Владимир I Святославович (980—1015)
С вокняжением в Киеве Владимира I Русь вошла в тот поворотный период своей истории, который в дальнейшем стал прологом к так называемой тысячелетней истории Руси. На самом деле история Руси гораздо более древняя, и мы лишь стоим в преддверии ее истинного открытия.
Русь последней четверти X в. была могучим государством. Она уже веками собиралась и отстраивалась. Имен множества ее героев мы не знаем. На протяжении тысячи километров Русь граничила со степью. И рубежи надо было охранять, ибо Русь богатела, ее крестьяне были свободны и держали большие хозяйства, процветала торговля и города развивались фантастически быстро. Городские детинцы обрастали предградьями, застраивавшимися ремесленными мастерскими, купеческими теремами и боярскими хоромами. И очень скоро Русь стала лакомым куском, в первую очередь для тюркских кочевников. Потребовалась громадная энергия, препятствовавшая разорению сада, расцветающего на востоке Европы.
Княжение в Киеве Владимир начал с установления кумиров на дворе, вне двора теремного.
Летописец называет кумиров: Перуна деревянного с серебряной головой и золотыми устами, Хорса, Даждьбога, Стрибога, Семаргла и Макоша. Этот шаг князя оказался последним лучом заходящего солнца древнейшего духовного учения славян. Эпоха язычества на Руси доживала последние десятилетия. И тем помпезнее были действия власти спустя восемь лет, принявшейся крушить кумиров и преследовать им поклонявшихся.
На север, в Новгород, был отправлен ангел-хранитель Владимира, его дядя Добрыня. В Новгороде Добрыня установил кумир Перуна. Очень скоро Добрыня продемонстрировал, что идеология для власти лишь средство управления. Впрочем, из любого правила есть исключения.
А Владимир, по выражению летописца, был побежден похотью женской. У князя было несколько жен, и каждая оставила несколько наследников.
Рогнеду полоцкую поселили под Киевом, в селе Предславине на реке Лыбедь. Она родила Владимиру сыновей Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода и двух дочерей.
Гречанка, бывшая в прошлом монахиней и, как мы помним, отнятая Владимиром у Ярополка, родила Святополка.
Была у Владимира жена чешка. Она родила князю Вышеслава. Еще одна жена родила Святослава и Станислава. А жена болгарка родила Владимиру первых русских святых Бориса и Глеба.
Кроме того, у Владимира были сыновья Судислав и Позвизд. В пригороде Киева Вышегороде Владимир держал триста наложниц. А в селе Берестово, под Киевом, жили двесте княжеских наложниц. В крепости Белгород, охранявшей западные подступы к Киеву, Владимир держал триста наложниц.
Летописец замечает: «И бе не сыт блуда, приводя к себе мужеския жены, и девицы ростлевая».
Весной 981 г. Владимир вывел рать из Киева и двинулся на запад, в земли Червонной Руси, на рубежи с Польшей.
В 966 г. Польша приняла крещение, и в 981 г. ею правил Мешко.
Князь Владимир занял центр Червонной Руси город Червень и город Перемышль, стоящий в верховье реки Сан. Кроме того, Русь заняла другие «грады» на своих западных рубежах.
А летом или осенью 981 г. Владимир совершил поход в землю вятичей и возложил на непокорных славян дань от плуга, какую брал Святослав.
На вятичей ходили Олег и Святослав. Более того, уже в XI в. Владимир II Мономах также ходил смирять князя вятичей Ходоту.
В VIII—XI вв. вятичи имели не только обширные территории и собственное государственное устройство, но и независимые от Киева экономику и торговлю.
Дон, Ока и Волга позволяли вятичам самостоятельно торговать с Булгаром и всем востоком и югом. Тут невольно вспоминается обилие восточных монет VIII—X вв., которое находят в районе Старой Рязани.
Киев. Десятинная церковь, восстановленная Петром Могилой. Литография начала XIX в.
Подчинение Киеву для вятичей означало конец торгово-экономической независимости. Вятичи не так остро нуждались в днепровском речном пути, как древляне, дреговичи, кривичи и северяне.
Борьба продолжалась в 982 г. Владимир вновь пошел в поход на вятичей.
Невольно приходит мысль о том, каким образом Киев закреплял власть на землях славянских союзов. До прихода киевских князей каждый союз имел собственное княжение. Из летописей мы знаем Мала и его город Малин, знаем, как Владимир расправился с Рогволодом и Старым Полоцком. Видимо, подобная участь постигла и Тура, сидевшего в городе Турове. Археология указывает на то, что на рубеже IX—X вв. активно отстраивавшийся Чернигов имел собственных князей. По преданию одним из них был князь Черный. Вятичи имели своих князей (и жупанов) как минимум до рубежа XI—XII вв. (Ходота).
По-видимому, Киев в IX—X вв. смещал местных князей, а подчас творил с ними расправу, подобную полоцкой. В центры славянских союзов в X в. стали сажать наместников. Святослав, а вслед за ним и Владимир в те центры посадили сыновей. Оба раза это закончилось кровавой драмой. И тем не менее Ярослав Мудрый закрепил традицию и раздал сыновьям города и земли, которые в VIII—X вв. отчасти еще подчинялись местным князьям, имен которых киевские летописцы либо не знали, либо из политических соображений не упоминали.
Знать союзов славян востока Европы в IX—X вв. превратилась в многочисленное столичное и местное боярство и в борьбу за власть с Киевом и его правящим домом не вступала. Впрочем, примеры вятичей и хорватов заставляют иногда допускать обратное.
По-видимому, когда киевский князь или его воевода с дружиной вторгались в землю какого-либо союза славян, местной знати предлагалось выступить в роли наместников Киева. Так местная власть постепенно превращалась в служивое дворянство, чаще всего стремившееся поселиться в Киеве либо в крупнейшем городе области. Большинство бояр обзаводилось собственными усадьбами. Бояре устраивали гнезда на мысах приречных террас, над рекой, на наиболее оживленном торговом пути волости. Боярские усадьбы походили на крепости, ибо жизнь феодала была сопряжена с множеством опасностей. В дальнейшем мы рассмотрим несколько боярских городищ-усадеб.
С течением времени ширившийся слой боярства закрепощал, подчиняя своей власти, земледельцев, ибо нуждался в кормлении.
Но вернемся к Владимиру. В 983 г. князь выступил в поход против балтийского народа ятвягов, сидевших между Западным Бугом и Неманом. Поход 983 г. был продолжением кампании, начатой Киевом в 981 г. на западных рубежах государства.
Стремление Руси к обладанию землями на Западном Буге, Саноке и Немане, в 981—983 гг. вылившееся в походы на хорватов, волынян и ятвягов, могло быть продиктовано растущей потребностью государства в выходе на рынки центра и запада Европы.
Поход Владимира на ятвягов был удачен для Руси. По возвращении в Киев воины стали «творить требы кумирам». И тут летописец помещает сюжет о семье христиан варягов.
Старцы и бояре метали жребий. Он показал на юношу-варяга, и он должен был быть принесен в жертву. Отец его, христианин, вступился за сына, выхватил меч. И оба погибли.
История эта как бы исподволь показывает, что времена язычества на Руси доживали последние годы. Правда, на просторах Русской равнины эти годы затянулись на века.
В 984 г. князь Владимир предпринял новый поход. На этот раз киевская дружина выступила к северу от столицы, в долину реки Сож, в землю славянского союза радимичей. Летописец напоминает, что пришли радимичи из лях и привел их глава рода Радим, брат Вятко, приведшего из лях вятичей на Оку.
Вперед Владимир выслал воеводу, прозывавшегося Волчий хвост. Киевляне столкнулись с радимичами на реке Пищане и одержали победу. Вслед за тем на радимичей возложили дань.
Летописец говорит, что радимичи везут повоз в Русь и до сего дня, то есть до времени завершения создания «Повести временных лет». Это наводит на мысль о том, что старое полюдье X в. в XI—XII вв. могло смениться повозом, то есть добровольной регламентированной поставкой скоры, меда, брашна, воска и иного движимого добра в центр государства. На местах этот процесс отслеживали и регулировали наместники Киева. И кроме того, в последней четверти X в. слишком велика оказалась территория русского государства и у Киева едва ли хватило людей и ресурсов на ежегодные объезды земель хорватов, ятвягов, словен новгородских, вятичей и иных народов. Невольно вспоминаются поездка княгини Ольги на север и установление ею погостов и даней по Мете и Луге. Это были вехи государственного строительства. Урок Игоря не прошел для Киева даром.
При Владимире власть центра расширилась территориально и одновременно несколько рассредоточилась. В провинциях в X в., и особенно в XI—XII вв., начался бурный рост городов, служивших местными центрами сосредоточения государственной власти.
Энергия князя Владимира была неуемна. В 985 г. Владимир выступил в поход на Болгарию. Память о походах Святослава в Киеве была свежа, и были живы многие участники славных дел.
Весной Владимир с верным соратником Добрыней посадил русскую рать на суда и устремился вниз по Днепру, к порогам. Берегом на лошадях за князем шли торки. Это был тюркский народ, посаженный Русью в бассейне реки Рось для обороны южных рубежей государства.
В то время в слабеющей Болгарии правил царь Самуил. Его отец царь Борис с братом Романом, участником бурных событий, сопровождавших походы Святослава на Балканы, были увезены в Византию и исчезли.
Владимир без труда сломил сопротивление болгар. Вслед за этим был установлен мир. Мудрость Добрыни дала себя знать. Посмотрев страну, Добрыня заметил Владимиру, что тут все в сапогах, а искать надо лапотников.
По-видимому, и Святослав, и Владимир, видя бедственное положение хорошо знакомой русским Болгарии, былине прочь включить ее в поле влияния Киева, однако у Руси на это не хватало сил, а у Болгарии — желания. Соперничать с Византией на Балканах в X в. Киев не мог, хотя и предпринимал небезуспешные шаги в этом направлении.
Еще одно обстоятельство могло закрыть доступ Руси в Болгарию — русское язычество. И в 986 г. Владимир, ранее побывавший на рубеже олатынившейся Польши и на Дунае с его православным населением, писавшим буквами кириллицы и глаголицы, стал задумываться о том же, о чем полвека назад всерьез помышляла его бабка Ольга. Начал Владимир «пытати о верах, бе бо князь мудръ».
Рубежи Руси к 986 г. подошли вплотную к рубежам мира латинского запада, греческого юга и мусульманского и иудейского востока. Владимир понял, что надлежит выбрать тот путь, которым Русь в дальнейшем будет идти долгие века.
Первыми в Киев, прознав о мыслях Владимира, пришли из Волжской Булгарин. В X в. там был принят ислам. «Придоша от срачинския веры, Болгары веры бохмини и сказаше о своей вере».
Выслушав магометан, Владимир ответил: «Русь веселье питье, не можем без того быти». Вслед за тем на Русь пришли посланники от Рима. Им Владимир сказал так: «Идите опять яко оци наши сего не прияли суть». Возможно, князь имел в виду историю с миссийным епископом Руси Адальбертом.
Принял князь Владимир и «жидове козарьстии». Выслушав их речи, князь ответил: «То како вы инехъ оучите, а сами отвержени. Если бы бог любил вас то не бысть расточени по чюжимъ землямъ еда и нам то же мыслите зло прияти».
Последними в 986 г. к Владимиру пришли греки. Но вопрос о принятии веры так и не был решен.
В 987 г. Владимир продолжал поиски решения вопроса о принятии веры. Князь созвал старцев и бояр и поведал им о приходивших. Решили прежде всего послать людей в Волжскую Булгарию к магометанам. Вернувшиеся отвергли возможность принятия магометанства Русью.
Затем князь отправил людей к латинянам. Но и латинское христианство не прельстило русских. И русские послы приехали к грекам. Правил империей Василий II (976—1025). Русское посольство в Византии было принято с великой радостью и честью. Русских повели в церковь, созвали клир, зажгли свечи перед ликами святых, закадили паникадилами, запели, и началось пышное богослужение. Можно представить, какое впечатление на русских послов произвело увиденное и услышанное в Византии.
На Русь послы плыли с великими дарами и с великой честью. В Киеве давно существовала христианская община, ориентирующаяся на Византию, и ее влияние на решение князя Владимира сыграло не последнюю роль. Строго говоря, вопрос выбора веры на Руси был предрешен задолго до 986—988 гг. Князь Великой Моравии Ростислав в 862 г. решил вопрос для славян в пользу Византии. В 864 г. ввел в лоно греческого христианства Болгарию царь Борис. Из Великой Моравии христианство, в его греческой трактовке, принял чешский князь Боривой. Из Чехии христианство пришло в Польшу. Тем временем сама Чехия уже олатынивалась, и Польша в 966 г. при посредничестве супруги Мешко I чешской Дубравки приняла латинское христианство. Тут уже влияли внешние силы, и славянам центра Европы приходилось с ними считаться.
Русь стояла последней в ряду славянских государств, принимавших христианство в II—X вв. Русь в 987 г. была уже не та, что при княгине Ольге. Киев не боялся зависимого положения от Византии, что в свое время могло смутить Ольгу. И само крещение князя Владимира походило более не на просьбу, а на требование.
Весной 988 г. русские ладьи подошли к Крыму. Князь Владимир осадил греческий город Корсунь (Херсонес), но приступом города не взял. Горожанин по имени Анастасий выпустил из города стрелу с сообщением, где русским следует перехватить трубу, подававшую осажденным воду. Тем временем Владимир поклялся креститься, если город будет взят. Скоро город, оставшийся без воды, был взят, и в Византию было отправлено требование о том, чтобы император выдал свою сестру замуж за князя Владимира.
Император рад был выдать Анну за Владимира, но как было это сделать, если князь не был христианином. И в Византию пришла новая весть от Владимира: «Закон вашь и есть ми любъ».
Сестру императора Анну посадили на корабль и привезли в Крым. Летописец говорит, что в то же время Владимир заболел и лишился зрения. Анна велела передать князю, что от болезни его избавит крещение. Епископ Корсуни и местное духовенство организовали крестины русского князя, и как только возложили на Владимира руку, он прозрел и воскликнул, что впервые увидел бога истинного.
Вслед за князем крестились многие из его окружения. Крестили русских в корсунской церкви св. Софии. Вскоре обручили Владимира с Анной. Владимир воздвиг в Корсуни на горе храм в честь Иоанна Предтечи.
По возвращении на Русь Владимир приказал уничтожить кумиров и святилища, которые сам с дядей Добрыней восемь лет назад ставил. Летописец не удержался от восклицания: «Господи чюдные дела твои вчера честим от человека а днесь поругаем».
Идол Перуна привязали к хвосту коня и потащили с горы по Боричеву въезду на Ручай к Днепру. Перуна бросили в Днепр, и князь велел людям, чтоб смотрели до самых порогов: если где пристанет к берегу — отталкивать.
Затем Владимир разослал глашатаев по Киеву сказать людям, что, кто утром не придет к реке, «противник мне да будет».
Утром берег Днепра был полон народу. Владимир вышел на реку в сопровождении греческого духовенства, и началось крещение. Люди вошли в воды Днепра, держа младенцев на руках.
Так была начата новая эпоха, давно готовящаяся и долее других откладывавшаяся на востоке Европы, — эпоха православия на Руси.
Князь Владимир велел по всей Руси рубить церкви и ставить их на местах, где прежде стояли кумиры. В Киеве на холме, где в 980 г. были установлены идолы Перуна, Волоса и иных богов, возвели церковь св. Василия (Власия).
По Руси пошло оживление. Княжеские наместники, отроки и греческие священники начали строить по городам и волостям церкви и крестить народ в новую веру. У матерей брали детей и отдавали в книжное учение. А матери, как и бывает, плакали.
Князь Владимир окрестил своих многочисленных сыновей и посадил их по разным городам государства. В Новгород послали Вышеслава. В Полоцк, отстраивавшийся на новом месте, посадили Изяслава. Святополк сел в Турове, а Ярослав, впоследствии прозванный Мудрым, был послан в далекий Ростов Великий, стоявший за лесами вятичей, в Залесской земле, на берегу озера Неро. Ростовская волость для Киева в X в. была далекой окраиной, землей глухой, и ехать туда мало кто стремился добровольно.
После смерти старшего из сыновей — Вышеслава в Новгород перевели Ярослава. С Ростова в Новгород Ярослав мог проехать двумя путями — в верховья Волги, на селигерский волок и далее в бассейн Ловати либо с Волги перейти на реку Тверцу, подняться до Вышнего Волочка и далее по реке Мете. Ведал ли тогда Ярослав, какую судьбу ему уготовил бог и какую жизнь ему предстояло прожить на Руси?
Сын Владимира Борис был отправлен в Ростов. А Глеб поехал на Оку в город Муром. Святослава Владимир посадил в землю древлян, а Всеволода послал в тогда совсем еще молодой город Владимир Волынский, стерегший западный рубеж Руси. Мстислава Владимир отправил в Тмутаракань, в далекий островок русского государства на полуострове Тамань.
Владимир I Святославович водворил на Руси не только христианство, но и заложил твердые основы удельного порядка. Княжеские наместники сменялись по городам на княжеских сыновей, а те рано или поздно стали пытаться превратить княжения в наследственные владения. Так в момент подъема в организм единой Руси было заронено семя, позже давшее недобрые всходы.
Германия в X в. уже переживала начало процесса распада империи. А Русь еще более столетия сохраняла относительное единство, при этом оставаясь могучим государством, и все без исключения соседи с тем считались. Солнце над Киевом в X—XI вв. светило ярко.
Князь Владимир мыслил как государственный муж самого высокого ранга. Ему принадлежат слова: «Се не добро, еже мало город около Кыева». «И нача ставити городы по Десне и по Въстри, и по Трубешеви, и по Суле, и по Стугне. И нача нарубати муже, лучшее от Словен и от Кривичь, и от Чюди, и от Вятичь, и от сих насели грады. Бе бо рать от печенег и бе воюяся с ними и одалая им».
Владимир собрал народ отовсюду из государства и давал ему «землю на полной его воле». Но за то князь требовал строго следить за южными рубежами Руси.
По руслам рек начали сплавлять лес для строительства многочисленных городов-крепостей. Города, соединенные оборонительными сооружениями, именуемые змиевыми валами, выстраивали непрерывные линии, в X—XII вв. охватившие Киев с юга тремя рубежами. Самый южный рубеж обороны столицы шел берегом реки Рось.
Второй рубеж обороны Киева шел долиной реки Стугна. И под самим Киевом, на линии Звенигород—Белгород, находился последний оборонительный рубеж. С севера подходы к Киеву охранял Вышегород.
На левом берегу Днепра рубежи Руси также прикрывались несколькими линиями обороны. Берега рек Сула, Трубеж, Остер, Десна украсили десятки русских городов.
Но прежде всего на рубеже X—XI вв. укрепили ближайший к Киеву рубеж обороны, находящийся на линии Белгород — Звенигород и отстоящий от Киева не далее чем в одном дневном переходе. И тут мы уделим внимание крепостной архитектуре Древней Руси. Масштабы строительства упомянутых выше Змиевых валов потрясают. Но у строительства, шедшего в X—XII вв., на юге Восточной Европы есть предыстория.
Народная легенда гласит о том, что два молодца, обычно именуемые Кузьмой и Демьяном (св. Козьма и Домиан покровительствовали кузнецам), укротили змея, поедавшего местных жителей. Змея впрягли в громадный плуг и заставили пропахать межу, за которую впредь чудовище не смело вступать. Змей, дотянув плуг до воды, обпился и испустил дух.
Выше писалось о городищах, площадь которых насчитывала сотни гектаров, возводившихся в среднем поднепровье в VII—III вв. до н.э. Площадь Немировского городища на Южном Буге 110 га. Валы, высота которых ныне достигает 8 м, создавались в VII в. до н.э. Площадь Трахтемировского городища 500 га. Оно расположено в бассейне реки Рось. Южнее на реке Тясмин находится Матронинское городище, площадь которого 200 га. А площадь Вельского городища, что в бассейне реки Ворскла, и вовсе потрясает — 4020,6 га. Обводящий городище вал в древности был увенчан деревянной стеной либо сам представлял собой стену. И это очень важное обстоятельство для дальнейшего повествования.
На востоке городища раннего железного века расположены вплоть до верховий Северского Донца (у хутора Городище, площадь 26 га) и до реки Дон, в районе устья реки Воронеж, то есть городища VII—III вв. до н.э. защищали ту же территорию, что и города и змиевы валы IX—XIII вв. Эти земли издревле и именуются Русью.
В X—I вв. до н.э. земледельцы лесостепей востока Европы защищались на городищах от вторжений киммерийцев, скифов, сарматов (восточные индоевропейцы иранской языковой группы). В I тыс. до н.э. славяне в лесостепях оборонялись от готов, гуннов и аваров. В IX—XIII вв. славяне опоясывали лесостепи паутиной крепостей и Змиевых валов, пытаясь сдерживать угров, печенегов, половцев.
Радиоуглеродный анализ, которому подвергали остатки обугленных бревен из Змиевых валов Среднего Поднепровья, временем их закладки указывает I тыс. до н.э. Столь широкий временной разброс отнюдь не ошибка исследователей. Традиция возведения укреплений из дерева и земли в данном регионе в самом деле корнями уходит в I тыс. до н.э. (а в действительности гораздо глубже).
Система Змиевых валов, защищавших древний Переяславль с востока и юга, походит на разомкнутое кольцо укрепленного городища громадных размеров. И это не единственный пример подобного рода.
Тысячи строителей, трудившихся над возведением оборонительных систем Среднего Поднепровья в X—XII вв., во многом лишь дополнили и развили древнейшую традицию оборонной фортификации. Эти сооружения были удачно вписаны в оборонительные рубежи Киевской Руси.
Причиной новой активизации оборонительного строительства, развернувшегося вокруг Киева и Переяславля в X—XI вв., были печенеги. Сложность борьбы с печенегами заключалась в том, что они подобно волкам были подвижны и трудноуловимы. Лишь оборонительные стены, ныне превратившиеся в земляные валы, тянувшиеся на сотни километров, могли хоть как-то обезопасить Русь X—XIII вв. Пока кочевники огибали укрепления, их успевали заметить и принять необходимые для обороны городов меры.
Около пятидесяти городищ X—XI вв. непосредственно вписано в линии Змиевых валов. Змиевы валы особенно активно строились на рубеже X—XI вв. при Владимире. Продолжили их строительство при Ярославе Мудром.
В XII в. возвели укрепления в долине Роси. Они были призваны сдерживать половцев. После того как Русь стала дробиться на уделы, строительство оборонительных сооружений столь крупного масштаба в Среднем Поднепровье сошло на нет.
Скажем кратко о конструкции Змиевых валов. Строители рубили четырехстенные срубы из дуба, крайне редко из сосны. Срубы плотно стояли один подле другого длинным рядом. Чаще всего в ряду было несколько параллельных линий срубов. Внутренность сруба заполнялась глиной, песком, камнем. С внешней стороны линия срубов присыпалась глиной.
Помимо срубной при строительстве Змиевых валов использовали перекладную конструкцию. Она была широко распространена у западных славян раннего Средневековья. В ее основе лежали ряды продольно уложенных бревен. Сверху бревна засыпали грунтом. Для того чтобы бревна не раскатывались, у них не обрубали сучьев, которые подобно крючкам фиксировали бревно на строго определенном месте.
Такие оборонительные рубежи опоясывали Русь X—XIII вв. от реки Тетерев на западе до города Лубны на реке Сула на востоке.
Узлами обороны Руси были города. Их стены, так же как и змиевы валы, состояли из нескольких рядов параллельно идущих срубов. Внутренняя линия срубов городов чаще всего не засыпалась грунтом и использовалась как жилье или склады.
Между стремительно отстраивавшимися городами Руси стали строить прямоезжие дороги. Прокладывали их широкими полями и дремучими лесами, стягивая отдельные области государства единой системой коммуникаций, не зависимых от времени года и степени проходимости волоков. Управление огромным государством требовало наличия совершенной системы обороны и связи. Киев перенял у князей славянских союзов весь груз государственной ответственности и расширил масштаб задач с одного речного бассейна (Днепровского) до размеров всей равнины, от Тамани до Кольского полуострова и от Люблина до Уральского камня. И киевским князьям, давно стремившимся к сосредоточению власти над восточнославянскими землями в одних руках, отступать было нельзя. Русь объединялась.
В 991 г. князь Владимир почувствовал насущную необходимость в возведении в Киеве символа новой религии — храма, подобного византийским. К грекам послали за мастерами. За возведение храма взялся Настас Корсунянин. Скоро церковь Богородицы была выстроена, и служить в ней стали священники из Корсуни, ближайшего к Руси греческого города. Владимир передал в церковь иконы, кресты и сосуды, вывезенные из Корсуни.
При князе Владимире Киев был невелик. Его площадь не превышала 10 га. Перед церковью Богородицы Десятинной шумел разноголосием языков запада и востока Бабин Торжок. Посреди него Владимир установил вывезенную из Корсуни бронзовую античную квадригу. Южнее и западнее церкви были возведены каменные терема. На их сенях-галереях происходили воспетые былинами дружинные пиры, устраиваемые Владимиром.
Городской земляной вал, увенчанный деревянными срубами, городнями и нависавшими над ними заборолами, в трех местах рассекался каменными воротными башнями.
Киев Владимира и Святослава в X в. был не тем городом, каким он стал при Ярославе в XI в., но предпосылки к колоссальному расцвету были явны уже в X в.
Под 992 г. летописец говорит о том, что Владимир заложил город «Белъ». То была крепость над рекой Ирпень, стоящая к юго-западу от Киева. В Белгороде сосредоточивались значительные военные силы Руси, бывшие своего рода пригородным гарнизоном киевского князя. К западу от Белгорода, за лентой Ирпени, глухо шумел древлянский лес. А далее к западу, за Чертовым лесом, стелилась равнина Волыни с прорезавшими ее отрогами Карпатского горного массива. На высоких холмах и отвесных скалистых утесах Волыни и Галиции в конце X в. стучали топоры плотников и позвякивали молотки каменщиков. Это строили города и боярские усадьбы.
Белгород служил Киеву воротами на запад, имевшими крепкие засовы. В Белгород Владимир свозил народ отовсюду. Все, кому прискучила размеренная крестьянская жизнь, шли на службу к киевскому князю. А он тому был рад. И строились на Руси города.
В 993 г. как раз мимо стен строившегося Белгорода на запад, в земли славянского союза хорватов, в верховья реки Днестр, прошла дружина князя Владимира. Поход 981 г., когда в Перемышле, Червене и иных городах запада русского государства были посажены столичные наместники, видимо, не решил всех вопросов, и спустя двенадцать лет потребовался новый поход, на этот раз именно на союз хорватов. Хорваты Руси — это лишь восточное крыло крупного славянского союза, сердце которого расположено к западу от Галиции, в центре Европы. Отсюда проистекает двойственность всегда мятежной, мятущейся Галицкой Руси с традиционно сильным боярством и родовыми связями с Центральной Европой.
Пока Владимир с русской дружиной ходил по земле хорватов, недремлющие печенеги, имевшие на Руси глаза и уши, подошли к левому берегу реки Сулы.
На берегах Сулы, служивших естественным пограничьем Руси в левобережном Поднепровье, в конце X в. вовсю кипела работа. В устье Сулы располагалась гавань города Воинская Гребля. Выше по берегу Сулы, не далее двух десятков километров одно от другого, стояли города-крепости. Крупнейшими из них были Лукомье, Лубны, Ромны. На правом притоке Сулы, на реке Удай, росли стены городов Повстин, Пирятин, Прилуки.
Когда Владимиру сообщили о появлении на Суле печенегов, князь поспешил на берега реки Трубеж, служившей одним из рубежей обороны Руси. Гарнизоны городов в долинах рек Сула, Удай, Супой заперли проездные ворота и ждали помощи от киевского князя. Печенеги же грабили и жгли беззащитные села и угоняли людей в полон.
Заметим, что в IX—XIII вв. население лесостепей востока Европы стремилось селиться в черте городских валов либо укрепленных предградий. Но, конечно, было немало открытых поселений.
Встретились русские и печенежские полки на Трубеже. «И срете я на Трубежи на броде, где ныне Перяславль». Дело решили поединком. Одолел русский муж, «и печенези побегоша и Русь погнаша по них секуше, и прогнаша я».
Князь Владимир «заложи город на броде томь, и нарече и Переяславль, зане перея славу отроко тъ».
Переяславль, вероятнее всего, стоял и до 993 г. Но то, что на броде через Трубеж, под Переяславлем, русские полки перекрывали дорогу степным хищникам, сущая правда.
Столкновение Владимира с печенегами на Трубеже в 993 г. не умерило пыла степняков, и они продолжали ежегодные вторжения на Русь.
К 996 г. в Киеве Настас Корсунянин завершил стороительство Десятинной церкви Успения Богородицы. Строили каменный храм с 989 г. Владимир по завершении строительства написал, чтобы отныне от доходов князя и города десятина шла церкви.
И вновь князю сообщили о том, что печенеги перешли рубеж Руси и стоят на берегу реки Стугна, под стенами города Василева. Воинов собирать было некогда, и Владимир с малой дружиной, которая всегда была при князе, помчался к Василеву. Силы сторон оказались неравными, и Владимир едва спасся от печенегов, вбежав по мосту в город. Летописец говорит, что в ознаменование благополучного разрешения Василевского сидения Владимир дал обет построить в Василеве церковь в честь Преображения господня, ибо сражение с печенегами произошло на этот праздник.
Стугнинский рубеж обороны отстоял от Киева в одном дневном переходе, и появление на нем печенегов было прямой угрозой столице. Однако печенегам мешали многочисленные крепости и змиевы валы, всюду в среднем Поднепровье перегораживавшие земли. Гарнизоны крепостей не сдавались печенегам и, оставаясь за спинами кочевников, отнимали у них уверенность, и всякий неблагополучный оборот дел обращал печенегов в бегство. Нашествия печенегов носили характер набегов, но не завоеваний. Однако набеги эти приносили немалую печаль Руси.
Эпоха князя Владимира, эпическая по природе, отозвалась в сознании народа былинным эпосом. Дела Руси были таковы, что не воспеть их было невозможно.
Пиры князя описываются в былинах так:
В славном городе Киеве,
У великава князя Владимира киевскава,
Всеславича (Святославовича),
Было пированье великое,
На многие многие князи и бояры.
И сильныя могучия богатыри.
Русь была едина и сильна. Образ защитника Руси связан с фигурой Ильи Муромца.
У того было Ивана у Иванова
Родился сын Илья у него Муромец.
Тридцать лет он сидел сиднем.
Сидел он на печке на муравленой.
Отец его и мать на луга ушли.
Он слезает со печки муравленой,
Берет ли своего добра коня.(Рыбников, т. I, № 82)
Русские былины описали темные леса вятичей, лежащие к северо-востоку от Чернигова и бывшие враждебными Киеву долгое время.
А из Чернигова, государь, ехал я дорогою.
На те леса Брянския,
На те грязи топучия,
На те мосты калиновы,
Через тое реку Смородину.
Проехать вятичскими лесами считалось молодецким подвигом.
Запала тут дорожка тридцать лет,
Никто по той дорожке не прохаживал,
И никто по той дорожке не проезживал.(Рыбников, т. II, с. 477)
Вятичи облекались на Руси в образ Соловья Разбойника.
Мимо этого проклятого да Соловья
Нету пешему проходу, конному проезду,
Нету конному проезду, зверю прорыску,
..............................................
От свиста его змеиного, от крыку зверинаго
Помирает все удалы-добры молодцы.(Рыбников, т. II, с. 152, 153)
Но не было преграды русскому витязю, ему бы только на коня сесть. А там:
Пошел его добрый конь богатырский,
С горы на гору перескакивать,
С холмы на холму перемахивать,
Мелкие реченьки, озерка, межу ног смещать.(Рыбников, т. I, с. 16)
Русские часто со стен своих городов наблюдали такую картину:
Нагнано-то силы много-множество,
Как от покрику от человечьяго,
Как от ржания лошадиного,
Унывает сердце человеческо.(Гильфердинг, т. II, с. 23)
Тут Илья Муромец и дает отповедь непрошеным гостям:
Вы поедте по свым местам,
Вы чините везде такову славу,
Што святая Русь не пуста стоит,
На святой Руси есть сильны могучи богатыри!(Киреевский, т. I, с. 35, 36).
После счастливого избавления князя Владимира от печенежской угрозы под Василевом и возведения обетной церкви (обетная церковь обычно строилась за одни сутки) князь велел наварить меду и устроить пир. Владимир сам созывал бояр, посадников и старейшин отовсюду с Руси. Не забывал при этом князь о простом народе, а убогим раздавал милостыню.
В Киев Владимир вернулся на успение Богородицы и снова устроил праздничный пир:
«Повеле остроити КОЛА и вьскладываше хлебы мясо рыбы и овощи... и мед в чашах... по вся дни на дворе в гридницы пиръ творити и приходите бояромъ и гридьмъ и десятникомъ и нарочитьемъ мужемь и при князе и без князя...»
Летописец говорит о князе: «Бе бо любяше Володимер дружину, и с ними дума о стороении земли... и о ратехъ». Касается летописец и того, что Владимир умел сохранить мир с западными соседями: «И бе живя с князи околными его миромъ с Болеславом Лядским, со Стефаном Угорским, с Ондроником Чешским и был мир между ними». К слову сказать, Стефан Венгерский (997—1038), так же как и Владимир, стал крестителем своей державы.
Интересен такой летописный сюжет. При князе Владимире умножились разбои. Оно и не мудрено. Русь переживала один из переходных этапов своей истории. Патриархальный род уже не имел прежней власти, а новый строй жизни еще не устоялся и давал людям едва ли не полную свободу выбора в поступках. Видя разбои и разброд, епископ обратился к князю с вопросом: «Почему не казнишь?» Князь отвечал, что боится греха. Тогда епископ, а был он греком, объяснил Владимиру, что он поставлен богом на казнь злым и на милость добрым. Князь, по словам епископа, должен был казнить разбойников, но с испытанием. Это означало, что испытуемый должен был взять в руки раскаленное железо, и если на ладонях не оставалось ожогов, считалось, что испытуемый говорит правду.
Князь отменил стародавние виры, взимавшиеся за убийства и иные прегрешения, и стал казнить разбойников: Но очень скоро старцы и епископ с духовенством решили, что «рати много». А Владимир и сам был рад вернуться к взиманию «вира то на конихъ и на оружьи...»
И вновь зажила Русь «по строенью дедню и отню». Спустя год после событий под Василевом печенеги осадили Белгород на реке Ирпень, стоящий у самого Киева. Подступить к стенам Киева печенеги не решались. Кроме того, у печенегов не было искусных инженеров по осаде и взятию городов. Это то, что отличало печенегов от монголов.
С начала года Владимир уехал на север к Новгороду собирать воинов для борьбы с печенегами, ибо конца ей не было видно и Русь стонала от ежегодных набегов. Народ, вместо того чтобы по весне пахать землю и засевать ее семенами, был вынужден скрываться за стенами городов. А на землях, лежащих между реками Рось и Стугна, Сула и Трубеж, едва ли не ежедневно занимались пожарища, дым от которых достигал Киева.
Прознав об отъезде Владимира на север, печенеги, не мешкая осадили Белгород — город, где была возможна немалая пожива.
В связи с осадой Белгорода летописец передает повесть о «сладком колоце». Вот ее краткое содержание.
Помощь Белгороду Владимир подать не мог, ибо не имел достаточно сил. В городе начался голод. На вече решили: «Се уже хочем померети от глада, а от князя помочи нету. Да лучше ли ны померети? Въдадимся печенегом, да кого живять, кого ли умертвять; уже помираем от глада».
Был в Белгороде старец, отсутствовавший на вече. Узнав о решении горожан, он просил подождать три дня и не сдаваться пока печенегам. А тем временем старец просил горожан: «Оберите аче и по горсти овса или пшенице, ли отруб». Выкопали колодези. Взяли и «меду лукно, бе бо погребено в княжи медуши. И повеле росытити велми и въльяти в кадь в друземь колодязи».
Утром послали к печенегам, дали им заложников и пригласили десять печенежских мужей в город. Кочевники обрадовались, решив, что город хочет сдаться. Каково же было изумление печенегов, когда в Белгороде их встретили такими речами:
«Почто губите себе? Коли можете престояти нас? Аще стоите за десять лет, что можете створите нам? Имееем бо кормлю от земле. Аще ли не веруете, да узрите своима очима».
Изумленные печенеги «въсташа от града, въсвояси идоша». Мы помним, что в последние десятилетия на Руси жил юный конунг Норвегии О лав, сын Трюггви, впоследствии женатый на Гейре, дочери Бурецлава, конунга страны вендов (годы жизни короля Польши Болеслава I Храброго 962—1025, но это еще не доказывает того, что Бурицлав и Болеслав одно лицо). Олаву было девять лет, когда он попал на Русь. Прожил он на Руси еще девять лет. Возможно, Сигурд, дядя Олава, был одним из тех варягов, которые в 980 г. помогли Владимиру добыть киевский стол.
В 1008 г. в Киеве появился германский миссионер архиепископ Брунон. Он следовал через Русь к печенегам для проповеди христианства. Брунон прожил месяц при дворе Владимира и был принят милостиво. Владимир сам провожал архиепископа до границы Руси. Путешествие у князя и Брунона заняло два дневных перехода.
О впечатлениях от пребывания в Киеве Брунон поведал в письме Генриху II. О Владимире миссионер отзывался как о правителе «могущественном благодаря своему королевству и богатству».
Свидетельство Брунона важно и тем, что он указал, что Владимир окружил Русь от кочевников мощными длинными ограждениями. Брунон назвал их латинским словом sepe. В полном латинском словаре читаем: sepes (saepes) — «изгорода, тынъ, забор». Нам же под sepe Брунона следует понимать Змиевы валы Среднего Поднепровья.
При прощании Брунон въехал на сторожевой холм, по всей видимости, бывший курганом. Владимир стал на другом холме. Расстались князь и архиепископ недалеко от реки Стугна.
В 1009 г. архиепископа кверфуртского Брунона убили пруссы. С событиями 1008 г. перекликается написанное аббатом Петром Дамианом († ок. 1072) в 1040 г. «Житие св. Ромуальда». В этом житии рассказывается о том, что Брунон Кверфуртский крестил Русь. Для нас свидетельство Петра Домиана может служить примером, как к одной истине можно присовокупить неправду и выглядеть это будет почти правдоподобно.
В 1000 г. умерла Рогнеда, супруга Владимира и мать Ярослава. Вслед за Рогнедой один за другим из жизни стали уходить близкие Владимиру люди.
В 1001 г. умер Изяслав, посаженный Владимиром в Полоцке и положивший начало полоцкому княжескому дому, ранее других обособившемуся от Киева. В 1003 г. умер Всеслав, сын Изяслава и внук Владимира. Вся полнота власти в Полоцке перешла в руки Брячислава Изяславовича, внука Владимира.
В 1011 г. умерла еще одна супруга Владимира, греческая принцесса Анна. И сам Владимир стал не тот, что прежде. Князь уже не ходил походом ни на вятичей, ни на хорватов или ятвягов, не влекло его и на Дунай. Тем временем подрастали сыновья Владимира. У каждого был город с волостью.
Под 1013 г. Титмар Мерзебургский сообщает о войне между Русью и Польшей. Причиной раздора были земли Червонной Руси.
В 1014 г. Ярослав, сидевший в Новгороде и ежегодно присылавший в Киев две тысячи гривен оброку, не дал положенного. Старый Владимир велел людям «теребите путь и мосты мостите», собираясь выступить на север. Но не суждено было Владимиру вдеть ногу в стремя. Князь заболел.
Прознав о готовящемся походе, Ярослав бежал тем же путем, что и Владимир в 977 г., за море. Весной 1015 г., как сошел лед на реках, Ярослав вернулся в Новгород с варягами.
А Владимир совсем расхворался. На печенегов, беспокоивших рубежи Руси, князь послал сына Бориса. 5 июля в селе Берестове князь Владимир Святославович скончался.
Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |