§ 2. Предпосылки формирования посадничества нового типа в Новгороде. Отношения новгородской общины с Киевом при Великих Князьях Владимире Мономахе и Мстиславе Великом
Появление Устава и «Рукописания» нельзя считать случайным. Первые десятилетия XII в. — заключительный этап строительства республики в Новгородской земле, завершающийся событиями 1136 г. Этот период надо считать в определенном смысле итоговым. В ту пору окончательно утвердилось посадничество нового типа, формировавшееся из представителей новгородской знати1. Правда, Киев от случая к случаю раздает еще посадничьи должности своим людям. Например, в 1120 г., по известию новгородского летописца, «приде Борис посадницить в Новгород»2. Борис пришел посадничать к новгородцам из Киева3. Если по поводу Бориса Новгородская I летопись выражается неопределенно4, то относительно другого посадника, Даниила в ней полная ясность: «Вниде ис Кыева Данил посадницить Новугороду»5. И все же это — последние случаи назначения новгородских посадников по воле Киева. Правилом делается избрание собственных посадников на вече.
Привилегия быть избранным в посадники являлась достоянием одних только бояр. Отыскивая исторические корни исключительности боярского права на замещение должности посадника, Янин писал: «Единственным лишенным противоречий способом решать проблему боярства представляется нам признание аристократической сущности бояр, принадлежности их к потомству родо-племенной старейшины...»6. Мы полагаем, что древнерусское боярство пришло на смену родовой аристократии в итоге разложения родо-племенного строя и образования новой территориальной структуры. Можно согласиться с Троцким в том, что рост новгородского боярства — явление, относящееся к XI в.7 Вполне вероятным представляется и другое мнение ученого, согласно которому под наименованием «бояре» скрывались должностные лица, т.е. лидеры новгородской общины. На образовавшуюся в XI в. должностную прослойку были перенесены традиции родового общества. Это облегчалось тем, что бояре в качестве общественных руководителей, стали преемниками племенной старшины. Не являясь прямыми потомками родо-племенной знати, новгородские бояре, однако, унаследовали от нее функции общественных лидеров, что и поставило их в особое положение относительно остальных жителей Новгородской земли.
Назначение из Киева посадниками Бориса и Даниила носило совсем иной характер, чем в XI в., когда посадничество лиц некняжеского происхождения совпадало с наместничеством, будучи своеобразной заменой княжения. С возникновением посадничества нового типа, функционирующего наряду с княжеской властью, должность наместника разъединилась с должностью посадника, оставаясь привязанной лишь к титулу князя. Киев, оказавшись бессильным остановить процесс внутренней консолидации новгородского общества, выражавшийся, помимо прочего, в создании местных институтов власти, пытался приноровиться к новым порядкам, дабы не упустить нити управления Новгородом со всеми вытекающими отсюда финансовыми и политическими выгодами. Но это были бесперспективные попытки. Посадничество окончательно приобрело сугубо местную постановку. Власть киевских князей над новгородцами резко, таким образом, сократилась. Назначение посадников навсегда сменилось их избранием на вече. Летопись запестрела сообщениями о том, что новгородцы «вдаша» посадничество тому или иному боярину. Значение новгородского веча как верховного органа волости неизмеримо возросло.
Замещение посадничьих должностей за счет представителей лишь новгородского боярства привело к существенным социальным последствиям, прежде всего к соперничеству различных групп бояр из-за посадничества, вовлекавшему в общественную борьбу массы новгородцев. Множилось число внутренних социальных конфликтов в новгородском обществе.
Киевские князья и здесь старались приспособиться, поддерживая одну группировку бояр против другой. Известно, что Владимир Мономах однажды привел «бояры Новгородьскыя Кыеву, и заводи я к честьнему кресту, и пусти я домови; а иные у себе остави; и разгневася на ты, оже грабили Даньслава и Ноздрьчю и на сочьскаго на Ставра, и затоци я вся»8. С.М. Соловьев и М.Н. Тихомиров, рисуя картину смятения и жестоких столкновений в Новгороде, высказывают предположение, что Даньслав и Ноздреча были «ограблены» вскоре после того, как Мстислав покинул новгородское княжение и уехал на юг, чтобы унаследовать от отца своего Владимира Мономаха киевский стол. Действительно, в Новгородской I летописи известия об отъезде Мстислава из Новгорода и вызове в Киев новгородских бояр с последующим заточением Ставра и других по обвинению в грабежах идут рядом как взаимосвязанные. По всей видимости, передача Мстиславом новгородского княжения сыну Всеволоду не устраивала многих горожан. На этой почве начались волнения в Новгороде, сопровождавшиеся грабежами «приятелей» Всеволода. Положение Мстиславича было непрочным. Чтобы укрепить его, Владимир Мономах вызвал к себе новгородских бояр и заставил их целовать крест на верность своему внуку. Важно отметить, что крестоцелование происходит в Киеве. Этим как бы утверждалось первенство Киева над Новгородом, подчиненность волховской столицы поднепровской9.
Едва ли можно сомневаться относительно участия простого люда в упоминаемых летописцем «грабежах». Сами же «грабежи» нельзя понимать в прямом смысле, как стихийное насилие. Еще Соловьев писал: «Некоторые бояре и сотский Ставр ограбили каких-то двух граждан; неизвестно, впрочем, какого рода был этот грабеж, потому что иногда грабеж происходил вследствие судного приговора»10. В более определенной форме говорил о сути «ограбления» Даньслава и Ноздречи Тихомиров: «Само слово "грабеж", возможно, указывает на судебную расправу с Даньславом, совершенную по вечевому постановлению»11. Похоже, что «грабление», о котором рассказывает летопись, есть своеобразная конфискация имущества в пользу членов новгородской общины, произведенная организованно по общественному приговору12.
Утратив позиции в новгородском посадничестве, Киев сохранял остатки своей власти над Новгородом посредством княжения. Несмотря на ухищрения новгородцев, изобретаемые с целью подчинения князей своим интересам, те все-таки в принципе по-прежнему являлись наместниками Киева. Новгородское княжение стало последним оплотом хозяйничанья киевских правителей в Новгороде. Но и здесь время этого хозяйничанья было сочтено.
В марте 1117 г. князь Мстислав был переведен в Киевскую землю. Местный летописец сообщает об уходе Мстислава несколько глухо, без излишних подробностей: «Иде Мьстислав Кыеву на стол из Новагорода марта в 17»13. Зато Ипатьевская летопись содержит более детальную запись: «Приведе Володимер Мьстислава из Новагорода, и дасть ему отець Белъгород»14. Известие Ипатьевской летописи дает понять, что Мстислав покинул Новгород по настоянию Мономаха, а не по воле новгородцев. «Вскормив» себе князя и продержав на столе почти три десятилетия, новгородцы должны были отпустить его, скорее всего вопреки собственному желанию. Нельзя это рассматривать иначе, как ущемление самостоятельности новгородской общины. Киев, привыкший повелевать Новгородом, и на сей раз показал свою власть.
Оставляя Новгород, Мстислав, по свидетельству летописца, сына своего Всеволода «посади Новегороде на столе»15. Фразеология книжника указывает на то, что активной стороной при «посажении» Всеволода был Мстислав, а не новгородцы, которые, как явствует из летописного текста, играли вынужденно пассивную роль. Затем читаем об упомянутом уже нами вызове в Киев новгородских бояр и о наказании их Владимиром Мономахом, а также о направлении киевского деятеля Бориса посадничать в Новгород. Все это, безусловно, — проявления господства Киева над Новгородом. Однако в 1125 г. произошло событие, которое возвестило приближающееся окончательное падение прежних порядков. В тот год умер Владимир Мономах. Киевским Князем стал Мстислав. А в Новгороде «в то же лето посадиша на столе Всеволода новгородци»16. Как видим, новгородцы сами, без постороннего участия посадили Всеволода на княжеский стол. Факт в высшей степени примечательный, особенно если учтем, каким образом Всеволод оказался на княжении в 1117 г., когда Мстислав ушел из Новгорода. Мы отмечали, что на столе тогда Всеволода посадил Мстислав. Теперь же это делают новгородцы. Данное обстоятельство вряд ли может служить указанием на то, что в какой-то момент между 1117 и 1125 гг. Всеволода лишили княжеского стола17. Оно свидетельствует, по нашему мнению, вот о чем: с 1125 г. княжение Всеволода было поставлено на новые основы. В 1117 г. Всеволод занял новгородский стол по назначению, в котором, разумеется, далеко не последнюю роль играл Мономах, повелевавший Рюриковичами. Назначение укрепляло, несомненно, наместничьи функции князя, ставя его над новгородской общиной. В 1125 г. новгородцы, воспользовавшись смертью Владимира Мономаха, перестроили в принципе свои отношения с князем Всеволодом, заменив назначение избранием18. Поведение горожан вызвало у Мартышина недоумение: «новгородцы сажали князя, который и так уже у них сидел с 1117 г. Остается лишь гадать, случайна ли эта фраза (летописца. — И.Ф.) или после смерти Мономаха новгородцы сочли нужным как бы переутвердить своего князя, заодно подчеркнув решающую роль города в занятии княжеского стола»19. Без всяких гаданий можно говорить, что «люди новгородьстии» избрали Всеволода на княжение, и это не было «переутверждением своего князя», а возведением его на стол по волеизъявлению веча, обозначаемому в летописи термином «посадиша».
Избрание предполагает определенную процедуру (ритуал), существенным элементом которой является «ряд», или договор, скрепляемый присягой — крестоцелованием. Мы можем только догадываться о содержании договора, заключенного Всеволодом с новгородцами. Среди обязательств, взятых на себя князем, значилось, вероятно, обещание княжить в Новгороде пожизненно20. Как и в примере с Мстиславом, которого новгородцы «вскормили» для себя и продержали на княжении без малого тридцать лет, здесь проявилось стремление новгородской общины связать князя более прочными узами с местными интересами, превратить его в свою общинную власть. Избрание в 1125 г. новгородцами Всеволода князем было важной вехой на пути такого превращения. Господство Киева над Новгородом слабело час от часу. Однако полностью оно еще не пало. Поэтому в 1129 г. новгородцы вынуждены принять посадника, пришедшего из Киева21. Князь Мстислав, «держащий русскую землю», повелевает Всеволодом22. И все ж таки Всеволод был одним из последних (если не последним) между новгородских князей, посредством которых Киев осуществлял свою традиционную власть над Новгородом.
Примечания
1. См.: Янин В.Л. Новгородские посадники. М., 1962. С. 59; Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства Древней Руси. С. 162.
2. НПЛ. С. 21, 205.
3. См.: Соловьев С.М. Сочинения. М., 1988. Кн. 1. С. 409; Рожков Н.А. Исторические и социологические очерки. М., 1906. Ч. 2. С. 30; Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания... С. 172; Янин В.Л. Новгородские посадники. С. 65—67; Мартышин О.В. Вольный Новгород... С. 81.
4. В Новгородской IV летописи имеется на сей счет уточнение: «Прииде Борис посадницять ис Киева в Новгород» (ПСРЛ. Птг., 1915. Т. IV. Ч. 1. С. 143). То же читаем в Никоновском своде. См.: ПСРЛ. СПб., 1862. Т. IX. С. 151.
5. НПЛ. С. 22, 206.
6. Янин В.Л. Социально-политическая структура Новгорода в свете археологических исследований // Новгородский исторический сборник. Л., 1980. С. 90.
7. Троцкий И.М. Возникновение Новгородской республики // Изв. АН СССР. VII серия. Отд. обществ, наук. 1932. № 5. С. 353.
8. НПЛ. С. 21, 206.
9. Ср.: Мартышин О.В. Вольный Новгород... С. 80.
10. Соловьев С.М. Сочинения. Кн. 1. С. 409.
11. Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания... С. 180.
12. См.: Троцкий И.М. Возникновение Новгородской республики. С. 370—371. «Грабежи» подобного рода наблюдаются и в других землях Руси.
13. НПЛ. С. 20, 204.
14. ПСРЛ. Т. II. Стб. 284.
15. НПЛ. С. 20, 204.
16. Там же. С. 21, 205.
17. Ср.: Янин В.Л. Новгородские посадники. С. 67.
18. Вспомним, кстати, что в X в. племена, «примученные» Киевом, часто восставали именно со смертью киевских князей. Эта традиция не могла исчезнуть бесследно в XII в.
19. Мартышин О.В. Вольный Новгород... С. 81.
20. См.: НПЛ. С. 22, 207.
21. Там же. С. 22, 206.
22. «Се аз Мьстислав Володимирь сын, — читаем в одной грамоте, — дьржа Русьску землю, в свое княжение повелел есмь сыну своему Всеволоду отдати Буице Святому Георгиев» с данию, и с вирами, и с продажами...». См.: ГВНП. М.; Л., 1949. № 81. С. 140.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |