел. Мне было весьма любопытно познакомиться с самым первым трудом (Н.В. Штыкова) о Тверской земле. Должен признаться, что мне недоставало конкретных сведений и пониманий о зарождении местных политических центров в пространстве Переяславль — Тверь. Ваши труды я читал, читал также Клюга, Каргалова, Кучкина. Но рад данных (в публикациях и источниках) мне был неведом. И здесь автор мне, читателю, немало помог.
Примечателен для читателей и труд В.В. Василика. Его общественная и духовная значимость понятны и во многом опорны. А далее идут работы, обращенные непосредственно к событиям войн с литовцами, шведами и конкретно к событиям Невской битвы и Ледового побоища. Здесь для читателя открывается интересность. Уже самая предметная и для краеведа немало ощутимая. Здесь много конкретности, весьма интересной (а в том числе и в работе А.В. Сиренова, для меня там целая маленькая «страна» новых сведений).
Порадовал меня и материал А.С. Кибиня. Летописные сведения о «семи литовских ратях» я, конечно, знаю. И мне не раз случалось восхититься не только самими событиями, а даже и характером летописной подачи сведений. Местами ей присуща сильная и яркая... литературность. Там краткость информации бывает нерушимо едина с выразительностью. И в целом, в этой части истории литовско-русского пограничья мне многого недоставало, да и есть недостаток сведений о литовско-русских отношениях при Миндовге и иных великих литвинах (даже и о Довмонте). Потому читал этот интересный текст с большим вниманием.
А к труду В.А. Потресова я заранее подошел с почтением, я уже слышал о новых находках, явленных этим ученым, и ждал немалого.
И как читатель, и как краевед я не обманулся в своих ожиданиях. Охват темы — прекрасный, подходы — вдумчивые, но принципиальные, выводы крепкие. Автор проакцентировал ряд очень важных моментов в тогдашних событиях, начиная с Копорья и до конца боевых действий и даже далее. Копорские события меня самого весьма привлекли (и прежде привлекали), особенно освобождение немцев3. Здесь я бывал склонен видеть как проявление политической разумности, так и свидетельство благородства и... великодушия? И одновременно боевой непримиримости, что, собственно, в духе и тех войн, и всех.
Замечательно обращение автора к вопросам «военного быта», что совершенно справедливо. (Я и сам в наших краеведческих размышлениях и дискуссиях бывал вынужден обращаться к «способам и срокам передвижения военных коллективов», — уже потому я издавна скептически относился к выводам коллег-краеведов о войнах и битвах русского средневековья.)
А местами автор просто великолепен в своем слоге. Вот, например, чего стоит такой момент: «Воодушевленные историческим невежеством...». Чудесно! Это на грани лучшей сатиры и блистательной журналистики... И таких отменных пассажей здесь немало. Читается весь текст — прекрасно, а места из летописей, приводимые с пояснениями, очень помогательны читателям и исторически весьма образовывающи.
Читать крепко аргументированные рассуждения профессионального историка — это для меня всегда немалая радость. При этом читатель испытывает не только чувство надежной опорности в восприятии былого, но и большую занимательность следования за знающим «местность» искушенным «проводником». Все выкладки автора видятся убедительными. Единственное, что у меня вызывает сомнение, — это километраж зимнего пешего пути. Я его определяю немного меньше (от 10 до 15 верст). И это — максимум! Я в свое время прослеживал километраж XIX — начала XX вв. между постоялыми дворами западной части Ярославского края. И этот километраж именно таков. И у меня есть свой порядочный опыт пешего хождения по зимним дорогам. В моем не слишком счастливом детстве и такой же юности я вынужденно очень много «странствовал» по этим же западным местным дорогам Ярославии. И на себе испытал много раз, что такое 15 километров зимнего пути...
Отменны и соображения автора о прокормлении наступающей и отступающей армии. И хотя ратники порой питались очень и очень скудно и по несколько дней кормились тем, что из дому взяли, но вопрос питания — вопрос тяжелейший. Я уж не говорю о ночлегах, ведь деревни тогда были крошечными...
Простите мое многословие, но я с удовольствием читал работу В.А. Потресова, а концовка предпоследнего раздела (абзац на с. 107) меня восхитил тонкой и красивой силой стиля. Спасибо автору...
А Ваш материал об Э.К. Пакларе меня растрогал. Я испытал теплое сочувствие и уважение к этому ученому, человеку столь нелегкой и достойной судьбы. Как хорошо, что Вы обратились к его памяти, как хорошо, что она, положенная на страницы этой книги, будет жить долго. А собственно — всегда.
Мне кажется, что таковой подход к трудам и судьбам местных ученых и практиков — одна из очень важных ценностей регионоведения. Вот здесь-то оно и говорит одно из важнейших своих Слов, обращенных к Отечеству и мировой науке. И все регионоведение, на мой взгляд, это то направление, которое способно наводить тот «мост» между высокой наукой и живой практикой. (И пример с поиском места Ледового побоища, как и весь круг исследований о нем, приведенный в Вашей книге, это как раз такой очень убедительный случай.)
Да-да, я и сам здесь вижу прямой путь от И.М. Гревса, к делам и идеям которого подхожу не только с немалым уважением, но и с душевной симпатией. И в этом моем восприятии как же хороши и как нужны полевые работы студентов... А как волнующа такая находка, как, например, «колхоз имени Александра Невского». Это некая драгоценность... И, конечно, весьма правильно и исторически честно упоминание о «Православной миссии, действовавшей во время войны на Северо-Западе России». Очень непростое и очень достойное это было явление...
К важным достоинствам сборника я бы отнес и его открытость для тематики более обширной, нежели войны Александра Невского. Скажем, для меня было важным встретить обращение авторов к вопросам завоевания немцами Подвинья. Этот вопрос меня всегда интриговал своей неразработанностью для массового читателя и невнятностью сообщений о тогдашних событиях. (Сюда же для меня отходят и события по утрате Юрьева и отсутствие экспансии и миссионерства русских в западном направлении.) Я не раз приходил в поисках ответов на этот вопрос к нерадостным выводам о глубоком неединстве тогдашнего русского мира, так и о торжестве узкоматериального над гражданственным.
Здесь была мне очень приятна и работа Д.Н. Альшица. Читая ее, я порадовался логичности авторских построений, внимательному отношению к древним путям передвижения и... И рассмеялся моей собственной недогадливости! Меня, простофилю, все время ставили в тупик слова, что Александр после битвы возвратился «по леду». Этого я понять никак не мог и объяснял обстановку внезапной оттепелью и сразу же упавшими морозами. А ведь в работе Альшица все объяснено так разумно и реально! Надо, любезный Гречухин, местную географию представлять... В общем, прекрасный пример некой локальной «геополитики»...
Ой, но пора же мне и заканчивать свой отклик на полюбившуюся книгу. Еще раз благодарю Вас за нее и решаюсь послать свой маленький «отдарочек». Это моя книжечка об единственном субэтносе Ярославин, о сицкарях4. Первая моя книжка о них вышла давным-давно в Москве, А сейчас, когда я ясно вижу полный уход из жизни этого субэтноса, я поспешил еще что-то успеть рассказать о нем. Угличане (неделикатные работники) полиграфически исполнили книжечку очень плохо... Может, когда-нибудь мне удастся переиздать ее приличней... Но, Бог весть когда, да и возраст и нездоровье мое все возрастают и больших благ мне отнюдь не сулят. А потому и посылаю Вам сейчас то, что есть у меня.
С глубоким уважением, Гречухин Владимир Александрович,
г. Мышкин,
[октябрь 2017 г.]
Примечания
1. Компьютерный набор текста письма был выполнен благодаря любезной помощи Ирины Николаевны Смирновой.
2. Александр Невский и Ледовое побоище. Материалы научной конференции, посвященной 770-летию Ледового побоища. 232 с.
3. Имеется в виду освобождение части плененных («а инех пусть по своей воли») после взятия в 1240 г. Копорья дружинами Александра Невского (НПЛ. С. 78).
4. См.: Гречухин В.А. Великие сицкари. Мышкин, 2016. 132 с.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |