Александр Невский
 

Ответный удар. 1241 г.

В лето 6749. Приде Олександр князь в Новгород, и ради быша новгородци.

Новгородская I летопись

Князь Ярослав принял новгородское посольство доброжелательно и обещал просьбу их удовлетворить и сына на княжение дать — но, с другой стороны, великий князь прекрасно знал, что собой представляют новгородцы, в свое время они и ему крови немало попортили. А потому Ярослав Всеволодович решил проучить строптивцев и, посмеиваясь в душе, взял да и отправил в Новгород на княжение младшего брата Александра — Андрея. А что я могу — разводил руками Ярослав Всеволодович, — не хочет к вам идти старший сын, обидели его в Новгороде крепко, за воротник мне его к вам тащить прикажете? Так и вернулись послы в Новгород с Андреем Ярославичем, а тут, как на грех, немцы снова активизировали свои действия и совершили набег на Новгородскую волость. Вместе с рыцарями шли воины из подчиненных им племен ливов и чуди, и тот разгром, который они учинили на этот раз, превзошел все предыдущие — «и поимаща по Луге вси кони и скот, и нелзе бяше орати по селом и нечимь». Проще говоря, после таких действий противника Господину Великому грозил голод — пахать не на ком, крестьяне разбегаются, а зарево от пылающих сел и погостов видно в Новгороде. Ситуация для новгородцев складывалась критическая, у них земля горела под ногами, и в феврале 1241 г. было решено направить новое посольство к Ярославу Всеволодовичу. «Тогда же сдумавше новгородци, послаша владыку с мужи опять по Олександра» (Новгородская I летопись) — как видим, на этот раз во главе предприятия встал не кто иной, как сам владыка Спиридон, что лишний раз показывает, какое значение придавали новгородцы возвращению Александра Ярославича.

На этот раз миссия увенчалась успехом, правда, мы не знаем, выдвигал ли Александр вместе с отцом какие-либо требования к новгородцам и пошли ли те на уступки. В любом случае выбора у них не было, ведь дальнейшая судьба Господина Великого Новгорода напрямую зависела от того, когда в нем появится князь Александр с ратью. Помимо собственной дружины, которую повел Александр, следом должен был подойти его брат Андрей со своими гриднями, а также, как указывают летописи, несколько суздальских (низовских) полков, которые ему дал отец.

* * *

Главной чертой Александра Невского, что определяла его почерк как полководца, была стремительность действий, молниеносная война, принципы которой в дальнейшем сформировал А.В. Суворов — «глазомер, быстрота, натиск». В Невской битве новгородский князь блестяще продемонстрировал эти свои качества, не собирался он отступать от них и теперь. Князь еще находился в пути, а в Новгород и подвластные ему волости уже мчались гонцы с приказом собирать войска, свозить припасы и готовиться к походу. Рать собиралась со всей Новгородской земли — кроме самих новгородцев, под знамена Александра Ярославича встали ладожане, карелы, пришли воины с берегов Ижоры. Прибыв в Новгород, князь там долго не задержался, а со всеми наличными силами сразу же выступил на Копорье, стремясь нанести удар по врагу как можно скорее. Вряд ли гарнизон небольшого деревянного замка смог оказать длительное сопротивление русским полкам: одно дело разъезжать по окрестностям и грабить беззащитных крестьян, и совсем другое — рубиться с ветеранами из дружины Александра. Крепость была взята приступом, часть гарнизона перебита, часть взята в плен и отведена в Новгород, а вот местных жителей, которые сражались на стороне немцев и были схвачены с оружием в руках, князь велел повесить. Простых солдат Александр Ярославич отпустил на все четыре стороны, а крепость велел сровнять с землей, после чего с триумфом вернулся в Новгород.

Одним ударом была освобождена и избавлена от набегов большая территория и ликвидирован главный очаг, откуда немецкая зараза растекалась по новгородским волостям, — Копорье. Что-то предпринять в ответ орден не смог — его войска в этот момент оказались распущенными, поскольку боевые действия против новгородцев велись лишь малыми отрядами, и немцы больше занимались грабежом и разбоем, чем сражались с противником. В Новгороде князь занялся рутинными делами — готовил войска, поджидал подходившее из Владимиро-Суздальской земли подкрепление и одновременно через лазутчиков тщательно отслеживал ситуацию в Пскове, выжидая удобного момента для атаки. И когда в марте 1242 года такой момент наступил, Александр не медлил.

Военное руководство ордена само сыграло на руку новгородскому князю, распылив свои войска по большим территориям, рыцари упустили из виду Псков и Изборск, где остались довольно незначительные силы. «Там оставили двух братьев-рыцарей, которым поручили охранять землю, и небольшой отряд немцев. Это обернулось позже им во вред: их господство длилось недолго» (Ливонская рифмованная хроника). А вот это Александру только и надо было — еще его одной чертой, которая характеризовала его как военачальника, было то, что он никогда не спускал врагам их ошибок. Так было на Неве, так было в Копорье, так же случилось и с Псковом — по сути, неприступной крепостью, и скорее всего именно этим, и можно объяснить самонадеянность крестоносцев, которые оставили там лишь небольшой гарнизон. Сама операция была спланирована настолько тщательно и проведена так блестяще, что Псков упал в руки новгородского князя, как перезрелый плод. «Поиде князь Олександр с новгородцы и с братомь Андреемь и с низовци на Чюдьскую землю на Немци и зая вси пути и до Пльскова; и изгони князь Пльсковъ» (Новгородская I летопись). И Воскресенская, и I Софийская летописи, а также ряд других четко и однозначно утверждают — перед походом на захваченный немцами город по приказу Александра были перекрыты все ведущие к Пскову дороги. Атака была внезапной, и город захватили с налета, причем большую помощь в этом оказали горожане, которым немецкое господство было как кость в горле. Победа была полной и безоговорочной, белое с черным крестом знамя ордена сбросили с башни, а закованные в кандалы ливонцы побрели в Новгород. Очевидно, что русские дружинники, внезапно ворвавшиеся в Псков, устроили среди гарнизона бойню, что и нашло отражение в I Псковской летописи: «Александр князь изби немцев в Плескове и град Плесков избави от безбожных иноплеменник».

Боевой порядок ливонских рыцарей

Примечательно, но автор Ливонской рифмованной хроники прекрасно видел причину, по которой братья-рыцари потерпели поражение: «Кто покорил хорошие земли и их плохо занял военной силой, тот заплачет, когда он будет иметь убыток, когда он, очень вероятно, потерпит неудачу». Ошибка со стороны военного руководства Ливонского ордена налицо — не закрепившись как следует в Пскове, они начали развивать наступление на других направлениях, и Александр их на этом поймал. А между тем именно захват Пскова мог стать ключевым моментом в противостоянии Руси и Запада, но рыцари не сумели этим воспользоваться, зато Александр Ярославич все их ошибки обратил против них. А между тем планы у орденских братьев, да и папской курии относительно Руси были грандиозные, о чем и свидетельствует один любопытный документ. Правда, написан он практически через 20 лет после Ледового побоища, но вряд ли цели и задачи, которые ставили по отношению к Русской земле на Западе, сильно изменились за это время. Это послание Папы Римского Александра IV магистру и братьям Тевтонского ордена, датированное 25 января 1260 г., и из приведенного отрывка сразу станет ясно, кто и чего хотел.

«Как явствует из дел ваших, вы неустанно печетесь о том, чтобы распространить католический обряд как на востоке, так и в Пруссии и Ливонии и в сопредельных с ними землях во славу Божию, и престолу апостольскому угодно воздать вам, чтобы вы осуществляли это со все большим рвением. Посему мы, внимая вашим просьбам, все земли, замки, деревни и города и прочие места в Русции, которые будут пожалованы их владельцами или отойдут по закону, или занятые безбожными татарами, если сможете отнять у них, впрочем, с согласия тех, к кому, как известно, они относятся, отныне по праву признаем собственностью святого Петра и после того, как они примут обряд христианский, объявляем под особой протекцией и защитой апостольского престола во веки веков и жалуем их вам и дому вашему со всеми правами и доходами и десятинами навеки в свободное владение, причем эти земли, замки, деревни или города и местности ни вы и никто иной никогда не должен передавать во власть другого. Но мы желаем, чтобы епископ и прочие служители церкви или клирики вышеупомянутой Русции, навсегда вернувшись к единству веры и повиновению святой римской Церкви, уже не принадлежали бы к греческим схизматикам и не служили бы постыдно их обряду и распустили всех их духовных лиц». Все как всегда — земли отнять и поделить, православных священников разогнать, а народ окрестить в католичество и постепенно приобщить к германским ценностям. Но сначала разгром рыцарей на Чудском озере, а затем поражение ордена в Раковорской битве 18 февраля 1268 года не дали этим планам реализоваться, они так и остались просто планами. Хотя и сегодня Запад не прочь похожие планы относительно России реализовать, правда, вместо католичества готов щедро оделить всех «демократическими ценностями», что, наверное, гораздо хуже.

* * *

Заняв Псков, Александр Ярославич довольно жестко обошелся с теми, кто призвал немцев и способствовал установлению их правления. Судя по всему, в городе подверглись гонениям прозападные элементы, недаром свою речь к горожанам князь начал такими словами: «О невежественные псковичи!» (Житие Александра Невского). Однако тут перед князем встал вопрос — а что делать дальше, как вести кампанию против ордена и какие цели поставить перед собой? Понятно, что ближайшей целью было освобождение Изборска, но вряд ли там орденских войск было больше, чем в Пскове, да и гарнизон там явно был деморализован неожиданным падением псковской твердыни. Поэтому в успехе князь не сомневался, а потому на повестке дня вставал вопрос о вторжении в земли Ливонии, чтобы пройтись по ней огнем и мечом, дабы рыцари сто раз подумали перед тем, если вдруг снова решат перейти границу Русской земли. Глобальную цель вроде захвата Дерпта Александр перед собой не ставил, поскольку это могло привести к длительной войне с орденом, которая в этот момент была не нужна ни Новгороду, ни Владимиро-Суздальской земле. Монголы — вот кого надо было постоянно опасаться, а потому уводить «низовские» полки на северо-западные границы и оставлять без прикрытия южное направление было очень опасно. Но был и еще один момент, о котором вроде как бы и не принято говорить, но тем не менее он существовал и касался напрямую боеспособности русских войск.

Дело в том, что те вооруженные силы, которыми располагал великий князь Ярослав Всеволодович, не шли ни в какое сравнение с теми, которыми располагал его брат Георгий накануне нашествия. Лучшие воины-профессионалы, прекрасно обученные и готовые дать отпор любому врагу, пали на полях сражений и при обороне городов, уцелели лишь немногие, и то это по большей части относилось к дружине князя Ярослава. Но и та полностью не сохранилась, поскольку немалая ее часть полегла на валах Переславля-Залесского в феврале 1238 года. Можно только приблизительно прикинуть боевые потери русских дружин во время нашествия Батыя на Владимиро-Суздальскую землю. Под Коломной полегли владимирский полк и суздальская дружина, а также большая часть гридней князя Георгия, включая боярские отряды со всего Суздальского ополья. Потери были чудовищные, недаром Пискаревский летописец указал, что «Всеволод в мале дружине отъиде в Володимер» — а те, кто уцелел и ушел на Москву, так там навеки и остались. Ушедшие вместе с Всеволодом Георгиевичем во Владимир-Суздальский погибли там вместе с дружиной князя Мстислава и теми гриднями, которых для обороны столицы оставил князь Георгий, и вряд ли кто там выжил. А потом была Сить, где монголы добили владимирскую дружину, а также уничтожили ростовскую, ярославскую, угличскую и из Юрьева-Польского. По большому счету, это была военная катастрофа Суздальской земли, поскольку для того, чтобы в те времена подготовить воина-профессионала, требовались не год и не два.

Равноценной замены павшим гридням просто не было, и князь Ярослав, призывая в дружину молодежь или тех, кто хотя бы имел представление об азах ратного дела, прекрасно знал боевые качества этого воинства. Конечно, его немногочисленные ветераны могли их всему обучить, но для этого требовалось время, а его-то сейчас и не было, а потому, когда речь идет о том, что у русских было численное преимущество, не надо думать, что оно было и качественным. Вооружить своих воинов великий князь мог по последнему слову русской оружейной мысли, но вот такие вещи, как искусство обращения с оружием и боевой опыт, не купишь ни за какие деньги. Правда, и у Александра была дружина, избежавшая встречи с монголами и которая действительно состояла из опытных бойцов, но она была не слишком многочисленной — скорее всего 200—300 гридней. И потому, отправляя помощь старшему сыну, князь Ярослав не мог не испытывать тревоги — а как там оно все повернется? Ведь то войско, состоявшее из 20 000 бойцов, которое сам Ярослав водил в Прибалтику в 1223 году, теперь, после того как монголы катком прошлись по Суздальской земле, собрать было просто нереально. В лучшем случае, под командованием Александра со всеми посланными на помощь войсками могло быть 5000—6000 воинов, не более. Вот все это и должен был учитывать новгородский князь, когда планировал предстоящий поход в Ливонию, и именно этими соображениями и были продиктованы его дальнейшие действия.

* * *

Князь действовал вполне в духе момента — захватив Изборск, он вторгся на вражескую территорию и распустил полки в «зажития», т. е., просто говоря, разрешил им грабить и обогащаться. И запылали ливонские деревни и села, теперь уже на землях ордена бушевало пламя войны, и сотни беженцев укрывались за каменными стенами рыцарских замков и Дерпта. «И поиде на землю Немецьскую, хотя мьстити кровь крестияньскую» — так сообщает об этом I Софийская летопись. Война пришла туда, откуда и началась, теперь огонь и меч обрушились на земли ордена, и то зло, что творили рыцари на русских землях, вернулось назад и обернулось против них самих. «А землю их повоева и пожже, и полона много взя, а иных иссече» — так свидетельствует об этом рейде Пискаревский летописец. Но Александр Ярославич не бездумно позволил своим воинам заниматься грабежом — вперед были высланы сторожевые отряды, которые должны были оповестить о приближении противника. Часть рыцарей из близлежащих замков попыталась дать врагам отпор: «Тогда братья-рыцари, быстро вооружившись, оказали им сопротивление; но их рыцарей было немного». И в итоге немцы, видя, что творится вокруг, стали спешно стягивать силы к Дерпту и готовиться к отражению русского вторжения — вполне возможно, что этим занялся сам епископ Герман. Из замков собирались рыцари со своими оруженосцами и ратниками, под знамена с черным крестом призвали племена чуди, а вскоре прибыл и отряд тевтонцев. Настроение у немцев было приподнятое, они так и рвались в бой, желая как можно скорее встретиться со своими врагами лицом к лицу: «Они же, гордии, совокупишася и реша: «Пойдем, победим великого князя Александра и имем его рукама». В итоге, посчитав, что сил для отражения агрессии русских у него достаточно, Герман вывел свои войска из города и повел на соприкосновение с противником. И здесь есть смысл посмотреть — а сколько же бойцов смогли выставить немцы и что собой представляла их армия?

* * *

По своему составу войска ордена, которым предстояло принять участие в Ледовом побоище, являли довольно пестрое зрелище — непосредственно орденские части, ополчение горожан Дерпта и немецких колонистов, а также отряды местных племен, в данном случае чуди. С того момента, как они влились в Тевтонский орден, форма бывших меченосцев изменилась — теперь на левой стороне белого плаща они носили черный крест, и такой же крест нашивался на белый кафтан спереди. Вооружение у братьев-рыцарей было примерно одинаковым, без всяких украшений — пика, меч, боевой топор или массивная, утыканная шипами булава. Из защитного снаряжения использовались кольчуги с длинными рукавами и кольчужные поножи (доспех — хауберт), горшкообразный шлем, а также деревянный, обтянутый кожей и окованный по краям железом щит с черным крестом на белом поле. Преимуществом тевтонских рыцарей было то, что они с одинаковым успехом могли сражаться как в пешем, так и в конном строю и при этом соблюдали железную дисциплину в отличие от своих светских коллег. За каждым рыцарем следовали оруженосцы, один из которых должен был везти за своим господином щит и копье, а другой вести боевого коня — их снаряжение было еще более легким, чем у сержантов. Легкий открытый шлем с полями, короткая кольчуга или стеганый матерчатый доспех, набитый хлопком, меч, копье и небольшой круглый щит с эмблемой ордена.

Но не только рыцари входили в состав ударных частей Тевтонского ордена, к ним, как и в ордене меченосцев, причислялись также «полубратья» и сержанты, которые тоже могли сражаться как в пешем, так и в конном строю. «Полубратья» хотя и были в своей массе выходцами из незнатных семей, но являлись такими же профессионалами военного дела, как и рыцари, и приносили те же орденские обеты целомудрия, послушания и нестяжания. Их вооружение и снаряжение было более разнообразным, чем то, которое было у братьев-рыцарей, поскольку вооружались они в орденских арсеналах, где попадалось даже трофейное оружие. В форме одежды тоже были существенные различия — их одежда была серого цвета, а черный крест на ней и на щитах был в форме буквы Т (так называемый крест Святого Антония). «Полубратья» в бою могли командовать отрядами ополченцев, а также исполнять обязанности младших командиров, поскольку их боевая подготовка была очень высокой. Что же касается сержантов, то это были наемные воины-профессионалы простого звания, чье вооружение и снаряжение было гораздо легче, чем у служащих братьев и рыцарей. Кольчужная рубаха с короткими рукавами, шлем без забрала, небольшой треугольный щит, меч, кинжал и копье — все это делало их более подвижными в бою, способными к более быстрым перемещениям по полю сражения. Как и у «полубратьев», одежда у сержантов была серого цвета с черным крестом, имеющим трехлучевые концы.

В орденской пехоте сражались как «полубратья», так и сержанты, но основную ее массу составляли немецкие колонисты, вооруженные и снаряженные кто во что горазд. Очень большую известность и заслуженную славу приобрели отряды орденских арбалетчиков, которые прекрасно зарекомендовали себя как при обороне замков и крепостей, так и в полевых сражениях. Вес арбалетной стрелы достигал 150 г., и она легко пробивала кольчугу, да меткость стрельбы из арбалета была гораздо выше, чем из лука Ну а что касается вспомогательных войск, то они были представлены местными племенами, которые были вооружены согласно своим племенным традициям — в данный момент речь идет о чуди, вооруженных луками, дротиками, короткими мечами и топорами.

Что же касается численности войск, которые смогли выставить и орден, и епископ Герман, то, на мой взгляд, она не могла превышать 3000 бойцов, включая и отряды чуди, которые могли составлять от четверти личного состава армии. Скорее всего, в сражении с русскими принимали участие и датские рыцари, интересы которых в этот момент полностью совпали с их ливонскими коллегами. Главной же ударной силой орденских войск в грядущем сражении являлись не сами братья-рыцари, которые были довольно немногочисленны, а именно «полубратья» и сержанты. Основная тяжесть боя ложилась на их плечи, и именно им предстояло взламывать плотный строй русских полков.

* * *

Первый бой действительно ознаменовался успехом войск ордена, которые подкараулили у селения Моосте один из разведывательных отрядов Александра под командованием брата новгородского посадника Домаша Твердиславича и воеводы Кербета. Разгром русских был полным, а судя по тому, что пленных рыцари захватили очень много, нападение было внезапным: «и инехъ с нимь избиша, а инехъ руками изъимаша, а инии к князю прибегоша в полк» (Новгородская I летопись). Зато и князь узнал о том, где находится орденское войско, и теперь действовал исходя из этих сведений. Спешно собрав рассыпавшиеся по вражеской земле полки, он повел их на восток прямо по льду Чудского озера, желая как можно скорее достигнуть русского берега Скорее всего, именно во время этого перехода у него и возникла мысль дать бой врагу, поскольку окрыленный успехом епископ Герман вряд ли этого от него ожидает. Сразиться с ливонцами Александр планировал на восточном берегу, причем его не оставляла уверенность, что немцы придут туда, что в итоге и произошло. Достигнув русского берега и уже обладая информацией о том, что враг движется за ним, новгородский князь велел остановить полки и готовиться к бою — по его предположению, враг должен был появиться на рассвете — «поставиша полк на Чюдьскомь озере, на Узмени, у Воронея камен». Казалось бы, совершенно точное определение места битвы, а сколько из-за этого ученые мужи сломали копий в поединках друг с другом! Дело в том, что, невзирая на многочисленные изыскания и экспедиции, с точностью место битвы нельзя указать до сих пор, можно лишь только утверждать, что произошло оно между Псковским и Чудским озерами, в районе озера Теплого.

Судя по всему, князь Александр применил классическое построение русских — впереди лучники, за ними пеший новгородский полк, а на флангах, на некотором расстоянии от пехоты, стояли конные дружины Александра и Андрея Ярославичей. Князь, который помнил, как его отец действовал на Омвоже, и лично видел, как бьются рыцари, использовал эти знания для достижения победы. Понимая, что самое главное будет зависеть от того, выдержит ли пехота удар клина крестоносцев, он хотел дождаться, когда немецкий строй увязнет в русских боевых порядках, и лишь тогда ударить врагу по флангам и в тыл. Полки были расставлены, ратники к бою готовы, и осталось лишь одно — дождаться появления врага.

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика