Александр Невский
 

Утрата и новое обретение Татищевым летописных материалов, предоставленных Хрущевым

Замену во второй редакции «Истории Российской» имени Еропкина на Хрущева в примечании к Романову проекту попытался объяснить В.П. Богданов. Полемизируя с А.П. Толочко, Богданов отмечает, что Татищев использовал предоставленные ему в 1739 г. материалы лишь в 1746 г., и за это время он мог просто забыть, кто именно их предоставил. «Если при работе над первой редакцией и Воронцовским списком историк был уверен, что выписки ему были предоставлены Еропкиным, то при написании Миллеровского списка он в этом начал сомневаться и назвал Хрущева».1

На наш взгляд, подобное объяснение мало что разъясняет, поскольку оно по сути лишь констатирует и без того очевидный факт: в определенный момент работы над текстом сообщения о проекте Романа у Татищева возникли сомнения в его происхождении и в связи с этим необходимость замены имени информатора. Но что могло явиться причиной таких сомнений и замены?

Замена имени информатора (Еропкина на Хрущева) в примечании и появление новых смысловых деталей в основном тексте Романова проекта во второй редакции «Истории Российской» имеет, на наш взгляд, вполне надежное объяснение, данное к тому же самим Татищевым.2

По собственному признанию историка, ускользнувшему от внимания новейших критиков, в процессе работы над второй редакцией «Истории» в его распоряжении оказались некоторые утраченные прежде и заново обретенные материалы, полученные в свое время от А.Ф. Хрущева. Это были выписки из принадлежавшей ему Смоленской летописи, а также не связанные с ней выписки из других источников, также сделанные Хрущевым.

Основанием для данного заключения служит признание Татищева, сделанное им, правда, вне прямой связи с проектом Романа, но непосредственно по поводу еще одного уникального известия, почерпнутого из «манускрипта Хрущева». Говоря под 1237 г. о борьбе Литвы с немцами, Татищев дает интересное для нас пояснение:

В манускрипте Хрущева сия битва с великой хитростью Литвы пространно описана, но у меня в то время выписка утратилась, а внесено из Хрущева согласуя с другими.3

Эта запись читается уже в Воронцовском списке примечаний второй редакции.4 Данный список, впервые введенный в научный оборот С.Л. Пештичем, «имеет большое значение для определения достоверности известий, встречаемых только у Татищева, и особенно для проверок ссылок на источники».5

Для целей нашей работы важно заметить, что в Воронцовском списке последний раз фигурировало имя Еропкина в примечании к сообщению о борьбе за Берестье в 1182 г.6 и в примечании к Романову проекту 1203 г., причем в последнем случае рукой Татищева имя «Еропкин» уже переправлено на «Хрущев».7

Замена Еропкина на Хрущева в примечании к Романову проекту находится в непосредственной связи с записью об обретении утраченных прежде выписок Хрущева (в примечании к известию о событиях 1237 г.), поскольку обе правки — одна в виде исправления, другая в виде приписки — внесены собственной рукой Татищева в одном и том же списке.

В том же Воронцовском списке примечаний рукой Татищева сделана приписка о совместном с Хрущевым переводе Романова проекта с «древнего наречия» на современный язык: «...и писано было древним наречием, которое мы с ним (Хрущевым. — А.М.) преложили как здесь».8

Следовательно, одновременно с другими выписками из «манускрипта Хрущева» в процессе работы над второй редакцией «Истории Российской» Татищевым среди бывших у него бумаг покойного Хрущева были обнаружены, во-первых, какой-то новый вариант выписки из «древнего летописца» с текстом проекта Романа и, во-вторых, перевод этого текста на современный язык, очевидно, записанный рукой Хрущева. Все это и заставило историка внести правку в текст примечания (изменить прежде всего имя своего информатора), а также несколько скорректировать основной текст сообщения о проекте.

Вновь найденная выписка Хрущева, выполненная «древним наречием», представляла собой, очевидно, более исправный документ, чем ее первоначальный вариант (ошибочно приписанный Еропкину), использованный при составлении первой редакции «Истории», в котором угадывался лишь «древний слог», напоминающий летописный. Еропкин и Хрущев, судя по всему, обладали разной квалификацией в изучении древнерусских летописей. Вновь найденный более исправный вариант выписки о проекте Романа Татищев не случайно отнес на счет Хрущева как человека «снискательного о гистории русской» и «весьма прилежно (над ней. — А.М.) трудившегося».9

Примечания

1. Богданов В.П. Романовский проект 1203 г.: памятник древнерусской политической мысли или выдумка В.Н. Татищева // Сб. РИО. М., 2006. Т. 3 (151). С. 221.

2. См.: Майоров А.В. Кто предоставил В.Н. Татищеву сведения о проекте Романа Мстиславича? // ДР. 2007. № 3 (29).

3. Татищев В.Н. Собр. соч. Т. III. С. 270, примеч. 644.

4. Там же. С. 307, вар. 9—9.

5. Пештич С.Л. Русская историография XVIII века. Ч. 1. Л., 1961. С. 268.

6. Татищев В.Н. Собр. соч. Т. III. С. 300—301, вар. 9—9.

7. Там же. С. 304, вар. 65.

8. Там же. С. 303, вар. 42—42.

9. Там же. Т. IV. С. 49.

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика