§ 11. Влияние политической борьбы в Ростовской земле на устроение епархиальной жизни
Возвышение Владимира сказалось и на судьбе ростовской епископии. Владимирская община начинает подавать свой влиятельный голос при назначении святителей. В 1185 г. митрополит Никифор поставил епископом в Ростово-Суздальскую Русь Николу Гречина, но Всеволод «не хотящю его». Никифору дали понять, что на епископскую кафедру здесь примут того, кого «Бог позовет и Святая Богородиця, князь въсхочеть и людье». Митрополит отступил и «постави Луку епископом Ростову и Володимерю и Суждалю и всей земли Ростовьской»1. Нетрудно сообразить, что «людье» — это владимирцы, а «Святая Богородицы» — церковь Богородицы во Владимире. Городская владимирская община, утверждая свое право на избрание епископа2, освящает это право волей высших сил, воплощенных в храме Пресвятой Богородицы.
Возросшая роль Владимира в жизни епископии и, следовательно, всей волости отразилась, словно в капле воды, в незначительном на первый взгляд факте погребения епископа Луки. «Преставися, — читаем в Лаврентьевской летописи, — благоверный и блаженыи епископ Лука Ростовскыи и Володимерьскые... Спрятавше тело его князь великыи Всеволод Гюргевич с игумены с черньци, с клирошаны, с попы положиша у Святое Богородици в граде Володимери»3. Захоронение Луки во владимирской церкви Богородицы выделяло ее среди других соборных храмов Северо-Восточной Руси, с одной стороны, и поднимало религиозно-политический престиж Владимира, — с другой, создавая почву для притязаний местной общины на властвование в земле. Погребение епископа Луки свидетельствует еще и о том, что город Владимир стал постоянным местопребыванием владыки4. Приведем другое летописное указание на сей счет. Епископ «земли Ростовьскои и Суждальской и Володимерьскои» Иоанн, сменивший в 1190 г. покойного Луку, пришел в Ростов «на свои стол месяця февраля в 25 день, на память Святаго отца Тарасья, тогда сущю великому князю Ростове в полюдьи, а в Суждаль въшел месяця марта в 10 день, на память Святаго мученика Кондрата, а в Володимерь вшел тогож месяца в 16 день»5. Как видим, конечным пунктом «вхождения» Иоанна в епископию является Владимир, где находилась владычная резиденция6.
Несмотря на усилия Владимира, отношения владимирской общины с населением старейших городов строились не по старой схеме, когда главный город в сознании своего первородства господствовал над пригородами, требуя от них безусловного повиновения. Владимирцы не могли сказать о Ростове или Суздале так, как говорили о Владимире ростовцы и суздальцы: «Володимерь град есть пригород нашь, и живут в нем наши холопи, каменосечци, и древоделци и орачи». Поэтому политическую систему связей, установившуюся между бывшим пригородом и старейшими городами в княжение Всеволода следует характеризовать как федерацию волостных общин во главе с владимирской общиной. Военная и политическая значимость Ростова и Суздаля, входящих в общинную федерацию, их неоспоримое старейшинство понуждали Великого Князя уделять им особое и постоянное внимание. Вот почему нередко мы застаем Всеволода в Суздале: «отпусти в Суждаль ко Всеволоду, уеви своему», «посла князь Рюрик Глеба князя шюрина своего с женою, Чюрыну с женою, иныи многи бояре с женами ко Юрьевичю, к великому Всеволоду в Суждаль по Верхуславу за Ростислава»; «отпусти ко Всеволоду в Суждаль с великою честью и дары многими одарив»; «и посла ко Всеволоду, ко уеви своему, в Суждаль»; «и послашася ко Всеволоду в Суждаль»; «Ростислав же ехе ко отцю своему в Суждаль»7. Значительно реже встречаем Всеволода в Ростове. Если в Суздале, как показывают приведенные летописные выдержки, он подолгу жил8, то в Ростове преимущественно бывал «орудья деля». Например, в 1190 г. князь приехал сюда, чтобы собрать «полюдье», или подати, которые платили ростовцы9. Такое отношение к Ростову надо, по-видимому, объяснять политикой ростовской общины, не оставлявшей надежды вернуть утраченные позиции и стать вновь главою волости. Соперничество Ростова с Владимиром постепенно обостряется. Однако оно не доходит до вооруженного столкновения, проявляясь лишь в идейно-религиозной борьбе, связанной с прославлением культа св. Леонтия Ростовского.
В 90-е гг. XII в. стараниями епископа Иоанна был канонизован сеятель христианства в Северо-Восточной Руси Леонтий. Житие Леонтия рассказывает об этом следующее: «Иоанн епископ праздновати устави Святого отца нашего Леонтия месяца маия в 23 день в лето 6698 и по сем в лето 6702 приспе праздник святого, на вечерни празновавше людие отоидоша»10. Воронин выразил сомнение по поводу житийных дат. Говоря о том, что в 90-х гг. к древнейшей части «Жития» примкнул текст об установлении Иоанном празднования Леонтию, о «первом чуде» у гроба святого и «Похвальное слово» в его честь, исследователь замечал: «Время этих мероприятий Иоанна в пространной редакции "Жития" определяется так: сначала, в 1190 г., Иоанн установил празднование Леонтию 23 мая, а якобы четыре года спустя, в 1194 г., произошло первое и единственное "чудо". Вызывает сомнение, что это "чудо" было организовано церковниками после установления празднования: вероятнее думать, что оно и имело смысл лишь как повод для местного церковного прославления Леонтия»11. Для убедительности Воронин ссылается на Тверскую летопись, где под 1194 г. помещено сообщение о ростовском владыке Иоанне, который «сътвори Леонтию, епископу Ростовскому, чюдотворцу память; и оттоле начаша празновати ему»12. Полагаем, что решение вопроса не может быть столь простым и однозначным. И уж, конечно, надо отказаться от искажений и домыслов, допущенных Ворониным при толковании житийного текста. Что здесь имеется в виду?
Воронин называет чудо 1194 г., послужившее поводом к учреждению праздника в честь Леонтия, первым и единственным. Но в самом «Житии» подобных определений нет. Напротив, в древнейшей части «Жития», повествующей об открытии мощей Леонтия, неоднократно говорится о чуде. Начнем с того, что нетленное тело Леонтия и неистлевшие «ризы» его подаются автором житийной записи как «превеликое чюдо»13. У каменной раки с телом святого, установленной в Богородичном храме града Ростова, совершались «преславная чюдеса»14. Таким образом, к 1190 г. накопился достаточный арсенал чудес, чтобы Иоанну иметь повод для канонизации Леонтия. Поэтому чудо 1194 г. заключало в себе особый смысл, о чем речь впереди. Совершенно напрасно Воронин запутывает текст «Жития», создавая искусственные сложности в его прочтении. Ему кажется странным, что люди ушли из церкви, увидев чудо до того, как оно случилось15. При этом историк разумеет чудо исцеления. Но люди, отстоявшие заутреню, были свидетелями чуда страшного наказания клирика, который «въсхоте угасити свеща» у гроба Леонтия. Напуганные именно этим чудом они «отидоша» из храма16. Чудо же исцеления состоялось позже, и тогда «вси людие» возликовали, славя Бога и Богородицу17. Воронин не понял и то место «Жития», где епископ Иоанн «расслабленного» клирика «повеле ту пустити». Ученый в недоумении вопрошает: «Куда?»18. В том-то и дело, что никуда. «Ту пустити» означает бросить тут, оставить тут19. Значит, недвижного и онемевшего клирика Иоанн оставил в церкви до обедни («литургии»), во время которой и произошло исцеление. Житийный рассказ составлен так, что не оставляет места для сомнений насчет неотлучного (вплоть до обедни) нахождения в храме «расслабленного» церковнослужителя: «Епископ же Иоанн повеле сего пустити, и яко бысть год литургии, начата пети все по ряду, оному же грехы своя от рожения вся по ряду исповедавшу»20.
Основываясь на анализе содержания «Жития св. Леонтия» и конкретной исторической обстановки, сложившейся в Ростово-Суздальской земле в период княжения Всеволода Юрьевича, мы пришли к несколько иным, чем у Воронина, наблюдениям и выводам относительно канонизации ростовского владыки.
Ростов, недовольный положением, которое возникло в Суздальщине после победного завершения владимирской общиной войны городов, готовился к новой схватке, чтобы отвоевать былое первенство в волости. Выдвигаемая задача нуждалась в идеологическом обосновании, а оно по характеру той эпохи могло быть реализовано только в форме религиозной, каковой и явилась канонизация Леонтия, осуществленная епископом Иоанном в 1190 г. Ростов стал обладателем первого и единственного пока в Северо-Восточной Руси святого, официально признанного церковью, что повышало престиж ростовской общины, вдохновляя ее на борьбу за возвращение прежней власти, отнятой младшим городом Владимиром. Мероприятие Иоанна не могло быть поддержано владимирцами. Отсюда непричастность Всеволода к организации почитания Леонтия21. Но едва ли в этом вопросе Владимирский Князь занимал нейтральную, а тем более благожелательную позицию. Она была скорее отрицательной. Между Всеволодом и епископом начались трения. Возможно, высказывались сомнения относительно самого празднования. Понадобилось чудо, чтобы посрамить скептиков и оппонентов. И оно свершилось в 1194 г., когда «приспе праздник святого»22. По горячим следам этого чуда епископом Иоанном было составлено его описание и «Похвальное слово» Леонтию, расширившие первоначальный текст «Жития ростовского владыки»23. Иоанну принадлежит, по всей видимости, и «Поучение на память Святаго отца нашего Леонтия, епископа ростовскаго чюдотворца»24. Наконец, тот же Иоанн сочинил канон с целью прославления св. Леонтия. Этот канон сохранился в составе «Службы» Леонтию с обозначением автора: «канон св. Леонтию ростовскому — творение Иоанна епископа тоя же Богоспасаемыа епископии»25. Обследование ряда списков «Службы» убедило Воронина в том, что «Иоанном был составлен не один, а два канона. Первый — более обширен, второй — более краток»26. Уже одно количество произведений, созданных епископом Иоанном в чрезвычайно сжатый срок (1194 г. и ближайшее к нему время), говорит о напряженности момента, переживаемого местным обществом. Весьма красноречиво и содержание их.
Чудо, произошедшее у гроба Леонтия, возвысило Ростов как богоизбранный город, как вместилище божественной благодати: «Вси же людие прославиша милосерднаго Бога и Пречисту Его Матерь, даровавшаго такую благодать граду Ростову»27. Ростов как бы вознесся над остальными городами Суздальщины, приобретя особую святость. Но празднование в честь святого не замыкалось Ростовом. Оно распространялось на всю Ростово-Суздальскую землю. Иоанн призывает паству: «Братие, не ленитеся почтити праздника сего». Эти слова обращены не столько к ростовцам, сколько к жителям других городов, «прилежащих» ростовской епископии. Так побуждает думать и логика перехода от описания чуда к «Похвальному слову». Сообщив о том, что в Ростове «вси людие» прославили Бога и Богородицу за ниспосланную им благодать, Иоанн продолжает: «Тем же и мы братье, мужи и жены, юни и стари, истинное рождение винограда Христова, не ленимся съвръшати заповедии господних, яже рече святыми апостолы»28. Думается, мы не ошибемся, если скажем, что аудитория, к которой в данном случае обращался епископ находилась не только в Ростове, но и за его пределами.
Подвиг крещения язычников, совершенный Леонтием, уподобляется автором «Жития» деяниям апостолов и других великих ревнителей христианства: «Хвалит бо Римьская земля Петра и Павла, Гречьская земля Костянтина царя, Киевьская земля Володимера князя, Ростовская земля вся тебе, великыи святителю Леонтие, ублажает, сътворшаго дело равно апостолом»29.
В «Похвальном слове» есть мотив, заслуживающий пристального внимания. Иоанн, завершая свою проповедь, взывает к Леонтию: «Помоли же ся Христу Богу нашему, емуже предстоиши, за правоверныя и христолюбивыя князи наши и за вся люди твоя, и нам испроси милость от Бога и отпущение грехов»30. Ростовский епископ, стало быть, просит Леонтия о заступничестве перед Христом за «правоверныя и христолюбивые князи наши» вообще, а не за Всеволода лично, как это делал Владимирский летописец, призывая отошедшего в мир иной Андрея: «Богу молися помиловати князя нашего и господина Всеволода, своего же приснаго брата, да подасть ему победу на противныя, и многа лета с княгынею и с благородными детми, и мирну державу ему и царство его ныня и присно и бесконечныя векы, аминь»31. Не является ли безымянное упоминание князей Иоанном выражением скрытого нежелания епископа молиться персонально о Всеволоде? При утвердительном ответе получаем дополнительное свидетельство о достаточно непростых отношениях Всеволода с Иоанном. Причиной тому были, вероятно, проростовские настроения владыки.
Этими настроениями отмечено и епископское «Поучение». С огромным пиитетом говорится в нем о ростовском храме Пресвятой Богородицы как «великом» и «всесвященном». Высоких похвал удостоен Леонтий: «великыи си чюдоносны учитель»; «святыи преславны учитель»32. Поет славу святому и II канон: «пастырь и учитель граду Ростову», «Ростовьстей земли светило великое»33. Другая характерная черта II канона — восхваление Ростова: «светел воистинну и пречестен и выше многых град превъзнесеся Ростовьскыи град, имея в себе пречистую церковь Владычици Богородици, в ней же положен бысть бисер безъценный», т.е. мощи Леонтия. Епископу Леонтию и городу Ростову канон придает громкую вселенскую известность: «Твоими пеленами хвалится царьский град, богомудре святителю, множае красится Ростов, пречестное тело твое дръжа, яко богатьство истиньно». По этому поводу Воронин замечал: «В воображении ростовского епископа Ростов соперничает с самим Царьградом»34.
Есть еще, по выражению Воронина, политическая контроверза, заложенная во II каноне. Вот содержащий ее текст: «Князь убо паче обретению твоему радуется, нежели порфире своей, священник же божественный любовию съзываеть верных множьства, святителю Леонтие, и просвещения божественнаго исполняются». И еще: «Князь Православный усердно тя сретаеть въкупе со христолюбивыми людьми, пастырь же лучьший простираеть руце к тебе и прикасаеться пречистем теле твоем и с веселием вопиеть благодарно...». Воронин, указав на «особое восхваление епископа» в данных текстах, на противоположение его князю, спрашивает: «Не сказываются ли здесь в завуалированной форме внутренние противоречия между главой церкви и крепнущей княжеской властью?»35. Нам кажется, что противоречие, угаданное историком, развивалось по другой линии: между выдвижением Владимира князем Всеволодом, действовавшим преимущественно в интересах владимирской общины, и сторонником Ростова епископом Иоанном, радевшим о ростовской общине. Показательна судьба владыки Иоанна. В 1214 г. «Володимирци с князем своим Гюрьем изгнаша Иоанна из епископьства, зане не право творяше»36. Изгнание произошло в момент обострения вражды владимирцев и владимирского князя Юрия с ростовцами и ростовским князем Константином. Владимирский летописец, разделявший недовольство Юрия политической позицией епископа Иоанна, старательно опускал известия, касающиеся его деятельности37, что опять-таки подтверждает мысль о более широком значении расхождений епископа и князя, чем то, о котором писал Воронин.
Таким образом, культ св. Леонтия, распространявшийся во многом благодаря епископу Иоанну, являлся средством усиления религиозно-политического влияния ростовской общины в Ростово-Суздальской земле конца XII — начала XIII вв. Ростов вступал в активную борьбу за восстановление своего господствующего положения в волости. После смерти Всеволода Юрьевича она переходит в открытые военные столкновения, вылившиеся в войну городов Северо-Восточной Руси. Прежде чем приступить к изложению событий, связанных с межгородскими войнами, коснемся вопроса о социальных коллизиях времен правления Всеволода Большое Гнездо.
Примечания
1. ПСРЛ. Т. I. Стб. 391; ЛПС. С. 94.
2. См.: ПСРЛ. Т. II. Стб. 629; Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 135.
3. ПСРЛ. Т. I. Стб. 407; См. также: ЛПС. С. 101.
4. Заслуживает в этой связи следующее известие Московского свода 1479 г.: «Князь велики Всеволод посла в Киев ко князю Святославу Всеволодичю и к митрополиту Никифору Луку смиренаго, прося собе в епископы Володимерю». См.: ПСРЛ. Т. XXV С. 91.
5. ПСРЛ. Т. I. Стб. 408; ЛПС. С. 101.
6. Даже если предположить, что последовательность приезда нового епископа в названные города обусловлена степенью старшинства каждого из них, то и в этом случае проживание владыки во Владимире едва ли подлежит сомнению. Приселков полагал, что епископ проживал там, где находился князь. (Приселков М.Д. История... С. 82).
7. ПСРЛ. Т. II. Стб. 633, 658, 667, 678—679, 679.
8. Поэтому, наверное, он получил прозвище «Суздальский». См.: ПСРЛ. Т. II. Стб. 625, 666, 667, 683, 694, 702.
9. ПСРЛ. Т. I. Стб. 408.
10. Житие св. Леонтия... С. 11.
11. Воронин Н.Н. «Житие Леонтия Ростовского»... С. 35.
12. ПСРЛ. Т. XV. Стб. 281—282.
13. Житие св. Леонтия... С. 8.
14. Там же.
15. Воронин Н.Н. «Житие Леонтия Ростовского»... С. 35.
16. Житие св. Леонтия... С. 12.
17. Там же. С. 13.
18. Воронин Н.Н. «Житие Леонтия Ростовского»... С. 35.
19. См.: Срезневский Н.И. Материалы для словаря древнерусского языка. Т. II. Стб. 1727.
20. Житие св. Леонтия... С. 12.
21. Воронин Н.Н. «Житие Леонтия Ростовского»... С. 35, 46.
22. Этот факт, по нашему мнению, не случаен. В нем заключена важная мысль: чудо, произошедшее в праздник святого, а не в какой-нибудь другой день, призвано свидетельствовать о божественном значении празднования и, следовательно, его необходимости.
23. Воронин Н.Н. «Житие Леонтия Ростовского»... С. 35—36.
24. Там же. С. 40—41.
25. Ключевский В.О. Жития святых... С. 11. Прим. I.
26. Воронин Н.Н. «Житие Леонтия Ростовского»... С. 36.
27. Житие св. Леонтия... С. 13.
28. Там же.
29. Там же.
30. Там же. С. 13—14.
31. ПСРЛ. Т. I. Стб. 371.
32. Житие св. Леонтия... С. 14, 15.
33. Цит. по: Воронин Н.Н. «Житие Леонтия Ростовского»... С. 37.
34. Там же.
35. Воронин Н.Н. «Житие Леонтия Ростовского»... С. 37—38.
36. ЛПС.С. 112.
37. Приселков М.Д. История... С. 83—84.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |