Д.Г. Хрусталёв. «О системе готских дворов в Новгородской земле в XII—XIII вв.»1
Исследования последних лет в достаточной степени убедительно доказали, что в начале XII в. гильдия купцов с Готланда основала в Новгороде первую факторию иноземных купцов — Готский двор, на котором располагалась и латинская церковь («варяжская божница»)2. В конце XII в. (около 1192 г.) община немецких купцов с того же Готланда основала и вторую факторию иностранцев в городе — Немецкий двор, на котором была возведена церковь св. Петра, за что двор в зарубежных источниках получил наименование Двор св. Петра (St. Peterhof)3.
Возникновение первого постоянного представительства (Готского двора) связано с расширением и интенсификацией балтийской торговли, в которой лидирующее положение занимали тогда купцы с Готланда. Утверждение регулярного графика поездок торговцев в Новгород вызвало необходимость приобретения ими в городе собственного двора, на котором вскоре возник и католический храм. В новгородских летописях эта церковь упоминается, начиная с 1152 г., когда «погорѣ всь Търгъ и двори до ручья, а семо до Славьна, и церквии съгоре 8, а 9-я Варязьская»4. Исследователям XIX века казалось, что раз в сообщении отсутствует упоминания Ярославова Дворища, то, следовательно, пожар распространялся севернее и восточнее его, то есть охватывал именно территорию древнего Торга и далее на север — северо-восток. Под 1181 г. в той же летописи говорится: «месяца июля въ 3, зажьжена бысть церкы от грома Варязьская на Търговищи, по вечерний, въ час 10 дни»5. Подобные свидетельства со всей очевидностью позволяли разместить «варяжскую божницу», под которой понималась известная по позднейшим источникам церковь св. Олава на Готском дворе, именно на Торгу («на Търговище»), севернее линии, проходящей между церковью Параскевы Пятницы и Николо-Дворищенским собором. Не противоречили этому и летописные известия о пожарах 1217 и 1311 гг., когда вновь упоминалась «варяжская церковь»6.
С другой стороны, иной комплекс письменных источников, начиная с 1371 г., сообщает о регулярных конфликтах обитателей Готского двора и жителей Михайловой улицы, проходившей южнее Ярославова Дворища, но представленной в качестве соседствующей с иноземцами. Кроме того, раскопками 1968—1970 гг. в районе Михайловой улицы (Готский раскоп) были вскрыты остатки торговых построек с многочисленными находками предметов западноевропейского импорта XIV—XV вв.7 Сочетание этих факторов убедило исследователей в необходимости локализовать Готский двор именно на территории, вскрытой раскопками 1968—1970 гг. к югу от Ярославова Дворища. Причем утверждения о подобной локализации обычно сочетались с указанием на то, что и до XIV в. Готский двор в Новгороде был один и располагался на этом же месте8.
К сожалению, попытки совместить свидетельства летописи 1152, 1181 гг. и некоторых других письменных источников с материалами археологических раскопок пока не увенчались успехом. Более того, в исследованиях по новгородской топографии стало хорошим тоном отмахиваться от тех письменных известий, которые не позволяют однозначно интерпретировать результаты археологических обследований. В частности, это особенно заметно в отношении такого важного комплекса источников, как договорные грамоты Новгорода с немецкими городами и Готландом9. А именно в этих документах совершенно однозначно указывается на существование в первой половине XIII в. в Новгороде одного Немецкого и двух Готских дворов10.
Речь идет прежде всего о немецком проекте договорной грамоты Новгорода с Готландом и Любеком 1268/1269 года, где в статье № 26 (по нумерации Ф.Г. фон Бунге) значится:
«Item curiam gildae, quam iidem Gotenses vendiderunt, non tenentur renovatione pontis aliquatenus procurare» («Также о дворе гильдии, который те же готы продали, они не обязаны заботится, как-либо поновляя мостовую»)11.
В том же тексте, но выше, неоднократно говорится и собственно о Готском дворе с церковью и кладбищем св. Олава (Curia Gotensium; ecclesia et cimiterium sancti Olavi), а также о Немецком дворе с церковью и кладбищем св. Петра (curia Theuthonicorum; Sanctus Petrus; Cimiterium sancti Petri). Очевидно, что в цитированном отрывке упомянут другой Готский двор — двор некоей гильдии (братства) купцов с Готланда, который был незадолго перед этим продан ими новгородцам. Игнорирование этого свидетельства тем более удивительно, что оно фактически продублировано в одном из более ранних договоров Новгорода с Готландом, написанном на русском языке и неоднократно изданном. В договорной грамоте Новгорода с Готским берегом, Любеком и немецкими городами о мире и торговле, заключенной от имени Александра Ярославича Невского и его сына Дмитрия около 1263 г., говорится:
«А которыхъ трее дворць въпросили ваша братья посли, а тѣхъ ся есмы отступили по своеи воли»12.
Здесь сообщается, что послы, которые прибыли около 1262 г. в Новгород на переговоры (немецкий Шиворд, любекский Тидрик и готский Ольстен), просили вернуть им их третий двор («трее дворць»), который они незадолго перед этим сами продали новгородцам («отступили по своеи воли»). В этой просьбе им было отказано.
Сопоставление двух известий позволяет утверждать, что речь идет именно о втором Готском дворе (так называемом «дворе гильдии»). Причем, если привлечь все тот же немецкий проект договора с Новгородом 1268/1269 года, то оказывается, что мы имеем возможность даже предположительно локализовать эту факторию. В указанном документе в статье № 25, непосредственно предшествующей уже цитированной статье № 26, говорится:
«Via a curia Gotensium trans curiam regis usque ad forum libera erit et edificiis inoccupata liber[t]ate, quam rex edidit Constantinus» («Дорога от Готского двора через княжеский двор до торговой площади свободной будет и не занятой постройками, согласно свободе, которую объявил князь Константин»)13.
Известие, казалось бы, не относится к нашей теме, но внимательное знакомство с изданием оригинала меняет такое отношение. Дело в том, что первоначально вместо слова «forum» (торг; рыночная площадь) в тексте читалось слово «curiam» (двор), которое было зачеркнуто14.
Создается впечатление, что автор грамоты автоматически указал именно тот пункт (curiam, двор), до которого и распространялись привилегии, выданные некогда князем Константином Всеволодовичем, правившим в Новгороде в 1205—1207 гг. Вероятно, в начале XIII в. готские купцы испросили у Новгорода площадку для строительства второго своего двора, нового, располагавшегося на некотором удалении от Торга с южной стороны от Ярославова Дворища (княжеского двора). Для утверждения беспрепятственного сообщения между двумя дворами потребовалось вмешательство князя, который и предписал более никогда не застраивать дорогу, напрямую связывающую новый Готский двор на берегу Волхова (в районе Готского раскопа) и старый Готский двор на Торгу (двор гильдии). Позднее, предположительно, в середине XIII в., в силу необходимости расширения площади Торга, или тесноты помещений, или при снижении интенсивности торговли старый Готский двор («двор гильдии»), располагавшийся к северу от Ярославова Дворища, был готами продан15. Когда же готские и немецкие купцы в ходе переговоров 1262/1263 г. вновь предъявили свои права на дворовую площадку, занимавшую на Торгу одно из ключевых мест, новгородцы им отказали. Однако право беспрепятственно прохода от нового Готского двора до Торга, где теперь готы своего двора не имели, за ними сохранялось. Это положение и зафиксировал автор немецкого проекта договора 1268/1269 г., допустивший столь примечательную описку.
Таким образом, пять свидетельств письменных источников однозначно указывают на существование в Новгороде другого (второго, древнего) Готского двора, располагавшегося непосредственно на территории Торга. Его возникновение можно уверенно отнести к первым годам XII в., а упразднение — к середине XIII в. (незадолго до 1262 г.). Причем уже в начале XIII в. в Новгороде был основан новый Готский двор, обширнее прежнего и располагавшийся в более отдаленном от Торга месте (с южной стороны от Ярославова Дворища), куда реже доходил пожар. Постройки именно этого (нового) двора, существовавшего здесь вплоть до XVI в., и были вскрыты раскопками 1968—1970 гг.16
Рубеж XII—XIII вв. был ознаменован решительным ростом объемов и интенсивности международной торговли, а в частности, торговли в балтийском регионе. Для новгородцев это выразилось в расширении постоянного присутствия в их землях иноземных купцов. В эти годы, судя по всему, возник Немецкий двор с церковью св. Петра17, новый Готский двор (позднее именуемый «Речным») с церковью св. Олава, а также еще один Готский двор не в самом Новгороде, а в одном из важнейших его пригородов, ключевом для обеспечения иноземной торговли пункте, — Ладоге. Такой вывод можно сделать, исходя из анализа еще одного свидетельства немецкого проекта договора с Новгородом 1268/1269 года, где статья № 14 звучит следующим образом:
«Sanctus Petrus et sanctus Nycholaus in Aldachen secundum jura antiqua rehabere debent sua prata» («Святой Петр и святой Николай в Ладоге в соответствии с древним правом должны продолжать владеть своими лугами»)18.
Начиная с первого комментатора этого документа Г.Ф. Сарториуса многие исследователи считают, что в тексте имеются в виду две латинские церкви св. Петра и св. Николая, располагавшиеся в Ладоге19. Впервые это положение оспорил Н.М. Карамзин, который полагал, что под «Святым Петром» подразумевалась церковь св. Петра на Немецком дворе в Новгороде, а в Ладоге находилась только церковь св. Николая20. Такого мнения придерживались и ряд позднейших авторов, которые, однако, не пытались развернуто аргументировать свои выводы21.
В литературе высказывалось даже суждение о том, что в этом месте в тексте немецкого проекта допущена ошибка: в действительности он имел в виду не ладожские церкви, а новгородские — св. Петра на Немецком дворе и Николо-Дворищенский собор. В качестве аргумента в пользу этого отождествления приводили то, что в предыдущей статье (№ 13) документа речь шла именно об этих храмах22. Однако в рассматриваемом нами тексте (статья № 14) говорится о двух латинских церквях, о которых заботятся немецкие купцы. Николо-Дворищенский собор под эту категорию никак не подпадает. Следовательно, речь идет о другой церкви св. Николая, располагавшейся «in Aldachen», в Ладоге23.
Относительно идентификации «Святого Петра» (Sanctus Petrus) сомнений также не должно быть. Сама форма Sanctus Petrus является для немецких документов совершенно устоявшимся и конкретным идиоматическим выражением, под которым понимался «Двор святого Петра» (St. Peterhof), то есть Немецкий двор в Новгороде24.
Для примеров можно привлечь текст Новгородской скры в редакциях XIII—XIV вв. В этом источнике только в одном месте мы встречаем выражение «церковь св. Петра» (sante Peteres kerken), когда речь идет конкретно о здании, которое не следует посещать русским купцам25. В других местах (а их более 65) всегда говорится просто — «Святой Петр» (sante Peteres: право Св. Петра, староста Св. Петра, штраф Св. Петру, владение Св. Петра и т. п.)26. И немец, и новгородец понимали, что речь идет о Немецком дворе с церковью св. Петра, освящавшей собой всю факторию. Дополнительного разъяснения это словосочетание не требовало ни в Новгородской скре, ни в немецком проекте 1268/1269 года.
Если бы в тексте говорилось о двух дворах с церквями св. Петра, то без указания на свое местоположение (в Ладоге или в Новгороде) это могло вызвать путаницу. Однако в том же немецком проекте 1268 года еще и в статье № 21 используется ссылка на св. Петра (sancti Petri) без каких-либо географических ориентиров.
Кроме того, в том же немецком проекте право владеть и использовать лошадей закреплено за всеми купцами (статья № 23), но обладателями лугов, необходимых для обеспечения животных, названы только готы, жители Готского двора с кладбищем св. Олава (статья № 24). Если бы в статье № 14 речь не шла о лугах новгородского немецкого двора св. Петра, то он, таким образом, оказывался лишен такой привилегии, то есть не содержал ни лошадей, ни лугов. Учитывая растущее значение этой фактории, это допустить сложно.
И наконец, знакомство с документами того времени подтверждает, что пунктуальные немцы неизменно отмечали словом ecclesia те сооружения, которые подразумевались в качестве отдельных церковных зданий, а не комплекса объектов, двора. В уже упоминавшейся статье № 13 немецкого проекта 1268/1269 г. Николо-Дворищенский собор обозначен как ecclesia sancti Nycholai, а в отношении Св. Петра указано, что имеется в виду территория приходского кладбища (cimiterium sancti Petri), как и в отношении кладбища св. Олава (cimiterium sancti Olavi). О церкви на Готском дворе (ecclesia) и церкви Параскевы Пятницы на Торгу (ecclesie sancti Vridach) также говорится однозначно как об отдельной храмовой постройке. В статье же № 14 слово «ecclesia» отсутствует, что в сочетании со всеми вышеприведенными наблюдениями склоняет нас к необходимости признать справедливой ту интерпретацию объектов, которую предложил еще Н.М. Карамзин: статья № 14 немецкого проекта 1268/1269 г. сообщает о двух дворах, одном (св. Петра) в Новгороде и одном (св. Николая) в Ладоге.
Готскую принадлежность двора св. Николая в Ладоге можно заключить из сопоставления с той же статьей (№ 14 по нумерации Бунге), но русского проекта договора 1268/1269 г. В нем этот текст выглядит следующим образом:
«Dar dhe wische sin dher Dutsgen ofte dere Goten, dhe solen se hebben, war so se se bekennet» («Где есть луга у немцев или у готов, ими владеть им там, где они их объявят»)27.
Немцы в своем проекте вводили конкретные требования, указывали точные наименования субъектов права, подробно расписывали те или иные процедуры. Новгородцы же, преимущественно, просто сокращали и перефразировали их претензии. Вместо традиционных для немцев Sanctus Petrus, sancti Olavi и др. в русском проекте договора везде используются нейтральные «Немецкий двор», «Готский двор» и тому подобные. Из церквей вообще названа только одна — православная — Иоанна на Опоках. Новгородцы явно отстранялись от конфессиональных противоречий. Причем в данном пункте они даже расширяли права немецких торговцев, делали им малозначимую уступку в праве самостоятельно выбирать количество и места своих покосов. Это чуть ли не единственное место договора, где прижимистые новгородцы уступали иноземцам.
Если в качестве синонима «немцев» и «готов» русского проекта предположить «Святого Петра» и «Святого Николая в Ладоге» из немецкого проекта, то именно ладожскому двору следует приписать готское происхождение. То, что этот объект нигде более в письменных источниках не упоминается, может свидетельствовать о его непродолжительном существовании. Известно, что значение Готланда в балтийской торговле неизменно падает начиная со второй половины XIII в., а после завоевания этого острова датчанами в 1361 г. практически сходит на нет28. Можно предположить, что количество готских факторий на Руси в эти годы также постепенно снижалось — одни закрывались, другие продавались, а сам Готский двор (Речной) постоянно, начиная с конца XIV в. и вплоть до XVI в., сдавался в аренду немецким и ливонским купцам29. Исчезновение ладожского Готского двора следует, вероятно, относить уже к концу XIII — первой половине XIV в., после чего купцы с Готланда сохраняли за собой лишь один двор в Новгороде.
Предложенная система расположения готских дворов в Новгородской земле особенно показательна для XIII в., в который Готланд вступил на вершине своего могущества и влияния, решительно расширяя свои торговые связи и присутствие на Востоке. Завершал век Готланд уже на спаде своей торговой активности. Все это хорошо прослеживается на истории готских торговых факторий в Новгороде и Ладоге.
Примечания
1. Впервые эта статья была опубликована в сборнике «Новгород и Новгородская земля» за 2004 г., но была лишена библиографического инструментария (Хрусталев, 2004). Здесь статья публикуется со всеми необходимыми приложениями и дополнениями. Частично материалы этой статьи были также опубликованы: Хрусталев, 2004-б.
2. См.: Johansen, 1965. S. 93; Halaga, 1975. С. 475; Мельникова, 2001. С. 38, 63; Рыбина, 2001, С. 98, 168—173.
3. Подробнее см.: Рыбина, 2001. С. 106—107, 168—173.
4. НПЛ. С. 29, 215.
5. НПЛ. С. 37, 226.
6. НПЛ. С. 57, 93, 258, 334. Ср.: Передольский, 1898. С. 121—124. В летописи существует также упоминание «немецкой» церкви под 1275 г. (НПЛ. С. 323). Причем сообщается о пожаре, охватившем примерно ту же территорию, что и в 1311 г.: от Торга до Славны и Рогатицы. Однако в летописном известии 1311 г. пострадавшая латинская церковь названа «варяжской». Это противоречие можно устранить, признав, вслед за рядом исследователей, что в сообщениях 1275 и 1311 гг. речь идет об одном и том же храме — святого Петра на Немецком дворе (Сорокин, 1989. С. 47). Следовательно, последнее упоминание готской церкви относится к 1217 г.
7. Рыбина, 1978. С. 197—226.
8. Рыбина, 1978. С. 197; Рыбина, 1986. С. 20.
9. Е.А. Рыбина фактически отказала этим свидетельствам в репрезентативности, затребовав для подкрепления их достоверности «других доказательств» (Рыбина, 1986. С. 20).
10. Это мнение утвердилось и в зарубежной историографии: Goetz, 1916. С. 85, 159; Johansen, 1965. S. 100; Nagel, 1971. S. 56; Halaga, 1975. С. 476.
11. HUB, I. № 663, S. 233; LUB, I. № 413, S. 527. Перевод Л.Д. Бондарь и Д.Г. Хрусталева. О датировке см.: Хорошкевич, 1965. С. 224—232; Янин, 1991. С. 84. От русско-немецких переговоров по торговому соглашению сохранилось два документа: проект договора на немецком языке и проект договора на латинском. Первый документ (на немецком) мы будем называть «русским проектом договора», а второй документ (на латинском) — «немецким проектом договора».
12. ГВНП. № 29. С. 57. О датировке см.: Янин, 1991. С. 82—84.
13. HUB, I. № 663, S. 233; LUB, I. № 413, S. 527. Перевод Л.Д. Бондарь и Д.Г. Хрусталева.
14. См. наиболее соответствующее современным требованиям издание этого документа: HUB, I. № 663, S. 233.
15. Л.К. Гётц считал, что этот двор был куплен у готландцев купцами из Пскова и превратился в Псковский двор, упоминаемый в источниках с XV в. (Goetz, 1916. S. 217). Ср.: Передольский, 1898. С. 286.
16. В немецком проекте договора 1268 г. церковь на новом Готском дворе названа посвященной Св. Олаву. Причем это свидетельство оказывается единственным, указывающим посвящение храма. Существует также весьма спорное прочтение надписи на руническом камне из Шюсты (Упланд), включающей слова «i Olafs kriki», в которых видят указание на церковь св. Олава в Новгороде (Мельникова, 1974. С. 175—178; Мельникова, 2001. С. 38, 63, 338—339, № Б-III.7.29 (С. 485, рис. 152); Рыбина, 2001. С. 19). Однако следует подчеркнуть, что кроме этой надписи мы не располагаем свидетельствами того, что храм на старом (первоначальном) Готском дворе, находившемся на Торгу, был посвящен св. Олаву.
17. См.: Рыбина, 1986. С. 30—31; Рыбина, 2001. С. 106, 107, 173.
18. HUB, I. № 663, S. 231; LUB, I. № 413, S. 523. Перевод Л.Д. Бондарь и Д.Г. Хрусталева.
19. Sartorius, 1830. S. 39, n. 1; Krug, 1848. S. 630; HUB, I. S. 231, 471; Goetz, 1916. S. 134; Андреевский, 1855. С. 30; Васильев, 1985. С. 71—72; Кирпичников, 1988. С. 65, прим. 95.
20. Карамзин, 1991. С. 470.
21. Бережков, 1879. С. 58, прим. 14; Брим, 1931. С. 224. Подробнее см.: Хрусталев, 2004-б.
22. См.: Рыбина, 1986. С. 20; Рыбина, 2001. С. 174, 206.
23. В немецких текстах Ладога обычно именовалась Aldagen, но начертание Aldachen всеми исследователями признается допустимым (Sartorius, 1830. S. 35, n. 3; HUB, I. S. 231; Брим, 1931. С. 222).
24. Обычным наименованием Немецкого двора в Новгороде для зарубежной историографии является именно Peterhof (Goetz, 1922. S. 40—41, 47—50; Halaga, 1975). Даже на русский они переводят его буквально: «двор в честь св. Петра» (Schlüter, 1911. S. VII).
25. 9-я статья I и II новгородской скры (Schlüter, 1911. S. 64—65). В 92-я статье IV и V скры отмечен «праздник собора св. Петра» (festo cathedre sā Petri), который к нашему случаю отношения не имеет (Schlüter, 1911. S. 125, 151; Рыбина, 2001. С. 355). Кроме того, в переводе И.Э. Клейненберга, изданном недавно Е.А. Рыбиной, в 82 статье IV скры указывается на существование должности «староста церкви св. Петра» (Рыбина, 2001. С. 352). Е.А. Рыбина считает, что при большом съезде купцов «староста двора не мог справиться со всеми делами конторы, и поэтому появилась необходимость в должности старосты церкви св. Петра» (Рыбина, 2001. С. 212). Однако перевод И.Э. Клейненберга не вполне точен. В 82-й статье IV скры (и 124-й статье V скры) противопоставлены «староста двора» (des hoves olderman, des hoves oldermanne; нем. Oldermann des Hofes) и «старейшины (старожилы) Св. Петра» (sante Peters olderlude; sunte Peters olderluden; нем. Olderleuten St. Peters) (Schlüter, 1911. S. 29, 39, 148, 168). И какой бы ни была интерпретация этих персонажей, но указания на церковь и самого слова «церковь» в этих фразах нет, как и во всем тексте этой статьи скры.
26. См.: Андреевский, 1855; Schlüter, 1911. S. 50—67; Рыбина, 2001. С. 338—367.
27. ГВНП. № 31. С. 60; LUB, I. № 414, S. 523. Перевод Е.А. Рыдзевской.
28. Чернер, 2001. С. 28.
29. Об истории Готского двора в XV—XVI вв. см.: Рыбина, 2001. С. 181—192.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |