4.6. Участие казны во внешней торговле
В XVII в. произошло усиление государственного вмешательства в сферу внешнеэкономических отношений.1 По-прежнему некоторые товары, находясь вне сферы свободного обращения, считались монополией царской казны. Родес включал в этот список хлеб, шелк-сырец, ревень, икру.2 Г.К. Котошихин в числе «указных товаров» называл хлеб, шелк-сырец, пеньку, поташ, смольчуг и ревень, привозимый из Сибири, полагая, что их скупка у населения финансировалась из Приказа Большого прихода.3 К.Н. Лодыженский к числу товаров, отпуск которых из страны был воспрещен, относил ямчуг (селитру), находивший применение в пороховом деле, хлеб (в тех случаях, когда цена его в самой России поднималась настолько, что являлось опасение голода) и кречетов — дорогую, редкую птицу.4 Дополняя перечень Родеса такими товарами, как ворвань, моржовая кость, карлук (рыбий клей), слюда и корабельный лес, К.В. Базилевич обращал внимание, что их удельный вес в общей стоимости русского экспорта был невелик, и «поэтому их монополизация не могла существенным образом повлиять на частную торговлю». Признавая, что правительство прибегало к изъятию на определенное время из сферы свободной торговли тех или иных товаров в качестве «указных», он также настаивал на том, что царская торговля товарами, на которые не существовало государственной монополии (кроме пушнины), носила более или менее случайный характер и производилась по мере потребности в иностранных товарах и ефимках.5
Продолжая эту тему, Р.И. Козинцева предложила разделить все товары, которыми торговала казна, на две группы: «...на продажу одних казна присваивала себе монополию, на продажу других не присваивала. Торгуя товарами второй группы, казна выступала как обычный продавец наряду с русскими купцами, а иногда как привилегированный продавец, имевший преимущественное право первоочередной продажи».6 В любом случае, даже обособляя проявления торгового монополизма от участия государства в торговле обычными товарами, важно подчеркнуть факт значительного участия казны во внешней торговле России XVII в.
В XVI в. вывоз хлеба еще не стал заметным явлением в хозяйственной жизни страны. Возможно, что главным препятствием этому были значительные путевые издержки, «которые почти полностью покрывали разницу между закупочной ценой на Руси и ценами на внешних рынках, что делало экспорт зерна в соседние страны невыгодным».7 Затем, в 20-е — начале 30-х гг. XVII в., вследствие частых войн, разрухи, недородов, высоких ввозных и вывозных пошлин, установленных Швецией в контролируемых ею портах Балтийского моря и т. д., когда страны Западной Европы стали испытывать хлебный голод, а хлебные цены, отличаясь крайней неустойчивостью, непрерывно росли, было положено начало широкому экспорту из России зерна и некоторых других сельскохозяйственных продуктов.8 В последующий период поставки хлеба в Англию, Нидерланды, Данию и Швецию по просьбам тамошних государей приобрели регулярный значительный характер.9
Основным продавцом хлеба в XVII в. выступала казна, обычно чинившая различные препятствия его свободному вывозу за границу, несмотря на постоянные домогательства со стороны англичан, голландцев, шведов и др. Причина запрета, по мнению К.В. Базилевича, «заключалась в быстром росте внутреннего потребления хлеба благодаря возрастанию неземледельческого населения, вывозу хлеба в собственные колонии и переработке в вино».10 Н.И. Костомаров отмечал, что, «по старинным понятиям, вывозить в большом количестве хлеб за границу считалось опасным и вредным».11
Главным местом сбыта зерна за границу был Архангельск, куда ежегодно свозилось до 10 000 ластов ржи, пшеницы и ячменя,12 которые находились там до возвышения цен и в конце концов продавались по 20 р. за ласт. Царь охотнее давал разрешение на вывоз хлеба, если обмен производился на пушки, мушкеты, снаряды и другие товары военного назначения.13
В некоторых случаях, удовлетворяя (полностью или частично) ходатайства тех или иных государств и непосредственно торговых иноземцев, правительство выдавало конкретным лицам особые разрешения на закупку известного количества зерна. После этого Посольский приказ посылал от себя одну грамоту воеводе той области, где предполагалось совершение сделки, с уведомлением о разрешении, а другую — архангельскому воеводе с приказом не препятствовать вывозу купленного хлеба за море. Таможенники обязаны были задерживать и конфисковывать хлеб, вывозимый за границу «без государеву указу». В отдельные же годы правительство вовсе снимало запрет на покупку иностранцами хлеба у русских купцов. Вывоз зерна не требовал уже специального разрешения, достаточно было уплатить вывозную пошлину.14
Слюда добывалась в Керетской волости Кольского уезда и разрабатывалась до 1668 г. промысловыми людьми Соловецкого монастыря. При царе Алексее Михайловиче только казна могла торговать кусками слюды, размер которых превышал аршин (72.12 см) в длину и ширину, «ибо и с частных промыслов брали царскую десятину лучшими кусками, а обрезки оставляли людям».15
Длительные монополии также устанавливались на торговлю ревенем, икрой, рыбьим клеем, моржовой костью, мехами и другими товарами. Ревень, к примеру, привозили из Бухарин, и главное место его складки находилось в Тобольске. В 1657 г. торговля ревенем была запрещена под угрозой смертной казни. «Привозившие в Тобольск ревень, — отмечал Н.И. Костомаров, — должны были отдавать его начальству, которое препровождало его в казну».16 При Федоре Алексеевиче купцы могли доставлять ревень в Москву на продажу в казну самостоятельно, предварительно получив в Тобольске проезжую грамоту с точным указанием его количества.17 «Вывозили его немного — примерно 150 пудов в год, но ценился он высоко — по 50 руб. за пуд. В 1686 г. торговля ревенем была отдана на откуп».18
Исключительным достоянием царской казны были астраханские рыбные промыслы. Они либо находились в ведении «верных голов и целовальников», либо отдавались на откуп или в оброк. Те же из них, которые оставались без производства работы, назывались «порозжими».19 «С конца 60-х годов, — указывает Р.И. Козинцева, — монополию на экспорт икры получила компания гамбургских купцов (Филипп Ферпортен и Арнольд Бельтгенс), заключившая договор на 10 лет о приеме из Приказа Большого дворца 400 бочек икры ежегодно (примерно 16 тыс. пудов) по 3 ефимка за пуд». Ежегодно это приносило до 40 000 ефимков. При явке в таможне икры другими лицами ее следовало конфисковывать, сообщая об этом в Приказ Большого дворца.20
При Алексее Михайловиче в казенную монополию была обращена торговля моржовой костью («рыбьим зубом»). Если в первой половине XVII в. промышленникам полагалось отдавать десятую кость в доход государства, то с 1649 г. всю кость надлежало привозить в таможню, которая принимала товар, выплачивая сдатчику «деньги по оценке». Свободная торговля костью ставилась под запрет, на всех торгах велено было «отбирать рыбий зуб и отсылать в казну».21
Традиционным экспортным товаром также являлся рыбий клей («карлук»), который вырабатывался на дворцовых, митрополичьих, монастырских и «иных» учугах Нижней Волги из отходов белуг. При этом клей с дворцовых учугов продавался по более высокой цене, чем с других. «Чтобы устранить конкуренцию, — указывает Р.И. Козинцева, — Приказ Большого дворца в 1689 г. установил новый порядок продажи клея, подтвержденный в 1690 и 1692 гг.: клей со всех учугов отбирался "на великого государя" дворцовыми промышленниками; его отсылали в Москву и там продавали из приказа. Клей, записанный в Московской Большой таможне, требовалось присылать в приказ, а обнаруженный в других городах у торговых людей — конфисковывать».22
1620—1640-е гг. стали временем расцвета пушных промыслов в Мангазейском, Енисейском уездах и Якутии. Одни лишь мангазейские промыслы до начала 1640-х гг. давали в среднем около 1000 сороков соболиных шкурок (до 40 тыс. шкурок). Обычно меха подвергались первичной и окончательной обработке на месте или в Москве. С середины XVII в. Мангазея стала давать меньше мехов, и русские промысловые люди двинулись за ними на Енисей и Лену. Вследствие этого меховой экспорт сократился в два-три раза.23
Ядро меховой торговли постоянно находилось в руках правительства. Купцам оставались «избытки». «Торговцы, покупая меха в Сибири, обязаны были давать в казну десятого зверя и притом самого лучшего; сверх того начальство могло у промышленников и торговцев во всякое время отобрать в казну меха, коль скоро они окажутся высшего достоинства. Кроме употребления мехов на царское жалование, казна вела ими значительный торг. Торговля эта поручалась гостям и целовальникам из торговцев <...> Стараясь привлечь в Россию серебро, правительство давало поручения гостям и целовальникам в Архангельске променивать меха на ефимки».24 В Архангельске казенные меха продавались в первую очередь.
Стремясь монополизировать торговлю наиболее ценными видами сибирских мехов, правительство уже в 1630—1640-е гг. обязывало таможенных голов принимать в царскую казну «самые добрые соболи и лисицы черные и чернобурые и бурые и бобры черные у кого объявятца у служивых и у торговых и у промышленных людей», оценивая эти меха «тамошнею ценою» и расплачиваясь за них казенными деньгами.25 По словам Г.К. Котошихина, из свободной торговли исключались дорогие соболиные меха: если у кого находили соболей, цена которых превышала 20 р. за пару или 300 р. за 40 шкурок, то такие меха подлежали безденежной конфискации в пользу царя.26 В 1675 г. вводился запрет на торговлю голубыми и черными песцами. Одновременно повелевалось «у проезжих торговцев отбирать этого рода меха и выдавать за них деньги». В 1684 г. правительство вообще запретило соболиный промысел. С этого времени торговые люди «могли приобретать пушнину лишь на гостиных дворах у ясачных людей после полной уплаты последними ясака». Согласно новоторговым статьям 1693 г., торговые, промышленные и служилые люди обязаны были являть в сибирских таможнях соболей и другую «мягкую рухлядь», отдавая за право заниматься промысловой деятельностью «от девяти десятым зверем», или 10% от стоимости явленной таможенникам пушнины. В 1697 г. в связи с упадком пушных промыслов частным торговцам было совершенно запрещено покупать в Сибири меха соболей и черно-бурых лисиц, и купцам, желавшим вести такого рода торговлю, приходилось приобретать дорогие меха исключительно в казне.27
Периодически правительство накладывало запрет на вывоз за границу соли. «Так при царе Михаиле Федоровиче в Пскове запрещено было под смертной казнью вывозить соль за рубеж».28
С 1630-х гг. исключительным достоянием царской казны сделалась смола, производство которой было распространено на Ваге, в Устьянских волостях, в районе Каргополя. Крестьянам, занимавшимся смолокурением, было запрещено продавать смолу непосредственно иностранцам: сначала ее приобретали головы и целовальники, а уже затем казна перепродавала иностранцам. «Исключение, — по словам Р.И. Козинцевой, — составляли англичане, получившие право откупать ее для своих канатных заводов, находившихся в России». Так, с 1659 по 1664 г. вывозная торговля смолой была на откупе у англичанина Гебдона, поэтому «все производители должны были сбывать ее непременно этому откупщику».29
Из свободного торгового оборота также периодически исключался ряд продуктов переработки древесины: поташ и смольчуг (густая смола).30 Однако, несмотря на то что торговля этими товарами была сильно стеснена участием казны, они составляли постоянный предмет вывоза.
Важнейшим экспортным товаром являлся поташ, находивший широкое применение в суконном, мыловаренном и стекольном производстве Нидерландов и Англии.31 «В Московии покупали его бочками и продавали в Архангельске на вес <...> пудами, хотя и в бочках».32 Центры поташного производства в России находились в Поволжье (Нижний Новгород), а также в брянских, путивльских и курских лесах. При этом казенные поташные заводы под надзором выборных целовальников сосуществовали с частными предприятиями («будными станами»). Большинство их принадлежало крупным землевладельцам, служилым людям и монастырям, некоторые — гостям и торговым людям. Со всех заводов собиралась в пользу царя десятая бочка.33 К концу XVII в. основной базой поташного производства сделались казенные заводы. В период с 1690 по 1706 г. они находились в ведомстве Приказа Большой казны, отвечавшего также за реализацию готовой продукции.34
В условиях финансового кризиса 1660—1661 гг. правительство поручало отдельным приказам независимо друг от друга скупать на медные деньги в казну поташ, смольчуг, юфть, пеньку и лен, т. е. те русские товары, которые пользовались наибольшим спросом со стороны заграничного рынка. Затем эти товары продавались иностранцам на серебро. Так, в 1661 г. крупную сделку на продажу 100 тыс. пудов казенной пеньки («литовской») заключил Иван Гебдон, отправленный русским правительством в Амстердам. Эту пеньку покупатели должны были принять в Архангельске и беспошлинно вывезти в Нидерланды. 9 февраля 1662 г. был установлен временный запрет на свободный вывоз поташа, смольчуга, юфти, пеньки, говяжьего сала и соболей. (Согласно таблице, составленной Родесом в 1653 г., поташ, смольчуг, юфть, говяжье сало и соболи оценивались в 643 613 р., что превышало 55% стоимости русских отпускных товаров, вывозимых через Архангельск; пенька тоже в больших количествах вывозилась за границу, преимущественно через Новгород и Псков.)35
Объявив государственную монополию, правительственные агенты из выборных людей немедленно приступили к изъятию «указных товаров» у населения, чтобы обеспечить их доставку к ярмарочному торгу в Архангельске летом—осенью 1662 г. Частным торговцам запрещалось продавать «указные товары» непосредственно иностранцам, казна сама рассчитывала выручать за них ефимки и русские серебряные деньги. Во главе всей операции был поставлен окольничий Р.М. Стрешнев, объединивший в своих руках управление Приказом Большого прихода и Сибирским приказом. Технический аппарат был построен на основе обязательного привлечения и обязательной повинности торгового и посадского населения. Его возглавили 5 гостей и торговых людей гостиной сотни и 15 торговых людей суконной сотни, обязанных покупать, обменивать и продавать товары.36
На деле эта необычная правительственная акция явилась самой настоящей реквизицией товаров, поскольку скупка производилась на обесценивающиеся медные деньги по ценам, которые существенно отставали от реальных. К тому же казна не всегда могла рассчитаться за товар даже по казенной оценке. Реквизиция поташа и смольчуга прямо затронула интересы крупных землевладельцев, а пеньки (особенно в первый год) — оптовиков и крупных экспортеров, которые уже скупили товар и готовились к его вывозу в Архангельск и за границу. Неудивительно, что торговые и промысловые люди оказывали сборщикам указных товаров «упорное пассивное сопротивление».37
Во время ярмарочного торга 1662 г. казне удалось продать и променять 2920 бочек поташа, 35 972 пуда пеньки и 10 434 пуда «юфтей красных кож». При этом обнаружилось, что многие иностранные купцы не спешили покупать русские товары за талеры и по монопольно высоким ценам. Это вынуждало правительство предпринимать шаги по вывозу их за границу при помощи собственных агентов или путем продажи на серебро русским торговым людям, которые уже от себя продвигали товары на внешнем рынке. Однако в ливонских городах продавцы казенных товаров встретили решительное сопротивление со стороны немецких купцов — подданных шведской короны, возмущенных нарушением условий Кардисского договора о свободной торговле. Шведские власти не только воспротивились продаже русских товаров за валюту, но также запретили вывоз в Россию золотых и ефимков. Они даже перешли в дипломатическое наступление против русской стороны, под напором которого последней пришлось восстановить для шведских подданных свободную торговлю «заповедными товарами».38
Установленная государством монополия на торговлю шестью «указными товарами» продолжалась до 1 сентября 1662 г. Действительно, из грамоты в Пермь Великую, в Чердынь и Соликамск воеводе Голенищеву от 30 января 1663 г., а также из памяти вятскому таможенному голове и целовальникам от 20 февраля 1663 г. следует, что с 1 сентября 1662 г. «указные товары» были обращены в свободную продажу. Одновременно вводилось положение о взимании «двойной пошлины» с товаров, продаваемых иностранцам: «А вместо тех указных шти товаров, для пополнения серебра, на время велено имать повышенную пошлину против прежнего вдвое, по гривне с рубля, серебряными денгами, против цены». Таким образом, отменяя с 1 сентября 1662 г. казенную монополию, правительство взамен ввело повышенную 10-процентную пошлину серебром с продажи товаров «в отвоз в иные государства».39 Отмечая этот исторический факт, К.В. Базилевич тем не менее настаивал, что «торговля казенными товарами происходила каждый год, постепенно уменьшаясь в размере вплоть до 1676 г.».40
В 1662—1663 гг. на оплату реквизированных товаров из приказов и из местных средств было истрачено 1 432 093 р. медными деньгами. Затем их основная часть была реализована в Архангельске, а также в Новгороде и Пскове. Особенно большое значение имели результаты распродажи «указных товаров» в 1662 и 1663 гг. На Архангельской ярмарке 1662 г. от продажи указных товаров было получено деньгами 133 791 р. и иностранными товарами (сукном, камкой, атласом, бархатом и оловом в изделиях) на 75 176 р. Кроме того, было отдано товаров в долг иностранным купцам на 14 498 р. Часть иностранных товаров, полученных в обмен на «указные товары», была затем реализована в Москве за наличные и в кредит. Итог следующего года был менее благоприятным, так как иностранцы стремились платить за русские товары не серебром, а своими товарами. Однако даже то серебро, которое было получено в первый год операции, позволило правительству уже в середине 1663 г. объявить об отмене медных денег и приступить к восстановлению серебряной денежной системы.41
С 70-х гг. XVII в. существовал откуп на вывозную торговлю льняным семенем. Первоначально он находился у Вологжанина посадского человека Б. Оконишникова, а с 1688 г. на пять лет перешел к гостю И. Панкратьеву.42
Примечания
1. Еще Дж. Флетчер обращал внимание на такие проявления государственного монополизма в сфере торговли, как принудительная скупка по заниженной цене товаров у русских людей через специальных «нарочных» и последующая продажа этих товаров русским и иностранным купцам; изъятие на время из свободного торгового оборота некоторых товаров; принудительная скупка иностранных товаров и перепродажа их русским купцам; монопольная распродажа товаров (меха, хлеб, лес и др.), поступивших в казну в порядке уплаты прямого налога (никто не смел продавать те же самые товары до особого распоряжения) (Флетчер Дж. О государстве Русском // Проезжая по Московии. Россия XVI—XVII веков глазами дипломатов. М., 1991. С. 67).
2. Курц Б.Г. Состояние России... С. 153, 157, 159.
3. Котошихин Г.К. О Московском государстве... С. 291—292. Гл. 12, ст. 1. На шелк, черную икру, смолу, поташ, ревень и другие казенные товары правительственные агенты выменивали у иностранных купцов пушки, ружья, порох и другие «стратегические» товары (Огородников С.Ф. Очерк истории... № 10. С. 115).
4. Лодыженский К. История... С. 13.
5. Базилевич К.В. 1) Коллективные челобитья... С. 97; 2) Денежная реформа Алексея Михайловича и восстание в Москве... С. 74.
6. Козинцева Р.И. Участие казны... С. 325.
7. Перхавко В.Б. Хлеботорговля в Древней Руси // ОИ. 1996. № 4. С. 25.
8. Кордт В.А. Очерк сношений... С. 177—179; Мельникова А.С. Русские монеты... С. 171; Шаскольский И.П. Экономические отношения... С. 9.
9. Перхавко В.Б. Хлеботорговля... С. 25.
10. Базилевич К.В. Коллективные челобитья... С. 96.
11. Костомаров Н. Очерк торговли... С. 211.
12. Ласт — мера емкости = 20 четвертей, что приблизительно соответствовало 100—120 пудов (Курц Б.Г. Сочинение Кильбургера... С. 380).
13. Любименко И.И. Торговые сношения России с Англией... С. 166, 170—171. По сведениям Родеса, в 1653 г. из России было вывезено 10 000 ластов ржи, ячменя и пшеницы по 25 р. за ласт (Курц Б.Г. Состояние России... С. 163).
14. Кордт В.А. Очерк сношений... С. 180—186; Любименко И.И. Торговые сношения России с Англией... С. 166—169. В 1628 г. представителям Швеции было разрешено беспошлинно закупать в Архангельске значительное количество хлеба для вывоза за границу. Однако по поручению шведского правительства этот хлеб передавался нескольким голландским купцам, которые производили его закупку и отвозили на своих судах в Амстердам и другие голландские порты, где продавали, извлекая чистый доход в пользу заказчика. Тем самым Россия оказывала соседнему государству, воевавшему с Польшей, финансовую субсидию. Шведам лишь следовало официально договариваться с русским правительством о размерах и условиях этих закупок, продолжавшихся до 1634 г. (Шаскольский И.П. Экономические отношения... С. 30—32, 42, 46—47, 56—59, 65).
15. Кильбургер И. Краткое известие... С. 104; Костомаров Н. Очерк торговли... С. 206; Огородников С.Ф. Очерк истории... № 10. С. 114.
16. Костомаров Н. Очерк торговли... С. 241.
17. Там же.
18. Козинцева Р.И. Участие казны... С. 320.
19. Костомаров Н. Очерк торговли... С. 247.
20. Там же. С. 252; Кильбургер И. Краткое известие... С. 94; Козинцева Р.И. Участие казны... С. 312—313; Маньков А.Г. Законодательство и право России второй половины XVII в. СПб., 1998. С. 145.
21. Костомаров Н. Очерк торговли... С. 255—256.
22. Козинцева Р.И. Участие казны... С. 315—316.
23. Рухманова Э.Д. Архангельская торговля... С. 146, 148.
24. Костомаров Н. Очерк торговли... С. 257, 258. По всей видимости, в Сибири введение «десятинной пошлины с сибирских товаров, ото всякого зверя от девяти десятое — с соболей и с куниц, и с лисиц, и с бобров, и с песцов, и с белок, и с горностаев, и со всякие мягкие Рухляди», а также взимание десятой части с привозных «русских товаров» стало практиковаться с конца XVI в. (Копылов А.Н. Таможенная политика... С. 332).
25. Копылов А.Н. Таможенная политика... С. 338.
26. Котошихин Г.К. О Московском государстве... С. 247. Гл. 7, ст. 7.
27. ПСЗ I. Т. 3. № 1474; Костомаров Н. Очерк торговли... С. 257—261; Копылов А.Н. Таможенная политика... С. 339, 358.
28. Костомаров Н. Очерк торговли... С. 194.
29. Там же. С. 229; Козинцева Р.И. Участие казны... С. 297—298.
30. Базилевич К.В. Коллективные челобитья... С. 97.
31. В самом конце XVII в. Англия вывозила из России 72.9% потребляемого ею поташа (Демкин А.В. Западноевропейское купечество... Ч. 1. С. 102),
32. Костомаров Н. Очерк торговли... С. 229.
33. Там же. С. 228; Базилевич К.В. Денежная реформа Алексея Михайловича и восстание в Москве... С. 68.
34. Козинцева Р.И. Участие казны... С. 303.
35. ААЭ. Т. 4. № 130. С. 178—179; Базилевич К.В. Денежная реформа Алексея Михайловича и восстание в Москве... С. 52—55, 62; Козинцева Р.И. Участие казны... С. 283.
36. Базилевич К.В. Денежная реформа Алексея Михайловича и восстание в Москве... С. 64.
37. Там же. С. 62—64, 69.
38. Там же. С. 65; Шаскольский И.П. Экономические отношения... С. 178—182.
39. ПСЗ I. Т. 1. № 332; ААЭ. Т. 4. № 139. «Повышенные новоприбылные гривенные пошлины», ложившиеся тяжелым бременем на русских гостей, продававших свои товары торговым иностранцам «в отвоз в иные государства», взимались до 1 февраля 1667 г. (ДАИ. Т. 5. № 32. С. 163—164).
40. Базилевич К.В. Денежная реформа Алексея Михайловича и восстание в Москве... С. 65, 73. Всего за время существования монополии (с 1662 г. по 1675/76 г.) в казну было поставлено 254 839 пудов поташа, 8515 бочек смольчуга, 33 910 пудов юфти, 163 797 пудов пеньки, 19 299 пудов говяжьего сала и 326 сороков 29 соболей (в том числе 187 сороков 31 соболь были взяты безденежно у торговых людей в виде четвертой доли). Кроме того, из Сибирского приказа поступило в продажу 55 сороков соболей ценой в 5300 р., а также белок и лисиц на 4700 р. (Там же. С. 66—67).
41. Базилевич К.В. 1) Денежная реформа Алексея Михайловича (1654—1663) С. 240; 2) Денежная реформа Алексея Михайловича и восстание в Москве... С. 66—67; 3) Элементы меркантилизма в экономической политике правительства Алексея Михайловича // Учен. зап. МГУ. 1940. Вып. 41. С. 22.
42. Козинцева Р.И. Участие казны... С. 290.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |