Александр Невский — покоритель Биармии
Еще до монголо-татарского вторжения на Русь на Крайнем Севере сложилась практика сбора дани с лопарей, главным звеном-посредником которой стал народ корела (кирьялы). Будучи еще языческой, корела, тем не менее, оказалась чрезвычайно активным помощником Новгородской Руси в ее продвижении на Крайний Север. Именно с появлением корелы на Кольском Севере связаны первые сообщения о Лопской земле в норвежских источниках середины XIII века — Исландских анналах. Корелы, как поданные русского князя, в это время объявились в Лопарской тундре, в той ее части, которая «считалась норвежской», и стали нападать на даньщиков короля, отбирая собранную с лопарей дань. «В норвежской части тундры наступило "немирье"».1
Называя земли Лапландии «норвежской частью тундры», уважаемый историк имеет в виду Финмарк2, территорию, протянувшуюся на запад от Кольского залива к Варяжскому заливу (Varanger fjord)3 и до самой северной в то время провинции Норвегии Галогаланда (район нынешнего Тромсе). Однако следует возразить — факт сбора дани с лопарей в этой части Лапландии королевскими «фогтами» не является достаточным основанием для того, чтобы объявлять сами земли норвежскими. Именно эти возражения правившего тогда в Новгороде великого князя Александра Ярославича были решительно продемонстрированы «детьми корельскими» в жестоких стычках с норвежскими сборщиками дани.
Западная (норвежская) часть Финмаркет. Рисунок XVII века из книги: Lilienskiolds Speculumboreale // Finnmarkomkring 1700: Nordnorske samlinger utgitt av Etnografiskmuseum. Bd. IV. 2—4 hefte. Forstebind. Oslo 1942—1943. Annenbind. Oslo, 1943
Надо сказать, что здесь имело место древнее противостояние народа корелы с норвежскими квенами («нынешними хельсингами шведскими»). Об этом упоминает под 877 годом в своей «Истории Норвегии» средневековый историк Т. Торфей4.
Потребности Руси в дани, собираемой с северных народов в виде меха («мягкой рухляди»), до определенного момента вполне удовлетворялись на обширных лесных территориях Заволочья, Перми и волости Тре. Однако с 1237 года ситуация стала меняться радикальным образом. Огромная монгольская империя, простиравшаяся от Пекина до Волги, жестоко привела в подданство русские княжества и заявила о своих потребностях в северных мехах.
Таким образом, именно в середине XIII века стало очевидным, что прежняя политика Новгородского государства в отношении Крайнего Севера больше не отвечает ситуации, возникшей на Руси вследствие монголо-татарского нашествия в 1237—1241 годах. Можно уверенно утверждать, что именно жесткие условия политической и даннической зависимости русских княжеств от монголо-татарских ханов Золотой Орды подвинули российские власти на решительные действия по освоению и, более того, присоединению территории Крайнего Севера к русским землям. И если о роли и значении «монголо-татарского ига» в истории становления Российского государства у историков существуют, прямо скажем, противоположные мнения, то положительная роль «ига» как силы, стимулировавшей прирастание Руси Крайним Севером, очевидна.
Примечания
1. Шаскольский И.П. Сведения об истории Руси в X—XIV вв. в Исландских анналах // ВИД. СПб., 1994. Т. 25. С. 231.
2. Finmarken — «финское поле». Финнами норвежцы называли лопарей. «Маркен» — та самая пустынная «мархия», упоминаемая в древней рунной грамоте о границах.
3. Варяжский залив (Varanger fjord — норв.). Варяги, варанги (греч. Вάραγροι, др.-исл. Vaeringjar) — профессиональные воины, выходцы из Балтийского региона и Скандинавии, служившие наемниками в Древнерусском государстве (IX—XII вв.) и Византии (XI—XIII вв.). В источниках середины XI века «варанги» и «русь» воспринимаются как синонимы.
4. Бутков П. Три древних договора // Журнал Министерства внутренних дел. СПб., 1837. Ч. 23—24. № 1—6. С. 550.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |