1.3. Великий Днепровский путь
Путь «из варяг в греки» был открыт еще до наступления нашей эры греками, вывозившими из литовских районов Прибалтики янтарь (амбру).1 «Этот фимиам, использовавшийся в обрядах богослужения архаической Греции, — отмечает финский автор Матти Клинге, — добывался тогда, как и позднее, только на южном побережье Балтики...».2 Согласно Повести временных лет, скандинавы и восточные славяне тоже знали об этой круговой водной дороге, опоясывавшей всю Европу: шел «путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру, и верх Днепра волок до Ловоти, и по Ловоти внити в Ылмерь (Ильмень. — М.Ш.) озеро великое, из него же озера потечеть Волхов и втечеть в озеро великое Нево, и того озера внидеть устье в море Варяжьское. И по тому морю ити до Рима, а от Рима прити по тому же морю ко Царюгороду, а от Царягорода прити в Понт море, в не же втечет Днепр река».3
На основании русского летописного свода начала XII в. можно предположить, что варяжские гости были знакомы с маршрутом: Финский залив—Нева—Ладожское озеро—р. Волхов—оз. Ильмень—р. Ловать — Днепр—Черное море—Константинополь. Ловать с Днепром связывал переход с применением волоков. Вместе с тем материалы археологических исследований свидетельствуют о незначительном объеме византийско-скандинавской торговли в IX — начале XIII вв.: скандинавские товары в рассматриваемый период совсем не поступали на византийский рынок, а византийские доставлялись в Скандинавию в три этапа: сначала из Царьграда в Киев, далее из Киева в Новгород и уже после того из Новгорода в Северную Европу. Поэтому справедливо говорить о реальном торговом значении лишь отдельных участков единой транзитной магистрали «из варяг в греки». Во всяком случае, водоразделы между Ловатью и Днепром использовались в основном для сообщения между Новгородом и Киевом.4 К тому же главный международный торговый путь пролегал по Западной Двине, которая многие годы считалась второстепенным ответвлением пути «из варяг в греки», а Полоцкая земля была основным звеном, соединявшим Прибалтику с Южной Русью, Византией и странами Востока.5
По свидетельству Ибн Хордадбеха, уже в первой половине IX в. русские купцы могли привозить свои товары в греческие города Северного Причерноморья, где чиновники византийского императора взимали с них таможенную пошлину в размере 10%: «Что же касается купцов русских — они же суть племя из славян, то они вывозят меха выдры, меха черных лисиц и мечи из дальнейших концов Славонии к Румскому морю (Черному, называвшемуся также "Руским". — М.Ш.), и царь Рума (Византии. — М.Ш.) берет с них десятину».6 В 860 г., после успешного нападения на Константинополь, Русь добилась официального признания со стороны Византии и заключила с ней первый известный нам договор «мира и любви». После захвата Киева князем Олегом (882) днепровский участок пути «из варяг в греки» стал быстро приобретать значение главной географической оси Древнерусского государства, и в X — первой половине XI в. Днепровский речной путь «был прочно установлен».7 К середине X в. в своей внешней политике Русь отдала решительное предпочтение Днепровскому и другим путям к Черному морю, «поскольку именно черноморский бассейн был наиболее важным перекрестком торговых путей, способным обеспечить связи как со странами Востока, так и с Византией».8
Торговые отношения Руси с Византией во многом обусловливались военно-политическими обстоятельствами. Так, по свидетельству константинопольского патриарха Фотия, поход руси на Царьград в 860 г. был предпринят ради отмщения за обиду, нанесенную ранее русским купцам, и «имел целью силой восстановить торговые сношения, насильственно прерванные греками».9 «Поход Руси против Византии в 907 г., — полагает А.Н. Сахаров, — увенчался новым русско-византийским договором 907 г., который, как и мир 60-х годов IX в., был типичным договором "мира и любви", т. е. политическим межгосударственным соглашением, регулировавшим основные вопросы взаимоотношений между двумя государствами. Он восстановил прежние нормы 30-летнего русско-византийского мира, нарушенные, видимо, в 90-х годах IX в., и значительно обогатил и развил их».10
В.О. Ключевский утверждал, что военные («византийские») походы киевских князей, которых до смерти Ярослава состоялось шесть, были «самым видным явлением во внешней политике Руси до половины XI века».11 Все они «вызывались стремлением Руси поддержать и восстановить свои порывавшиеся торговые сношения с Византией»,12 «желанием заставить византийцев открыть свои рынки для русской торговли».13 Вот почему эти атаки обыкновенно оканчивались торговыми трактатами. По всей видимости, договорами 907, 911, 944, 971 гг. греки стремились «обезопасить себя от нападений Руси, заменив насилия их мирным обменом»,14 «в них византийское правительство постоянно выговаривает для себя меры против буйства руссов»,15 подробно и точно определяет «порядок ежегодных торговых сношений России с Византией, а также порядок частных отношений русских в Константинополе с греками».16
В тех случаях, когда Византия терпела серьезное поражение, она под давлением превосходящих военных сил своих противников обычно соглашалась на единовременную или регулярную выплату дани. Иногда купцы победившей стороны освобождались от уплаты пошлин на византийских рынках. По крайней мере, им предоставлялись значительные торговые льготы.17 Неудивительно, что в результате победоносного похода восточных славян на Царьград 907 г. был заключен договор киевского князя Олега с императорами Византии Леоном и Александром (907), по которому греки обязались заплатить двойную контрибуцию по 12 гривен на «ключ», т. е. на каждый из 2000 кораблей и на каждого человека (за Царьград и Греческую землю), а также давать русским ежегодную дань («уклад») на каждый из старших городов (Киев, Чернигов, Переяславль, Полоцк, Ростов, Любеч и др.), в которых сидели князья — подручники Олега, и обеспечивать месячное содержание русским гостям. Особо оговаривались широкие торговые права русской стороны: «Да творять куплю, якоже им надобе, не платяче мыта ни в чем же».18
Царьград был окружен непроницаемой таможенной стеной. У выхода из Черного моря в Босфор находилась таможенная застава, и никто не мог войти в пролив без разрешения византийских властей. На всех сухопутных въездах и в гавани бессменно дежурили таможенники — преторы. Взимаемые ими пошлины настолько угнетали торговлю, что иногда приезжие торговцы предпочитали сжигать суда и товары, чтобы только избежать уплаты таможенных платежей. Возможно, что по договору 907 г. купцы из Руси первыми из иностранцев получили право беспошлинной торговли в византийской столице и закупки на константинопольском рынке любых товаров в неограниченном количестве.19 Допуская возможность таможенного обложения на границах византийских владений, Г.Г. Литаврин полагает, что на всем протяжении I—XII вв. пошлина, размер которой обычно составлял 10%, чаще всего взималась при совершении торговых сделок. Впрочем, неясным остается вопрос, в одинаковом ли размере платили на рынке сборщику продавец и покупатель (по 5% или 10% от цены), или «один из них имел право платить меньше».20
Побежденным грекам удалось настоять лишь на той оговорке, «чтобы эти руссы, приходящие в Византию, не разбойничали на улицах и в окрестностях Византии».21 Отличительную черту договора 907 г. Г.В. Вернадский видел во взаимном обещании сторон оказывать помощь потерпевшим кораблекрушение торговцам чужеземного происхождения, что противоречило практиковавшемуся в то время в большинстве европейских стран береговому праву, согласно которому в случае кораблекрушения местные власти имели право конфисковать все выброшенные на берег вещи потерпевшего бедствие торговца и обратить его в рабство вместе с командой.22
В русско-византийском договоре 911 г. о торговле говорится сравнительно немного. Г.Г. Литаврин объясняет это тем, что «не сохранившаяся статья "О купле" была частью перенесена в особый договор под 907 г., а частью была, может быть, утрачена». Более того, по словам этого автора, отсутствие в договоре 911 г. ограничений на закупку шелковых тканей «никак не означает, что в этом отношении русам была предоставлена неслыханная в империи свобода закупок всего и вся и в любом количестве». Как подданным византийского императора, так и всем иностранцам, торгующим в Константинополе, запрещалось не только совершать сделки, минуя таможенную администрацию, но и покупать драгоценные пурпурные ткани. Согласно законодательству Византии, торговым уполномоченным императора запрещалось отпускать в частные руки шелка ценою в 10 и более номисм за кусок.23
Договоры «мира и любви», продиктованные Олегом с позиции силы, соблюдались лишь до конца 30-х гг. X в., когда внешние обстоятельства снова изменились в пользу Византии. Отказ греков от уплаты ежегодной дани вызвал в 941 г. новый поход русской рати во главе с киевским князем Игорем на Царьград. Однако военная удача на этот раз не сопутствовала русским, проигравшим два морских сражения. Впрочем, византийцы не стали искушать судьбу (их колонии в Северном Причерноморье оставались уязвимы), и когда киевский князь в 944 г. выступил в новый поход, они запросили мира, подтвердив готовность возобновить свои «финансовые обязательства» и платить дань по старине.24 Таким образом был вызван к жизни новый мирный договор, также ставший результатом «предварительных военных походов русских князей на Византию».25
Согласно договору 944 г. русские люди, приезжая в Царьград, по-прежнему должны были проходить регистрацию и проживать в квартале св. Мамы (св. Маманда). Это было предместье вне стен византийской столицы, расположенное примерно в двух километрах от ближайшего участка северных стен города «на европейском берегу Босфора (Стена) близ входа из пролива в Мраморное море и в залив Золотой рог».26 В летние месяцы здесь размещались все русские послы, купцы, их слуги и охрана со всем скарбом и привозными товарами, а также рабы для продажи.27 В сам город русы допускались в сопровождении правительственного чиновника группами не свыше 50 человек и без оружия. Срок их пребывания в Византии ограничивался шестью месяцами. При этом русские гости и их помощники находились на полном довольствии византийского правительства: торговые послы Руси получали в Царьграде свои посольские оклады, а купцы (русь, пришедшая «с куплею») — «месячину» (хлеб, вино, рыбу, мясо, фрукты). Имеется указание, что они также могли бесплатно пользоваться банями и требовать на обратный путь якорей, канатов, парусов и другого корабельного снаряжения.28
Вместе с тем по договору 944 г. русским запрещалось зимовать не только в Царьграде, но также в устье Днепра.29 Они были стеснены в приобретении паволок — дорогой шелковой ткани, известной на Руси под названием порфиры, парчи, пурпура, червленицы или багры, производимых в императорских мастерских.30 Каждый мог вывезти их не более чем на 50 златников.31 Все сделки купли-продажи совершались под контролем таможенной администрации. Все купленные паволоки надлежало показать императорскому чиновнику, который накладывал на них печать (пломбу). Последняя крепилась к товарной таре или к самому товару и свидетельствовала о праве на экспорт или на перемещение внутри страны. В частности, по договору 944 г. пломба накладывалась на покупной шелк уже после совершения сделки. С этого момента «покупатель уже не боялся досмотра таможенных чиновников при вывозе шелка: вывоз был узаконен».32
Если раньше русские послы и купцы должны были предъявлять в Византии доказательства своего официального положения: первые — золотые печати, вторые — серебряные, то теперь им надлежало иметь при себе княжескую грамоту с указанием числа отправленных в Византию судов в доказательство того, что они приходят с мирными намерениями и имеют право на предоставляемые договором льготы.33 Кроме того, в договоре ничего не говорилось об освобождении русских купцов от уплаты торговых пошлин на рынках Константинополя.
Несмотря на указанные ограничения, договор 944 г. представлял собой значительный шаг вперед в развитии русско-византийских отношений. П.П. Мельгунов, в частности, полагал, что в последующий период они стали более прочными: «...для русских купцов сделалось потребностью ездить в Царьград; число их было так значительно, что для их жительства назначается особый квартал (по-видимому, русский квартал в византийской столице возник в XI в. — М.Ш.); купцы, очевидно, заинтересованы в составлении договора, поэтому-то они в нем и участвуют, чего мы не находим в договоре Олега».34 По оценке А.Н. Сахарова, договор 944 г. представлял собой «взаимовыгодное, равноправное военно-союзное соглашение, действие которого простиралось на огромные территории — от Северного Причерноморья и Поволжья до сирийской границы, от Каспия до Сицилии — и сохраняло силу по меньшей мере в течение последующих 20 лет. Уплата Византией ежегодной дани Руси по-прежнему являлась основой дипломатического соглашения».35 Доводы Г.Г. Литаврина свидетельствуют в пользу того, что русские купцы на всем протяжении X в. пользовались правом беспошлинной торговли. По предположению этого автора, договор 944 г. сохранился в усеченном виде по вине переписчика, пропустившего или сознательно исключившего из него положение о беспошлинной торговле.36
Полагая, что различия между договорами Олега и Игоря заключались «не столько в ограничении торговых льгот русских, сколько в увеличении их обязанностей, не имеющих никакого отношения к торговле», Г.Г. Литаврин и В.Л. Янин подчеркивают не только глубокую преемственность в русско-византийской торговле, но и факт исключительных привилегий, которыми пользовались русские купцы. Лишь только они были избавлены от платежа таможенных пошлин при входе в Босфор и в самой византийской столице. Более того, все остальные торговые иноземцы в Константинополе могли купить шелковых тканей только на 10 номисм, т. е. на сумму в пять раз меньшую. Г.Г. Литаврин и В.Л. Янин также отмечают, что и в 971 г. русским купцам были обеспечены торговые условия в соответствии с договором 944 г.37
Помимо задач по приобретению и удержанию заморских рынков киевские князья должны были поддерживать и почти ежегодными походами охранять караванные пути, которые вели к этим рынкам по степям мимо Днепровских порогов, загораживающих реку на протяжении 70 верст между Екатеринославом (г. Днепропетровск) и Александровском (г. Запорожье).
Император Константин Багрянородный ярко рисует опасности, которые ежегодно приходилось преодолевать русскому торговому флоту по пути в Византию.38 Именно его свидетельство легло в основу исторического описания южного участка пути «из варяг в греки». Долгое время ученые полагали, что в апреле—мае у Витачева (в 50 км ниже Киева по течению Днепра) составлялся караван из 100—200 и более княжеских, боярских и купеческих судов39 из Новгорода, Чернигова, Любеча, Вышгорода, Смоленска и самого Киева, который под сильной военной охраной, состоявшей из княжеской дружины и вооруженных купеческих отрядов, спускался вниз по реке к порогам. Однако в новейшей литературе формируется представление о двух ежегодных торговых флотилиях русских купцов (каждая по 50—60 ладей), посещавших Константинополь в X в. По мнению Г.Г. Литаврина, первыми в весенне-летний сезон отправлялись ладьи, «принадлежавшие князьям и боярам, правившим городами в бассейне Среднего Днепра (Киевом, Черниговом, Переяславлем, Вышгородом и др.), а месяцем позже отправлялись в путь ладьи из северных городов (Новгорода, Смоленска, Полоцка, Ростова и др.), куда весна приходила на 3—4 недели позже. Соответственно первая прибывала в Константинополь в начале июня, а вторая (ее путь до столицы империи был к тому же вдвое длиннее и труднее) в конце июля—начале августа».40
Проходя через первые три порога, русы волокли свои «моноксиды» по мелководью, держась берега. Четвертый порог — Ненасытен, представлявший наибольшую опасность, — они преодолевали, причалив к берегу. Товар при этом выгружался, и примерно 2.5 км русы шли берегом, ведя за собой скованных невольников, волоча или перенося на плечах лодки (товары и снаряжение переносили невольники). Наперед в степь выдвигался вооруженный отряд для защиты каравана от печенегов.41 Благополучно миновав пятый, шестой и седьмой пороги и совершив языческие жертвоприношения на острове Св. Григорий (о. Хортица), русские купцы продолжали свой путь и через четыре дня достигали устья Днепра. Здесь на острове Св. Эферий (о. Березань), где первоначально могла находиться таможенная станция византийцев,42 они отдыхали два-три дня, а также занимались ремонтом и оснащали свои суда парусами, мачтами, рулями, которые везли с собой. Г.Г. Литаврин допускает, что на острове русские могли производить закупку у местных жителей и сторонних промысловиков рыбы и икры осетровых, расширяя таким образом ассортимент вывозных товаров.43 Дождавшись попутного ветра, путешественники выходили в море и, держась берега, следовали до устья Днестра, где у них снова был привал. Дальнейший путь лежал в направлении устья Дуная. Все это время русским с берега угрожали печенеги, ожидавшие легкой наживы. В случае аварии какого-либо судна весь караван причаливал, чтобы отразить неприятеля. Лишь миновав р. Селина, центральный рукав Дуная, русские могли чувствовать себя в безопасности. Продвигаясь затем вдоль болгарского побережья, они поочередно останавливались в Конопе (с. Летя в Северной Добрудже), Констанции (г. Констанца), в устьях рек Варна (Провадия) и Дичина (Камчия), где, по всей вероятности, вступали в торговые отношения с местным населением. (Видимо, на этот счет существовало специальное соглашение Болгарии и Руси.) Наконец они причаливали неподалеку от города-крепости Месимврия (Несебыр).44
По предположению Г.Г. Литаврина, Месимврия — важнейшая таможенная станция империи (здесь находились склады «конфискатов» и товаров, принятых в счет уплаты таможенных пошлин) — становилась временным пристанищем для значительной части «моноксил», освобожденных от груза. Возможно, что до 911 г. русы декларировали здесь число и цену доставляемых для продажи рабов, платили десятину и сбор за проход проливов и т. д. В Месимврии также находили временное пристанище большинство русских гребцов, слуг и воинов, общее число которых в караване могло превышать 1000 человек. К гавани св. Маманда отправлялось до половины или больше ладей с послами, купцами и их слугами, которые в соответствии с договорами 911 и 944 гг. имели право на бесплатное размещение и довольствие в пригороде византийской столицы.45 Берег гавани был высокий, и привозной товар вряд ли оставался на берегу. По-видимому, он складировался при русском квартале, откуда партиями поступал на константинопольский рынок.46 Ежедневно (или в дни торга) товар двух-трех послов и четырех-шести купцов одновременно перевозился на четырех-шести ладьях через устье Золотого Рога к ближайшим обращенным к морю воротам города. На рынке товар осматривался императорским уполномоченным и оптом закупался соответствующей торговой корпорацией (рыботорговцев, льноторговцев, свечников, меховщиков и т. д.). При этом одни из слуг обеспечивали перемещение привозных и покупных товаров, другие отвечали за сохранность имущества и безопасность торгующих, третьи охраняли суда, дожидаясь возвращения послов и купцов с рынка.47
По окончании торговых сделок в Константинополе русские отправлялись в обратное путешествие, следуя известным маршрутом. Возможно, что первая флотилия русов отбывала в конце июля—начале августа, а вторая — в октябре. Если это предположение Г.Г. Литаврина верно, то русы первого каравана находились на попечении императорской казны в течение июня—июля и получали продовольствие на август, а русы второго каравана снабжались довольствием в течение августа—сентября и получали «сухой паек» на октябрь. Иными словами, в общий счет шести месяцев получения русами месячины зачислялись два месяца их обратного пути на родину.48 Несмотря на то что они стремились увезти с собой как можно больше византийских товаров (можно предположить, что они тратили на их приобретение всю или почти всю вырученную ими в столице монету),49 импорт отличался компактностью, и поэтому часть судов продавалась или же просто оставлялась на месте, предварительно освобожденная от уключин, такелажа, парусов и прочей экипировки.
Особенностью русско-византийских отношений было и то, что торговля в основном осуществлялась славянами. Как русские, так и иностранные источники говорят только о поездках в Русскую землю греческих послов. В них почти не встречается указаний о пребывании в Руси греков по своим торговым делам.50 «Очень вероятно, — отмечал С.М. Соловьев, — что греки сами редко пускались на опасное плавание по Днепру через степи, довольствуясь продажею своих товаров русским купцам в Константинополе».51 По словам В.О. Ключевского, «византийские походы вызывались большей частью стремлением Руси поддержать или восстановить прерывавшиеся торговые сношения с Византией».52 В какой-то мере справедливость этого утверждения подтверждается и самим названием торгового пути — «из варяг в греки».53
В IX в. торговая пассивность Византии объяснялась плачевным состоянием ее производственной базы. К началу русско-византийских контактов эта страна просто не имела достаточно ремесленных изделий для внешней торговли. До середины IX в. в Византии ощущалась нехватка значительной части того, что могло пойти на экспорт, даже для собственных нужд.54
В дальнейшем, в условиях преимущественного развития государственного сектора византийской экономики, «только от государства, а не по каналам "частной" торговли могли быть получены наиболее ценные товары, драгоценные изделия и ткани. Колоссальная роль государственного производства сохранялась едва ли не до середины—конца XI в.».55
Главным поставщиком произведений византийского художественного ремесла на заграничные рынки был Константинополь, где находились монетный двор, мастерские оружейников и ювелиров, императорские гинекеи — женские ткацкие мастерские, из которых выходили наиболее ценные сорта шелковых тканей и парчи; на государственных же предприятиях производились серебряные чаши для пиров, драгоценные сосуды, литургические предметы из металла, оружие, перегородчатые эмали на золоте, изделия из резной кости (ларцы, гребни), камеи из драгоценных и полудрагоценных камней, стеклянная посуда, рукописи, иконы, дорогая кожа, пурпурная краска и т. д. Правительство Византии ограничивало или полностью запрещало продажу этих товаров иностранным купцам. Все они в руках византийских властей были средством решения задач дипломатии и большой политики. Продажа рабов, хлеба, вина, оливкового масла, соли и иных товаров первой необходимости также регламентировалась императорской казной.56
Важно отметить, что в течение продолжительного времени значительная часть драгоценных византийских товаров доставалась Руси не только в результате товарообмена, но и в виде ежегодной дани. Так, в X в. вопрос о дани являлся постоянным источником русско-византийских военных конфликтов и важнейшей проблемой в ходе мирных переговоров.57 Г.Г. Литаврин и В.Л. Янин также настаивают, что для Византии главным стимулом к развитию и укреплению связей с Древней Русью и предоставлению ей серьезных торговых льгот была не экономическая заинтересованность в русском импорте, а военная помощь со стороны русских, которая была особенно интенсивной в течение первых трех четвертей XI в.58 Известный ученый-востоковед Ю.А. Петросян обращает внимание на сложившееся в исторической литературе мнение, что и в начале X в., «и в последующие годы Русь получала из Византии регулярную дань в качестве платы за соблюдение мира и военную помощь».59
Наконец, Византия не имела торгового флота, способного реально участвовать в международной торговле. Власти уделяли внимание лишь развитию военного флота, коммерческие суда для них представляли интерес лишь постольку, поскольку их можно было использовать для военных целей. Таким образом, экономические условия не вели к развитию коммерческой инициативы византийского купечества. Неудивительно, что купеческая верхушка Византии выделялась и конституировалась очень медленно. Даже в X—XI вв. торгово-промышленные круги в этой стране были слабыми.
Вместе с тем было бы ошибкой говорить об отсутствии у Византии стремления к развитию торговых сношений с Русью. Именно на рубеже IX—X вв. в условиях промышленного подъема и стремительного роста городского населения (со второй половины IX в. до середины XI в. число жителей Константинополя увеличилось с 30—40 до 300—400 тыс. чел.) в Византии многократно возрос спрос на традиционные русские товары и одновременно появилась возможность удовлетворять растущий спрос Руси на греческие товары.
Неудивительно, что в X в. стремительно нарастал и расширялся русско-византийский обмен, отличавшийся взаимной заинтересованностью и отсутствием конкуренции.60 Его интенсивность еще больше возросла после официального принятия Русью христианства (988—990). В XI — начале XII в. произошло дальнейшее расширение и упрочение двухсторонних торговых связей, становившихся все более разносторонними и интенсивными. Русские послы и купцы получили право проживать внутри стен самого Константинополя, где возникла их собственная колония — эмвол. Они также получили право зимовать в византийской столице.61
Несмотря на то что «торговля с Византией велась с пассивным балансом для русского ремесла»,62 товарная номенклатура русского экспорта все время расширялась. К началу XIII в. в ее составе фигурировали не только традиционные меха, мед, воск, соленая белая («красная») рыба и паюсная икра, но также кожи, зерно, моржовая кость и художественные поделки из нее, лен-сырец, льняная пряжа и льняные изделия, шиферные пряслица, бронзовые кресты-энколпионы, писанки, железные замки и др.63
Русь импортировала из Византии следующие товары: узорные шелковые ткани (камка, атлас, штоф, тафта, аксамит), парчовые ленты, сукно, бархат, сафьян, ковры, благородные и цветные металлы, металлоизделия (потиры, процессуальные кресты, дискосы), оружие, краски, предметы художественного ремесла (перегородчатые эмали на золоте, браслеты, бусы, камеи из драгоценных и полудрагоценных камней, жемчужные ожерелья), дорогие сосуды, поливную, красноглиняную и полихромную керамику, церковную утварь (богослужебные книги, иконы, мозаика, раки мраморные, в которые клались мощи), резные мраморы, предназначавшиеся для декора храмовых интерьеров, стекло и стеклянную посуду, фаянс, драгоценные камни, пряности, мази, благовония, вина, деревянное (оливковое) масло, овощи, фрукты, пряности, хлеб (в голодные годы), соль и др.64 Из Северного Причерноморья вывозились вино и оливковое масло в амфорах грушевидной формы, получивших на Руси название корчаг, миндаль, замки в виде фигурок животных.65 Отдельные византийские товары пользовались спросом со стороны торгово-ремесленного населения: дешевая бронзовая посуда, стеклянные сосуды, поливная керамика, золотая тесьма, стеатитовые иконки и т. д.66
К настоящему времени в исторической литературе преобладает мнение, будто с середины XII в. в Киевской Руси с нарастающей силой проявлялись признаки запустения, внешняя торговля Киева с восточными странами и Византией приходила в упадок и постепенно прекращалась.67 Обычно это объясняется тем, что после смерти Ярослава Мудрого (1019—1054) торговлю подрывали непрерывные нападения на Русь новых степных соседей — половцев, «засорявших» торговые пути. «До смерти Мономахова сына Мстислава (1132 г.), — подчеркивал В.О. Ключевский, — Русь еще с успехом отбивала половцев от своих границ и даже иногда удачно проникала в глубь половецких кочевий; но после этого деятельного Мономаховича ей, очевидно, становилось не под силу сдерживать половецкие нападения и она начала отступать перед ними. От этих нападений, разумеется, всего более страдало сельское пограничное население, не прикрытое от врагов городскими стенами».68 С.М. Соловьев указывал на то, что «в 1166 году половцы засели в порогах и начали грабить гречников, т. е. купцов греческих или вообще купцов, производящих торговлю с Грецией». Князьям все чаще приходилось посылать войска, чтобы обеспечить свободное перемещение торговых лодок вверх и вниз по Днепру.69
Под ударами половцев к середине XII в. пало древнерусское княжество Тмутараканское, и, таким образом, Приазовская Русь прекратила свое политическое существование. Обезлюдели южная половина княжества Переяславского, южные окраины земли Киевской. Начала пустеть полоса по среднему Днепру и его притокам, издавна плотно заселенная. Одновременно подрывалось благосостояние тех классов, которые были связаны с внешней торговлей. Население покидало обжитые места и уходило в двух противоположных направлениях: на юго-запад, в Галицию, и на северо-восток, в землю Ростово-Суздальскую.
В.О. Ключевский полагал, что «отлив населения и торжество степных кочевников, закрывавших пути внешней торговли, главного источника богатства Киевской Руси, вели к обеднению Киева и его области, роняли цену киевского стола в глазах князей и таким образом лишали Киев его прежнего значения, как политического центра Русской земли».70 С.М. Соловьев тоже обращал внимание на то, что «Киев упал не вследствие одного татарского разгрома, упадок его начался гораздо прежде татар: вследствие отлива жизненных сил, с одной стороны, на северо-восток, с другой — на запад».71
Важную причину упадка внешней торговли в XII в. многие авторы усматривают в перемещении мировых торговых путей и образовании новых центров мирового торгового движения.72 Так, по мнению В.В. Святловского, «не монгольское иго прекратило благосостояние и рост Древней Руси. Страна, развивавшаяся благодаря пролегавшим через нее большим торговым путям, зависевшая всецело от условий внешней торговли, упала только в силу происходивших изменений всей физиономии тогдашнего мирового рынка».73 «В древности, — развивал ту же мысль С.Г. Пушкарев, — Русь была посредницей в торговых сношениях между азиатским, греческим и европейским мирами; но крестовые походы создали новый, более прямой путь сообщения Западной Европы с Азией, мимо Киева, через восточное побережье Средиземного моря. Главную роль в торговле между Европой и Азией начинают играть итальянские торговые города, особенно Венеция и Генуя, которые учреждают на Востоке свои фактории и овладевают средиземноморскими торговыми путями».74
Действительно, после заключения в 1082 г. договора между Византией и Венецией львиная доля византийской морской торговли стала принадлежать венецианцам, которые со временем организовали ряд своих торговых баз, или факторий, в Крыму и Приазовье.75 Начиналось проникновение итальянских купцов в Черное море, хотя следует отметить, что установление здесь их господствующего положения произошло не в конце XI — начале XII в., а в более поздний период. «О продолжавшейся заинтересованности Византии в связях с Северным Причерноморьем, — отмечает В.М. Потин, — свидетельствует текст привилегии 1170 г., выданной генуэзцам, в которой повторялось ограничение 1159 г., гласившее, что для посещения Матрахи (Тмутаракани) и Руси (Russia) в устье Азовского моря потребуется каждый раз специальное разрешение».76 Предположительно уже в XII в. торговые и политические интересы генуэзцев и венецианцев в Северном Причерноморье сталкивались с интересами киевской общины. Если это так, то нельзя исключить злонамеренного участия итальянцев в нарушении прямого торгового сообщения Руси с Царьградом.
Одновременно Византийская империя постепенно склонялась к своему упадку. Взятие же крестоносцами Константинополя и основание на месте греческой Византии Латинской империи (в 1204 г.), по мнению некоторых авторов, «окончательно парализовало киевско-византийскую торговлю»,77 «означало полный конец киевской черноморской торговли»,78 «принудило русских, вследствие их религиозных убеждений, избегать всяких прямых сношений с Константинополем».79 Русская торговля стала перемещаться на западные рынки.80
По-видимому, еще одна причина ослабления прямого товарообмена с Византией могла корениться в снижении значения даней как основного источника и экономической основы днепровской торговли Киева в X—XI вв.
В.О. Ключевский также настаивал, что к упадку Киева и днепровской торговли вели непрекращающиеся междоусобицы, усиление владельческих отношений, хищническая борьба князей за рабочие руки. В связи с этим он особо подчеркивал разрушительную роль «рабовладельческих отношений», достигших, по его мнению, к середине XII в. «громадных размеров»: рабовладельческие понятия и привычки древнерусских землевладельцев стали переноситься на отношения последних к вольным рабочим и крестьянам, несмотря на то что этот порядок не имел опоры в низших классах.81 Впрочем, справедливость этих выводов известного историка вызывает возражения. Так, И.Я. Фроянов, признавая тот факт, что древнерусская вотчина в XI—XII вв. базировалась в основном на рабском и полусвободном труде, доказывает, что вотчины в то время «выглядели подобно островкам, затерянным в море свободного крестьянского землевладения и хозяйства, господствовавшего в экономике Киевской Руси».82
Могущество киевской общины подрывалось ее постоянными столкновениями с черниговцами. Раздоры киевских и черниговских князей были тесно связаны с межволостной борьбой, в которой на стороне черниговцев нередко выступали половцы. В постоянных междоусобиях больше всего доставалось купцам. Н.Я. Аристов в связи с этим указывал, что купцов из неприятельской земли «тотчас сажали в погреб и грабили их товары. Чтобы довести до крайности враждебную область, загораживали пути сообщения и не пускали туда торговцев».83
Единство самой Киевской волости подтачивалось нараставшими центробежными процессами: киевские пригороды в борьбе со старшим городом добились известной автономии от киевской общины (Вышгород) и даже государственной независимости (Туров). Соперничавшие князья в середине XII в. порой поднимали политическое значение Вышгорода до уровня Киева. Стольный город неоднократно становился легкой добычей завистливых и властолюбивых соседей. В 1169 г. войска Владимиро-Суздальского князя Андрея Боголюбского (1157—1174) взяли Киев приступом и разграбили его. До тех пор князь, признававшийся старшим среди родичей, обыкновенно переезжал в Киев. «Андрей, — по словам В.О. Ключевского, — впервые отделил старшинство от места: заставив признать себя великим князем всей Русской земли, он не покинул своей суздальской области и не поехал в Киев сесть на стол отца и деда».84 В 1203 г. город был снова разграблен смоленско-чернигово-половецкой коалицией, в 1235 г. взят еще раз черниговцами в союзе с половцами. Монгольские завоеватели в 1240 г. лишь довершили разорение великого города. Проезжавший в 1246 г. через Южную Русь на восток миссионер Плано Карпини засвидетельствовал в Киеве не более 200 домов.85
Соглашаясь с мнением о кризисном состоянии торгового пути «из варяг в греки» в XII — начале XIII в., мы все же считаем ошибочным суждение о полном прекращении русско-византийских торговых связей к началу монгольского нашествия на Русскую землю. Известно, что после образования в 1099 г. Иерусалимского королевства усилилось паломническое движение русских через Константинополь в Палестину (почти до конца XII в.). При этом паломники нередко выполняли функции мелких розничных торговцев.86 Одновременно в XI—XII вв. происходило увеличение вывоза из Византии художественной утвари и шелковых тканей высокого качества.87 Имеются свидетельства, что торговые, культурные и духовные связи Киева с Константинополем продолжали поддерживаться даже в условиях ордынского ига.
Особенностью русско-византийских отношений в XIII в. стало то, что прямой товарообмен русских и греков в значительной степени оказался разомкнутым посредничеством итальянцев. Торговля на Черном и Азовском морях в это время в основном сосредоточилась в руках венецианцев и генуэзцев, продолжавших обменивать товары юго-восточных стран на товары северо-восточные, минуя Киев. Более того, византийские мануфактуры постепенно переходили к ним и работали уже в интересах итальянских торговых домов.88
Вероятно, что еще до монгольского нашествия венецианцы основали при впадении Дона в Азовское море г. Орной (Тана, Азов), а на южном берегу Крыма — г. Солдая (Судак). В последней трети XIII в. серьезную конкуренцию им составили генуэзцы, которым удалось вытеснить венецианцев из Византии и основать в Крыму г. Кафа (Феодосия).89 «Хотя, — уточнял Г.В. Вернадский, — и нет свидетельств о существовании таких факторий в домонгольский период, но генуэзские и венецианские купцы, должно быть, посещали крымские порты задолго до 1237 г. Поскольку их также посещали и русские купцы, была очевидная возможность некоторых контактов между русскими и итальянцами в Причерноморье и Приазовье даже в домонгольский период».90 По мнению же А.П. Новосельцева, русские не только посещали Крым, но и проживали в Судаке и других портовых городах Северного Причерноморья, составляя значительную часть их населения. Русское влияние в Крыму стало еще более заметным с прекращением политического существования Тмутараканского княжества. В XII—XIII вв. Судак служил для русских купцов важным складочным местом и транзитным пунктом торговли с Трапезундом и всей Малой Азией, а также с Арменией и Персией.91
Генуэзские и венецианские купцы продолжали торговать и при монголах, уплачивая им дань. Их позиции и влияние сохранялись вплоть до турецкого завоевания Крыма в конце XV в.92 Русь получала от итальянцев шелковые материи, парчи, краски, пряные коренья, жемчуг, золото, серебро, холсты, соль, снабжая их в свою очередь мехами, воском, кожами, моржовой костью и другими товарами.93
Нельзя обойти молчанием и тот факт, что «массовый исход» населения из Южной Руси в X—XII вв. не привел к ее экономическому упадку и запустению. Согласно археологической карте древнерусских поселений Среднего Поднепровья, которая содержит данные о более чем 500 городищах и селищах X—XIII вв., около половины из них датируется XII—XIII вв., т. е. «никакого упадка или торможения производительных сил в Южной Руси в XII—XIII вв. не было».94 Перед нашествием Батыя численность населения Киева составляла 37—45 тыс. чел.; новгородцев в первой трети XIII в. не могло быть больше 30—35-ти, а в столицах других городовых областей проживало от 20 до 30 тыс. чел.95
Примечания
1. Вернадский Г.В. История России. Древняя Русь. С. 241; Седов В.В. Путь «из варяг в греки». С. 134.
2. Клинге М. Мир Балтики. Кеуруу, 1995. С. 7.
3. Повесть временных лет. С. 8—9.
4. Переход от Ловати к Днепру совершался по системе рек: Сереже, Желне, Торопе, части Западной Двины, Каспли, Касплинскому озеру, откуда начинался волок до Днепра в районе Смоленска (Соловьев С.М. Соч. Кн. 1. С. 62, 241; Загоскин Н.П. Русские водные пути и судовое дело в допетровской России. Казань, 1910. С. 46—47).
5. Брим В.А. Путь из варяг в греки. С. 213—219, 232; Вернадский Г.В. История России. Древняя Русь. С. 286; Бернштейн-Коган С.В. Путь из варяг в греки // Вопросы географии. М., 1950. № 20. С. 246—252, 259—260, 266—267; Алексеев К.В. Полоцкая земля... С. 83, 84, 108; Рыбина Е.А. Археологические очерки... С. 20—21. В.А. Брим и Г.В. Вернадский допускали неточность, полагая, что первые скандинавы проникали на Русь не по невскому пути, а по западно-двинскому, поскольку это могло произойти лишь во второй половине IX в. Тем не менее реальность Западно-Двинского участка пути «из варяг в греки» в период активных русско-византийских контактов (X—XII вв.) не может вызывать сомнений.
6. Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей... С. 49; Хвольсон Д.А. Известия о Хозарах... С. 159; Ключевский В.О. Соч. Т. 1. С. 140; Новосельцев А.П. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 384; Калинина Т.М. Сведения ранних ученых Арабского халифата. М., 1988. С. 137, 139; Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 23; Franklin S., Shepard J. The Emergence of Rus. 750—1200. London; New York, 1996. P. 42, 43. При этом Г.Г. Литаврин допускает, что пошлину с русов херсонита «могли брать лишь на рынках самого их города» (Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 143). По мнению же Н. Велихановой и Ю.А. Петросяна, Хордадбех повествовал о торговых экспедициях русов к прибрежным городам Средиземного моря и потому имел в виду не Херсонес или Боспор, а торговую гавань Константинополя, где и взималась «десятина» (Ибн Хордадбех. Книга путей и стран / Перевод с арабского, коммент., исследование, указатели и карты Наили Велихановой. Баку, 1986. С. 41, 124; Петросян Ю.А. Русские на берегах Босфора: (Исторические очерки). СПб., 1998. С. 38).
7. Вернадский Г.В. История России. Древняя Русь. С. 370—371.
8. Литаврин Г.Г., Янин В.Л. Некоторые проблемы... С. 34.
9. Ключевский В.О. Соч. Т. 1. С. 157.
10. Сахаров А.Н. Дипломатия Древней Руси: IX — первая половина Х в. М., 1980. С. 304.
11. Ключевский В.О. Краткое пособие... С. 31. Последнее военное столкновение Руси с Византией произошло в 1043 г.
12. Там же.
13. Вернадский Г.В. История России. Киевская Русь. С. 29. Эта точка зрения высказывается и в современной литературе. Так, полагая, что торговля с греками «имела гораздо большее значение для Древнерусского государства, чем для самой Византии», Г.Г. Литаврин и В.Л. Янин указывают на неизменное стремление русских принуждать империю к заключению двухсторонних торговых договоров на все более выгодных условиях (Литаврин Г.Г., Янин В.Л. Некоторые проблемы... С. 33, 36—37, 39, 40).
14. Кулишер И.М. История... С. 21.
15. Соловьев С. М. Соч. Кн. 1. С. 242.
16. Ключевский В.О. Соч. Т. 1. С. 168. О торговле Руси с Византией в XI—XII вв. прямых свидетельств сохранилось меньше, однако в летописях этого периода упоминаются русские купцы, «торгующие с Грецией» (гречники). (Вернадский Г.В. История России. Киевская Русь. С. 374). В сочинении В.А. Бутенко «гречниками» называются греческие купцы, торгующие в Киеве (Бутенко В.А. Краткий очерк... С. 6).
17. Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 137. Византия также предоставляла существенные таможенные льготы в обмен за оказанную ей военную помощь или другие значительные услуги: «пошлина устанавливалась при этом не на уровне десятины (10% от цены товара), октавы (12.5%) или додекатона (8.33%), а в размере 4%, 3% и 2%» (Там же. С. 134, 137).
18. См.: ПРП. М., 1952. Вып. 1. С. 64—66; Фроянов И.Я. Рабство и данничество... С. 309—323. По-видимому, сумма дани и число кораблей были преувеличены летописцем.
19. См. напр.: Покровский В. История... С. 565; Святловский В.В. Примитивно-торговое государство... С. 190. Несмотря на то что это мнение принадлежит к числу широко распространенных в отечественной историографии, в отдельных случаях подлинность положения договора 907 г. о праве русов беспошлинно торговать на рынках Константинополя ставится под сомнение. Р.Г. Скрынников даже называет его вставкой летописца XII в. (Скрынников Р.Г. Древняя Русь. Летописные мифы и действительность // ВИ. 1997. № 8. С. 12).
20. Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 148. Уплатив десятину на границе, импортер избавлялся от дальнейшей фискальной ответственности. Ему лишь надлежало предъявить сборщику на византийском рынке особый таможенный документ — квитанцию (аподиксис) (Там же).
21. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории... С. 90.
22. Вернадский Г.В. История России. Киевская Русь. С. 36.
23. Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 133, 144, 145, 150, 153.
24. См.: Фроянов И.Я. Рабство и данничество... С. 323—330.
25. Кулишер И.М. История... С. 18. Номисмы или солиды — золотые византийские монеты.
26. Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 106—107, 114—130. Пригород получил свое название от монастыря, основанного на северном берегу Золотого Рога в честь великомученика Маманда в начале V в. (Там же. С. 129—130).
27. Там же. С. 107, 117.
28. ПРП. Вып. 1. С. 32, 37, 43—44; История дипломатии. М., 1959. Т. 1. С. 124. В договоре 944 г. различаются три разряда гостей: «киевские», «черниговские» и «переяславльские». На этом основании П.П. Мельгунов делал вывод, что в середине X в. центрами русской торговли, ориентированными на Византию, были эти три города (Мельгунов П.П. Очерки... С. 9). Принципиально расходясь с этим мнением, Р.Г. Скрынников не только утверждает, что в 944 г. «послы от русских городов никак не могли предъявить грекам княжеские грамоты за отсутствием письменности, а послы от Переяславля вообще не имели возможности путешествовать куда бы то ни было, так как Переяславль еще не существовал», но и вообще ставит под сомнение историческую достоверность положений договора, закреплявших правовое положение русских в Константинополе. Он называет их вставками, которые могли появиться никак не ранее XI в. (Скрынников Р.Г. Древняя Русь... С. 11). Г.Г. Литаврин акцентирует внимание на том, что еще до принятия христианства на Руси существовала деловая славянская письменность. Он говорит о возможности как перевода договоров X в. на старославянский «одновременно с их заключением», так и составления самостоятельной (древнерусской) версии, затем сверенной с греческой (Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 129).
29. По мнению Г.Г. Литаврина, запрет зимовать в устье Днепра был продиктован опасениями со стороны византийцев конкуренции, которую русские рыбаки и добытчики соли могли составить херсонитам, если бы стали здесь постоянными поселенцами (Литаврин Г.Г. Древняя Русь, Болгария и Византия в IX—X вв. // История, культура, этнография и фольклор славянских народов. IX Международный съезд славистов. Киев, сентябрь 1983 г. Доклады советской делегации. М., 1983. С. 73).
30. Паволоки, вывозимые русами из Византии, были настолько ценным товаром, что ими (кусками шелковой ткани) определялась стоимость других товаров, например рабов. Из договора 944 г. следует, что стоимость паволоки составляла 5 номисм. Как правило, за одного раба давали четыре куска шелка или 20 золотых. Выкупная стоимость пленника (русина или гречина) составляла от 5 до 10 золотых монет в зависимости от возраста. За челядина, бежавшего из квартала св. Маманда, грекам надлежало уплатить две паволоки или 10 номисм — не рыночную, а «обменную», половинную цену для рабов, бежавших от хозяев (ПРП. Вып. 1. С. 32, 33, 38, 44, 45; Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. Репринтное издание. М., 1989. Т. 2, ч. 2. Стб. 855—856; Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 110, 133).
31. ПРП. Вып. 1. С. 32, 37. Златник — русское название номисмы.
32. Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 151—153.
33. ПРП. 1952. Вып. 1. С. 31, 37. Власти Византии опасались «появления у берегов империи (что, по всей вероятности, многократно имело место) "под прикрытием" торговых караванов неучтенных, "диких" ладей с искателями добычи, за которых правительство Руси не хотело нести ответственность» (Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 118).
34. Мельгунов П.П. Очерки... С. 28.
35. Сахаров А.Н. Дипломатия... С. 312.
36. Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 134—153. Тем не менее в литературе продолжает высказываться мнение, будто по договору 944 г., в отличие от договора 911 г., все торговые сделки русских в Константинополе «должны были облагаться пошлиной» (Петросян Ю.А. Русские на берегах Босфора. С. 52—53).
37. Литаврин Г.Г., Янин В.Л. Некоторые проблемы... С. 37—39; Литаврин Г.Г. Древняя Русь... С. 66—67. Освобождение от уплаты пошлин рассматривалось византийцами как очень серьезная привилегия и предоставлялось либо за оказание значительных военных услуг империи, либо под давлением превосходящих военных сил. Венецианские купцы пользовались правом беспошлинной торговли в Византии лишь с 1082 г. до начала XIV в. (Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 134, 138).
38. Константин Багрянородный. Об управлении империей. Текст, перевод, комментарии / Под ред. Г.Г. Литаврина, А.П. Новосельцева. 2-е изд. М., 1991. С. 45—51, 291—332.
39. По всей видимости, русские суда X—XII вв., обеспечивавшие торговлю с Византией, не были «однодеревками». Монолитный ствол (по определению Константина — monoxila) служил лишь килевой частью или основанием, на котором из тяжелых дубовых досок возвышалась сама «моноксила» длиной 15—20 м. При этом большая торговая ладья, поднимая 20 человек экипажа, способна была перевозить груз массой более 2 т, а малая — более 1 т (Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 108—109).
40. См.: Литаврин Г.Г. 1) О юридическом статусе древних русов в Византии в X столетии: (Предварительные замечания) // Византийские очерки. М., 1991. С. 76—77; 2) Условия пребывания древних русов в Константинополе в X в. и их юридический статус // Византийский временник. М., 1993. Т. 54. С. 84—87; 3) Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 105—130. Первоначально Г.Г. Литаврин придерживался общепринятой точки зрения (см.: Литаврин Г.Г. Древняя Русь... С. 62—76).
41. Русско-печенежская конфронтация началась после 915 г., когда печенеги впервые явились на Русь. Совершая мелкие грабительские набеги, степняки причиняли всяческий ущерб местному населению, уводили в рабство женщин и детей. В 968 г. огромная печенежская рать пришла к самому Киеву и окружила город. С этого времени вторжения кочевников в пределы Киевской земли приобрели регулярный разрушительный характер, достигнув своего предела в конце X — начале XI в. Так продолжалось до 1036 г., когда степняки потерпели сокрушительное поражение под стенами Киева (см.: Фроянов И.Я. Рабство и данничестве... С. 202—215).
42. Брим В.А. Путь из варяг в греки. С. 246.
43. Литаврин Г.Г. Древняя Русь... С. 73.
44. Там же. С. 72—73.
45. Там же. С. 63—67; Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 143. По предположению Г.Г. Литаврина, за летний сезон двумя флотилиями в Византию прибывало 1000—1500 чел. Из них лишь третья часть проживала в квартале св. Маманда, где могли одновременно размещаться несколько сот человек (Там же. С. 107, 115, 118—120).
46. Гавань св. Маманда была императорской (казенной), и поэтому русам ничего не надо было платить за стоянку своих ладей (Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 128).
47. Там же. С. 119—120, 128. Говоря о том, что торговля привозными товарами — мехами, рыбой, кожей, льном, рабами — подвергалась строжайшей регламентации и носила оптовый характер, Г.Г. Литаврин ранее подчеркивал, что их закупка производилась византийскими торговыми корпорациями «не на самом рынке в столице, а прямо в тех помещениях, где размещали иноземных торговцев» (Литаврин Г.Г. Древняя Русь... С. 66).
48. Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 124, 127. В X в. иностранцы не могли останавливаться в Константинополе на срок более трех месяцев. Нарушителей «ожидали конфискация, избиение, позорящая стрижка волос; не проданный за три месяца товар мог быть насильственно распродан властями, а его хозяин выслан из города» (Там же. С. 122—123).
49. Литаврин Г.Г., Янин В.Л. Некоторые проблемы... С. 36.
50. Кулишер И.М. История... С. 27; Гагемейстер Ю.А. О финансах древней России. СПб., 1833. С. 207. Напротив, П.П. Мельгунов утверждал, что греческие купцы часто приезжали в Киев и гостили там, занимаясь распродажей своих товаров (Мельгунов П.Л. Очерки... С. 38).
51. Соловьев С.М. Соч. Кн. 2. С. 41. Впрочем, С.М. Соловьев писал и о том, что русские князья с многочисленными дружинами выходили навстречу к греческим купцам и провожали их до Киева, оберегая от степняков (Там же. Кн. 1. С. 507—508, 647—648).
52. Ключевский В.О. Соч. Т. 1. С. 168.
53. Возражая норманнистам — сторонникам норманской теории, Б.А. Рыбаков обращал внимание на то, что автор Повести временных лет прочертил торговый путь только в одном направлении: из Византии через всю Русь на север, к шведам. Поэтому он выступает за присвоение Днепровскому пути нового названия: «из грек в варяги». В.П. Даркевич указывает, что поставщиками на Русь византийских товаров выступали Херсонес и до XII в. Тмутаракань. При этом Херсонес сносился с Киевом не только обычным «греческим путем», но и степью, через Перекоп и вверх по Днепру (Рыбаков Б.А. Киевская Русь... С. 294; Даркевич В.П. Международные связи. С. 395).
54. См.: Курбатов Г.Л. Византия и Русь в IX—X вв. // Славяно-русские древности. Л., 1988. Вып. 1. С. 214—223.
55. Там же. С. 226.
56. Святловский В.В. Примитивно-торговое государство... С. 187—188; Литаврин Г.Г., Янин В.Л. Некоторые проблемы... С. 37;Даркевич В.П. Международные связи. С. 394; Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 144. Византийцев, осмелившихся нарушать установленные правила торговли, ожидало суровое наказание (Литаврин Г.Г., Янин В.Л. Некоторые проблемы... С. 37).
57. Курбатов Г.Л. Византия и Русь... С. 226; Сахаров А.Н. Русско-византийский договор 907 г.: Реальность или вымысел летописца? // ВИ. 1978. № 2. С. 112.
58. Литаврин Г.Г., Янин В.Л. Некоторые проблемы... С. 40—43; Литаврин Г.Г. Древняя Русь... С. 65.
59. Петросян Ю.А. Русские на берегах Босфора. С. 45.
60. Святловский В.В. Примитивно-торговое государство... С. 190—191; Курбатов Г.Л. Византия и Русь... С. 227—229.
61. Литаврин Г.Г., Янин В.Л. Некоторые проблемы... С. 39, 42; Литаврин Г.Г. Древняя Русь... С. 64.
62. Рыбаков Б.А. Ремесло... С. 474.
63. Литаврин Г.Г., Янин В.Л. Некоторые проблемы... С. 36; Даркевич В.П. Международные связи. С. 395; Литаврин Г.Г. 1) Древняя Русь... С. 64, 66; 2) Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 110—113.
64. См.: Гагемейстер Ю.А. О финансах... С. 207; Аристов Н. Промышленность... С. 154—156, 184, 185; Энгельман И. История торговли... С. 117; Покровский В. История... С. 563; Мельгунов П.П. Очерки... С. 41—43; Святловский В.В. Примитивно-торговое государство... С. 185—188; Хромов П.А. Очерки экономики... С. 228—229; Литаврин Г.Г., Янин В.Л. Некоторые проблемы... С. 35; Новосельцев А.П., Пашуто В.Т. Внешняя торговля Древней Руси... С. 85; Даркевич В.П. Международные связи. С. 393—395; Древняя Русь. Быт и культура. С. 36—37; Riasanovsky N.V. A History of Russia. P. 47 и др. Еще до новой эры греки продавали в Скифию «текстиль, вино, оливковое масло и различные предметы искусства и роскоши». В первые века новой эры греческие города в Северном Причерноморье не утратили своей роли связующего звена в торговле стран Средиземноморского бассейна с Евразией. В этом смысле они были предшественниками генуэзских и венецианских городов на Черном море, игравших ту же роль в XIII—XV вв. Боспорское же царство на Керченском проливе, просуществовавшее до VI в. н. э., «было предшественником русского владычества в Тьмутаракани с IX по XI столетие н.э.» (см.: Вернадский Г.В. История России. Древняя Русь. С. 75—77).
65. Рыбина Е.А. Археологические очерки... С. 27—29; Даркевич В.П. Международные связи. С. 394; Древняя Русь. Быт и культура. С. 33—36; Латышева Г.П. Торговые связи Москвы в XII—XIV вв. (по материалам археологических раскопок 1959—1960 гг. в Московском Кремле) // Древности Московского Кремля / Отв. ред. Н.Н. Воронин, М.Г. Рабиновичам., 1971. С. 217—220.
66. Даркевич В.П. Международные связи. С. 399. Долгое время в литературе господствовало представление, что импортные товары оседали исключительно в городах и усадьбах «и дальше феодальной верхушки общества не шли» (см.: Рыбаков Б.А. Торговля и торговые пути. С. 316, 326).
67. См.: Погодин М.И. Исследования... Т. 3. С. 261; Довнар-Запольский М.В. История... Т. 1. С. 111; Любавский М.К. Лекции... С. 114; Пушкарев С.Г. Обзор русской истории. М., 1991. С. 42; Бутенко В.А. Краткий очерк... С. 9; Рыбаков Б.А. Торговля и торговые пути. С. 318; Литаврин Г.Г., Янин В.Л. Некоторые проблемы... С. 42; Седов В.В. Путь «из варяг в греки». С. 136.
68. Ключевский В.О. Краткое пособие... С. 52.
69. Соловьев С.М. Соч. Кн. 1. С. 507—509, 647—648.
70. Ключевский В.О. Краткое пособие... С. 52.
71. Соловьев С.М. Соч. Кн. 2. С. 541. П.П. Мельгунов тоже отмечал, что по причине половецких нападений страна приходила в «крайнее разорение», а народ из опустошенных городов и сел вынужденно уходил «с блаженного юга <...> на далекий, негостеприимный север» (Мельгунов П.П. Очерки... С. 55).
72. См.: Довнар-Запольский М.В. История... Т. 1. С. 112; Пушкарев С.Г. Обзор... С. 43; Хромов П.А. Очерки... С. 230.
73. Святловский В.В. Примитивно-торговое государство... С. 296—297.
74. Пушкарев С.Г. Обзор... С. 43—44. В одной из своих работ Б.А. Рыбаков настаивал на том, что «вплоть до самых крестовых походов (1096—1270 гг. — М.Ш.) Киев не утратил своего значения важного торгового центра Европы» (Рыбаков Б.А. Киевская Русь... С. 330).
75. Вернадский Г.В. История России. Киевская Русь. С. 237, 368.
76. Потин В.М. 1) Причины... С. 86; 2) Древняя Русь... С. 74.
77. Рыбаков Б.А. Торговля и торговые пути. С. 318; Хромов П.А. Очерки экономики... С. 230. Действительно, в 1204 г. участники четвертого крестового похода, захватив Константинополь, превратили его в столицу Латинской империи (1204—1261). Однако вряд ли можно согласиться с тем, что это «прервало все торговые и культурные связи Киева с Константинополем» (см.: Пушкарев С.Г. Обзор... С. 44).
78. Вернадский Г.В. История России. Киевская Русь. С. 131.
79. Энгельман И. История торговли... С. 118.
80. Вернадский Г.В. История России. Киевская Русь. С. 13. «Сухопутная торговля с Богемией и центральной Германией через Галич частично возместила византийскую торговлю в киевской экономике двенадцатого и начала тринадцатого веков. Теперь другие региональные центры и торговые пути вышли на передний план: в Смоленске и Новгороде процветала балтийская торговля; Рязань и Суздаль пытались расширить свою торговлю с Востоком через посредничество волжских булгар и половцев» (Там же. С. 237).
81. См.: Ключевский В.О. Краткое пособие... С. 50—51.
82. Фроянов И.Я. Киевская Русь. Очерки социально-экономической истории. С. 158.
83. Аристов Н. Промышленность... С. 253.
84. Ключевский В.О. Краткое пособие... С. 59.
85. См.: Пушкарев С.Г. Обзор... С. 42.
86. См.: Даркевич В.П. Международные связи. С. 391.
87. Там же. С. 394.
88. Михайлов М.М. Торговое право: Лекции. СПб., 1860. Вып. 1. С. 35, 40, 48, 49; Никольский С. О внешних таможенных пошлинах. М., 1865 С. 45; Энгельман И. История торговли... С. 97—98, 116—120, 271; Довнар-Запольский М.В. История... Т. 1. С. 109—110; Мельгунов П.П. Очерки... С. 48; Пресняков А.Е. Лекции по русской истории. Киевская Русь. Т. 1. С. 147. Начиная с VII в. византийцы избегали активного участия в международной торговле. С конца X в. их посредническая роль в торговле с Западом перешла к городам Италии (Курбатов Г.Л. Византия и Русь... С. 214—215).
89. Михайлов М.М. Торговое право... С. 40; Энгельман И. История торговли... С. 121; Мельгунов П.П. Очерки... С. 48—49; Бутенко В.А. Краткий очерк... С. 20. Венецианцы проявили себя деятельными участниками крестовых походов и были причастны к созданию Латинской империи. За это они получили право жить в Константинополе и имели беспошлинную торговлю в Черном море, вытеснив оттуда генуэзцев и других конкурентов. Затем ситуация переменилась: в 1261 г. генуэзцы помогли грекам восстановить византийскую государственность, что позволило им не только укрепиться в Константинополе, но и установить свое господство в Черном и Азовском морях (Энгельман И. История торговли... С. 98, 116, 120—122; Мельгунов П.П. Очерки... С. 127).
90. Вернадский Г.В. История России. Киевская Русь. С. 368.
91. Новосельцев А.П., Пашуто В.Т. Внешняя торговля Древней Руси... С. 107—108.
92. Семенов А. Изучение исторических сведений о российской внешней торговле и промышленности с половины XVII-го столетия по 1858 год. СПб., 1859. Ч. 3. С. 10.
93. Гагемейстер Ю.А. О финансах... С. 211; Бутенко В.А. Краткий очерк... С. 20.
94. Толочко П.П. Южная Русь: некоторые проблемы и перспективы историко-археологического изучения // Славяно-русские древности. Л., 1988. Вып. 1. С. 193.
95. См.: Куза А.В. Древнерусские города // Древняя Русь. Город, замок, село / Отв. ред. Б.А. Колчин. М., 1985. С. 65.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |