Успехи боярства в борьбе за власть в конце XI — начале XII вв.
В последней четверти XI в. в Новгороде происходит ряд перемен, свидетельствующих об усилении местной аристократии (бояр) и ослаблении княжеских позиций. В 1088—1094 гг. в Новгороде княжит сын Владимира Мономаха Мстислав, которому в момент вокняжения исполнилось 12 лет. Воспользовавшись его малолетством, новгородское боярство создает параллельный князю орган власти, избирая из своей среды авторитетного участника государственного управления — посадника. В более раннее время посадником называли наместника князя, правящего тогда, когда новгородский княжеский стол по каким-либо причинам оказывался вакантным (таким «посадниками», в частности, были Костянтин и Остромир). Отныне же боярский посадник сосуществует с князем. Этой акцией, очевидно, развивается пожалование Ярослава Мудрого, декларировавшего неподсудность новгородского боярства князю. Активность вновь учрежденного посадничества ярко демонстрирована количеством найденных к настоящему времени, главным образом в Новгороде, привешенных некогда к выданным новгородцам документам свинцовых печатей «протопроедра Евстафия», отождествляемого с первым боярским посадником Завидом времени первого новгородского княжения Мстислава Владимировича: их обнаружено уже 36 экземпляров.
Утвердившийся с конца XI в. порядок превратил Мстислава Владимировича в знаковую фигуру. Когда в 1094 г. на его место из Киева был прислан князь Давид Святославич, то спустя два года новгородцы изгоняют, «не взлюби его». Причины изгнания Давида становятся очевидными при рассмотрении событий 1102 г., когда между Владимиром Мономахом и киевским князем Святополком Изяславичем было достигнуто соглашение, по которому новгородский стол должен был занять сын Святополка (по-видимому, Изяслав), а Мстиславу Владимировичу предназначался Владимир-Волынский. Этот ряд встретил возражения новгородцев, заявивших: «Не хочем Святополка, ни сына его. Аще ли две главы имеет сын твои, то пошли и; а сего ны дал Всеволод, а въскормили есмы собе князь; а ты еси шел от нас»1. После продолжительных прений новгородцы настояли на возвращении Мстислава.
Рис. 11. Печать Евстафия
Оба отмеченных события по своему характеру вполне аналогичны. И в 1096 г., и в 1102 г. новгородцы выступают против вмешательства киевского князя Святополка в устройство своего стола, защищая право на этот стол князя Мстислава Владимировича. Правовой принцип, положенный ими в основу защиты Мстислава, сводится к тому, что киевский князь в своих действиях, касающихся Новгорода, не может игнорировать распоряжений своего предшественника. Новгородское княжение, таким образом, рассматривается вне зависимости от династических судеб киевского стола. Нетрудно заметить, что этим принципом по существу формулируется идея независимости Новгорода («вольности в князьях»), но сама эта идея еще не обрела завершающей полноты. Это как бы один из начальных шагов в ее формировании. Еще один шаг угадывается в упреке Святополка, которому новгородцы в 1102 г. сетуют: «а ты еси шел от нас». Имеется в виду самовольный уход Святополка на туровский стол в 1088 г. вопреки требуемой новгородцами пожизненности княжения у них.
Анализ археологических материалов импортного происхождения показывает, что противодействие Киеву вызвало ответный шаг — торговую блокаду Новгорода. Киев на всем протяжении конфликта перерезал пути поступления в Новгород южных товаров2. К рубежу XI—XII вв. относится важный этап становления прочных торговых связей с Готландом. В этот период посадником был боярин Добрыня, скончавшийся в 1117 г., которому посвящена позднейшая «Повесть о посаднике Добрыне». Согласно этому преданию, Добрыня, получив от иноземных купцов некую мзду, согласился на перенесение православной церкви св. Иоанна Крестителя с тем, чтобы на ее месте была построена католическая ропата. За это преступление посадник был сурово наказан: возвращаясь с веча, он утонул в Волхове и был погребен без христианского обряда. Древнейшая Синодская редакция этой повести восходит к XII в., когда «отцы наши поведаша нам не утаися от нас, чад их». Как показывает анализ источников, речь идет об основании церкви св. Олава на Готском дворе, расположенном к югу от Ярославова дворища3.
Рис. 12. Собор Антониева монастыря (фото Э.А. Гордиенко)
Учреждение боярского посадничества также не осталось без очевидных последствий. С началом княжения Мстислава Владимировича главная княжеская резиденция вернулась на Городище, где в 1103 г. была заложена и вскоре построена вторая каменная церковь Новгорода — Благовещенская, получившая свое посвящение, по-видимому, в связи с рождением сына Мстислава — Всеволода, названного в крещении Гавриилом (архангел Гавриил — участник евангельского сюжета «Благовещение»). Этот храм в XIV в. сменила новая одноименная постройка, разрушенная в начале 1940-х годов в ходе военных действий.
Ход дальнейших событий позволяет заключить, что ко времени княжения Мстислава относится еще одно важнейшее ограничение княжеской власти, известное из позднейших договоров: «...княже, тобе, ни твоеи княгыни, ни твоимъ бояромъ, ни твоимъ дворяномъ селъ не дьржати, ни купити, ни даромъ приимати, и по всеи волости Новгородьскои»4. Анализ ранних законодательных документов показывает, что в южной Руси частного права на землю не существовало до середины XI в., а в северной Руси — до рубежа XI—XII вв. К концу 10-х гг. XII в., как увидим далее, относятся предпринимаемые князьями меры по преодолению трудностей, создаваемых ограничением прав князя на владение вотчинами в Новгородской земле.
Поскольку летописное изложение собственно новгородских событий начинается только с 1113 г., сведения о первых посадниках-новгородцах извлекаются только из позднейших их перечней: «...Завид, Петрята, Костянтин, Миронег, Сава, Улеб, Гюрята, Микула, Добрыня...»5. Летопись сообщает о смерти последнего в этом списке — Добрыни 6 декабря 1117 г.6 С деятельностью же Завида — связываются многочисленные свинцовые печати «протопроедра Евстафия» (рис. 11), активность которого может быть объяснена только малолетством князя Мстислава в период посадничества первого избранного главы новгородского боярства. Все девять перечисленных здесь посадников действовали в хронологических рамках княжения Мстислава Владимировича.
Рис. 13. Никольский собор на Ярослававом дворище (фото Е.А. Рыбиной)
Время княжения Мстислава, закончившееся в 1117 г., оставило нам в наследство несколько важных художественных памятников. Около 1106 г. был основан Антониев монастырь (см. илл. 12 цв. вкл.). В 1108 г. после долгого перерыва была продолжена по завещанию только что скончавшегося епископа Никиты фресковая роспись Софийского собора (древнейшие ее композиции относятся к середине XI в.). В 1113 г. началось строительство княжеской церкви св. Николая на Ярославовом дворище (см. илл. 13 цв. вкл.). В 1115 г. Воигост заложил каменную церковь св. Феодора Тирона на Софийской стороне. В 1116 г. ладожский посадник Павел начал строить каменные укрепления Ладоги, а князь Мстислав «заложи Новъгород болеи перваго». До сих пор продолжаются ученые споры о смысле этого сообщения. Одни исследователи полагают, что речь идет о расширении территории Детинца, другие уверены в создании более основательных стен новгородского кремля.
Вся эта яркая деятельность сочетается с военными походами новгородцев. В 1111 г. Мстислав ходил походом на Очелу (чудь), в 1113 г. на ятвягов, в 1116 г. снова на чудь.
* * *
В 1117 г. Мстислав Владимирович по воле Владимира Мономаха ушел из Новгорода в Смоленск, оставив вместо себя в качестве новгородского князя своего сына Всеволода. Эта перемена имела особый смысл, будучи основана на уже приведенном тезисе новгородцев «въскормили есмы собе князь». Для материального обеспечения Всеволода и его двора Мстислав, признавший недостаточным платимый князю новгородцами «дар», передал Новгороду из состава своего Смоленского княжества значительные пограничные территории (в том числе Молвотицы, Кунско, Березовский погост, Мореву, Жабну, Лопастицы, Буйце), ставшие доменом Всеволода (рис. 14). Передача этих земель была обусловлена тем, что доходы с них поступали в распоряжение новгородского князя лишь в том случае, если этот приглашенный князь был прямым потомком Мстислава Владимировича. Если же его призывали из иных княжеских линий, домениальные доходы должны были направляться в Смоленск. Такой порядок соответствовал намерению Мстислава сохранить новгородский стол за своим родом7.
Как это очевидно из дальнейших событий княжения Всеволода Мстиславича, при его оставлении в Новгороде между Новгородом и князем был заключен договор, одним из несомненных условий которого была пожизненность пребывания Всеволода на новгородском столе. Другим условием оставалось ограничение власти князя — запрещение ему владеть какими-либо вотчинами на территории Новгородской земли. Существование этого условия демонстрируется деятельностью Всеволода, жалующего земли новгородским монастырям. Сохранились его жалованные грамоты Юрьеву монастырю на волховскую рель, которая в других документах именуется «княжеской», на погост Ляховичи и на волость Буйце8. Все эти территории были переданы князем из состава его домениальных земель. Когда же брат Всеволода Изяслав, пришедши в Новгород, надумал основать Пантелеймонов монастырь в честь своего небесного патрона не на землях домена, то, чтобы обеспечить этот монастырь вотчиной, ему пришлось, по благословению епископа Нифонта, испрашивать эти земли у Новгорода, т. е. добиваться вечевого решения9.
Рис. 14. Карта волостей, переданных из Смоленской земли
Во время княжения Всеволода новгородское боярство предприняло еще одно ограничение княжеских прав. Первоначально князь выполнял функции верховного судьи Новгорода. Теперь же был создан совместный («сместной») суд князя и посадника, в котором внешне главная роль оставалась принадлежащей князю (он скреплял решения своей привесной печатью), однако без санкции посадника князь не имел права выносить окончательное решение. В ходе раскопок в 1998 г. было открыто место заседаний такого суда, оборудованное в середине 1120-х годов и функционировавшее на протяжении пяти или шести десятилетий, что отразилось в более 100 найденных там берестяных документах, касающихся разного рода судебных конфликтов. Речь идет о все той же усадьбе «Е» Людина конца, которая в конце Х — начале XII вв. служила местом концентрации собираемых податей.
Эта усадьба громадна. Ее площадь близка 1400 кв. м, тогда как соседние усадьбы имеют размер в 400—600 кв. м. Она не имеет признаков жилого комплекса, которому свойственны изобилие женских украшений, разного рода бытовой инвентарь, хозяйственные постройки, помещения для содержания животных, зачастую следы того или иного ремесленного производства. Ничего этого здесь практически нет. Постройки усадьбы характеризуются как административные. Такому заключению соответствует и невиданный в других усадьбах дворовый настил из 6-метровых сосновых плах, общая площадь которого достигает почти 130 кв. м (рис. 15). Настил, сооруженный впервые около 1126 г., несет следы неоднократного возобновления. В нем вырублены отверстия для столбов, в свое время поддерживавших навес. Следовательно, это сооружение предполагает, что здесь в любую погоду могли собираться люди для обсуждения своих непростых дел. Один из элементов административного ансамбля украшен тщательно вырезанной княжеской эмблемой.
Рис. 15. Настил на усадьбе «Е»
Заметное число берестяных грамот этого комплекса адресовано Петроку (Петру) и Якше (Якуну). Известно, что сместному суду были подведомственны все конфликтные дела — гражданские, уголовные, имущественные, торговые, поземельные, в том числе утверждение землевладельцев в правах собственности на вотчины и т. д. Очевидно, что повседневная деятельность этого суда не предусматривала участия в рутинном делопроизводстве самого князя, жившего в трех верстах от Новгорода на Городище. Его заменял «бирич» — полномочный представитель из числа знатных новгородцев. Участие же боярского посадника было обязательным: как уже отмечено, князь, согласно непреложной формуле договора с Новгородом, не имел права «кончать суд без посадника».
Якша идентифицируется с Якуном Мирославичем, который избирался посадником трижды — в 1137—1141, 1156—1160 и 1167—1170 гг. Помещение имени посадника в адресной формуле грамот на втором месте закономерно: формально приоритет в сместном суде принадлежал князю, который скреплял судебные акты своей печатью и получал за это печатную пошлину. Имя «Петрок» принадлежало биричу — в данном случае Петру Михалковичу, о котором летописец рассказывает, что он в 1155 г. отдал свою дочь замуж за сына Юрия Владимировича Долгорукого новгородского князя Мстислава. Впрочем, сочетание имен Петрока и Якши в комплексе административной усадьбы относится уже к чуть более позднему времени, нежели княжение Всеволода Мстиславича10.
Уточнение функций посадника и князя нашло существенное выражение в оформлении печатей этих двух институтов власти. Если при Мстиславе княжеская печать содержала патрональное изображение небесного патрона князя — св. Феодора и благопожелательную формулу «Господи помози рабу своему...» или «Спаси, Господи, раба своего...», то теперь этот сфрагистический тип был усвоен посадниками, а княжеская печать надолго стала содержать на одной стороне изображение святого патрона ее владельца, а на другой — изображение святого патрона его отца, т. е. обозначала крестильные имя и отчество князя. В частности, на печатях Всеволода-Гавриила Мстиславича-Феодоровича изображены сцена Благовещения (Дева Мария и Гавриил) и св. Феодор (рис. 16, а).
С самого начала княжения Всеволода принятие нового договора повлекло за собой конфронтацию боярского и княжеского институтов. Владимир Мономах и Мстислав Владимирович в 1118 г. привели «вся бояре новгородчкыя к Кыеву, и заводи я к честному кресту, и пусти их домов, а иныя у себе остави; и разгневася на ты, оже ты грабиле Даньслава и Ноздрьчю, и на сочького на Ставра, и заточи я вся»11. Здесь очевидно вмешательство киевского князя — прямого предка утверждающейся в Новгороде княжеской семьи — в новгородские дела и нарушение тезиса о неподсудности бояр князю. Какова же причина княжеского вмешательства?
Рис. 16. Печати. а — Печать Всеволода Мстиславича; б — Печать Ивора Всеволодовича
Косвенный ответ на этот вопрос дает анализ берестяной грамоты № 954, найденной в слое 1-й четверти XII в. (рис. 17). В ней сообщается о конфликте, вызванным действиями некоего Шильца, который «осрамил весь конец Людин», якобы напустив порчу на чужих свиней и на коней противоположной Людину концу стороны Новгорода. Слух об этом распространила Ноздрьча (жена или дочь Ноздрьчи). Жители Людина конца во главе с соцким Ставром отомстили за свое «посрамление» разгромом усадьбы Ноздрьчи, жившим, согласно летописи, на Даньславле улице Неревского конца12. Грамота № 954, таким образом, раскрывает подоплеку расправы Владимира Мономаха над новгородскими боярами в 1118 гг., политическая цель которой очевидна: ограничение новгородцами княжеских прав Всеволода Мстиславича потребовало напоминания о том, кому в системе Древнерусского государства принадлежит верховная власть.
В 1120 г. посадником становится Борис, не избранный боярством, а присланный из Киева по воле того же Владимира Мономаха.
Положение резко меняется в 1125 г., когда 19 мая скончался Владимир Мономах. Получив известие о смерти деда, Всеволод спешит в Киев на его похороны и интронизацию своего отца Мстислава, затем снова едет в Киев в 1126 г., но возвращается только 28 февраля 1127 г., когда, как сообщает летопись, «посадиша его новогородци на столе». Существо событий, которые привели к лишению Всеволода новгородского стола, возвращенного ему только в 1127 г., стало очевидным после находки в Новгороде на Городище свинцовой печати с изображением архангела Гавриила (небесного патрона Всеволода) и надписью «Спаси, Господи, кънязя Ивера Всеволодовича» (рис. 16, б). Так звали сына Всеволода, получившего в крещении имя «Иоанн». Всеволод женился в Новгороде в 1123 г.; имя его первенца названо в летописи под 1127 г., когда в его честь Всеволод заложил каменную церковь св. Иоанна Предтечи на Петрятине дворе близ Ярославова дворища и Торга, — и в 1128 г., когда он умер.
Рис. 17. Берестяная грамота № 954
В первое отсутствие Всеволода, как это очевидно, новгородцы на место киевского ставленника Бориса и отсутствующего Всеволода избрали малолетнего княжича, которому тогда было не больше двух лет. Печать сохраняет его крестильное отчество, но оформлена по типу посадничьей буллы. Во второе отсутствие Всеволода новгородцы избрали Ивора-Иоанна своим князем. Сохранилось около 30 его печатей с изображением святых Иоанна Предтечи и Феодора, т. е. оформленных по типу княжеской буллы13. Киевский посадник Борис больше не упоминается в летописи, но сразу же после сообщения о возвращении стола Всеволоду в 1127 г. в ней говорится: «вдаша посадничество Мирославу Гюрятиницю», бывшему новгородским боярином, сыном Гюряты, посадника времен еще Мстислава Владимировича.
В 1129—1130 гг. события повторяются в той же последовательности и с тем же результатом, но в менее острых формах. Вслед за приходом на посадничество Данилы из Киева, присланного Мстиславом, Всеволод снова отправляется в Киев, а сразу же по его возвращении посадничество получает новгородский боярин Петрила Микульчич.
В обоих случаях назначение посадника из Киева порождает конфликт между новгородцами и княжеской властью, грозящий Всеволоду потерей новгородского стола. События 1129—1130 гг. объясняют ту легкость, с которой в 1117 г. новгородцы расстались с Мстиславом. С тех пор как на киевском столе утвердился Владимир Мономах, Мстислав — сторонник удержания Новгорода в орбите киевского политического влияния, тогда как в 1102 г. он не мог быть действительным сторонником такой политики. Киев тогда находился в руках Святослава Изяславича. Сам сделавшись киевским князем, Мстислав продолжает политику своего отца и не признает завоеваний новгородцев, ставя в затруднительное положение и своего сына Всеволода, которому, чтобы не потерять новгородский стол, приходится ездить в Киев и добиваться отмены распоряжений киевского князя. Между Всеволодом и Новгородом, таким образом, существует принудительный союз. Всеволод Мстиславич вынужден подчиняться новгородцам в вопросе о посадничестве, и только эти поездки в Киев, по-видимому, помешали в дальнейшем включить в список его преступлений против Новгорода нарушение договора о посадниках.
К 1130 году относится немаловажное, но не до конца ясное событие: «Того же лета отвержеся архиепископъ Иоанн новгородчкыи, седе лет 20, и поставиша архиепископа Нифонта»14 (в обоих случаях ошибка позднейшего редактора — следовало писать «епископа»). В летописном списке новгородских владык об этом событии имеется следующее сообщение: «Иван Попьянъ, седевъ 20 лет, отвержеся архиепископья; сего не поминают»15. Между тем, в псковских поминальных списках, в отличие от новгородских, владыка Иоанн упомянут среди всех остальных высших иерархов прошлого. Поскольку Псков сохранил верность князю Всеволоду Мстиславичу после его изгнания из Новгорода, можно догадываться, что причиной отказа Иоанна от владычной кафедры послужило его несогласие с позицией новгородского боярства по отношению к Всеволоду.
Рис. 18. Кратир Братилы (фото Е.В. Гордюшенкова)
Во внутренней политике Всеволода Мстиславича заметно его стремление опереться на новгородское купечество и тесно связанных с Торгом ремесленников. В 1127 г., как уже сказано выше, он заложил, а к 1130 г. закончил строительство каменной церкви св. Иоанна Предтечи («Ивана на Опоках»), которая стала главным храмом Новгородского Торга, хранительницей эталонов торговых мер, а в дальнейшем местопребыванием объединения купцов-вощников, контролирующих движение товаров на рубежах Новгородской земли. В 1133 г. на Торговище, по соседству с храмом Ивана на Опоках, были построены две деревянные церкви — св. Георгия и Успения Богородицы. В 1135 г. эта церковь Успения была сооружена уже в камне.
Ко времени княжения Всеволода относится сооружение еще нескольких знаменитых храмов и их украшение. В 1117 г. игумен Антоний Римлянин закладывает сохранившуюся до сегодняшнего дня каменную соборную церковь Рождества Богородицы в Антониевом монастыре, а в 1119 г. завершает ее строительство; в 1125 г. она была расписана фресками. В 1119 г. Всеволод и игумен Кирьяк основывают Юрьев монастырь с каменным соборным храмом св. Георгия, а в 1127 г. в нем сооружена каменная трапезная. В 1135 г. Рожнет заложил каменную церковь св. Николая на Яковлеве улице.
Созидательная деятельность этого периода осуществляется в весьма сложных условиях. В 1123 г., когда Всеволод руководил походом на емь, «лют бяше путь, яко купляху по ногате хлеб». В 1125 г. буря с градом разрушила хоромы и погубила много скота. В 1127 г. «поби мороз все обилье», и в Новгороде всю зиму люди страдали от голода и дороговизны; многие «падаша мертвы от глада», «а друзии разидошася по чюжим землям». В 1131 г. поход на чудь привел к гибели многих новгородских воинов. В 1134 г. выгорел весь Славенский конец, в котором пожар уничтожил десять церквей.
В 1132 г. умер отец Всеволода Мстислав Владимирович. Киевским князем стал брат Мстислава Ярополк, который вызвал Всеволода на юг, предложив ему княжение в Переяславе и пообещав сделать его своим преемником на киевском столе. Переяславцы не пожелали принять Всеволода; он вернулся в Новгород, крестоцелование которому «хощю у вас умрети» было им нарушено. В Новгороде «бысть въстань велика в людех». К новгородцам подоспели псковичи и ладожане, Всеволод был изгнан, но, «пакы сдумавше», ему вернули стол. Сложившаяся ситуация дала возможность новгородцам лишний раз подтвердить свою власть в дальней округе: Мирослав Гюрятинич получил посадничество в Пскове, а другой новгородский боярин Рагуил стал ладожским посадником.
В начале 1133 г. Всеволод ходил походом на чудь и взял город Юрьев. В следующем году им был предпринят безуспешный поход на Суздаль, вызванный желанием Всеволода посадить на суздальский стол своего брата Изяслава. После обильной людскими потерями с обеих сторон битвы при Ждане горе был заключен мир. Через год, когда возникла распря между киевлянами и черниговцами, мирить их был послан на юг посадник Мирослав, снабженный, по-видимому, противоречивыми инструкциями Всеволода. Мира между Черниговом и Киевом добился в конце года, уже после смерти Мирослава, новгородский епископ Нифонт.
Сумма всех этих событий привела в 1136 г. к свержению Всеволода Мстиславича. Снова призвав псковичей и ладожан, новгородцы заточили князя с семьей в епископском дворе, где круглосуточно дежурили тридцать вооруженных новгородцев.
Рис. 19. Икона «Знамение» (оборотная сторона) (фото Е.В. Гордюшенкова)
Свергнутому князю были предъявлены следующие обвинения: 1. Не блюдет смердов; 2. Почему хотел уйти княжить в Переяслав?; 3. Почему с битвы (при Ждане горе) бежал первым?; 4. Зачем, пытаясь примирить киевлян с черниговцами, то приказывал помогать черниговскому князю Всеволоду Ольговичу, а то отступал от первоначальных приказаний?
Под стражей Всеволод Мстиславич просидел с 28 мая до 15 июля, когда он был изгнан из города. Поначалу новгородцы приняли на стол еще одного младенца — сына Всеволода Владимира, но уже 19 июля в Новгород пришел приглашенный князь Святослав Ольгович, брат черниговского Всеволода16.
События 1136 г. известный советский историк Б.Д. Греков в 1929 г. назвал революцией: «Во второй половине 30-х годов XII в. Новгород пережил настоящую революцию, в результате которой явились новые формы политического строя (республика), уцелевшие, по крайней мере внешне, до самого конца самостоятельности Новгорода, и новое положение общественных классов, принимавших активное участие в этом движении»17. Этот тезис был активно поддержан позднейшей историографией, в частности В.И. Корецкий считал, что после 1136 г. распоряжение землями и смердами перешло в ведение новгородского веча18.
В действительности, как об этом рассказано выше, основа республиканского строя были заложены изначально ограничением княжеской власти в деле сбора податей с населения, а затем — запрещением князю владеть новгородскими землями на основе вотчинного права и введением должности посадника в конце XII в.
Примечания
1. Повесть временных лет. Ч. 1. М.; Л., 1950. С. 182.
2. Рыбина Е.А. Археологические очерки истории новгородской торговли. М., 1978. С. 46—47.
3. Рыбина Е.А. Иноземные дворы в Новгороде XII—XVII вв. М., 1986. С. 16—19.
4. Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.; Л., 1949. С. 9—10, № 1 и аналогичные более поздние тексты.
5. НПЛ. С. 164, 471—472.
6. Там же. С. 204.
7. Янин В.Л. Новгород и Литва. Пограничные ситуации XIII—XV веков. М., 1998.
8. ГВНП. С. 139—141, № 79—81.
9. Там же. С. 141 № 82; Янин В.Л. Из истории землевладения в Новгороде XII в. // Культура Древней Руси. М., 1966. С. 313—324.
10. Янин В.Л. У истоков новгородской государственности. С. 6—30.
11. НПЛ. С. 21, 204—205.
12. Янин В.Л. Новгородская берестяная почта 2005 года // Вестник РАН. 2006. № 3.
13. Янин В.Л. У истоков новгородской государственности. С. 23—28.
14. НПЛ. С. 22, 207.
15. Там же. С. 473.
16. НПЛ. С. 24, 209.
17. Греков Б.Д. Революция в Новгороде Великом в XII в. УЗ РАНИОН. Т. IV. М., 1929. С. 21.
18. Корецкий В.И. Новый список грамоты великого князя Изяслава Мстиславича Новгородскому Пантелеймонову монастырю // Исторический архив. 1955. № 5. С. 207.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |