Е. Кончакова. «Ледовое побоище в отражении агиографии и псковско-новгородской летописной традиции»
Разгром Ливонского ордена Александром Невским на льду Чудского озера, произошедший 5 апреля 1242 года, несомненно, принадлежит к числу знаменательных событий российской истории, хотя многое, что связано с ним, в современной отечественной историографии все еще не имеет однозначной оценки. Среди причин того следует назвать, во-первых, идеолого-политическую направленность разработки самой темы, которая предопределяла отношение историков к Александру Невскому и его победам на протяжении длительного периода1. Так, например, в советской историографии, в рамках которой видение проблемы сформировалось в годы Великой Отечественной войны и «холодной войны» послевоенного периода, Ледовое побоище рассматривалось как судьбоносное событие международного масштаба, смысл которого состоял в избавлении Руси от крестоносной агрессии2. Эта идея нашла блестящее воплощение в фильме С. Эйзенштейна «Александр Невский», снятом в 1938 году3. Западноевропейские историки предлагают по поводу Ледового побоища собственные суждения. Дж. Феннел, например, не видел оснований считать это сражение крупным и судьбоносным, как это делали советские историки4, а современные немецкие историки склонны видеть в нем всего лишь неудачный для Ливонского ордена пограничный инцидент5. Подобного мнения в настоящий момент придерживаются и некоторые российские исследователи, такие как В.И. Кулаков и А.Б. Грачёв6.
Происхождение столь полярных оценок во многом обусловлено состоянием источниковой базы, которой располагают в настоящее время историки, старающиеся воссоздать картину Ледового побоища. Из зарубежных источников следует отметить одну лишь орденскую «Ливонскую Рифмованную хронику» конца XIII века, к которой восходят свидетельства всех более поздних ливонских нарративных памятников7. Что касается документальных зарубежных источников, то сообщений о Ледовом побоище или о какой-либо другой крупной битве русских с ливонскими немцами, имевшей место весной 1242 года, они вообще ничего не содержат8. Таким образом, сведения на этот счет в основном русского происхождения и содержатся в нарративных источниках (летописи) и агиографии («Житие»).
Наиболее достоверная информация о Ледовом побоище, как представляется, содержится в 1-ой Новгородской летописи, практически современной означенному событию, хотя описанию войны Новгорода с Ливонским орденом в 1241—1242 годов самому сражению в ней посвящено всего несколько строк9. Ценную информацию дает также 1-ая Псковская летопись10, дошедшая до нас в редакции XIV века, но имеющая в своей основе разрозненные записи более раннего времени. Однако не стоит забывать о том, что тексты в новгородских и псковских летописях редактировались в XIV—XV веках, а в XVI веке, когда Новгород и Псков окончательно утратили свою независимость, их содержание приобрело откровенно промосковскую окраску11.
Проблема, связанная с выявлением степени достоверности исторических источников, предполагает не только определение их происхождения, но и сопоставление приводимых ими данных. Сравнение летописных и житийных свидетельств дает нам немалую пищу для размышлений.
Каковы же сведения о Ледовом побоище в летописных источниках? В 1-ой Псковской летописи под 1242 годом мы находим такое описание: «Пришед князь Александр и изби Немецъ во граде Пскове, и градъ Псковъ избави от безбожных Немецъ, помощию Святыя троица. И бишася с ними на леду; и пособи богъ князю Александру и мужемъ новгородцемъ и псковичамъ; овы изби и овы связавъ босы поведе по леду. Сии бои бысть месяца апреля въ 1 день; и бысть во граде Пскове радость велия»12. На первый взгляд странным представляется то, что в псковской летописи дается лишь краткое упоминание о данном событии, а описание хода битвы полностью отсутствует и это при том, что в военной кампании русского войска 1240—1242 годов Псков играл одну из ключевых ролей. Объяснить отсутствие соответствующей информации в псковской летописи можно лишь тем, что в тот период помимо прочего решался еще и вопрос об обретении Псковом независимости от его «старшего брата» Великого Новгорода.
Последние исследования, в частности, показали, что в городе сильна была проливонская партия, а после освобождения Пскова и изгнания из него немцев, которое произошло в марте 1242 года, он вынужден был принять условия Александра Невского, окончательно утратил свою автономию и перешел под управление присылаемых из Новгорода наместников13. Нет сомнения в том, что это не нравилось псковичам, и потому нет ничего удивительного в том, что в псковской летописи события, связанные с военными успехами новгородцев, никак не акцентировались. К тому же псковичи в целом с опаской относились к походам Новгорода против Ордена, поскольку обычно вслед за этим в качестве ответного удара следовали нападения ливонцев на приграничные псковские земли14. Так же эти умолчания могли быть связаны с неполной и с несвоевременной информацией о сражении, в котором участвовали новгородские и владимиро-суздальские рати, но не псковичи. Мог сказаться также определенный стиль, присущий древнерусским летописям, составители которых часто обходили вниманием подробности военных столкновений, не считая себя обязанными фиксировать их в своих записях15. Важно отметить и то, что ключевая роль в псковском дискурсе отведена Святой Троице, особо почитаемой псковичами, поэтому не исключено, что подробный рассказ о победе князя Александра казался им умалением славы своей святыни.
В 1-ой Новгородской летописи описание Ледового побоища более пространно: «Поиде князь Олександръ с новгородци и с братомъ Андреемъ и с низовци на Чюдьскую землю на Немци и зая вси пути и до Пльскова; и изгони князь Пльсковъ, изъима Немци и Чюдь, и сковавъ поточи в Новъгородъ, а самъ поиде на Чюдь. И яко быша на земли, пусти полкъ всь в зажития; а Домашь Твердиславичь и Кербеть быша в розгонъ, и усретоша я Немци и Чюдь у моста, и бишася ту; и убиша ту Домаша, брата посаднича, мужа честна, и инехъ с ним избиша, а инехь руками изъимаша, а инии къ князю прибегоша в полкъ; князь же въспятися на озеро, Немци же и Чюдь поидоша по нихъ. Узревъ же князь Олександръ и новгородци, поставиша полкъ на Чюдьскомь озере, на Узмени, у Воронея каменя; и наехаша на полкъ Немци и Чюдь и прошибошася свиньею сквозе полкъ, и бысть сеча ту велика Немцемъ и Чюди. Богъ же и святая Софья и святою мученику Бориса и Глеба, еюже ради новгородци кровь свою прольяши, техъ святыхъ великыми молитвами пособи богъ князю Александру; а Немци по леду до Суболичьскаго берега; и паде Чюди бещисла, а Немецъ 400, а 50 руками яша и приведоша в Новъгородъ. А бишася месяца априля в 5, на память святого мученика Клавдия, на похвалу Святыя Богородица, в субботу. Того же лета Немци прислаша с поклономъ: "безъ князя что есмы зашли Водъ, Лугу, Пльсковъ, Лотыголу мечемъ, того ся всего отступаемъ; а что есмы изъимали мужи вашихъ, а теми ся розменимъ: мы ваши пустимъ, а вы наши пустите"; и таль пльсковскую пустиша и умиришася»16.
Сведений, как видно, также не слишком много — говорится о построении орденского войска «свиньей», о 400 убитых и 50 пленных рыцарях, об участии суздальских полков под командованием брата Александра Невского Андрея Ярославича, что можно считать косвенным свидетельством численного перевеса русских в сражении, о локализации месте сражения, а также о мирных переговорах Новгорода с орденом. При сопоставлении описания этого сражения с другими битвами, который вел Новгород в XIII веке, можно заметить, что в представлениях новгородского летописца оно ничем особым не выделялось. Можно даже с уверенностью сказать, что по объему и красочности изложения оно сильно уступает повествованию о Невской битве князя Александра со шведами 1240 года, которой в Новгороде придавали, по-видимому, гораздо больше значения, чем Ледовому побоищу.
Как бы то ни было, но основные наши сведения о Ледовом побоище почерпнуты не из летописей, а из «Жития Александра Невского». Автором текста считается монах Рождественского монастыря во Владимире, где Александр Невский был погребен после своей кончины и где зарождалось его почитание в качестве святого русской Православной Церкви17. Начальный вариант первой редакции «Жития», не дошедший до наших дней, датируется, по одним сведениям, 1280-ми или 1263—1264 годами — по другим. Второй же вариант первой редакции относится к промежутку между 1265—1271 годами18. Есть предположение, что существенное влияние на форму и содержание этого агиографического сочинения оказал митрополит Киевский и всея Руси Кирилл II19, друг и соратник Александра Невского, который создал свой труд в жанре княжеского жизнеописания в целях прославления князя как непобедимого воина и защитника Русской земли. Образ князя в «Житии» помещен автором в центр изложения, а исторические события образуют фон, на котором разворачивается его жизнь. Поскольку его задачей являлось возвеличивание князя, он наделил его образ исключительно положительными чертами, тщательно отбирая факты, посредством которых можно было оказать на современников и потомков глубокое эмоциональное воздействие. По этой причине некоторые биографические эпизоды, запечатленные в «Житии» имеют заметные расхождения с показаниями новгородских и псковских летописей.
Особенно это заметно на примере описание сражения на Чудском озере, основой для которого послужил летописный текст. Это заметно хотя бы по тому, что в «Житии», как и в 1-ой Новгородской летописи, более детально изображена Невская битва, а не Ледовое побоище. В плане набора фактов оно также мало отличается от летописи, однако изложение в нем дополнено яркими стилистическими оборотами, рассчитанными на эмоциональное восприятие: «Немцы же, дерзкие, соединились и сказали: "Пойдем, и победим Александра, и захватим его". Когда же приблизились немцы, то проведали о них стражи. Князь же Александр приготовился к бою, и пошли они друг против друга, и покрылось озеро Чудское множеством тех и других воинов. Отец Александра, Ярослав, прислал ему на помощь младшего брата Андрея с большою дружиною. Да и у князя Александра было много храбрых воинов, как в древности у Давида-царя, сильных и стойких. Так и мужи Александра исполнились духа ратного, ведь были сердца их как сердца львов, и воскликнули: "О княже наш славный! Ныне пришло нам время положить головы свои за тебя!". Князь же Александр воздел руки к небу и сказал: "Суди меня, боже, рассуди распрю мою с народом неправедным и помоги мне, господи, как в древности помог Моисею одолеть Амалика и прадеду нашему Ярославу окаянного Святополка". Была же тогда суббота, и когда взошло солнце, сошлись противники. И была сеча жестокая, и стоял треск от ломающихся копий и звон от ударов мечей, и казалось, что двинулось замерзшее озеро, и не было видно льда, ибо покрылось оно кровью. А это слышал я от очевидца, который поведал мне, что видел воинство божие в воздухе, пришедшее на помощь Александру. И так победил врагов помощью божьей, и обратились они в бегство, Александр же рубил их, гоня, как по воздуху, и некуда было им скрыться»20.
Автор всячески подчеркивает богоизбранность князя-полководца. В соответствии с требованиями агиографического жанра, он подчеркивает частые обращения Александра за помощью к Богу, его молитвы и покровительство небесных сил русскому войску. Для усиления впечатления проводится параллель между ним и известными историческими личностями (князь Ярослав, император Веспасиан), а также библейскими персонажами (Иисус Навин, Самсон). В результате создается впечатление, что Ледовое побоище по своему характеру восходило к наиболее важным событиям христианской истории — как нечто особенное, запоминающееся, уникальное. Однако не стоит забывать, что «Житие Александра Невского» является сочинением художественным или публицистическим21, написанным для прославления князя Александра Ярославича, имевшего прямое отношение к основанию московского великокняжеского дома. Исходя из подобных соображений, мы вправе сомневаться в его объективности. Сомнению подлежит не фактическая основа описания Ледового побоища, которая взята из летописей, а оценка его масштабов, автором, скорее всего, преувеличенных.
Стоит также учесть, что данным, почерпнутым из русских источников, отчасти противоречат свидетельства источников иностранного происхождения. Например, в «Ливонской Рифмованной хронике» конца XIII века говорится о незначительности потерь немецкого войска в Ледовом побоище — всего 20 убитых и 6 пленных (в 1-ой Новгородской летописи соответственно 400 и 50). Имея представление об относительности средневековой статистики, сложно сказать, какая информация более правдива22, а значит, численность потерь, упомянутая в ливонском и русском источниках, в равной мере не помогает установить масштаб сражения.
Несомненно, что картина Ледового побоища рисуется в «Житии Александра Невского» более красочно. В отличие от псковских и новгородских летописцев автор «Жития» оценивает это событие как важную победу русского полководца: «Здесь прославил бог Александра пред всеми полками, как Иисуса Навина у Иерихона»23. Летописцы же такой оценки ни событию, ни самому Александру Невскому не дают, но просто фиксируют событие, не выделяя его на фоне прочих.
Говоря о важности Ледового побоища, стоит отметить, что в тот период времени оно играло важную роль скорее для северо-западной Руси, а именно, для Новгорода и Пскова, но не для всех русских земель. В «Житии Александра Невского», чье создание связано с началом возвышения Москвы, акцент смещен с псковской и новгородской истории на личность князя, который представлен спасителем всей Руси.
Подводя итог своему исследованию, стоит отметить, что историографическое видение Ледового побоища, утвердившееся в отечественной историографии, было основано на свидетельствах «Жития Александра Невского», источника, которому свойственна гиперболизация тех фактов, которые могли прославить князя Александра Ярославича, победителя в Ледовом побоище. Вместе с тем более объективная картина этого события, сохранившаяся на страницах псковских и 1-ой Новгородской летописи, всегда использовалась отечественными историками как вспомогательная. Можно также отметить, что подобное смещение акцентов произошло потому, что красочное, эмоциональное восприятие сражения автором «Жития» способствовало формированию в русском народе глубоких патриотических и героических чувств, что в XX веке соответствовало духу времени, а потому именно «житийный» вариант Ледового побоища стал в нашей стране частью коллективного сознания.
Примечания
1. См. подробнее: Шенк Ф.Б. Александр Невский в русской культурной памяти: святой, правитель, национальный герой (1263—2000). М., 2007. С. 303—354.
2. Тихомиров М.Н. Борьба русского народа с немецкими интервентами в XII—XV вв. // Древняя Русь. М., 1975. С. 336, 337; Пашуто В.Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 296; Рыбаков Б.А. Военное искусство // Очерки русской культуры XIII—XV вв. М., 1970. Ч. 1. С. 362, 363.
3. Кривошеев Ю.В., Соколов Р.А. «Александр Невский»: создание киношедевра. СПб., 2012.
4. Феннел Дж. Кризис средневековой Руси: 1200—1304. М., 1989. С. 142—146.
5. Кулаков В.И. Тевтонская авантюра на ливонской границе // Калининградские архивы. Материалы и исследования. Вып. 3. Калининград, 2001. С. 77—82.
6. Кулаков В.И. Тевтонская авантюра на ливонской границе: Грачёв А.Б. Русские земли и политика католических миссий и рыцарских орденов в восточной Прибалтике в XII—XIII вв. М., 2010. С. 187.
7. Бегунов К.Ю., Клейненберг И.Э., Шаскольский И.П. Письменные источники о Ледовом побоище // Ледовое побоище 1242 г. Труды комплексной экспедиции по уточнению места Ледового побоища. М.—Л., 1966. С. 197—215.
8. Там же. С. 240.
9. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М., Л., 1950.
10. Псковские летописи. Т. 1—2. Ред. А.Н. Насонов. М., 1941.
11. Щапов Я.Н. К характеристике некоторых летописных трудов XV в. // Летописи и хроники. Сборник статей 1973 г. М., 1974. С. 173—186.
12. Псковские летописи. С. 13.
13. Назарова Е.Л. Псков и Ливония в XIII веке. Война за «псковское наследство». [Электронный ресурс] // http://do.gendocs.ru/docs/index-72041.html
14. Там же.
15. Грачёв А.Б. Русские земли и политика католических миссий. С. 183.
16. Новгородская первая летопись. С. 78—79.
17. Шенк Ф.Б. Александр Невский в русской культурной памяти. С. 59.
18. Там же; Кучкин В.А. Борьба Александра Невского против Тевтонского Ордена // Восточная Европа и исторической ретроспективе. К 80-летию В.Т. Пашуто. М., 1999. С. 133.
19. Шенк Ф.Б. Александр Невский в русской культурной памяти. С. 60.
20. Сказание о Житии Александра Невского // Изборник: Повести Древней Руси. М., 1987. С. 174—182.
21. Тихомиров М.Я. Сражение на Неве // ВИЖ, 1940, № 7. С. 99.
22. Старшая Рифмованная хроника // Матузова В.И., Назарова Е.Л. Крестоносцы и Русь. Тексты, переводы, комментарии. М., 2003. С. 229—234.
23. Сказание о Житии Александра Невского. С. 179.
| К оглавлению | Следующая страница |