Александр Невский
 

Польско-Литовская уния 1385 года. Битва на Ворскле

Напуганные перспективой сближения Московской Руси с Литовской Русью, западные и восточные соседи Русской земли сделали все, чтобы программа консолидации древнерусских территорий, выдвинутая ходом исторического процесса, осталась неосуществленной. В результате усилий Орды, Ордена и Польши к лету 1385 года все попытки установления московско-литовского сотрудничества были пресечены, наметился и стал осуществляться план польско-литовской династической унии. Основой этой унии должен был послужить брак юной польской королевы Ядвиги с литовским князем Ягайлом. Литовский князь получал польскую корону, польским феодалам, а за ними и католическим миссионерам открывались ворота для проникновения в Литовско-Русское княжество. Предварительное соглашение было достигнуто 14 августа 1385 года, и уже в начале 1386 года оно стало основой официального акта династического объединения польского королевства и Литовско-Русского княжества.

Польские феодалы и римская курия торжествовали, но торжество было преждевременным. Уния не превратила польское королевство и Литовско-Русское княжество в единое государство, она не порвала сложившиеся политические, церковные и культурные связи русских земель Литовско-Русского княжества с Северо-Восточной Русью. Напротив, наметившееся засилье польского влияния в Литовско-Русском княжестве породило движение протеста среди русского населения этого региона и даже в среде русских и литовских феодалов. Чем больше усилий прилагали польские феодалы к тому, чтобы подчинить своим интересам жизнь Литовско-Русского княжества, тем сильнее становилось сопротивление, тем скорее возрастало движение за воссоединение с Северо-Восточной Русью. Этот процесс имел длительный характер и завершился много позже.

В Москве разгадали, что уния ведет к постепенной колонизации земель Юго-Западной Руси, что католическая церковь начнет широкое наступление на православие. В 1386 году начался новый этап усиления Москвы. Дмитрий Донской подписал договор с Олегом рязанским и выдал свою дочь замуж за князя Федора, сына Олега рязанского. Были усилены позиции в Новгороде и намечено сближение с суздальским княжеским домом. Все это совершалось при полном нейтралитете Орды. Там опять стояли за усиление Москвы в противовес польско-литовской унии.

Наступление католического элемента обеспокоило и патриарха в Константинополе. Митрополит Киприан, который не смог противодействовать унии, потерял поддержку патриархии, ему даже грозила потеря митрополичьей кафедры. Киприан поспешил выступить с программой ликвидации польско-литовской унии, нового сближения с Московской Русью на основе брачного союза сына Дмитрия Донского и дочери литовского князя Витовта и восстановления общерусской митрополии.

Константинопольский патриарх подготовил специальный документ, содержавший теоретическое обоснование этой программы. В нем предусматривалась и замена митрополита Пимена митрополитом Киприаном.

19 мая 1389 года в Москве умер Дмитрий Донской. 19 августа на московский престол вступил Василий I Дмитриевич. 11 сентября при загадочных обстоятельствах умер митрополит Пимен, вызванный в Константинополь. 1 октября Киприан с санкции Константинополя становится общерусским митрополитом, в начале 1390 года он приезжает в Москву, а летом 1390 года в торжественной обстановке состоялось бракосочетание Василия Дмитриевича с Софьей Витовтовной.

Сложилась совершенно новая международная обстановка в Восточной Европе, вступили в противоборство две новые тенденции: развитие польско-литовской унии польскими феодалами и Римской курией и усилия московского князя Василия, Витовта и Киприана воспрепятствовать упрочению унии и заменить польско-католическую колонизацию литовских и русских земель консолидацией русских сил вокруг Москвы, как это было предпринято сразу после Куликовской победы. Это нашло отражение в известных литературных памятниках. Так, Киприан создал свод «Летописец великий русский» и «Слово о житии по преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русского». Тогда же, в середине 90-х годов, был составлен список русских городов, дальних и ближних, который очерчивал древнерусскую территорию, Молдавию и часть Болгарии. Этот список городов обозначил распространение власти московского митрополита и в какой-то мере расшифровал программу создания общерусского государства, как его мыслили Киприан, князь Василий и Витовт.

В ход наметившегося исторического процесса опять тесно вплелись события в Орде.

Когда-то Тохтамыш, царевич из Кок-Орды, прибежал к Тимуру и искал у него покровительства. Тимур поддержал Тохтамыша, несколько раз посылал с ним в Кок-Орду свои войска, мирился с неудачами Тохтамыша и поставил в Кок-Орде ханом, рассчитывая на его вассальную преданность. Овладев Волжской Ордой, усилив свои позиции в Северо-Восточной Руси и заручившись союзом с Ягайлом, Тохтамыш вышел из повиновения Тимуру и стал претендовать на подвластные ему территории.

Этот новый этап в истории Волжской Орды и всего улуса Джучи совпал со смертью Дмитрия Ивановича, последовавшей в 1389 году. Тохтамыш начал искать поддержки против Тимура в Северо-Восточной Руси и в Литовско-Русском княжестве. Сразу же после смерти Дмитрия Ивановича выдал ярлык на Великое Владимирское княжение его сыну Василию I и усилил его, передав ему под руку Нижегородское княжество и города Городец, Таруса и всю Мещеру. Таким образом князья, предавшие великое дело освобождения русского народа от ордынского ига и открывшие Тохтамышу ворота Москвы, попали в полную зависимость от сына Дмитрия Донского.

Василий Дмитриевич был личностью сложной, и задачи ему предстояло решать, быть может, и не столь тяжелые, как отцу, но более запутанные.

Мы упоминали, что он был задержан Тохтамышем в качестве заложника, за него был выплачен огромный выкуп. Но Тохтамыш не отпускал Василия от себя. Он бежал из ордынского плена в Литву и уже оттуда перебрался в Москву.

То ли во время пребывания в Литве и общения с литовскими князьями, будто с сыном Кейстута Витовтом, соперником Ягайла, то ли под влиянием Киприана, сформировались политические взгляды Василия. Он искал с Литвой сближения, полагая, что Великому Владимирскому княжению совместно с Великим Литовско-Русским княжеством можно решить задачу освобождения от Орды, отнеся спор, кому быть объединительным центром русских земель, на будущее.

Тохтамыш между тем метался в противоречиях ордынской политики. Усилив московского князя за счет своих нижегородских доброжелателей, он испугался своего решения и поспешил отправить посольство в Вильно, дабы предотвратить наметившееся сближение Витовта и Василия Дмитриевича. Тохтамыш искал поддержки против Тимура на Руси и своими руками разрушал возможность такой поддержки.

Не замедлила и расплата за двойственность в политике. В 1395 году на реке Терек войска Тимура настигли войска Тохтамыша. В грандиозной битве Тимур наголову разбил Тохтамыша. Тохтамыш бежал в Литву. После битвы на Тереке Тимур двинул свои войска на Поволжье, уничтожил столицу Волжской Орды и другие ее опорные центры. С Поволжья он прошел в Приднепровье и разорил земли, входившие в состав Великого Русско-Литовского княжества, вернулся к Дону, добивая остатки Тохтамышевых союзников, и стремительным маршем вышел к окраинам Великого Владимирского княжения, разгромил Рязанскую землю, взял Елец. Непобедимый «бог войны» остановился как бы перед решающим прыжком на Москву.

Однако общая расстановка сил в Европе, а также готовность Василия к обороне не располагали Тимура к наступлению на Москву. Простояв пятнадцать дней в Ельце и его окрестностях, Тимур повернул прочь. Никаких известий о том, велись ли между Тимуром и Василием Дмитриевичем переговоры, до нас не дошло.

Опять, как и прежде, когда дело касается чисто военных аспектов, летописи молчат. Уход Тимура объясняют чудесным вмешательством в судьбу Москвы иконы Владимирской Богоматери. Сражения не состоялось, стало быть, бессмысленно гадать, кто бы победил в этом столкновении. Но поступок Тимура, его поворот вспять требует от исторической науки объяснения. Несомненно, что на решение Тимура повлиял ряд причин.

Прошло всего пятнадцать лет после Куликовской битвы. В войсках Тимура, конечно же, сражались и те, кто опрометью бежал с Куликова поля. Жива была память об этом убедительном разгроме и у тех, кто не побывал на Куликовском поле. Мы уже говорили о том, что Куликовская победа не была чудом, а раскрывала превосходство русской тактики и русского военного искусства над ордынским, слепком с которого было и военное искусство Тимура. Очень надо было задуматься среднеазиатскому полководцу, рисковать ли, вступая в сражения с московским войском.

Несомненно, что Северо-Восточная Русь с ее проблемами была далека от интересов Тимура. Он уже наметил передать контроль над ней своим ставленникам в Орде.

Церковь Спаса Преображения на Ильине улице. Новгород. 1374 год

Немалую роль в решении Тимура должны были сыграть и внешнеполитические соображения. Что могла дать победа над Москвой? Она ослабила бы Москву, тем самым усилив литовских князей и Тохтамыша. Разгром московского князя мог привести к новому отпадению русских земель к Великому Литовско-Русскому княжеству, стало быть, послужить его усилению. Объединение русских сил Москвой или Литвой было равно опасно Орде, которая после падения Тохтамыша становилась союзником Тимура в его завоеваниях в Средней и Малой Азии.

Все это, вместе взятое, побудило Тимура уклониться от битвы, исход которой трудно было предугадать.

Тимур ушел в свои пределы, поделив Волжскую Орду между своими ставленниками.

Казалось бы, господствующее положение Среднеазиатской Орды в жизни Восточной Европы должно было бы утвердиться. Во всяком случае, на это рассчитывал Тимур, проводя политику разделения Великого Литовско-Русского княжества и Великого Владимирского княжения. Но внутренние процессы консолидации русских сил после Куликовской победы уже вышли из-под контроля Орды и какой-либо третьей силы.

Сколько ни старались новые ордынские правители посеять рознь и воздвигнуть вражду между Великим Литовско-Русским княжеством и Москвой, долгое время им это не удавалось. Сближение между Василием Дмитриевичем и его тестем продолжалось. На это немало сил положил и митрополит Киприан. Надо полагать, что он явился тем церковным деятелем, который был необходим наметившемуся историческому процессу. Сугубо промосковская политика митрополита Алексея и Сергия Радонежского в обстановке, сложившейся к последнему десятилетию XIV века, была уже непригодна. Москве надо было выстоять перед новым ордынским нажимом, используя своих сторонников в Литовско-Русском княжестве.

В то же время Витовт искал путей возвращения Тохтамыша в Орду, полагая, что, предоставив ему убежище, навеки приобрел его привязанность. Тохтамыш сидел у Витовта, Орда распалась на несколько улусов, притих Орден на литовских границах. Фигура Витовта приобретала все большее и большее значение в восточноевропейской политике.

Заботы Москвы в это время сводились к урегулированию отношений с Новгородом.

Складывалась очень благоприятная обстановка для укрепления независимости Новгорода от ведущих русских центров. Новгородская боярская олигархия имела возможность играть на противоречиях между Москвой и Вильно. Однако в Новгороде не приняли в расчет митрополита Киприана.

Развивая идею объединения Великого Литовско-Русского княжества и Великого Владимирского княжения, Киприан в это время работал над сближением Витовта и Василия Дмитриевича. Новгород виделся ему как поле их совместной деятельности.

Киприан сумел на какое-то время объединить Витовта и Василия. Витовт и Василий сделали совместное предупреждение Новгороду, остерегая его от союза с Орденом.

Однако новгородцы не обеспокоились предостережением Витовта и Василия. В Новгороде не верили в прочность этого союза, зная же резкий и предприимчивый характер литовского князя, предугадывали скорый конфликт между ними. Ответ князьям был послан дерзкий, новгородцы заявили, что они являются хозяевами своих взаимоотношений с немцами, а князю Василию сказали: «А ты, княже, в то у нас не вступайся, Новгород держит старину древнюю».

Василий оскорбился, предпринял враждебные действия против Новгорода, рассчитывая на поддержку Литвы, но Витовт, как того и ожидали новгородцы, подтолкнув Москву на конфликт, отошел в сторону.

В начале 1398 года новгородцы перешли в наступление на Василия. Они продвинулись в его исконные волости, приобретенные Иваном Калитой в Белозерье, на Кубенское озеро, дошли до Устюга, перебили московских наместников в двинских землях. Казалось, надо было ждать новых выступлений великого владимирского князя, но уже летом 1398 года всякие военные действия вдруг прекратились. Было бы ошибкой объяснить внезапное замирение слабостью Москвы. Оно было знаком того, что внешнеполитические отношения в Восточной Европе резко переменились.

Еще весной 1398 года наметилось неожиданное для Москвы сближение Витовта с Орденом. В то же время Тохтамыш, ведя борьбу со ставленником Тимура в Орде ханом Едигеем, дал обязательство Витовту сделать его хозяином всей Русской земли, включая и Новгород Великий. Орден, со своей стороны, в переговорах с Витовтом готов был рассматривать его как короля Литвы и Руси взамен отторжения от Русской земли Пскова. Новгородцы с этой перестройкой политики Витовта не могли согласиться, не мог и московский князь далее следовать в фарватере притязаний Витовта. Отсюда замирение между Москвой и Новгородом.

Витовт разгневался на новгородцев, ибо им приписал разгадку его замыслов «пленить Русскую землю и Новгород и Псков». Скрытое ранее соперничество Василия и Витовта в достижении главенства в русских землях стало явным. Восстановив под главенством Едигея свое единство, Орда вновь оказывалась третьей силой в этом противостоянии.

Нацеливаясь на объединение всех русских земель под своей эгидой и полагая, что Орда выступит против полного подчинения Пскова, Новгорода Великого и Москвы Литовско-Русскому княжеству, Витовт искал союзников против Василия Дмитриевича и против ставленников Тимура в Орде ханов Темир-Кутлуя и Едигея. Звал литовского князя на борьбу с Темир-Кутлуем и Едигеем прежде всего Тохтамыш. Витовт обратился за помощью к немецким рыцарям и к польским феодалам, но те не очень-то спешили с подмогой. Русские земли Великого Литовско-Русского княжества стали основным резервом для создания противоордынского войска.

Решающая встреча с Ордой была необходима Витовту и еще по одному немаловажному соображению. Куликовская победа выдвинула Дмитрия Донского, а за ним и московских князей в неоспоримые объединители русских земель, авторитет победителя Орды не переставал действовать и через десятилетие после Куликовской битвы. Витовту нужна была такая же убедительная победа над Ордой, хотя бы и в союзе с давними врагами русских людей — Тохтамышем и Орденом.

Русские летописи и литовские хроники единогласно сообщают, что Витовт собрал огромное войско, в которое входили русские, литовцы, немцы, поляки, молдаване и татарские отряды Тохтамыша. Насчитывали в его рядах пятьдесят русских князей, среди них оказались и те, кто участвовал в Куликовской битве. Поднялись на Орду и знаменитые своими подвигами на Куликовом поле Андрей и Дмитрий Ольгердовичи. И русские летописи, и литовские хроники молчат о численности Витовтова войска, но, судя по землям, которые послали своих ратников, оно, по всей вероятности, превосходило численностью войско Дмитрия Донского.

Однако следует отметить разницу в целях Витовта и Дмитрия Донского. Московский князь вышел навстречу Мамаю, он выступил предотвратить нашествие на Русь, Витовт ополчился на Орду и двинул войско, чтобы свергнуть ставленников Тимура и отдать ордынский престол Тохтамышу. С одной стороны, это событие показывало изменение в соотношении сил между Ордой и русскими землями, как бы знаменовало упадок ордынской власти над Русью, упадок авторитета Орды в Восточной Европе. С другой стороны, наступательные действия ради Тохтамыша не могли сравниться с вдохновляющими целями московского войска. Поражение на Куликовом поле привело бы к неизмеримым бедствиям, чуть ли не к полной гибели Северо-Восточной Руси. Куликовскую битву нельзя было проиграть.

Для разгрома Орды у Витовта сил не было. Не смог он взять в союз Москву. В его планы не входило делить победу с Москвой и Северо-Восточной Русью, в победе над ханами Темир-Кутлуем и Едигеем он, напротив, искал пути подчинения Москвы. Выступление Витовта против Едигея не стало общерусским национальным делом, что, видимо, и предопределило в конечном счете его неудачу.

Собранное из разнородных элементов, не объединенное общностью цели, не приученное к взаимодействию войско Витовта должно было встретиться с ордынским, которое ко времени этой встречи не утратило своих боевых качеств.

Никоновская летопись сообщает, что, узнав о сборах Витовта, Темир-Кутлуй послал ему сказать: «Выдай мне беглого Тохтамыша, он мой враг, не могу оставаться в покое, зная, что он жив и у тебя живет, потому что изменчива жизнь наша; нынче хан, а завтра беглец, нынче богат, завтра нищий, нынче много друзей, а завтра все враги. Я боюсь и своих, не только чужих, а хан Тохтамыш чужой мне и враг мой, да еще злой враг; так выдай мне его, а что ни есть около его, то все тебе».

Витовт ответил: «Язь царя Тохтамыша не выдамъ, а со царем с Темир-Кутлуем хощу видети сам».

Темир-Кутлуй собрал ордынские силы и двинулся навстречу Витовту. Сошлись на берегах Ворсклы. Перед битвой начались переговоры. Темир-Кутлуй послал спросить: «Зачем ты на меня пришел? Я твоей земли не брал, ни городов, ни сел твоих». Витовт передал с ордынскими послами свой ответ: «Бог похорил мне все земли, покорись и ты мне, будь мне сыном, а я тебе буду отцом, и давай мне всякий год дани и оброк; если же не хочешь быть сыном, так будешь рабом, и вся орда твоя будет предана мечу!» (Никоновская летопись).

Если верить в достоверность этого диалога, то нужно признать, что таким языком с ханом Орды никто не разговаривал, столь откровенная уверенность в своих силах смутила Темир-Кутлуя. Он затягивал переговоры, поджидая прихода Едигея. Витовт выдвинул еще более унизительные требования: чеканить на ордынских деньгах клеймо литовского князя. Темир-Кутлуй будто бы со всем согласился. Наконец пришел Едигей. Он потребовал личных переговоров. Противники съехались на разных берегах Ворсклы, и Едигей сказал Витовту: «По праву ты взял нашего хана в сыновья, потому что ты стар, а он молод; но я старше еще тебя, так следует тебе быть моим сыном, дани давать каждый год, клеймо мое чеканить на литовских деньгах» (Никоновская летопись).

Новгородский торг. Картина А. Васнецова

Это был вызов на бой. 12 августа 1399 года на берегах Ворсклы разыгралась одна из знаменитых битв средневековья.

Полки Витовта двинулись на ордынцев. Удар приняли тумены Едигея. Витовт широко применил артиллерию, пищали и арбалеты. Первый натиск его полков мог быть расценен как удача. Конные тумены Едигея попятились.

Но успех был кажущимся. Орда, верная своей тактике, втягивала в бой как можно больше сил противника. И то, что по рассказам очевидцев могло показаться летописцам временным успехом Витовта, скорее всего было заманным отступлением Едигея, ибо вскоре оказалось, что тумены Темир-Кутлуя успели обойти войско Витовта с флангов и тыла.

Начался разгром литовского войска. Несчетно пало ратных людей, много князей. Пали и герои Куликовской битвы Андрей и Дмитрий Ольгердовичи, погиб в этой битве и славный воевода Дмитрия Донского князь Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский. Тохтамыш первым покинул поле битвы и бежал без оглядки. Великое Литовско-Русское княжество простерлось перед ордынским войском без защиты. Орда захватила обоз Витовта, преследовала его пятьсот верст, дошла до Киева, из Киева Темир-Кутлуй распустил свои отряды по волостям.

Несомненно одно: если бы не опасения ордынских владык Москвы, Великое Литовско-Русское княжество подверглось бы беспощадному опустошению.

Явным признаком усиления Москвы после поражения Витовта на Ворскле может служить поведение митрополита Киприана. Перед битвой, когда наметилось размежевание Витовта и Василия после перемирия Москвы с Новгородом Великим, Киприан покинул Москву и обосновался в Вильно. Сразу же после поражения Витовта поспешил к Василию Дмитриевичу, понимая, что после поражения Витовта на Ворскле Литовская Русь оказывалась под контролем Кракова, а Москва становилась главным центром консолидации русских земель.

Поражение на Ворскле вызвало, быть может, и запоздалую, но довольно решительную попытку Олега рязанского раздвинуть границы своего влияния и претендовать если и не на ведущую роль в собирании русских земель, то, во всяком случае, поставить Рязань в первые ряды княжений. В 1401 году, не исключено, при полном одобрении ордынских владык он затеял отторжение от Литвы Смоленска. В городе начался мятеж против литовского наместника. Требовали поставить князем Юрия Святославича. Олег рязанский пришел к нему на помощь. Изгнали литовцев, а князя Романа брянского, ставленника Витовта, убили. В какой-то мере надо считать этот поход Олега рязанского ударом Орды с фланга по Витовту.

Не замедлило и ответное движение. В ту же осень Витовт объединился с Ягайлом, пришел в Смоленск, изгнал оттуда Олега рязанского и Юрия Святославича, «городом Смоленском и всей землей овладели и, утвердив и укрепив всех людей в Смоленске, пошли обратно в Литву» («Хроника Быховца»).

Дело, однако, было не так просто, как его пересказал западнорусский хронист. Витовту пришлось дважды ходить под Смоленск, ни приступом, ни осадой городом он не овладел, и только после смерти Олега рязанского в 1402 году Юрий Святославич бежал в Новгород, не получив поддержки от Василия Дмитриевича.

Мы очень мало знаем о характере старшего сына Дмитрия Донского. Долгое время он сидел заложником в Орде, бежал оттуда через Литву, где сблизился с княжеским домом, взял в жены дочь Витовта, много претерпел в поисках тесной связи с Литвой, смело вышел на берег Оки навстречу грозному Тамерлану. Терпелив был к враждебным действиям Литвы, стерпел вторичный захват Смоленска, но, когда Витовт двинул войска на Псков, ополчился на тестя и, хотя они ни разу не сошлись в битве, каждый раз становился на пути Витовта, когда тот пытался посягнуть на расширение своего княжества за счет русских земель.

Краков в конце XV века

Думается, Василий Дмитриевич умел точно взвешивать внутренние и внешние обстоятельства, они-то и побуждали к осторожности, чтобы сохранить тишину на Северо-Восточной Руси.

Необходимо заметить, что узел вражды с литовским княжеским домом завязался не Василием, а значительно раньше, он сделал все возможное, чтобы притушить эту вражду, которая была крайне необходима Орде. Но вражде этой не дано было погаснуть, ибо разжигалась она не только ордынскими усилиями, но теперь и польско-литовскими отношениями.

Здесь уместно сказать несколько слов о том, как складывались эти отношения. Если мы обратимся к карте Европы на переходном рубеже от XIV к XV столетию, то обнаружим, что Великое Литовско-Русское княжество сравнительно с другими государственными образованиями занимало огромное пространство. Можно сказать, что неправдоподобно огромное!

От устья Днестра и Днепра по правому берегу конце Днепра до Северского Донца, а севернее уже и по обоим его берегам до Дона, до Ельца (чуть ли не до Калуги), Смоленск, Великие Луки, Ржев, Полоцк, по Западной Двине с выходом в Балтийское море и границей с Польшей по Висле. С 1385 года после унии с Польшей, по Висле чуть ли не до Одера с выходом в Балтийское море у Гданьска. Но слишком разнородным по своему этническому составу было это объединение, слишком острые противоречия между отдельными ее землями и народами разрывали его.

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика