Александр Невский
 

IV. Великое эстонское восстание 1343 года

Завоеватели не сумели создать в захваченной ими стране единый государственный организм. Немецкая Ливония явилась сложным конгломератом из целого ряда самостоятельных политических образований с очень слабой центральной властью.

В Ливонии с самого начала действовали три основные политические силы: рыцарский орден, церковь и города. Номинально главой Ливонии, её феодальным сеньором считался первое время глава ливонской церкви, рижский архиепископ, затем — магистр Ливонского ордена. Фактически же все политические единицы, входившие в состав Ливонии, были в своей внутриполитической жизни совершенно самостоятельны. Даже непосредственно подчинённые в церковном отношении рижскому архиепископу епископы дерптский, эзельский и курляндский были самостоятельными феодальными владетелями внутри своих земель и осуществляли там всю полноту власти.

Важнейшей политической силой в Ливонии был рыцарский орден. Магистр Ливонского ордена, первоначально считавшийся вассалом рижского архиепископа, постепенно выдвинулся на первое место в Ливонии. Ливонскому ордену принадлежало около половины всех земель в стране. Его владения не составляли сплошного массива: орденские земли лежали вперемешку с епископскими. Орден был сильнее церкви, ибо он выступал как единая сила, тогда как епископы и архиепископ отстаивали свои интересы каждый в отдельности.

Третьей политической силой были большие города: Рига, Дерпт, позднее — Ревель, Нарва Города пользовались самостоятельностью, имели своё самоуправление (магистрат), свой суд, свои законы, свою военную силу (городское ополчение).

Все эти политические образования постоянно боролись друг с другом. История Ливонии — история непрерывной острой внутриполитической борьбы. Епископы боролись против городов, Орден — против отдельных епископов, города — против Ордена и т. д. В Риге, например, за власть боролись три «хозяина» — рижский архиепископ, городской магистрат и магистр Ливонского ордена.

Сложность и запутанность политических отношений в Ливонии усугублялись наличием ещё одного политического фактора на севере страны — датчан, как известно, также участвовавших в покорении Ливонии: датским крестоносным войском была завоёвана северная Эстония с городом Ревелем. Правда, в первый раз датчане владели Эстонией недолго: уже через восемь лет орденские немцы, пользуясь временным ослаблением государственной власти в Дании вследствие феодальных междоусобиц, забрали Эстонию в свои руки. Помог здесь Ордену и тот факт, что датское крестоносное войско, захватившее Эстонию, в значительной части состояло из немецких рыцарей.

Орден владел Эстонией десять лет. За это короткое время большинство земель в Эстонии было роздано во владение немецким рыцарям, которые в дальнейшем и составили свыше 80% феодалов страны. Когда Дания благодаря посредничеству папы добилась в 1237 году возвращения Эстонии, почти все земли в стране были уже распределены. В самой Дании среди рыцарей нашлось не много желающих переселиться в далекую Эстонию. Таким образом, феодальный правящий класс и в датской Эстонии составили в основном немцы.

За 110 лет своего господства датское правительство было хозяином в Эстонии лишь номинально. В XIII и, особенно, в XIV веках в Дании происходят постоянные внутренние междоусобицы, значительно ослабившие королевскую власть. Королям и правящим кругам Дании было обычно не до того, чтобы заниматься делами своей далёкой заморской колонии. В результате немецкие рыцари были здесь ещё более полновластными господами в своих владениях, чем их собрать в орденских землях.

Таков политический строй, установившийся в Ливонии в результате немецкого и немецко-датского завоевания. Сложностью внутриполитических отношений он напоминал политический строй любой из стран феодальной Европы той эпохи. Особенность политических и социальных отношений Ливонии заключалась в другом. Весь политический и социальный строй страны был чисто надстроечным явлением, привезенным извне. Все господствующие слои феодального общества и горожане крупных городов были иноземными пришельцами. Основное, коренное население страны составила собой угнетенный Класс. Гнет феодальный являлся вместе с тем и гнётом национальным.

Эстонцы и латыши были обложены рядом феодальных повинностей, выполнявшихся в XIII и XIV веках преимущественно натурой (оброк). Постепенно и размеры повинностей и объём власти феодала над крестьянами возрастали. Для характеристики феодального гнёта в Прибалтике в XIV—XV веках интересные сведения даёт Бальтазар Рюссов, немец, священник и патриот немецкой Ливонии, отнюдь, казалось бы, не заинтересованный в том, чтобы сгущать мрачные краски в изображении поведения своих соотечественников. По его словам, «крестьянин не имел никакого другого права, кроме того, которое предоставлял ему помещик... И бедный человек не смел жаловаться никакой высшей власти на какое бы то ни было насилие и несправедливость. И если умирали крестьянин и его жена, оставив детей, то опека над детьми учреждалась такая, что господа брали к себе всё, что оставалось после родителей, а дети должны были находиться нагие и босые у очага помещика... И если крестьянину случалось немного провиниться, то его помещик, без всякого милосердия и человеческого чувства, приказывал раздеть донага и, не щадя возраста, его стегали длинными, острыми розгами... Бывали и такие дворяне, которые выменивали своих бедных крестьян на собак и гончих. Такое и подобные своеволия, несправедливости и тиранства должны были терпеть и переносить от дворян бедные крестьяне этого края, оставленные властями без всякого внимания».

Феодальный гнёт принял наиболее тяжёлые формы в датской Эстонии, где немецкие феодалы, пользуясь слабостью датской власти (датских наместников), считали себя полными и безраздельными владыками над своими крестьянами. Доведённые до крайности, эстонские крестьяне в начале 40-х годов XIV века попытались найти справедливость у своего феодального сюзерена: они послали делегацию к датскому королю с жалобой на притеснения со стороны немецких феодалов. В жалобе эстонцы писали, что феодалы-немцы «поругали честь их жён, насиловали их дочерей, отнимали у них имущество и превращали их самих в рабов». Послание заканчивалось гордыми словами: «Лучше умереть, чем влачить жалкое существование под таким ярмом». Таково было решение передовой части эстонского народа. И когда попытка обратиться к датскому королю кончилась неудачей (делегаты были задержаны орденскими властями и не смогли добраться до Дании), эстонский народ выполнил своё решение, прибег к последнему средству: взялся за оружие, чтобы победить или умереть.

В Юрьеву ночь (с 22 на 23 апреля) 1343 года на высоком холме в области Гаррия, в центре Эстонии, запылал огромный костёр. Это был сигнал к восстанию. И в одну ночь эстонский народ во всей центральной Эстонии поднялся на борьбу против своих угнетателей. Восстание было тщательно подготовлено, подготовлено в глубокой тайне от местных властей и от немецких феодалов. Оно застигло немцев врасплох и сразу охватило значительную территорию.

Цели восстания обнаружились в первые же его часы. По словам современника, «все, кто был немецкой крови, должен был умереть». Все немцы, оказавшиеся в районе восстания, — феодалы, их жёны, дети, слуги, монахи и т. д. — были сразу перебиты. «В падисском монастыре они умертвили 28 монахов и сожгли монастырь. Они сожгли все дворянские усадьбы, бродили по стране взад и вперёд и умерщвляли всех попадавшихся им немцев... Кто спасся от мужчин из жён и детей, тех убивали эстонские бабы; жгли церкви и обители...»

Восстание было с первых же часов направлено на полное уничтожение немецкого ига в Эстонии. Восставшие стремились уничтожить поголовно всех немцев, живших в этой стране, и уничтожить ненавистную немецкую церковь, являвшуюся символом немецкого владычества. Это была крестьянская война, аналогичная жакерии, происшедшей пять лет спустя во Франции, поскольку она была направлена против феодального гнёта. Но это было и нечто большее, чем просто крестьянская война: это было восстание целого народа против иноземных поработителей.

Для руководства движением восставшие избрали из своей среды четырёх вождей. В течение нескольких дней вся центральная Эстония оказалась в руках восставших. Вслед за Гаррией восстал народ в Вике.1 «Викские эстонцы также умертвили всех немцев, коих могли найти», — рассказывает современник. По его словам, в Вике было перебито до 1800 немцев.

Восставшие в области Гаррия собрали воедино отряды и двинулись к Ревелю, крупнейшему политическому центру Эстонии, стремясь быстрыми действиями не дать врагам опомниться и собраться с силами. Десять тысяч восставших эстов стали под стенами Ревеля и повели осаду города. Одновременно восставшие в Вике осадили центр области, город Гапсаль.

Было неизбежно вмешательство всего немецкого рыцарства в происходящую борьбу. Не рассчитывая целиком: на свои силы, восставший эстонский народ снова, как и 120 лет назад, обратился за помощью к великому русскому народу.

Два посланца восставшей Гаррии отправились во Псков с просьбой о помощи. Псковские власти обещали помочь и немедленно начали подготовку к походу.

В короткое время восстание приняло такие размеры, что оно стало угрожать существованию всей рыцарской Ливонии. Магистр Ливонского ордена Бургард фон Дрейлебен решил придти на помощь своим соотечественникам в датских владениях, тем более что восстание уже перебрасывалось и на орденские земли.

Чтобы выиграть время для сосредоточения войск, магистр предложил вождям восстания приехать к нему 4 мая для переговоров в орденский замок Пайде, расположенный по соседству с восставшими областями, обещая беспристрастно рассмотреть жалобы восставших.

Вожди восстания совершили крупную тактическую ошибку: они пошли на переговоры. Когда эстонские вожди прибыли в замок Пайде, магистр спросил их: «почему же они убили и истребили так безжалостно немцев, как молодых, так и стариков. На это ответил один из них, что немцы так долго угнетали и притесняли их, что они не были больше в состоянии выносить и терпеть это. Магистр спросил опять, почему они убили в Падисе бедных монахов. Они ответили, что и те достаточно погрешили, и если бы они застали ещё хоть ростом в локоть немца, то и тот должен был бы умереть».2

Эстонские вожди во время переговоров держались с большим достоинством, от имени народа бесстрашно обвиняя немцев в преступлениях. Магистр, давший ранее эстонским вождям гарантию неприкосновенности, после переговоров, кончившихся без какого-либо результата, приказал взять вождей под стражу. Произошла короткая схватка, и вожди восстания были «изрублены в куски».

Обезглавив восстание и подтянув силы, магистр перешёл в наступление. Орденское войско двинулось на освобождение Ревеля. Разбив по пути несколько эстонских отрядов, 14 мая рыцари подошли к Ревелю. Сражение у Ревеля решило судьбу восстания.

Войско эстонских повстанцев, состоявшее из плохо вооружённых крестьян, мало знакомых с военным делом, лишенное к тому же своих вождей, не могло, конечно, в открытом бою держаться против великолепно вооружённых, закованных в железо рыцарей, наступавших в конном строю. Битва быстро превратилась в резню. Было убито около трёх тысяч эстонцев, остальные рассеялись. Восстание сразу лишилось своих основных сил.

Современник передает нам одну любопытную деталь. Когда ревельские немцы-горожане после боя вышли из города, чтобы посмотреть на убитых врагов, из груды трупов вдруг поднялся залитый кровью эстонец и, шатаясь, бросился на проходящего немца. «Такая была у них вражда к немцам, что даже полумёртвый хотел убить ещё одного немца».

После снятия осады Ревеля магистр двинулся на выручку осаждённому Гапсалю. Эстонцы, осаждавшие Гапсаль, не стали дожидаться неравного боя и разошлись по лесам.

К двадцатым числам мая во Пскове было, наконец, собрано войско для выступления на помощь восставшим эстонцам. Медленный темп сбора этого войска был вызван существовавшей тогда во Пскове (и Новгороде) организацией вооружённых сил. В качестве постоянной военной силы Псков имел лишь небольшую дружину, достаточную для защиты своих укреплённых рубежей, но совсем недостаточную для крупных наступательных операций. В подобных случаях приходилось собирать ополчение из вооружённых горожан и крестьян, что требовало обычно много времени.

В результате русские войска из Пскова смогли выступить на помощь восставшим эстонцам, когда основные силы восставших в центральной Эстонии были уже разгромлены. Лишь 26 мая русские войска перешли границу и вторглись в глубь Ливонии, в пограничную Дерптскую область. Здесь, очевидно, русские военачальники узнали о поражении восстания. Углубляться дальше внутрь Эстонии уже не имело смысла. Русское войско дошло лишь до замка Оденпе, в течение пяти дней поджигая и опустошая немецкие владения, и затем повернуло обратно.

На обратном пути псковичей нагнало войско, посланное Орденом. 1 июня произошёл бой. Псковичи простились друг с другом, говоря: «Не посрамим отцов своих и дедов, потягаем3 за своё отечество». Была сеча великая, рассказывает летописец, немцы были разбиты и отброшены.

В это время остатки эстонского повстанческого войска, разбитого под Ревелем (3—5 тысяч человек), отступали к русской границе, надеясь найти убежище на братской русской земле. Возможно, что они предполагали соединиться с русским войском, наступавшим из Пскова. Во всяком случае, псковское войско вернулось на русскую территорию ранее, чем смогло произойти соединение. Отступающие эстонцы обошли с юга рыцарские войска, сосредоточенные у Оденпе, и вошли в пределы русской земли южнее Пскова, в районе города Остров. Вслед за ними в русские пределы вскоре вторглись рыцари, стремясь на русской территории окружить и взять в плен эстонцев, ушедших от их мести. Но на помощь эстонцам пришло русское войско из Пскова. Войска двух союзных народов в жестоком бою разбили рыцарей и прогнали их за русский рубеж.

Дальнейшая судьба эстонских повстанцев, нашедших убежище на Руси, неизвестна. Весьма вероятно, что большинство из них осталось жить на Псковщине, на гостеприимной русской земле. Вернуться на родину в течение многих лет они не могли: там им угрожала смертная казнь.

К началу июня 1343 года в центральной и северной Эстонии восстание было в основном уже ликвидировано. Освободительная борьба закончилась поражением, но эстонский народ не был сломлен.

На арену выступила наиболее боевая часть эстонского народа — эзельцы. Эзельскйе эстонцы в течение столетий играли ведущую роль в борьбе за независимость и сумели путём упорного сопротивления завоевателям отстоять часть своих старых вольностей. На Эзеле политиче-ский гнёт немецкого ордена был несколько слабее, чем на материке.

На Эзеле, как и в центральной Эстонии, восстание было подготовлено тщательно и в глубокой тайне. В ночь на 24 июля население Эзеля поднялось, как один человек, на борьбу против немецкого ига. Здесь, как и в Гаррии и в Вике, в одну ночь были перебиты поголовно все немцы, жившие на острове (кроме немногих, спасшихся в единственном на Эзеле рыцарском замке Пойде). Немецкие попы, особенно ненавистные эстонцам, были утоплены.

Замок Пойде был немедленно осаждён. Рыцари продержались восемь дней. Надежды на помощь было мало, замку пришлось капитулировать. Вожди восстания гарантировали рыцарям беспрепятственный пропуск на материк. Но когда из ворот замка вышли те самые люди, которые в течение многих лет больше всего угнетали эзельских крестьян, повстанцы, собравшиеся посмотреть на капитуляцию, не выдержали. Началось избиение, все немцы были перебиты оружием и просто камнями. С этого момента весь остров оказался в руках восставших. Поскольку у Ордена не было флота, восставшие до наступления зимы (до замерзания проливов) могли считать себя в безопасности.

Восстание на Эзеле снова резко ухудшило положение Ордена. В центральной Эстонии ещё продолжались волнения, отряды восставших ещё бродили по стране. Была даже произведена попытка неожиданным ударом захватить замок Феллин, один из крупнейших замков Ливонии. В такой обстановке магистр Ливонского ордена решил обратиться за помощью в Пруссию, к своему феодальному сюзерену, великому магистру Тевтонского ордена.4 Великий магистр немедленно прислал крупное рыцарское войско общей численностью до 4 тысяч хорошо вооружённых людей.

Получив столь крупную помощь, магистр решил обеспечить невозможность повторения восстания, для чего почти поголовно истребить эстонцев в Гаррии, явившейся главным очагом восстания. Рыцарское войско было разделено на отряды, размещённые в орденских замках. В ноябре, когда все приготовления были окончены, «дал магистр Бургард своему войску приказ разорить Гаррию, истребить стариков вместе с молодыми».5

Население Гаррии уже не могло организовать решительного отпора своим врагам. Наиболее активная часть мужского населения частью была уже перебита, частью бежала в пределы русской земли. Но при вести о грозной опасности мужественные эстонцы решили сопротивляться до конца. Два старых городища в центре области были заново укреплены и подготовлены к обороне. В них укрылись тысячи эстонцев с жёнами и детьми. Рыцарям только после отчаянной борьбы удалось овладеть обоими укреплениями. Все захваченные там эстонцы были перебиты. Было безжалостно истреблено почти всё население области. После этого в течение нескольких десятилетий Гаррия представляла собой пустыню.

Настала очередь Эзеля. В феврале, когда замёрз пролив, магистр со своим войском двинулся на остров. Здесь также, последовала ожесточённая борьба, затянувшаяся до марта. Накануне оттепели эзельцы пустились на уловку: они заявили о своей покорности; но когда магистр с войском вернулся на материк, эзельцы снова восстали. Лишь на следующую зиму, в начале 1345 года, рыцарскому войску после упорной борьбы удалось принудить Эзель к повиновению.

Восстание на острове Эзель явилось лишь эпизодом в ходе борьбы. Само по себе, без участия центральной Эстонии, оно не могло привести к полной победе, к изгнанию немцев из Эстонии.

Великое эстонское восстание кончилось неудачей, как, впрочем, и все крестьянские восстания в эпоху феодализма. Это — историческая закономерность. Эстонские крестьяне, плохо вооружённые, не могли выдержать длительной борьбы с хорошо вооружённым и организованным немецким феодальным рыцарством. Другой причиной неудачи восстания явилось запоздание русской помощи. Основные силы восстания были разбиты настолько быстро, что, к тому времени, когда Русь смогла выслать войско, восстание уже потерпело поражение.

В результате поражения восстания позиции Ордена усилились. Датский король, видя, что его страна не в состоянии удержать далёкую заморскую колонию, продал в 1347 году Эстонию Ливонскому ордену. С этого момента вся Ливония оказалась под властью Ордена.

Великое эстонское восстание — одно из величайших событий в истории эстонского народа. Героические традиции освободительной борьбы против иноземных завоевателей эстонский народ сохранил до наших дней.

Примечания

1. Вик — область на крайнем западе Эстонии, против острова Эзель.

2. Прибалтийская хроника Реннера. Прибалт. сборник, т. II, Рига, 1879, стр. 242.

3. Постоим, поборемся.

4. С 1237 года Ливонский рыцарский орден считался автономной частью Тевтонского рыцарского ордена, крупнейшего объединения немецкого рыцарства. Резиденцией Тевтонского ордена была Пруссия.

5. Хроника Реннера.

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика