Александр Невский
 

7.4. Развитие таможенного законодательства во второй половине XVII в.

Издание законодательных актов о торговле и таможенном деле не прекратилось и после 1667 г. Более того, их интенсивность значительно возросла, что убедительно свидетельствует о начальной стадии формирования во второй половине XVII в. всероссийского рынка. «За период с 1667 по 1696 г., — указывает А.Г. Маньков, — в ПСЗ (Полном собрании законов Российской империи. — М.Ш.) зарегистрировано 90 законодательных актов — указов именных, именных с приговорами Боярской думы и грамот, имеющих непосредственное отношение к торговле и тесно связанному с нею таможенному делу».1

Так, таможенное законодательство стремилось к уравнению русских и иностранцев в платеже пошлин. Правительственными указами 28 декабря 1677 г. и 1 августа 1680 г. устанавливалась пятикопеечная «отвозная» пошлина с товаров, вывозимых за рубеж русскими купцами, которую таможенным головам и целовальникам в порубежных городах надлежало взимать даже при наличии выписей о платеже пошлин с денег при покупке («а выписей никаких не зачитать»). При этом законодатель, не скрывая своих фискальных намерений, мотивировал усиление пошлинного обложения тем, что за границей с тех отпускных товаров «пошлин на великого государя не емлют», а внутри страны торговым людям по-прежнему приходилось платить рублевую пошлину с продажи. Более того, русские купцы принуждались к уплате в Новгороде ефимочной пошлины с привозных «с заморских всяких питей и с сахаров» согласно ставкам Новоторгового устава, на том основании, «что вместо немцев питье учали возить они торговые люди».2

По прошествии нескольких лет правительство царей Ивана и Петра Алексеевичей ввело новые ограничения на ввоз русскими купцами товаров, представлявших интерес в таможенном отношении. 4 августа 1683 г. вышел царский именной указ с боярским приговором, направленный на предотвращение беспошлинного привоза русскими людьми заморского вина, водок и сахара в Москву и другие внутренние города «вместо иноземцев». Головам и целовальникам Архангельска, Великого Новгорода, Пскова, Смоленска и других порубежных городов строго наказывалось взимать с «русских всяких чинов людей» валютную (ефимочную) пошлину с привозных «заморских питей и водки», а «с сахаров с пудового числа деньгами» согласно Новоторговому уставу 1667 г., с выдачей им на те товары таможенных выписей «за таможенными месячными печатями и за Головиными руками». В тех выписях головам и целовальникам надлежало «описывать именно, сколько у кого из которых городов какого питья счетом бочек и сахаром по весу пудов отпущено, и сколько с кого указных ефимков по щету взято будет; и те питья, водки и сахары торговым людем по тем выписям объявлять на Москве и в городех в таможнях и таможенным головам и целовальником, где те питья и водки и сахар явлены будут на продаже по таможенным отпускным выписям, досматривая накрепко».3

Обнаруженные товарные излишки подлежали конфискации, да «с тех лишних привозов» надлежало взять ефимочные (с вина) и рублевые (с сахара) пошлины. В случае беспошлинного приезда русских купцов во внутренние города таможенники несли материальную ответственность, и те «указные ефимки» правились на них «без всякия пощады». Лишь вино церковное освобождалось от уплаты пошлиной, но ввозившиеся под видом церковного вина другие напитки подлежали конфискации; «а у кого объявятся, вместо церковного вина, иные какие питья подделыванные и подкрашиванные, и тем людем, сверх взятья тех питей, чинить жестокое наказанье, бить кнутом нещадно». Единственное преимущество русских купцов перед иностранцами заключалось в том, что с них при самой продаже тех «питей», «водок» и «сахаров» взимались рублевые пошлины с прямой продажной цены в размере 10 д. с рубля.4

В конце 1690 г. вышел царский указ о взимании в Архангельске пошлины с местных посадских людей, покупавших привозные товары про свой обиход. Мотивировалось это тем, что во время ярмарочного торга русские нередко торговали за иноземцев, «а не собою, и с того торга таможенные многие пошлины пропадают напрасно».5

Побуждая русских торговых людей сдавать валюту государству, правительство освободило их от уплаты пошлин с покупок, совершаемых на деньги, полученные из Ефимочной палаты в обмен за оприходованные ефимки, «чтоб и впредь ефимки на продажу в Купецкую палату всяких чинов людям привозить было повадно, и от того в покупке и в переделе ефимков на денежном дворе в их великих государей казне будет великое пополнение и прибыль».6 Торговые иноземцы поначалу такой привилегии не имели. По данным К.В. Базилевича, в 1669 г. П. Марселис, «радея» об увеличении доходов царской казны, ставил вопрос о разрешении иностранным купцам беспошлинно торговать на деньги, полученные за обязательную продажу ефимков в казну. Однако это предложение встретило резкий отпор со стороны привилегированного русского купечества и не прошло.7

В конце XVII в. положение изменилось. С 1693 г. иностранцам было разрешено беспошлинно вывозить в свои страны русские деньги, полученные из Ефимочной палаты в промен за ефимки, но оставшиеся неизрасходованными.8 В 1695 г. они были освобождены от уплаты пошлин при покупке русских товаров на деньги, выданные из Ефимочной палаты.9

Одновременно наблюдалось дальнейшее ужесточение контроля над ввозом и вывозом из страны товаров и валюты. При въезде торговый человек обязан был задекларировать их и записать в таможне порубежного города. Таможня выдавала «отпускную выпись» на Москву или тот город, куда купец собирался ехать. В Москве привозные ефимки продавались по выписи из порубежного города в Ефимочную палату «по указной цене». Все русские товары, купленные на деньги, полученные из Ефимочной палаты или от продажи привозных товаров, или выменянные на привозные товары, записывались в таможне по месту совершения сделки купли-продажи. На покупные русские товары таможня выдавала «отпускные проезжие выписи за месячными печатьми и за Головиными руками», в которых указывался порубежный город, через который купец собирался выезжать за границу. С целью контроля над уплатой в порубежном городе проезжих пошлин было предусмотрено, чтобы по истечении срока своих полномочий голова Московской таможни представлял в Приказ Большой казны копии отпускных выписей («письма за руками»). На их основании составлялись «памяти», которые направлялись таможенным головам порубежных городов. От последних требовалось сообщить в Приказ Большой казны, действительно ли иностранцы, отпущенные из Москвы в порубежные города, свои товары «в проезде записали и пошлины по указу заплатили».10

Таможенная реформа середины XVII в. затронула в основном европейскую часть Русского государства. В Сибири продолжала действовать прежняя таможенная система, сложившаяся в первой половине XVII в. Еще в середине 80-х гг. здесь взималось до 30 торговых, проезжих и прочих таможенных пошлин, главной из которых была десятая пошлина, единая на территории всей Сибири и своим размером превышавшая все другие сборы, вместе взятые. Она взималась и с продажи привозных «русских» и «всяких мелких сибирских» товаров, и с явки денег на покупку пушнины и других местных товаров, и за промысел зверя, и с явки мехов, предназначенных к вывозу из Сибири (в виде десятого зверя), и т. д.

С 1687 г. в Сибири началась реформа по унификации таможенной системы на принципах Торгового устава 1653 г. и Новоторгового устава 1667 г., которая продолжалась до конца XVII в.11 В связи с расширением прямой торговли с Китаем правительством России в 1693 г. были утверждены «пошлинные статьи» для Сибири (наказ таможенным головам от 30 августа 1693 г. «О сборе пошлин в сибирских городах с русских, сибирских, китайских, бухарских и со всяких товаров»).

По новому закону с лиц, привозивших в сибирские города из-за границы китайские, бухарские и иные товары, полагалось взимать ввозную десятую пошлину (10% товарами или деньгами) в порубежных сибирских городах. И на те товары таможенные головы должны были давать торговым людям для проезда «проезжие грамоты за государевыми печатьми, а в грамотах те товары, и что с них взято пошлин, писать именно». Если при осмотре драгоценных камней в таможне сомневались с определением цены и начислением пошлины, то такие каменья и жемчуг головам надлежало записывать в проезжие грамоты «и присылать за таможенными печатьми с теми ж торговыми людьми для пошлинного взятья в Сибирский приказ». Бухарские купцы при этом имели то преимущество, что, когда впервые приезжали в Сибирь, их товары облагались «двадцатой», и лишь при повторных посещениях сибирских городов — «десятой» пошлиной.

При продаже привозных китайских товаров в сибирских городах таможенным головам надлежало взять десятую пошлину товарами с русских покупателей, несмотря на то что к тому времени одни из них уже заплатили 10% с явки денег на покупку товаров, другие — с продажи товаров, третьи — «за промысел» (взималась с торговых, промышленных и служилых людей, возвращавшихся с соболиных и других звериных промыслов), четвертые — «за промысел и перекуп». За право покупки «привозного русского товара» торговые иноземцы и русские люди также должны были заплатить «перекупную пошлину» по гривне с рубля (10%). Покупатели сибирского товара, оплаченного «десятым зверем и костью<...> за промысел», тоже платили десятую пошлину «за перекуп» (10%). Если же торговые и всяких чинов люди, являя в таможне соболей и всякую «мягкую рухлядь», не могли указать на продавцов тех товаров или говорили, что купили их «врознь», а продавцов забыли, они должны были заплатить по 10% пошлины и «за промысел», и «за перекуп», т. е. всего 20%.

С русских торговых и всяких чинов людей, объявлявших в отпуск в Китай товары «покупки русских городов, а не сибирских» (это подтверждалось «выписями» транзитных сибирских таможен), в порубежных сибирских городах взималась рублевая пошлина в размере 10 д. с рубля (5%). Бухарцы и другие торговые иноземцы, отправлявшиеся «в свои земли» с купленными или променянными в сибирских городах «русскими товарами», обязаны были уплатить вывозную пошлину в размере 10% от их стоимости. При этом головам вменялось в обязанность «смотреть накрепко», чтобы русские люди не торговали с иностранцами на деньги, золотые и ефимки и «всякого ружья и свинца и пороха» иноземцам не продавали и ни на какие их товары не меняли.

При вывозе в Китай сибирских товаров, оплаченных пошлиной «с покупки и с промысла», их владельцу (татарину, бухарцу или русскому) полагалось уплатить в таможне сибирского порубежного города лишь «записное» в размере 6 д. с рубля (3%).12 «До 1687 г., — отмечает А.Н. Копылов, — неявленные товары в Сибири подлежали конфискации, в 1687—1693 гг. с них брали полную рублевую пошлину, а по статьям 1693 г. снова стали отбирать "на государя"».13

Установленный порядок пошлинного обложения оказался крайне обременительным для сибирской торговли: со всякого рубля в Сибири с торгового человека «сходило» больше 30 коп. К тому же торговые люди, объявлявшие в Верхотурье свои «русские» товары «в отвоз», продавали их по дороге, избегая тем самым таможенного обложения и нанося ущерб казне. Воеводы и таможенные головы пользовались случаем и занимались казнокрадством. Поэтому правительство в конце 1698 г. пошло на отмену пошлины с товарных денег, на которые покупались русские, сибирские и китайские товары. Согласно «новым таможенным статьям» (именной царский указ от 12 ноября 1698 г. «О сборе в сибирских и поморских городах с товаров таможенных пошлин») разрешались деловые поездки в Сибирь и Китай торговым людям поморских русских и сибирских городов без проезжих грамот Сибирского приказа. Однако если раньше десятую пошлину с «русских товаров» взимали после их продажи в сибирских городах, то теперь ее надлежало заплатить в первом «порубежном» сибирском городе Верхотурье по таможенной оценке, не откладывая до продажи. Уплата этой пошлины служила основанием как для беспошлинной продажи русских товаров в Сибири, так и для беспрепятственного их вывоза в Китай (в крайнем случае, десятую пошлину можно было заплатить в других сибирских городах и даже в «порубежном» Нерчинске). Торговые люди поморских русских и сибирских городов, приезжавшие в Верхотурье или Нерчинск с товаром, минуя Москву, обязаны были дополнительно заплатить «печатную пошлину» («печатную поголовную пошлину») в размере 1 р. с человека.14

10-процентный сбор также взимался с денег, явленных на покупку «сибирского товара»; причем половину пошлины — 10 д. с рубля следовало уплатить при явке денег в любой сибирской таможне и еще 10 д. — в Верхотурье или в Нерчинске «за пропуск» этих товаров в русские города или за границу. Когда русский или сибирский торговый человек являл «выпись», из которой следовало, что он уплатил «с денег с явки» пошлину в размере 10 д. с рубля, с него дополнительно взыскивалось еще столько же.

Основанием для беспрепятственного вывоза сибирских мехов, моржовой кости, мускуса и т. д. «на Русь» и Китай служила «выпись» об уплате десятой пошлины «за промысл» с продажи «сибирских незаповедных товаров». Однако, если торговый человек, отпускавший «сибирские товары» в Россию или Китай, покупал их «у сибиряков меж городами» и по этой причине не мог подтвердить уплату 10% пошлины «за продавца за промысл» («а буде он же за продавца, у которого он тот товар в Сибири купил, очистки и свидетельства прямой выписи не положит»), ее в обязательном порядке взыскивали в Верхотурье или в Нерчинске. Кроме того, надлежало заплатить пошлину с денег в размере 10%. По-прежнему взималась десятая пошлина за право ввоза товаров с китайской территории, которую с 1698 г. надлежало заплатить в «порубежном» Нерчинске.15

Как можно заметить, таможенное обложение русских купцов, вывозивших в Китай «русские товары», увеличилось в два раза. Вместе с тем произошло выравнивание условий торговой деятельности русских торговых людей, сибиряков и иностранцев. Закон отличался большой гибкостью, поощрял честную торговлю, «страховал» купцов от многих неожиданностей и злоупотреблений со стороны таможенных и воеводских властей. Более того, он предусматривал отсрочку от уплаты таможенных пошлин, если торговый человек, отпускавший свой товар в Китай, не имел возможности уплатить пошлину деньгами, а одолжить было не у кого. В этом случае таможня могла предоставить льготу, если величина кредита не превышала 300 р. и давалось поручительство. С таких купцов, вывозивших в Китай «за нуждою» свои товары беспошлинно, задолженность взыскивалась по возвращении в Россию, а в случае их смерти недоимка взыскивалась на поручителях. Вообще же таможенникам строго предписывалось следить за тем, «чтоб наипаче в тех вышеписанных двух местах, на Верьхотурье и в Нерчинске, без пошлин никто за рубеж с торгами не проезжал».16

Одновременно произошло усиление таможенного контроля над выпуском русских товаров из Верхотурской таможни. После решения вопроса об уплате пошлины таможенный голова обязан был сделать запись в таможенную книгу и выдать клиенту «выпись» за своею рукою и печатью. Был также ужесточен порядок перемещения по сибирской территории и в европейской части России китайских товаров, впервые явленных и оплаченных десятой пошлиной в Нерчинске. К ним надлежало «прикладывать на сургуче или на воску, или краскою, или какими китайскими чернилами знаки по разсмотрению воеводскому или от уездного головы <...> и буде торговой человек скажет, что ему товары свои везти для продажи к Москве, и те товары велеть в кипах или вьюках или тюках или коробах завязав и запечатав нерчинскою печатью на ярлыке подписав, что с тех товаров в Нерчинску плачено сполна и в иных бы городех воеводы и приказные люди и заставные и таможенные головы по выписям нерчинским, осмотря ярлыки и печати и кипы и связков нерчинских, с теми выписьми нерчинскими в сибирских городех, буде тем товаром продажи где не будет, пропускали до Москвы не розвязывая без всякой задержки, а у себя в таможнях осмотря печати и ярлыки только кипы и чьи и с чем были, записывать в книги именно».17 «Введение статей 1698 г., — считает А.Н. Копылов, — значительно облегчило торговые связи европейской части государства с Сибирью. Хотя таможенный порубежный барьер в виде десятой пошлины, отделявший европейскую часть государства от Сибири, был сохранен, и рублевая пошлина, уплаченная в "русских городах", не засчитывалась в платеж в сибирскую десятую пошлину, но унификация таможенной системы Сибири и значительное понижение таможенных пошлин свидетельствовали о том, что успехи экономического развития Сибири и усиление ее торговых связей с европейской частью государства заставили в конце XVII в. царское правительство пойти на реформу таможенной системы в Сибири».18

В царствование Федора Алексеевича серьезному испытанию подверглись российско-нидерландские отношения. Под влиянием гостей В. Шорина, Ф. Юрьева, А. Кирилова, С. Потапова, А. Суханова и других и в стремлении расширить рынки в Новгороде, Пскове и Нарве за счет Архангельской ярмарки, правительство дважды, в 1677 и 1678 гг., отказывало голландцам и гамбуржцам в выдаче проезжих грамот на право торговли во внутренних городах страны. Разрешения на проезд выдавались лишь тем, у кого в России оставались должники, «для иску остальных своих долгов». В самом Архангельске торговля тоже подверглась стеснению. Торговым иноземцам предлагалось оплачивать половину пошлин золотыми, а другую — ефимками. Всякий, у кого не было валюты, обязан был вносить за каждый платежный ефимок по 21 алт. 2 д., т. е. по 64 коп.19

Однако расчет правительства на активизацию торговых сношений через западные границы не оправдался. Положительное решение вопроса во многом зависело от доброй воли Швеции, но она, видимо, опасалась усиления России в Прибалтике и не хотела допускать другие страны к торговому посредничеству в балтийской торговле с Россией. Поскольку большинство нидерландских купцов не имело жалованных грамот, избавлявших от необходимости добиваться ежегодного возобновления обычных проезжих грамот, объем торговли с иностранцами внутри страны чрезвычайно сузился. В 1677 и в 1678 гг. бездействовал торговый путь между Архангельском и Москвой, разрушалось складское транспортное хозяйство, произошло снижение поступлений от деятельности Архангельской таможни. Поэтому запрет на приезд иностранцев был снят, и уже в 1679 г. царь Федор Алексеевич приказал пропускать от Архангельска к Москве нидерландских купцов с товарами.20

Несмотря на некоторое улучшение условий торговли нидерландских и гамбургских купцов в России в последней четверти XVII в., можно лишь отчасти согласиться с выводом М.И. Белова об ослаблении таможенного контроля и более терпимом отношении русских властей к заведомым нарушениям Новоторгового устава под влиянием усилившихся с 1684 г. домогательств со стороны голландцев и гамбуржцев.21 Действительно, цари Иван и Петр Алексеевичи направили двинскому воеводе Татищеву грамоту от 14 июля 1685 г., разрешив пропускать голландский военный корабль сопровождения в устье Двины «вверх рекою до тех же мест, где ставятся голландские торговые корабли, а на море его впредь не остонавливать»; кроме того, нидерландские и гамбургские купцы получили разрешение нанимать вожей (лоцманов), «которые Двиною рекою торговые корабли с моря вверх до Архангельского города проводят, так те ж корабли и от города отводят на море <...> добровольно, кого они похотят, по вольною ценою, как бывало изстари до откупу, а откупщиком и подрядчиком в вожах ныне и впредь быть, и откупных денег <...> впредь не имать»; во всех торговых делах у Архангельска нидерландских и гамбургских купцов велено было ведать «по торговому уставу в таможне гостю с товарищи, а двинским воеводам во время ярманки, с начала и до вершения, их иноземцов ни в каких торговых делах и в найму работных людей и вожей ни в чем не ведать»; была также отменена «грузовая пошлина», дополнительно взимавшаяся с иностранных и русских купцов в размере 8 д. с рубля за провоз товаров и наем работников; были приняты другие меры, направленные на искоренение злоупотреблений со стороны воевод и таможенников.22 Однако они же в жесткой форме отвергали домогательства иностранцев о таможенных льготах.

В указе 1685 г. ясно выражалась воля правительства взимать пошлину в Архангельске с вывозных русских товаров не с их закупочной цены, обозначенной в выписях из таможен «верховых городов», а в зависимости от конъюнктуры товарного рынка в период ярмарочного торга: «А которые товары голландцы и гамбурцы и все торговые люди, купя на Москве и в верховых в городех, повезут к Архангельскому городу, и с тех их товаров пошлину имать с той цены, по чему такие товары у Архангельского города в продаже будут».23 Н.Н. Репин даже полагает, что это решение русского правительства завершило серию политических мероприятий по ограничению торговых операций иностранных коммерсантов во внутренних городах страны. «Русские купцы, — отмечает этот автор, — к началу XVIII в. стали хозяевами внутреннего рынка страны».24

В дальнейшем произошло ужесточение таможенного режима в Архангельске и других порубежных городах. В 1687 г. была установлена единая цена юфти — 4 р. за пуд, по которой Архангельская таможня должна была регистрировать все сделки купли-продажи по этому товару. Эта мера, направленная против купцов, которые записывали сделки на юфть «малою ценою», а продавали дороже,25 также имела непосредственное отношение к территориальному ограничению торговли иностранцев. Купцы отреагировали на это решение правительства тем, что усилили скупку сырых кож для отправки за рубеж. Поэтому в 1695 г. вышел указ о регистрации в таможне сырых кож, вывозимых за границу, тоже по 4 р. за пуд. Более того, «в тарифах на кожсырье устанавливалась повышенная пошлина», что отвечало не только фискальным интересам, но и способствовало развитию в стране кожевенной промышленности.26

Похожая ситуация складывалась и в лесной торговле. Так, в 1691 г. нидерландскому купцу Даниле Артману на 5 лет был предоставлен откуп на торговлю корабельным лесом в Архангельске. Тогда же была установлена и фиксированная отпускная цена товара — по 10 ефимков с каждого дерева, явленного таможне. При этом не отменялись таможенные пошлины, предусмотренные Новоторговым уставом: 5% с продажной цены леса и 6% с денег покупщика.27

Вывод Н.Н. Репина о том, что с середины 80-х гг. XVII в. иностранцы предпочитали не выезжать за пределы Архангельска, в какой-то мере подтверждается счетными выписями Архангельской таможни. В.Н. Захаров доказывает, что в 1710 г. отпустили свои товары в «верховые города» всего 12 торговых иноземцев. (Общий вывоз иностранных товаров во внутренние города составил в 1710 г. всего 3% их продажи в Архангельске, а в последующие годы он еще более сократился.)28 Вместе с тем этот автор отмечает, что иностранцы не только продолжали заключать контракты с русскими купцами на поставку пеньки в Вологду и Архангельск, но и сами скупали на внутреннем рынке пеньку, юфть, меха, холсты, конский волос, добивались у правительства специальных разрешений (жалованных грамот) на закупку некоторых товаров, находившихся в казенной монополии.29 А.В. Демкин тоже считает, что середина 80-х гг. XVII в. не стала рубежом, за которым произошло сокращение торговых операций иноземных купцов на внутреннем рынке. «Факты свидетельствуют, — подчеркивает этот историк, — о продолжении прежней практики, хотя и могло иметь место сокращение поездок западноевропейских коммерсантов с товарами во внутренние районы страны».30

Как бы то ни было, определяя значение внешней торговли в экономической жизни страны XVII в., важно отметить, что в рассматриваемый период «европеизация» материального быта коснулась не только аристократической верхушки московского общества. Ею оказались затронуты и сравнительно широкие слои посадского населения. Действительно, товары иностранного производства, ввозимые из Нидерландов, Англии, Франции, Германии, Италии и восточных стран, проникали по многочисленным торговым артериям формирующегося всероссийского рынка в различные слои общества. По утверждению К.В. Базилевича, «их можно было встретить в культурном боярском и дворянском доме, в имуществе посадского человека и в избе зажиточного торгового крестьянина. Особенно сильное влияние испытывало население вблизи бойких центров торговли: отсюда иноземный товар растекался по сельским торжкам и разносился по деревням коробейниками».31 Так, известно, что в уже первой половине XVII в. англичане предполагали заключить с русским царем соглашение о ежегодной поставке в Россию 100 000 штук сукна: 25 000 штук тонкого сукна для бояр и дворян; 25 000 штук второсортного — для среднего класса; 50 000 более грубого — для простого народа и крымских татар.32 На массовое потребление был рассчитан и ввозимый голландский камлот (camelot),33 успешно теснивший на русском рынке сукно английского производства.34 Нельзя забывать и о том, что при относительной узости внутреннего рынка и слабости отечественного капитала внешнеторговые операции были главным источником развития в России крупной торговли и масштабной промысловой деятельности.

Примечания

1. См.: Маньков А.Г. Законодательство... С. 152.

2. ПС3 I. Т. 2. № 713, 831.

3. Там же. № 1037.

4. Там же.

5. ПС3 I. Т. 3. № 1389.

6. Там же. № 1519.

7. Базилевич К.В. 1) Новоторговый устав 1667 г. С. 617—619, 621; 2) Элементы меркантилизма... С. 32.

8. ПСЗ I. Т. 3. № 1467.

9. Там же. № 1519.

10. Там же. Т. 3. № 1467, 1519.

11. Копылов А.Н. Таможенная политика в Сибири в XVII в. // Русское государство в XVII в.: Сб. статей / Отв. ред. Н.В. Устюгов. М., 1961. С. 331, 342, 361—370.

12. ПСЗ I. Т. 3. № 1474. Заботясь о привлечении в Сибирь бухарских и ногайских купцов, русское правительство создавало для них льготные условия торговли: в конце XVI — начале XVII вв. бухарцам и ногайцам разрешалась беспошлинная торговля, затем пошлину с их привозных товаров стали брать, но в меньшем размере, чем с русских (не 10%, а только 5%) (Копылов А.Н. Таможенная политика... С. 338).

13. Копылов А.Н. Таможенная политика... С. 366.

14. ПСЗ I. Т. 3. № 1618, 1654. Если в Нерчинске выяснялось, что торговые люди «какою хитростью» привозили сюда беспошлинно свои «русские товары», то с них полагалось взыскать пошлину размере 20% «за утайку» и отпустить в Китай.

15. Там же. № 1654.

16. Там же.

17. Там же. № 1606, 1654.

18. Копылов А.Н. Таможенная политика... С. 369.

19. Белов М.И. Россия и Голландия в последней четверти XVII века // Международные связи России в XVII—XVIII вв. (Экономика, политика, культура): Сб. статей. М., 1966. С. 65—67.

20. Там же. С. 66—67; Изюмов А.Ф. Размеры... С. 256. Начиная с 1689 г. порубежные воеводы, решая вопрос о пропуске того или иного иностранца в Москву и внутренние города страны, стали часто довольствоваться простым его заявлением, в котором указывались имя приезжего и цель приезда (Цветаев Д. Из истории иностранных исповеданий в России в XVI и XVII веках. М., 1886. С. 239).

21. Белов М.И. Россия и Голландия... С. 68—71.

22. Там же. С. 70—71; ПСЗ I. Т. 2. № 1129.

23. ПС3 I. Т. 2. № 1129.

24. Репин Н.Н. Внешняя торговля и социально-экономическое развитие России в XVIII в. (Архангелогородский и Петербургский порты): Учеб. пособие. Омск, 1989. С. 53. «Утешением» для торговых иноземцев могло служить только то, что и русские купцы со своих покупных товаров, которые они привозили на продажу в Архангельск, платили таможенную пошлину «с продажной цены, по чему те товары у города (Архангельска. — М.Ш.) в продаже бывают» (ПСЗ I. Т. 2. № 1129; Семенов А.В. Изучение... Ч. 1. С. 51).

25. ПСЗ I. Т. 2. № 1249; Т. 4. № 1795. Поскольку привозную юфть в Архангельской таможне «делили на три сорта с тремя ценами», русские купцы стремились записывать этот товар по малой цене (Маньков А.Г. Законодательство... С. 154).

26. ПСЗ I. Т. 3. № 1528; Репин Н.Н. Внешняя торговля... С. 29; Козинцева Р.И. Очерки... С. 6.

27. ПС3 I. Т. 3. № 1410.

28. Захаров В.Н. Торговля западноевропейских купцов в России в конце XVII — первой четверти XVIII в. // ИЗ. 1985. Т. 112. С. 203.

29. Там же. С. 205—206. «Подавляющее большинство такого рода жалованных грамот, — указывает В.Н. Захаров, — иностранцы получили в конце XVII — первых годах XVIII в. С 1693 г. голландец Д. Артман владел правом на скупку и вывоз за море мачтового леса. До 1700 г. он скупал лес в районе Смоленска, вывозя его через Ригу, затем — в Поморье и Подвинье с вывозом через Архангельск. В 1695 г. гамбуржец М. Поппе получил право на скупку ревеня в Сибири. В 1698 г. голландцам Е. Клюку и Л. Гарланту разрешили повсеместную покупку льняного семени. В 1699 г. их соотечественники И. Любс и Х. Брант получили грамоту на торговлю овечьей шерстью, а в 1702 г. — на торговлю щетиной». Продолжая этот список, Р.И. Козинцева также называет Томаса Келлермана (Кельдермана), в руках которого в период с 1692 по 1700 г. находился смоляной откуп, И. Исаева, который в 1691—1695 гг. держал в своих руках откупную торговлю ревенем, гамбуржца И. Фарьюса, заключившего в 1697/98 г. договор на откуп паюсной икры, и т. д. (Там же. С. 206; Козинцева Р.И. Участие казны... С. 298, 313, 320).

30. Демкин А.В. Западноевропейское купечество... Вып. 1. С. 16.

31. Базилевич К.В. Коллективные челобитья торговых людей и борьба за русский рынок в первой половине XVII в. // ИАН СССР. Отделение обществ, наук. 1932. № 2. С. 93.

32. Там же. Царь Михаил Федорович отказался от заключения контракта. Тем не менее в 1642 г. стороны пришли к соглашению, по которому Московская компания должна была ежегодно поставлять в Россию 900 половинок английского сукна (Любименко И.И. Торговые сношения России с Англией при первых Романовых // ЖМНП. 1916. Ноябрь—декабрь. С. 154—155).

33. Плотная грубая хлопчатобумажная или шерстяная ткань из черных и коричневых нитей.

34. Любименко И.И. Торговые сношения... С. 155.

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика