Д.Г. Линд. «Некоторые соображения о Невской битве и ее значении»
Боюсь, что содержание нашей работы о дате или, скорее, о событии, которое мы отмечаем, может показаться довольно спорным. Мы не можем, однако, признать, что битва на реке Неве действительно имела такое значение, какое ей традиционно приписывает русская историография. Вместе с тем в последней части работы — об обстановке в Швеции во время военной кампании — мы изложим доводы в пользу того, что шведская военная экспедиция могла бы иметь более честолюбивые цели, если бы она состоялась на самом деле. К сожалению, и это мнение не соответствует взглядам русских историков.
Прежде всего, мы желали бы подчеркнуть, что не будем спорить относительно того, что кампании против Новгорода со стороны его западных соседей в тот период были результатом скоординированного общего плана, контролируемого Папской курией и направленного на то, чтобы использовать ослабление Руси, вызванное татаро-монгольским нашествием. Такова, в сущности, теория, оспариваемая финским историком Г.А. Доннером, которую русские историки, такие как Б.Я. Рамм и И.П. Шаскольский, позднее поддерживали.1 Могло быть и так, что эти экспансионистские планы, отличающиеся грандиозностью, если и были составлены Папской курией, то, несомненно, использовались бы местными монархами, что объясняет большое число дошедших до нас папских булл. Мы, однако, сомневаемся в том, что местные монархи действительно желали выполнения таких планов.
Наши наблюдения подсказаны удивительным несоответствием в оценке характера и роли Невской битвы в шведской и русской историографии. На этой конференции нет необходимости подчеркивать главное значение, приписываемое Невской битве в русской историографии, которое явно усиливается под влиянием более поздних событий. Укажем для сравнения на то, что шведская кампания и битва на Неве вовсе не упоминаются в шведской историографии, например в ставшей уже классической современной книге по шведской истории — в учебнике Йеркера Розена и Стена Карлсона, впервые опубликованном в 1962 г.2
Эта ситуация, как нам кажется, ставит нас перед необходимостью пересмотреть вопрос о значении битвы, чтобы найти общее основание для исследования исторически достоверных шведско-новгородских отношений того периода.
Прежде всего, оценка роли Невской битвы в цепи исторических событий зависит от качества сохранившихся источников. Таким образом, наше первое исследование касается того, что можно было бы назвать спектром русских источников о битве.
* * *
Описания кампании и битвы, которые доминируют в современной русской историографии, берут начало в Житии Александра Невского, включающем свидетельства очевидцев подвигов Александра Невского и его шести храбрецов. Это жизнеописание, предположительно составленное в 1280-е годы, вскоре было включено в летописи,3 прежде всего в Лаврентьевскую летопись, после описания смерти Александра в 1263 г.,4 и в переработанном виде в большинство поздних летописей (под 1240—1242 гг.) в форме повествований о Невской битве и битве на Чудском озере. В последней группе текстов, иногда называемой «Летописной редакцией», детали, которые нельзя найти в более ранней версии жизнеописания, были добавлены. Эта группа текстов в основном присутствует в летописях XV в. новгородского происхождения: Новгородская Первая летопись (НIЛ) младшего извода, Новгородская Четвертая летопись (НIVЛ) и — с некоторыми дальнейшими добавлениями — Софийская Первая летопись (СIЛ) вместе с многочисленной семьей летописей, основывающихся на СIЛ.
Жизнеописание, по версии этих летописей, после сообщения фактов о семье князя Александра и его воспитании, описывает шведскую военную кампанию на Неве, указывая на легендарную смелость Александра Ярославича: король католического Севера решает завоевать землю новгородского князя Александра и собирает огромную армию шведов, включая короля и его епископов, норвежцев (мурманов), финнов (сумь) и тавастов (емь). Они входят в реку Неву и с устья Ижоры «король части Римской» бросает вызов Александру. С благословения новгородского архиепископа Спиридона Александр выступает с малочисленной дружиной, и ему удается скрытно напасть на военный лагерь шведов. Далее описываются подвиги шести храбрецов. Во время первого из этих эпизодов воевода Спиридон оказывается убитым вместе с епископом. Шведы, обнаруженные на берегу Ижоры, куда войско Александра Ярославича не могло проникнуть, считались убитыми Божьими ангелами. Трупы знатных шведов, погруженные на три корабля, были утоплены в Неве, а остальные похоронены в ямах. Только 20 новгородцев (пять названы по имени) были убиты, не считая некоторых ладожан.5
Мы должны сразу же оговориться, что не принадлежим к той школе историков, которая доминирует в среде скандинавских ученых и отрицает ценность жизнеописаний святых как исторических источников.6 С другой стороны, тот факт, что событие упомянуто в Житии, может оказать влияние на приоритетное восприятие факта Невской битвы по сравнению с другими событиями, описанными в обычной сухой манере русских летописей.
Здесь мы должны прежде всего задать вопрос: какие же другие источники существуют помимо жизнеописаний? Существовало ли оригинальное хронологическое описание Невской битвы, независимое от текста Жития?
Интересно отметить, что эта битва не описана ни в подлинном тексте Лаврентьевской летописи, ни в реконструкции Троицкой летописи, хотя обе эти хроники содержат под 1242 г. краткое описание битвы на озере Пейпус.7 Владимирский летописец, ценный тем, что представляет собою раннюю общерусскую компиляцию, также не содержит описания битвы на Неве, хотя в нем есть более полные описания Ледового побоища, чем в двух предыдущих.8 Это, несомненно, указывает, на то, что летописцы XIII в. из Северо-Восточной Руси придавали немаловажное значение событиям 1241—1242 гг.
Хотя в статье невозможно провести полный текстологический анализ хронологических текстов, существует, насколько нам известно, только один хронологический вариант, который нет необходимости с первого взгляда подозревать в зависимости от версии, найденной в Житии. Это версия ПIЛ. Она очень коротка и содержит следующее известие: «Приидоша Свейа в реку Неву, и победи их князь Александр с мужи новгородцы, месяца мая, в 15 день».9 Ряд летописей, связанных с Псковом, — например, Псковская Третья летопись (ПIIIЛ), Летописец Рогожский, Летописец Авраамки и Сокращенная Новгородская летопись — имеют более информативные тексты: «Приидоша Свейа в Неву, и победи а́ Александр Ярославич с новгородцы, июля 15. И паде новгородцев: Константин Лукинич, Гуриата Пинешкинич, Наместь Дрочила, а всех 20, а Немец накладеша две ямы, а добрых повезоша два корабля; а заутра побегоша».10
Перед нами подлинный хронологический текст. Лишь одно чтение в Летописце Рогожском («Зде обретоша много множество избиенных от ангела Господня, останок же побежа заутра»), несомненно, взято из Жития.11 Было ли оно добавлено к Летописцу Рогожскому или взято из общего источника псковских летописей — не может быть здесь решено.
Так как написание летописей началось в Пскове в XIV в., то псковские летописи, конечно, не содержат оригинальный материал XIII в. Ранние псковские летописцы, однако, брали новгородский летописный материал как отправную точку. Природа источника этой Новгородской летописи не была полностью выявлена, несмотря на исследования А.Н. Насонова и Ханса-Юргена Грабмюллера. Однако много повторений того же события в разных версиях указывает на существование по крайней мере трех разных источников псковских летописей.12
Особую важность при рассмотрении русских источников о Невской битве имеет, однако, отношение между Синодальной рукописью, НIЛ младшего извода и Житием. Кажется, стало общим мнением историографов то, что версия в Синодальной рукописи является как современной событию,13 так и независимой от версии Жития. Так, Ю.К. Бегунов на основании текстологического изучения считает, что текст Синодальной рукописи не послужил источником для Жития, а Житие не было источником для Синодальной рукописи.14 С этим утверждением, однако, невозможно согласиться. Текст Синодальной рукописи имеет очень много общего с Житием, и не только по фактическому материалу, но и по способу его описания: не менее чем половина всех текстов в Синодальной рукописи идентична НIЛ младшего извода.15
Кажется, существуют два пути для объяснения этого. 1) Обсуждаемый текст в Синодальной рукописи был заимствован или перенесен с сокращениями из версии, теперь обнаруженной в НIЛ и др. С хронологической точки зрения это не представляет проблемы, так как эта часть Синодальной рукописи была написана третьей рукой, а период написания датируется второй четвертью XIV в.,16 т. е. временем, когда Житие Александра Невского уже существовало. 2) Версия в НIЛ и в более поздних новгородских летописях — это перенос версии Жития на основе текста, теперь обнаруженного в Синодальной рукописи.
В защиту последнего мнения мы можем указать на тот факт, что самая ранняя из известных рукописей Жития — Лаврентьевская летопись — опускает точно те части текста, которые связаны с Синодальной рукописью НIЛ, кроме датировки.
С другой стороны, текст, являющийся общим в Синодальной рукописи и в НIЛ, содержит несколько неоднозначных в современной Новгородской летописи черт. Прежде всего, это предположение о том, что шведский епископ был убит.17 Все шведские епископы, кажется, пережили 1240 год: Ярлер из Упсалы, Лаурентиус из Линчепинга, Лаурентиус из Скара, Николаус из Стренгнеса, Магнус из Вестероса, Грегориус из Вехье, Томас из Або. Автор современной летописи в Новгороде, несомненно, знал бы такого выдающегося участника шведской экспедиции, как епископ; если бы он был убит, то этот факт тоже был бы известен.
Путаница в имени шведского, воеводы, которая характерна для описаний летописи и для Жития в НIЛ, является подтверждением того, что Синодальная рукопись должна была базироваться на более позднем тексте.18 В обоих текстах — и в Синодальной рукописи, и в Житии — воевода носит имя Спиридон, т. е. то же самое имя, что и имя новгородского епископа в 1240 г. Это имя невозможно в шведском тексте. Очень трудно предположить, что хронист, который описывал событие вскоре после того, как оно произошло, мог бы сделать такую ошибку. Также невозможно поверить в то, что такая ошибка могла быть сделана независимо дважды. Это дает возможность предположить, что ошибка возникла тогда, когда оригинальная летописная версия в Новгородской Архиепископской летописи была переделана для того, чтобы включить в Синодальную рукопись (что произошло до 1330 г.) известия о Невской битве из Жития Александра Невского. Позднейшая датировка подтверждается также и неправдоподобной вставкой при описании состава шведской армии: там норвежцы (этноним «урмане») упомянуты наряду с сумью и емью. Хорошо известно, что в это время норвежцам было не до заграничных походов. Перед самым началом битвы на Неве норвежский король Хакон Хаконссен был занят подавлением восстания герцога Скуле Бардссона. «Сага о короле Хаконе» подробно рассказывает о событиях с конца 1239 г. до смерти Скуле 24 мая 1240 г.19
Невероятно, чтобы одна из воюющих сторон отпустила отряд на помощь шведам, идущим на Новгород.
Очевидно, что новгородский летописец середины XIII в. не мог включить в свое описание битвы упоминание о норвежцах, которые там никак не могли участвовать. Другое дело поздний летописец, писавший в 1320—1330-е годы. Для него было все возможно, так как подлинных событий он не знал. Как раз в то время Норвегия и Швеция управлялись одним и тем же королем, молодым Магнусом Эрикссоном, от имени которого и Швеция (1323) и Норвегия (1326) заключили договоры с Новгородом. Кроме того, тот период совпадает с датой, когда текст о Невской битве вошел в Синодальную рукопись.
Тем не менее Синодальная рукопись, возможно, сохранила информацию из оригинальной летописи о битве. Это особенно относится к описанию как шведских, так и норвежских потерь. Ранняя версия Жития, кажется, интерполирована в сравнении с Синодальной рукописью. Включение в Житие Ассирийской легенды, касающейся утра после битвы, когда были найдены неисчислимые жертвы вражеского войска, убитые Господним ангелом, и более поздняя новгородская версия о том же дает читателю представление, что шведские трупы были похоронены новгородцами в общих могилах и что победа новгородцев была всеобщей. Только наличие слова «своих» во фразе «мертвых своих наметаша корабля» в Житии выдает, что сами шведы, как это указано в Синодальной рукописи, собирали свои жертвы.20
Однако автор Жития, включив в свой текст Ассирийскую легенду, рассчитывал на усиление художественного впечатления от поражения шведов. Впечатление полного разгрома шведского войска остается и при чтении аналогичного рассказа Синодальной рукописи. Это такой полный разгром, после которого шведские воины, однако, смогли отступить, сохраняя порядок, незамеченные новгородцами, позаботившись об убитых: аристократы были похоронены с лодок в море (?). Это описание шведских потерь вместе с числом убитых новгородцев предполагает небольшое сражение, а не всеобщую битву.21
Из общего анализа русских источников о битве кажется, что шведская кампания и битва на Неве были раздуты. В действительности, возможно, имело место не более чем нападение небольшого отряда, даже меньшее, чем нападение в 1164 г. на Ладогу, описанное детально в новгородских летописях, а с 1330 г. оно выросло в событие национального значения, затмевающее собою даже Ледовое побоище.
Первая стадия усиления значения заключалась во внимании, уделяемом сражению в ранних версиях Жития Александра Невского, широко потом почитаемого как святого. Затем это Житие было включено в летописи, вначале, возможно, в Новгородскую Архиепископскую. На основе этого автор Синодальной рукописи переносит в первоначальное летописное описание взятые из Жития сведения, а именно: 1) об участии норвежцев в шведской армии; 2) об убийстве воеводы Спиридона и 3) о предполагаемом убийстве епископа; слова же «в иные творяху, яко и пискуп убиен бысть» в рукописи могут относиться к версии Жития.
Побуждение включить Житие в Архиепископскую летопись, усиливая описание Невской битвы, возможно, возникло из-за серьезного кризиса, переживаемого Новгородом на Неве в начале XIV в. Период 1293—1323 гг. отмечен распространением шведских военных отрядов в западной части Карелии с повторяющимися попытками завоевать плацдармы по берегам рек Вуоксы и Невы от Ладожского озера до Финского залива. Если бы им это удалось, они могли бы контролировать водные пути в Новгород и из него, серьезно угрожая безопасности и даже существованию Новгорода. Эта стадия шведской экспансии была остановлена строительством крепости на о. Ореховец в истоке Невы новгородцами в 1322 г. и заключением мирного договора здесь годом позднее. Попытка короля Магнуса завоевать Ореховец в 1348—1350-е годы осталась только эпизодом.
В этот период нестабильности победа Александра в Невской битве 1240 г. могла иметь символическое значение, которое она в дальнейшем и сохраняла. Симптоматично и то, что Александр для новгородцев был «Храбрым», прежде чем стал «Невским».22
Ничто в истории текстов новгородских летописей, касающейся взаимозависимости летописей и Жития в их различных редакциях, не противоречит нашему предположению, изложенному здесь.
Прежде чем обратиться к событиям в Швеции во время предполагаемого военного похода на Неву, необходимо рассмотреть один любопытный факт. Написание Новгородской летописи, конечно, как было указано, состояло в воспроизведении оригинального описания кампании. Отражение этого, может быть, имеется в Псковской летописи и частично в Синодальной рукописи. Дальнейшее описание этого события может быть найдено, так как существует дополнительный новгородский источник о Невской битве. Это любопытное апокрифическое «Завещание» шведского короля Магнуса, включенное в некоторые летописи начиная с XV в. Утверждается, что этот текст является завещанием короля Магнуса Эрикссона, написанным им перед смертью. Здесь говорится, что король умер в русском монастыре, в то время как в действительности он умер в Норвегии в 1374 г., после того как его туда выслали в 1364 г.
Король Магнус в 1347—1350-е годы пытался путем религиозных дискуссий обратить новгородцев в католичество. Когда же эта попытка потерпела неудачу, он решил крестовыми походами принудить Новгород к подчинению. Во время одной кампании ему удалось завоевать и удерживать Ореховец в течение шести месяцев.
В «Завещании» содержится совет-предостережение своему народу — не нападать на Новгород. При этом король Магнус коротко рассматривает предшествующие шведско-русские отношения начиная со времени Невской битвы: «Первее сего поднялся князь Бергер и вшел в Неву, и срете его князь Александр на реце на Ижере и самого прогна, а полки поби».23
Это единственный источник, называющий имя предводителя шведской армии. Традиционно русская историография воспринимала эту информацию, хотя не всегда правильно оценивала источник.24
Недавно И.П. Шаскольский опроверг достоверность «Завещания» в этом вопросе и назвал герцога Ульфа Фаси предводителем шведской экспедиции, хотя он не упомянут как таковой ни в одном из источников. В 1240 г. Ульф Фаси, а не Биргер Магнуссон, был герцогом, следовательно, как считает И.П. Шаскольский, Ульф Фаси возглавил поход на Неву.25
Утверждая ценность «Завещания» как исторического источника, надо помнить, что, подобно Житию, оно вначале не имело целью историческое описание, а только предостережение, что, однако, не исключает наличия у «Завещания» надежных источников. Очевидно, что кроме двух уникальных фактов, относящихся к шведско-русским отношениям, автор имел весьма смутное представление о событиях в Швеции во время правления короля Магнуса, не обнаруживаемое в других русских источниках. Как мы предположили, автор мог бы это узнать от шведского гостя, приехавшего в Новгород.26 Помимо имени «Бергер» в связи с Невской битвой, другая уникальная информация, касающаяся крестового похода короля Магнуса в 1347—1350-е годы, была, возможно, взята из русской летописи.
Автор «Завещания», подобно другим летописным источникам, рассказывает о том, как король Магнус завоевал Ореховец, который новгородцы потом отвоевали. Согласно «Завещанию», король Магнус годом позже возглавил новую экспедицию на Ореховец, во время которой узнал, что новгородцы уже там, и отступил в Копорье, откуда, узнав о приближении новгородцев, убежал морем. Во время шторма в Хольмгардском заливе недалеко от устья Невы он потерял большую часть своей армии, утонувшую в водной пучине.
Хотя только «Завещание» упоминает эту вторую кампанию, подробности кампании находят косвенное подтверждение в двух источниках. Один из них — НIЛ, в которой под 1350 г. (6858) мы читаем: «А рать немецкая истопе в море».27 Только НIVЛ имеет это описание. Оно исчезает при дальнейшей переписке, возможно потому, что не имеет смысла отдельно от контекста. Другой источник — так называемая «Поэма соединения» шведской рифмованной летописи. Этот источник рассматривает всю кампанию как одну экспедицию, но его описание заканчивается двумя строчками: «Он выкопал себя из рта Луги (или они бы его там поймали)».28 Это согласуется с известием в «Завещании» о побеге короля Магнуса из Копорья перед тем, как он потерпел кораблекрушение в заливе.
Располагая двумя независимыми источниками, подтверждающими каждый в отдельности детали описания в «Завещании», мы не имеем никакой причины сомневаться в их достоверности.29 Что же было источником «Завещания»? Тот факт, что НIVЛ с 1350 г. включает вычеркнутое прежде описание кораблекрушения, которое, чтобы сохранить смысл, должно было бы составлять часть более общего целого, предполагает наличие летописного источника, теперь утерянного. Мы раньше обращали внимание на связь между НIVЛ и НКаЛ. Теперь существует общее мнение, что два сборника выдержек, из которых состоит НКаЛ, были использованы как источники. Однако если мы изымем текст НКаЛ из текста НIVЛ, то остается третий сборник основных коротких описаний с 1117 г. и далее, имеющих отношение к внутренней политической жизни Новгорода. Этот слой описаний, к которым относится известие, описанное под 1350 г., так же как и описание Матфеем Михайловым его семьи, свидетельствует в пользу предположения, что Матфей принимал участие в переписке этого третьего источника НIVЛ.30
В таком случае у нас есть все основания верить, что ныне потерянная новгородская летопись, в основном имеющая отношение к политической жизни города-государства, существовала до того, как была составлена в середине XV в. НIVЛ. Из этого источника автор «Завещания» мог позаимствовать дополнительную информацию не только о короле Магнусе и его второй экспедиции, но также имя «Бергер» — имя предводителя шведской экспедиции на Неву.31
Как отразился факт Невской битвы в шведских источниках и скандинавско-финляндской историографии?32 Следует признать, что поход на Неву в 1240 г. в шведских источниках никак не отмечен. В противоположность Руси в Швеции для данного периода источники вообще малочисленны. Располагаем «Хроникой Эрика» — рифмованной летописью, которая, возможно, написана в 1320—1330-е годы. Главное в ней — повествование о роде Биргера Ярла Магнуссона и династии, которую он основал. Невская битва здесь не упомянута, быть может потому, что представлялась недостаточно значимой.
Возможность для шведов вести боевые действия на Неве в 1240 г. была связана со Вторым шведским крестовым походом в Финляндию. Точную дату похода Хроника Эрика, однако, не сообщает. По ее свидетельству, шведский король Эрик Эрикссон Леспе (1222/3—1250 гг.) организовал поход в регион языческой Тавастии. Предводителем войска назначается зять короля Биргер, «который стал герцогом до того, как умер». Во время похода и в отсутствие Биргера король умирает, и преемником с помощью некоего Иоара Бла становится сын Биргера Вальдемар.33 Сопоставление всех этих событий, по мнению многих историков, определило дату крестового похода как 1249—1250 гг.
В противоположность этому суждению финский историк Ярл Галлеи пришел к заключению о том, что упомянутый поход не происходил в 1249 г.34 Галлен, опираясь на норвежскую «Сагу короля Хакона», обратил внимание на то, что в 1249 г. Биргер Ярл находился не в Финляндии, а в западной части Швеции, близко к границе с Норвегией. По сравнению с «Хроникой Эрика» эта сага — более ранний и достоверный источник. Галлен, ссылаясь на папскую буллу 1237 г., в которой папа Григорий IX призвал шведское духовенство благословить крестовый поход против тавастов, определяет дату этого похода 1238-м, может быть, 1239-м годом. В таком случае военная экспедиция на Неву годом позже являлась продолжением упомянутого похода.
Некоторые историки признали датировку и толкование шведских военных действий, выдвинутые Галленом, другие, в том числе Мауно Йокили и И.П. Шаскольский,35 придерживаются прежней, традиционной точки зрения. Отмечу, что, по мнению шведского историка литературы Гизеллы Нордстранд, крестовый поход в Финляндию может быть датирован ранее 1248 г., т. е. в период, предшествующий смерти короля Эрика.36
Вслед за Галленом мы склонны считать, что упомянутый крестовый поход может рассматриваться как результат папской буллы 1237 г.37 Он был предпринят вскоре после призыва папы Григория IX. В этой связи шведская военная экспедиция на Неву в 1240 г. — звено шведской экспансии на Восток, что особенно активно проявится в начале XIV в. и будет преследовать цель установления контроля над водными путями в регионе Ладожского озера, рек Невы и Волхова.
Примечания
1. Donner G.A. Kardinal Wilhelm von Sabina. Helsingfors, 1929; Рамм Б.Я. Папство и Русь в X—XV вв. М.; Л., 1959. С. 85—179; Шаскольский И.П. Борьба Руси против крестоносной агрессий на берегах Балтики в XII—XIII вв. Л., 1978. С. 152 и сл.
2. Svensk historia. 4 ed. Lund, 1978. Bd 1. S. 164 et al.
3. Охотникова В.И. Повесть о житии Александра Невского // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 1: XI — первая половина XIV в. / Отв. ред. Д.С. Лихачев. Л., 1987. С. 354—363.
4. ПСРЛ. М., 1962. Т. 1. 2-е изд. С. 477. Лаврентьевская летопись — копия «ветхого» Летописца 1305 г. с дополнениями.
5. НПЛ. С. 289—294.
6. Таким было, например, мнение ученых Вейбуллской школы, т. е. учеников Курта Вейбулла (Швеция).
7. ПСРЛ. Т. 1. С. 470; Троицкая летопись / Реконструкция текста М.Д. Приселкова. М., 1950. С. 321.
8. Единственное отражение Невской битвы — это эпитет «Невский», присвоенный князю Александру при описании Ледового побоища. См.: ПСРЛ. Т. 30: Владимирский летописец. М., 1965. С. 90. Его источник — неизвестная новгородская летопись. См.: Муравьева Л.Л. Новгородские известия Владимирского летописца // Археогр. ежегодник за 1966 г. М., 1967. С. 37—40.
9. Псковские летописи. М., 1941. Вып. 1. С. 13 (рукопись А2).
10. Псковские летописи. М., 1955. Вып. 2. С. 80; ПСРЛ. Т. 16: Летописный сборник, именуемый летописью Авраамки. СПб., 1889. С. 61; Сокращенная Новгородская летопись // Супрасльская рукопись, содержащая Новгородскую и Киевскую сокращенные летописи. М., 1836. С. 31 и сл.
11. ПСРЛ. СПб., 1863. Т. 15. С. 29 и сл. Ср.: ПСРЛ. Т. 1. С. 480.
12. Насонов А.Н. Из истории псковского летописания // ИЗ. 1946. Т. 18. С. 255—294; Grabmüller H.-Ju. Die Pskover Chroniken: Untersuchungen zur russischen Regionalchronistik in 13.—15. Jahrhunderten // Schriften zur Geistesgeschichte des östlichen Europa. Wiesbaden, 1975. N 10. S. 76—114.
13. И.П. Шаскольский считает, что точное указание в летописи месяца, недели и дня битвы может свидетельствовать в пользу идентичности известия. (Шаскольский И.П. Борьба Руси... С. 179). Но в Житии Александра Невского по списку Лаврентьевскому имеются такие же подробности (ПСРЛ. Т. 1. С. 479).
14. Бегунов Ю.К. Житие Александра Невского в составе Новгородской 1-й и Софийской 1-й летописей // Новгородский исторический сборник. Новгород, 1959. Вып. 9. С. 230.
15. Сравните следующие отрывки из Синодальной рукописи: «Свеи в силе велице, и Мурмане, и Сумь, и Емь... Свеи с князем и пискупы своими; и сташа... устье Ижера, хотяче восприиати Ладогу... Новгород и всю область Новгородскую... на память святого Кирика и Улиты, в Неделю на сбор святых отець 630, иже в Халкидоне; ...и ту убиен бысть воевода их... Спиридон... и бискуп убиен бысть ту же... накладше корабля... а прок их, ископавше яму, вметаша в ню бесчисла; а инии мнози язвени быша; ...Новгородець же ту паде: Константин Луготиничь, Гюрята Пинешинич, Намест, Дрочило Нездылов, сын кожевника, а всех 20 мужь с ладожани, или мне — Бог весть. Князь же Олександр с новгородци... придоша вси здрави в свояси, схранени Богом и святой Софией...», — с соответствующим текстом в НIЛ (НПЛ. С. 291—294). Об этом Бегунов не знает. Кажется, что он априори решил, что любые заимствования Синодальной рукописью и НIЛ младшего извода не принадлежат версии Жития в НIЛ, что делает результат сличения предрешенным и, соответственно, бессмысленным занятием. Жития, подобные НIЛ по содержанию, были переписаны вне летописей. Ср.: Мансикка В. Житие Александра Невского: Разбор редакций и тексты // ПДПиИ. СПб., 1913. Т. 180. С. 33 и сл.; с. 49 и сл.
16. Третья рука появляется со статьи под 6742-м годом и потом продолжается до последнего описания под 6838-м годом. Ср.: НПЛ. С. 5, 73, 99.
17. Синодальная рукопись: «...а иные творяху яко и пискуп убиен бысть», что может означать: «и другие придумали, что епископ убит», но также: «и другие заявляли, что епископ убит». Если НIЛ зависит от Синодальной рукописи, то текст понят в первом значении. Если нет, то Синодальная рукопись является вторичной.
18. Ни один из видных представителей шведской аристократии, который мог бы носить звание «воевода», не умер в 1240 г. Биргер Магнуссон, который когда-то считался лидером, несомненно выжил, так же как Ульф Фаси, которого современные русские историографы считают предводителем войска шведов в битве на Неве.
19. Hákonar Saga // Rerum Britannicarum Medii Aevi Scriptores: Icelandic Sagas. London, 1887. T. 2. P. 173—235.
20. ПСРЛ. Т. 1. С. 480.
21. НПЛ. С. 31; ПСРЛ. Пг., 1915. Т. 4, 1. С. 160.
22. Список новгородских князей в описях или связанных с ними описаниях в НIЛ (с. 163, 471, 560). Хотя эти списки найдены в рукописях с XV в., «Храбрый», несомненно, представляется более ранним новгородским прозванием, чем «Невский». Александр, однажды названный «Невским», и при наличии Жития не мог быть переименован в «Храброго», и наоборот.
23. Лучший текст «Завещания» — в неопубликованной Новгородской Карамзинской летописи (ркп. ГПБ, F. IV. 603. Л. 346—347). Основными являются версии НIЛ и СIЛ. В них и в более поздних хрониках, основанных на них, имя «Биргер» было искажено в «Бергель» или «Белгер», и в этой форме некоторые более поздние жития Александра Невского заимствовали его из «Завещания».
24. Ср.: Сахаров А.М. Невская битва // Советская историческая энциклопедия. М., 1967. Т. 10. Стб. 92—93. По контрасту шведские историки, которые знали только «Завещание» в переводе из пространной версии Новгородской летописи, не приняли этой информации. См., например: Ingström S. Birger // Svenskt Bibliografiskt Lexikon. Stockholm, 1924. T. 4. S. 419.
25. В то время как предположение И.П. Шаскольского о том, что Ульф Фаси возглавлял поход, выражено осторожно, его утверждение, что Биргер не возглавлял похода, выглядит более определенным, (ср. Шаскольский И.П. Борьба Руси... С. 171—178). В комментарии Ю.К. Бегунова к Житию это предположение становится уже фактом: «поход возглавил Ульф Фаси» (ср.: За землю Русскую! Памятники литературы Древней Руси XI—XV веков. М., 1981. С. 482). И.П. Шаскольский демонстрирует несколько упрощенную точку зрения на политические государственные отношения короля с ярлом Швеции того времени. Попытка И.П. Шаскольского умалить политическую роль Биргера до того, как он стал ярлом, также совершенно неправомерна (ср.: Ahlund D. Den svenska utrikespolitikens historia. Stockholm, 1956. Bd 1. S. 20). Уже в 1230-е годы Биргер действует в пользу короля во внутренних делах, а с 1241 г. — в международных (ср.: Ingström S. Birger. S. 419; Hákonar Saga. P. 237). Ничто в таком случае не мешает предположению, что Биргер действовал в пользу шведского короля в 1240 г., хотя он и не был ярлом; точно так же он поступил и во время Второго крестового похода в Финляндию.
26. Это предположение полностью объясняет содержание «Завещания» (ср.: Шаскольский И.И. Борьба Руси... С. 176).
27. ПСРЛ. Т. 4, 1. С. 280.
28. Svenska medeltidens Rim-krönikor / Ed. G.E. Klemming. Stockholm, 1865. Bd 1. S. 177.
29. И.П. Шаскольский также отрицает достоверность этих свидетельств «Завещания» (Шаскольский И.П. Борьба Руси... С. 145 и сл.). Текст «Förbindelsedikt» был, очевидно, ему неизвестен. См.: Lind J.H. 1) Nygammelt от Nødeborgsfredens graense // Historisk tidskrift för Finland. Stockholm, 1990. T. 75. S. 83 et al.; 2) The Russian Sources of King Magnus Eriksson's Campaign against Novgorod 1348—1351 — Reconsidered // Mediaeval Scandinavia. Odense, 1988. T. 12. P. 248—272; 3) Magnus Erikssons som birgittinsk konge i lyset af russiske kilder // Birgitta, hendesvaerk og hendes klostre i Norden / Nordiskt Birgitta-Symposium i Mariager. 1990.
30. Lind J.H. In the Workshop of a Fifteenth Century Russian Chronicle Editor. The Novgorod Karamzin Chronicle and the Making of the Fourth Novgorod Chronicle // The Mediaeval Text: Editors and Critics. Symposium at Odense, 21 November 1989. Odense, 1990. Матфей Михайлов работал над своей летописью с 1403 по 1411 г. См.: Словарь книжников и книжность Древней Руси. Вып. 2: Вторая половина XIV—XVI в. / Отв. ред. Д.С. Лихачев. Л., 1989. Часть 2. С. 109 (статья Я.С. Лурье).
31. Мы имеем все основания быть уверенными в том, что источник летописи был использован при составлении «Завещания», иначе имя предводителя следующего похода на Охту в 1300 г. «Маскалка» было бы трудно объяснить.
32. Далее статья Д. Линда дается в сокращении. Подробно эта тема изложена автором в отдельной работе. (Прим. ред.).
33. Erikskrönikon / Ed. by Rolf Pipping. Uppsala, 1921. S. 2—11.
34. Gallén J. Kring Birger jarl och andra korståget till Finland // Historisk tidskrift för Finland. Stockholm, 1946. S. 55—70; то же в отдельном издании: Gallén J. Kring korstägen till Finland. Helsingfors, 1968. P. 87—102.
35. Jokipii M. Hämeen ristiretki // Suomen kirkkonhistoriallisen Seuran vuosikirja. Helsinki, 1965. N 52—53. S. 12—43; Шаскольский И.П. Борьба Руси... С. 19 и сл.
36. Nordstrand G. En kritisk läsning av Erikskrönikans första korstågsepisod// Historisk tidskrift för Finland. Stockholm, 1900. N 1. S. 9—31.
37. Папа Григорий IX писал архиепископу Упсалы следующее: «Nam sicut transmisse ad nos vestre littere continebant, illorum qui Tauesti dicuntur nacio, que olim multo labore ac studio vestro et predecessorum vestrorum ad fidem catholicam conversa extitit, nunc procurantibus inimicis crucis prope positis ad antiqui erroris reversa perfidiam cum quibusdam barbaris novellam ecclesie Dei plantationem de Tauestia funditus dyabolo coadiuvante subvertunt... fraternitati vestre per apostolica scripta mandamus, quatinus viros catholicos in regno predicto et vecinis insulis positos, ut contra eosdem apostatas et barbaros crucis signaculum assumentes ipsis (?) viriliter et potenter expugnent, preceptis salutaribus inducatis» (Finlands medeltidsurkunder. Helsingfors, 1910. T. 1. N 82).
Перевод Александра Иосифовича Зайцева (Санкт-Петербургский университет): «Поскольку, как это следует из содержания присланных нам ваших писем, народ, который называется тавасты, который в свое время великим трудом и рвением вашим и ваших предшественников был обращен в католическую веру, сейчас под воздействием рядом живущих врагов креста, вернувшись к неверию прошлого заблуждения, вместе с некоторыми варварами при содействии дьявола полностью разрушает новый посев Церкви Божьей в Тавастии... мы предписываем вам, брат наш, настоящим апостолическим посланием, чтобы вы спасительными предписаниями побудили католических мужей, сколько их живет в упомянутом Королевстве (т. е. в Швеции. — А.И. Зайцев) и на соседних островах, чтобы они, взяв на себя знак креста, против этих отступников и варваров мужественно и мощно выступили (дословно: «напали на них». — А.И. Зайцев)».
Прим. ред. Исключительно важный текст, объясняющий побудительные причины шведской агрессии. Благодарим профессора А.И. Зайцева за помощь в уточнении текста источника (в статье Д. Линда он был приведен с пропусками) и за его перевод.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |